Ерофей Трофимов "Казачий спас"

Окончательно растерявшийся князь только недоуменно переводил взгляд со своих слуг на мужчину и обратно, не находя, что ответить на подобную наглость. Мужчина достал из кармана сюртука револьвер и, наведя его на князя, добавил:

– Не стоит делать глупых движений. Нас больше, а вы, сударь, насколько я могу судить, дома оружие не носите.

Вскоре в комнату затолкали почти всю женскую прислугу. Не хватало только девочек и Григория. Гигант стал так, чтобы в один шаг оказаться между сидящим мужчиной и хозяевами, и замер, словно статуя. Сидящий молчал. А Николай Степанович тщетно пытался осознать, что происходит и как такое вообще может быть. Словно в тумане он о чем-то говорил с этим бандитом и даже честно старался оценить обстановку, пытаясь не сорваться в истерику.

Все изменилось, когда сидящий вдруг заинтересовался, куда подевались его люди. Гигант, убедившись, что у хозяина все будет нормально, вышел в коридор. Глядя на ствол револьвера, Николай Степанович лихорадочно просчитывал варианты нападения на главного бандита, но каждый раз отчетливо осознавал, что не успеет. И в тот момент, когда князь уже решился на самоубийственный бросок, в комнату словно ураган ворвался. Стремительный и бесшумный. А еще спустя секунду главный бандит, хрипя, сучил ногами на полу, пуская пузыри перерезанным горлом.

Потом дом наполнился полицией, дознавателями и еще кем-то, на кого князь даже не сразу обратил внимание. Из этого полуобморочного состояния его вывел голос Григория, участливо спросивший:

– Николай Степанович, может, водочки выпьете?

Оторвав взгляд от лужи крови, растекшейся по полу, князь поднял голову и, сообразив, о чем его спрашивают, машинально кивнул. Лакей тут же сунул ему в руку стопку и поднес вилку с уже нанизанным на нее соленым огурчиком. Выпив, князь отмахнулся от закуски и, поднявшись, тихо спросил, глядя казачку прямо в глаза:

– Как ты умудрился?

– Так ведь меня этому специально учили, – жестко улыбнулся Григорий.

Князь только головой покачал. После выпитого у него с глаз словно пелена спала. Появилась ясность мысли, и он, очнувшись, развернулся к одному из дознавателей, оказавшемуся рядом.

– Где ваш полицмейстер? – спросил князь так, что дознаватель невольно вздрогнул.

– Ему уже сообщили о случившемся, должен подъехать. А пока, ваше превосходительство, я должен допросить всех ваших домочадцев и особенно вашего казака. Ведь это он убил всех нападавших?

– Нападавших? – переспросил князь и вдруг, ухватив дознавателя за грудки, проревел ему прямо в лицо: – Казака тебе отдать, мразь?! Да я вас всех в Сибирь закатаю, твари. Если б не этот казак, нас бы тут всех положили. Отдать его тебе?! На каторгу у меня пойдешь, если хоть волос с его головы упадет. Где вы все были, когда моих людей средь бела дня всякие подонки мордовали?

– Ваше сиятельство, бога ради, успокойтесь! – лепетал дознаватель, которого князь тряс, словно терьер крысу. – Никто его трогать не собирается. Спросим только, как дело было.

– Спросите?! Это я с вас спрашивать буду, как только в столицу вернусь. Живете тихо?! Кончилась ваша тишина! На каторге все у меня сгниете! Вон отсюда! Все вон!

Сообразив, что в таком состоянии князь способен натворить бед, все посторонние поспешили ретироваться. В комнате остался только судебный медик-эксперт и только что вошедший начальник уголовной полиции. Медик бочком подобрался к Григорию и, ткнув пальцем в кинжалы у него на поясе, спросил:

– Вы, молодой человек, вот этим их резали?

– Этим. С саблей тут особо не развернешься, а нагайкой можно было кого из сторонних зацепить, – спокойно кивнул парень.

– Мне придется забрать у вас это оружие.

