– Я прибуду завтра утром и заберу вас. У меня в Дионе дела.
Он скрылся за воротами портала. Я тут же убрал доспех и, обогнув Фонтея, обратился к хозяйке фермы:
– Простите, эвен Обри, а где Тюдор Нобу? Ну… в смысле, мой отец.
Эвен Обри оторвала взгляд от Фонтея и посмотрела на меня.
– Тюдор? – Она махнула в сторону сада. – Он в беседке, мы собрались пить чай.
– О! Чай? – Разом взбодрившийся Фонтей посмотрел на Триш, Гектора, Сьюн и меня. – Мы ведь не против выпить чаю, правда? – Он вдохнул аромат выпечки и прикрыл глаза от блаженства. – М-м-м… такие же кексы пекла когда-то моя матушка… очаровательно!
Эвен Обри порозовела и заулыбалась.
– Вы их ещё на вкус не пробовали, адами. Я добавляю специальную настойку на душистых ягодах.
Я не стал больше смотреть на то, как Фонтей и эвен Обри соревнуются в любезностях, а отправился прямиком в сад. В одной из беседок, за кустами роз, я увидел родителей Нобу.
Живых и невредимых.
От сердца отлегло.
Сибилла расставляла пиалы с кусочками сахара и вареньем, а Тюдор разливал чай по чашкам. Первой меня заметила Сибилла и чуть не уронила пиалу.
– Киро?.. – Её худое лицо озарила улыбка радости. – Киро! Тюдор, смотри!
Мужчина обернулся.
– Сын?
Они поторопились ко мне, принялись обнимать и заваливать вопросами: как я тут оказался, почему не предупредил, что прибуду, и самое главное – ничего ли не случилось. В это время в сад подоспели остальные. Эвен Обри выложила кексы на большое блюдо, и все уселись за столик.
Ситуация казалась настолько необычной, что стало не по себе.
Вообще-то я спешил сюда, чтобы подраться, а не пить чай с кексами, но кексы, конечно, лучше. Есть очень хотелось. И, похоже, не одному мне. Пристроившись рядом, Сьюн тоже с удовольствием зажевала кекс.
– Какой вку-у-усный, – прошептала она мне на ухо. – Почему ты не говорил раньше, что люди едят такие вкусные штуки?
– Люди вообще много чего интересного делают, – улыбнулся я.
Вместо ответа она слопала ещё один кекс и запила его чаем.
Увидев, что Сьюн опять оказывает мне знаки внимания, эвен Обри сделала оскорблённый вид – она никак не могла простить мне того, что её Томми остался без невесты, а та ещё и смеет клеиться к другому парню прямо на её глазах.
Неловкое молчание нарушил Фонтей.
– Как вы тут прекрасно живёте, эвен Обри. Такой дом, такой сад… эх. Почему в своих скитаниях я никогда не находил столь прекрасных мест?
Женщина опять расцвела улыбкой.
– Спасибо, адами Фонтей. Возможно, такое прекрасное место должно было появиться в вашей жизни в определённое время.
– Замечательный ответ, милая эвен.
Никогда раньше я не слышал в речах Фонтея так много «очаровательного», «прекрасного», «милого» и «замечательного». А тут его как прорвало.
– По такому случаю у меня припасена бутылочка вкуснейшего сливочного ликёра! – Эвен Обри так разволновалась, что когда вставала из-за стола, то уронила за собой стул.
Фонтей тоже вскочил. И тоже уронил стул.
– Я вам помогу, эвен Обри. Показывайте, где винный погреб!
Смущённая женщина показала на дом, и вместе с Фонтеем отправилась за ликёром. Как только они отошли подальше, все рассмеялись, даже вечно хмурый Гектор-Сокрушитель. Он, кстати, поглощал кексы и удивлялся их вкусу не меньше Сьюн.
Наверное, это было самое приятное чаепитие в моей жизни за последние полгода.
Все смеялись, рассказывали друг другу новости, и впервые они не касались войны и смерти. Эту тему будто забыли. Я, к примеру, поведал родителям об успехах сестёр Нобу и о том, что Рин считается лучшей на курсе.