– Еще чего?! – возмутился Григорий. – Это мое оружие, и со мной останется.

– Вы не понимаете. Это теперь орудия преступления, – начал было судебный медик, когда князь, услышав его слова, снова завелся:

– Это кто тут преступление совершил? Он? Да я тебя, трубка клистирная, наизнанку выверну.

– Ваше сиятельство, прошу вас, – поспешил вмешаться начальник уголовной полиции. – Это просто слова. Никто у него оружие не заберет. Его просто сравнят с ранами, чтобы убедиться, что все они нанесены именно этими клинками.

– А чего там подтверждать? – удивился Гриша. – Я же прямо говорю, этими кинжалами и резал. Чего еще-то?

– Да чего ты в них так вцепился? – прошипел штабс-капитан, поворачиваясь к парню.

– Это, – Гриша пальцем указал на прямой кавказский кинжал, – от деда наследство. А это, – он указал на бебут, – первый трофей. Оба дамасской стали клинки. Так что и не думайте. Не отдам.

– Значит, так, – прорычал князь. – Григорий – мой телохранитель, и его оружие вы не получите. Судя по всему случившемуся, без оружия в этом городе делать нечего.

Штабс-капитан скривился, но, не решившись спорить, поспешил откланяться, прихватив с собой и своего эксперта. Вскоре полиция покинула дом, и все переместились в буфетную, дав прислуге возможность смыть кровь и навести порядок. Лиза, первым делом убежав к детям, вскоре вернулась, удивленно сообщив, что девочки, наигравшись, уснули и даже не слышали, что происходило в доме. Даже выстрел, которым Ермолай убил стоявшего у сарая бандита, их не разбудил.

– Что это было? – спросил князь, вопросительно глядя на Гришу.

Все уже несколько успокоились и обрели некоторую ясность мыслей. Поэтому, услышав вопрос, дружно уставились на парня.

– Сам не понимаю, – пожал парень плечами. – Я у себя в комнате был, когда все началось.

– Но тот мужик требовал тебя отдать, – не сдавался князь.

– Чушь какая-то, Николаша, – решительно тряхнув головой, ответила Зоя. – Гриша постоянно в город один выходил. Чего проще, напасть на него в тихом переулке? Но ведь они сюда пришли. Выходит, Гриша только повод. Скорее, даже наоборот. Они его недооценили.

– Ты права, Зайка. Что-то тут не сходится, – задумчиво кивнул князь, погружаясь в раздумья.

* * *

На следующий день, едва допив утренний чай, князь вызвал к себе Гришу и, приказав собираться, потребовал подавать машину. Уже выходя из дома, князь задумчиво посмотрел на парня и, заметно смутившись, спросил:

– Гриша, а ты огнестрельным оружием-то владеешь? А то все ножами да кинжалами орудуешь. Да нагайкой еще.

– Само собой владею, Николай Степанович. Я ж полное испытание на пластуна держал, – пожал плечами Григорий, явно удивленный таким вопросом.

– Выходит, у тебя его просто нет?

– Я ведь еще не реестровый, – вздохнул парень. – Годами не вышел. Да и не успел батя под меня оружие купить. Мор начался.

– Извини, – смутился князь. – Раз так, тогда поехали.

Ермолай привез их на базар, и Николай Степанович сразу направился к уже знакомой лавке оружейного мастера. Увидев нежданных гостей, мастер, уже ознакомленный с последними новостями, с чувством пожал Григорию руку, прямо заявив:

– Спасибо тебе, казак. Избавил город от коросты. Житья от них уже не стало.

– А сами-то чего молчали? – возмутился князь. – Императорского запрета на оружие в стране нет.

– А как тут возразишь, если по приказу полицмейстера следствие ведут так, что ежели зашибешь вора, сам же на каторгу и отправишься. А уж если за оружие взялся, так и вовсе сразу виноват. Вот и молчали люди.

– Так, значит, – протянул Николай Степанович таким тоном, что озадачился даже Гриша. – Теперь понятно, зачем они тебя все время в участок тянули, – добавил князь, выразительно посмотрев на парня. – Ладно, посмотрим, чья возьмет. Значит, так, уважаемый. Мне нужно для вот этого казака карабин кавалерийский, господина Мосина системы, револьвер, который сам выберет, по сотне патронов на каждый ствол, обоймы, и все для чистки потребное. Найдется?

– Да как же не найтись, ваше сиятельство?! – возмутился мастер. – Самолично лучшее подберу.

Нырнув куда-то в заднюю комнату, он несколько минут гремел там чем-то тяжелым и железным, а потом вернулся обратно в лавку, неся в руках сразу четыре карабина. Сложив их на прилавок, мастер, словно фокусник, достал непонятно откуда тряпицу и, ловко щелкая затворами, принялся показывать товар. Чуть улыбнувшись, Гриша взял один из лежавших карабинов и медленно, буквально по миллиметру сдвигая затвор, склонился к оружию так, словно что-то слушал. Повторив это действие несколько раз, парень отложил его сторону и взялся за следующий.

Отложив понравившееся оружие в сторону, он кивнул и, повернувшись к мастеру, сказал:

– «Смит-вессон» сорок пятого калибра с двойным действием ударного механизма есть?

– Не тяжеловат будет? – с сомнением спросил князь, вспомнив, что парню нет еще и шестнадцати.

– В самый раз, – твердо ответил парень. – Я с батиным револьвером учился. Так что шутка знакомая.

– Что, и отдача не мешает? – не поверил Николай Степанович.

– Его держать правильно надо, тогда с любым оружием справиться можно.

Сообразив, что об оружии этот парень знает больше, чем вся его семья, вместе взятая, князь замолчал, внимательно наблюдая за каждым его движением. Между тем мастер выложил на прилавок пять револьверов, жестом предложив казаку выбирать. Дальше началось то, что Николай Степанович мог назвать только двумя словами: цирк с колдовством. Парень прокручивал револьверы на пальце, качал на ребре ладони, словно пытаясь определить центр тяжести, и щелкал курками разными способами.

При этом с первого взгляда было понятно, что привык он пользоваться револьвером одинарного действия. Повесив на пояс кобуру, Гриша несколько раз выхватил револьвер, наводя его на угол прилавка и одновременно взводя курок, ребром ладони левой руки тут же нажимая на спусковой крючок. Увлеченный этим зрелищем князь старательно смотрел на ствол оружия, но каждый раз срез ствола даже не вздрагивал, что говорило о точности прицела.

– Вот теперь точно верю, что ты один мог сразу шестерых положить, – вдруг сказал оружейник.

– Не сразу. Я их по двое резал, – отмахнулся Гриша так, словно речь шла не о бандитах, а о курах.

– Ты выбрал? – спросил князь, которому напоминания об этих событиях доставляли почти физическую боль.

– Да. Вот этот, – решительно кивнул Гриша, убирая выбранный револьвер в кобуру.

– Хорошо. Что еще нужно?

– Подсумок под обоймы и самих обойм штук пять, – добавил Гриша.

– Давай, – скомандовал Николай Степанович мастеру.

Выложив все требуемое на прилавок, мастер принялся ловко щелкать костяшками счет. Уже успев прикинуть общую сумму покупки, князь ткнул пальцем в патроны, велев:

– Заряжай. С этого часа без оружия даже в сортир, прости господи, не ходишь.

– А полиция? – уныло поинтересовался Григорий.

– То моя забота. Пусть только сунутся, – прошипел князь так, что оружейник невольно вздрогнул.

Отдав за все купленное кругленькую сумму, Николай Степанович первым вышел из лавки и с ходу наткнулся взглядом на двух рядовых полицейских. Вышедший следом за князем казак, с карабином на плече и револьвером на поясе, заставил стражей порядка переглянуться и мрачно скривиться. Заметив их мины, князь злорадно усмехнулся и, проходя мимо, сказал так, чтобы его услышали все находившиеся рядом:

– Рожи можете кривить, сколько влезет, а кто посмеет моего телохранителя разоружить, от меня лично пулю схлопочет. В этом городе без оружия ходить, только неприятностей искать.