Раскрасневшийся от ликёра Фонтей делал эвен Обри комплименты, а та всё чаще опускала глаза и поправляла фартук на коленях. Добродушная женщина с удовольствием рассказала о том, как появилась эта ферма, как рос её сын Том. Теперь все знали его подноготную с самых пелёнок.
Больше всего удивлялась Триш: для неё рыжий увалень Мямля Обри открылся с новой стороны.
Оказалось, что он с ружьём в руках отбивал свой дом от мародёров, потому что его отец погиб. Тогда ему было всего десять. После ураганов Том помогал восстанавливать и отстраивать заново ближайшие фермы.
А ещё он был самым метким стрелком всего южного Сольвейга. До того, как он получил в школе прозвище Мямля Обри, он носил совсем иное прозвище. Обри-Без-Промаха.
Триш слушала всё это и качала головой.
А эвен Обри, видя неожиданный интерес девушки-аристократки к её простому сыну, рада была стараться. Она сдала Тома с потрохами, описав в подробностях все его похождения, о которых сам Том, скорее всего, предпочёл бы умолчать.
Да, это был очень хороший день.
Впервые за долгое время.
Все с удовольствием помогли эвен Обри по хозяйству. Сьюн особенно меня удивила: она собирала фрукты, кормила кур, подрезала кусты, она будто не могла остановиться и собиралась переделать все дела – любые, что подвернутся под руку, пока она ещё жива.
Уже поздно вечером, когда всё стихло, Гектор, Тюдор и Фонтей остались на дежурстве. Я же безрезультатно пытался уснуть хоть на пару часов, чтобы потом сменить одного из дежурных. Неожиданно дверь в гостевую комнату на втором этаже приоткрылась, и в полумраке мелькнула белая сорочка.
Через несколько секунд кто-то прокрался ко мне под покрывало.
Понятно кто.
– Не могу уснуть, – это был шёпот Сьюн.
К моему плечу прижалась упругая грудь. Белая Сова пристроилась рядом и крепко обняла.
– Был такой хороший день, правда? Я даже забыла обо всём плохом.
День, и правда, был хороший, но, в отличие от Сьюн, я о плохом всё же думал. Из головы не выходил образ Ниманда, постепенно складывалась мозаика из разрозненных данных, и самое главное – та самая паршивая догадка находила всё больше логичных подтверждений. Правда, она была настолько жуткой, что я еле допустил, что она вообще возможна.
Мои мысли остановила рука Сьюн.
Она нежно провела мне по груди и спустилась к животу, а потом и ниже. Девушка томно выдохнула мне в ухо:
– Пусть этот день закончится ещё лучше… ты же не против?
Какое там против.
Ответом для Сьюн была очевидная реакция моего организма. Девушка взобралась на меня сверху, набрасывая покрывало на нас обоих с головой и целуя меня в губы. Судя по рвению Белой Совы, она собралась порулить процессом сама, а это заводило ещё больше.
Знала бы эвен Обри, что происходит сейчас в её гостевой комнате и что вытворяет бывшая невеста Томми, она бы устроила истерику. Но на это всем, конечно, было наплевать.
Я стиснул грудь Сьюн вместе с тонкой тканью сорочки, а потом, сдёрнув наконец с девушки эту хлипкую одежду, дал волю рукам по полной.
Мягкость и упругость её тела можно было ощущать бесконечно, гладить нежную и горячую кожу, слышать томные выдохи, наслаждаться поцелуями и с нетерпением ждать, когда её проворные пальцы наконец стянут с меня трусы.
– Киро… я бы хотела запомнить это навечно… – прошептала Сьюн и скинула с плеч покрывало.
В тусклом свете луны открылся вид её красивого тела. Она сидела на мне, голая и смелая, её глаза блестели, а губы улыбались. По телу пронеслись мурашки счастья. Не удовольствия, а именно счастья. Это был тот самый момент… тот самый… от этого понимания сердце пропустило удар.
– И минн леосу вар ви, – прошептал я, глядя на Сьюн.