Он отлично понимал, что открыто идет на конфликт с местными властями и эти слова будут немедленно переданы полицмейстеру. Но сдержаться не мог. Еще вчера вечером он поклялся себе, что как только доберется до столицы, то первым делом отправится на прием к его величеству и лично доложит о всех мерзостях, что творятся в этом городе с согласия чиновников. Полицейские, проглотив пилюлю, последовали за ними в десятке шагов, настороженно глядя Григорию в спину.

Усевшись в машину, князь велел водителю ехать домой. Дождавшись, когда автомобиль выкатится на безлюдную улицу, Николай Степанович тяжело вздохнул и, посмотрев на парня, тихо сказал:

– Гриша, Христом Богом молю, сбереги детей. Чего хочешь проси, только сбереги их. Даже если меня убивать будут, плюнь и уйди, главное – девочки. Сам я, похоже, все навыки растерял. Даже стрелять толком разучился уже. А все дела, будь они неладны.

– Ничего вы не растеряли, – так же тихо отрезал парень. – И вчера вы все правильно сделали. Все в одной куче стояли, а у того гада револьвер был. На таком расстоянии он бы сразу двоих зацепил. Нельзя было дозволить, чтобы он стрельбу начал. А вы правильно сделали. Начали его разговором отвлекать. Время мне дали, чтобы разобраться, кто где находится.

– Неужто пластунов и такому учат? – растерянно спросил князь, не веря собственным ушам.

– Нас всякому учат, – вздохнул Гриша. – Тут ведь дело не в том, где враг сидит и кого на мушке держит, а в том, что он есть. Есть тот, кого надо убрать. И сделать это так, чтобы другие не поняли.

– Как это?

– А разве вы успели заметить, что я делал?

– Нет.

– Вот в том и штука. Ну да бог с ним. Что дальше делать будем?

– Завтра же начнем собираться. Не хочу больше тут оставаться, – отрезал князь. – Приедем в Екатеринодар, прикажу билеты срочно покупать. Домой ехать надо. Там проще.

Автомобиль въехал во двор, и Ермолай, собиравшийся подъехать прямо к крыльцу, вдруг резко выжал педаль тормоза. Не ожидавший такого князь едва удержался на заднем диване и уже открыл рот, чтобы обругать водителя, когда тот, обернувшись, растерянно проговорил:

– Гляньте, ваше сиятельство. Это что ж еще за новая напасть?

Подхватив карабин, Гриша резко встал, начиная поднимать оружие, но вдруг замер, удивленно ахнув:

– Быть того не может!

– Что там? – раздраженно спросил Николай Степанович, поднимаясь.

Открывшаяся ему картина заставила князя охнуть и выругаться так, что даже сидевший за рулем Ермолай покачнулся. Перед крыльцом в чинный ряд сидели три громадных, лохматых волкодава с обрезанными ушами и завитыми в кольца пушистыми хвостами.

– Это еще что такое? – спросил князь, поворачиваясь к парню.

– Это, Николай Степанович, дядьки Василя звери. Он с ними казарменный двор ночами охранял.

– А здесь они что делают?

– Похоже, к новому хозяину пришли, – неожиданно смутился парень.

– Это к тебе, что ли?

– Угу.

– Только сейчас? Где они тогда до этого были? Может, из казарм сбежали?

– Из казарм они сразу ушли. Как только дядьки не стало, – грустно вздохнул Гриша.

– Ваше сиятельство! – оборвал их разговор вопль откуда-то сверху.

Приехавшие дружно задрали головы. Высунувшийся в окно по пояс лакей, отчаянно размахивая руками, заголосил:

– Ваше сиятельство, прикажите стрелять. Эти твари нас уже полтора часа из дома не выпускают. Пришли и сидят перед крыльцом.

– А стрелять-то зачем? – не понял Гриша. – Они ж ни на кого не бросаются.

– Разберись, Гриша, – устало вздохнул князь. – Вот еще головная боль.