Она меня не поняла.
Тихо рассмеялась и наклонилась к моему лицу.
– Ты так смешно бормочешь.
Через несколько секунд её смех сменился на длинный выдох и еле слышный стон. Сьюн делала всё сама: двигалась, ускорялась и замедлялась, она даже импровизировала и увлекалась, уже не похожая на совсем неопытную девушку. Я лишь помогал ей, нежно обхватив за ягодицы, и просто проживал каждую секунду этого времени.
Каждую секунду.
Моя память впитывала мгновение за мгновением, чтобы помнить их всю мою жизнь. Возможно, для этого мне даже не нужно было использовать заклинание Светлый образ, которое я произнёс несколько минут назад.
***
Меня разбудила дрожь.
Дрожали не только кровать и пол, но и весь дом эвен Обри. Я отчётливо ощутил это ещё до того, как проснулся, ну а когда действительно проснулся, то сразу разбудил Сьюн и вскочил, как ужаленный.
Пока Белая Сова накидывала на себя сорочку, я быстро натянул штаны и бросился к окну. Сначала подумал, что на улице светает, но когда отдёрнул занавеску, то увидел, что в жутком пламени полыхает сад.
Огонь стремительно подступал к дому. Не успел я осознать весь ужас, как на нижнем этаже закричала эвен Обри:
– Тюдор! Что с Тюдором?!..
Книга 6. Эпизод 7.
– Ищи Фонтея и Триш, а я найду родителей! – крикнул я Сьюн, а сам выскочил из комнаты.
Помчался, в чём был – в одних штанах и босиком.
Пронёсся по коридору и кинулся вниз по лестнице на первый этаж. Именно оттуда кричала эвен Обри. Правда, сейчас крики женщины стихли.
Гостиная уже горела, и стеной огня отрезало путь к выходу – полыхала прихожая вместе с дверью.
В едком, плотном дыму сложно было хоть что-то рассмотреть, и чтобы не задохнуться и не потерять сознание, я облачился в доспех. Теперь у меня имелось несколько минут в запасе.
Кроме дыма, гостиную застилала зелёная пыль.
Яд.
Это был яд!
Эвен Обри я обнаружил внизу, на первых ступенях лестницы. Она надышалась не только дыма, но и яда, и теперь лежала без сознания, да ещё и головой о перила при падении ударилась – на виске была кровь.
Я быстро поднял женщину на руки и ещё раз осмотрелся, выискивая глазами Тюдора. Если эвен Обри кричала что-то про него, то она должна была видеть его прямо тут, в гостиной.
Так никого и не обнаружив, я рванул к окну со стороны заднего двора.
Ту часть дома ещё не успел охватить сильный огонь. Сам-то я пламени не боялся – кроме доспеха, меня защищал ещё и фантомный покров – но вот женщина в моих руках могла пострадать.
В доспехе я почти не ощущал её веса, хоть эвен Обри и не была худышкой. Разбив стекло плечом, я вывалился наружу вместе с оконной рамой и осколками, снова вскочил и отнёс эвен Обри подальше от огня, положив её на траву посреди двора.
– Киро! – Из полыхающего дома выскочил Гектор.
Весь в чёрной копоти, с дымящимся шлемом, он нёс на руках своего домината. Триш Лаван, как и эвен Обри, была отравлена дымом и ядом.
Я рванул обратно в дом, на бегу выкрикнув Гектору:
– Ты видел моих родителей?
Он мотнул головой.
Пламя уже охватило весь дом, треск стоял жуткий, от жара во дворе плавился воздух. Я снова кинулся через огонь к разбитому окну, заскочил в гостиную и увидел, как из клубов дыма в меня летит… горящий шкаф.
Огромный, мать его, посудный шкаф!
Я успел увернуться, но краем раскалённой махины меня всё же задело и сшибло с ног. Грохот, звон и хруст оглушили гостиную. Я рухнул спиной на подоконник, а на меня свалилась ещё и огромная охваченная огнём портьера.
А потом послышался чёткий приказ:
