Гульфик, сшитый с любовью умелыми руками Элеоноры, хозяйки бутика «Иллюзия Элегантности» и щедро украшенный топазами, производил впечатление очень внушительного достоинства. И это был тот случай, когда внешнее оформление, полностью соответствовало внутреннему содержанию, вовсе не преувеличивая его, а создавая лишь должный комфорт и удобство. Об этом подробнейшим образом и в весьма увлекательной форме было написано в первой книге.
Но о важной особенности обитателя этого, гульфика, надо и новым читателям кое-что объяснить.
Дело в том, что данный персонаж, демон, как уже можно было догадаться, был призван и вселен в тело юноши в результате необычного ритуала. Однажды в грозовую полночь, наш герой, в компании чрезвычайно любопытной и амбициозной дамы, проводил не очень понятный ему, но чрезвычайно приятный ритуал совместного чтения одной старой книги. И вот в самый разгар этого действа является муж. Так всегда и бывает. История и автор умалчивают, почему деканша не могла прочитать ее одна или воспользоваться услугами законного супруга, но для проведения ритуала прочтения, она выбрала нашего парня. Который подумал: «черт, а почему бы и нет?!», согласившись таким образом оказать настойчивой даме посильную помощь. Как говорится: «Если женщина что-то просит, то надо ей это дать. Иначе…». В общем, все равно получилось иначе.
Ну, знаете, так всегда бывает. Мужа тоже можно понять. Решишь вдруг именно этой ночью поискать рецепт от бессонницы в библиотеке академии, а тут такие дела! К чести последнего, он сумел сдержать себя в руках, не убил парня на месте и не шарахнул в гневе этих библиофилов цепной молнией или чем-то вроде. Хотя, без сомнения, мог. Но ритуал был прерван, а означенный студиозус незамедлительно вылетел из академии без порток и без права восстановления.
Но последствия прерванного ритуала не заставили себя долго ждать. Проснувшись по утру, парень обнаружил, что теперь он плывет по жизни не один. А вовсе даже с пассажиром. И попутчик этот – натурально демон. Во плоти. Самый Настоящий Демон. В Его, черт побери, Плоти! И зовут его Маркус. Да, а парня этого звали Марк. Марк Симмонс.
В довершение всего, на столе у парня оказалась почти любовная записка, подписанная некой «А», намекавшая, что было какое-то продолжение и рекомендательное письмо со вторым шансом на поступление в Академию.
Правда внешность парня чудесным образом тоже изменилась и называться теперь ему, дабы сохранить инкогнито, надлежало Корнелиусом Альба. Такие дела.
Но не будем пересказывать всю предыдущую книгу, сосредоточимся лучше на настоящем повествовании.
А потому вернемся к гульфику. Вернее, к его содержимому. Маркуса, в силу его демонической природы, почище магнита тянуло к любой, хоть сколь ни будь миловидной даме. А вслед за ним тащило и это двуногое недоразумение, болтающееся на другом его конце. Так он считал. Маркус был убежден, что главный в их иерархии – он. И приводил этому массу убедительных доказательств, начиная от близости его к центру тяжести данного тела и безусловно главному инстинкту всех живых существ и заканчивая утонченными философскими изысками, вроде воли Всевышнего, даровавшего Ему, демону сладострастия, Миссию сохранения и преумножения рода человеческого для сохранения вида и бла-бла-бла. Да и вообще, парню всего-то восемнадцать, а побуждающей к продолжению жизни силе, которую и олицетворял наш демон – тысячи и тысячи лет.
– Так что же мы ищем? – не выдержал наконец он, когда на очередную попытку заглянуть под юбку смазливой горожанке, Корнелиус вновь решительно поменял направление. В отместку он резко дернулся вниз, отчего парень, чуть не споткнулся и замахал руками, пытаясь удержать равновесие.
– Маркус, сколько раз я должен тебе объяснять, что мне не нужны приключения с чьими-то дочерями, сестрами, женами, мамами, бабушками и так далее. И не тормози меня так резко! – яростно зашипел Корнелиус, пытаясь сдвинуться с места. Это было нелегко, так как Маркус, действительно чисто физически находясь ближе к центру тяжести его тела, чем мозг самого Корнелиуса, имел более короткое плечо доставки нервных импульсов. Да и плоть этого тела, обретшая демоническую силу, сама по себе теперь представляла отнюдь не маленький рычаг воздействия. Но хвататься на людях за него руками чтобы повернуть в нужную сторону, Корнелиусу было как-то неловко
– А ты не сбивай меня с курса! Но ты вот сказал: «и так далее»? – удивился демон. – А кто у вас идет после бабушек? Эй, ты, же сейчас не о некромантии? Ожившие покойницы дурно пахнут.
– Ну, бабушки, прабабушки, прапрабабушки и так далее.
– Ой, да ты шалун! – хохотнул демон и юноша, почувствовав его расслабление, сорвался с места, продолжая их, неслышимый для других, разговор.
– Да ну тебя! – сказал он и поскреб щетину на подбородке, которая странным образом не прибавлялась, сохраняя перманентно-харизматичную трехдневность. – Слушай, а помнишь тот сыр, который мы нашли в карцере академии? Ну, когда меня туда засунули из-за Чувасика?
– Вообще-то это НАС засунули! – уточнил демон, крайне щепетильный в вопросах своей суверенности. – Такое забудешь! Вылупить из яйца обычной курицы василиска, чтобы доказать на уроке философии идею эволюционной мутации, было, мягко говоря, плохой идеей. Если не сказать, ужасной. Хотя мне понравилось выражение лица профессора Грейштейна. Как он остолбенел и побелел! Ты же читал все эти страшные истории о том, как василиск запросто превращает целые города в пустыню, а людей в каменные статуи? Неудивительно, что тебя с твоим птенцом тут же отправили в защищенный от магии карцер.
– Чувасик не такой! Ты же знаешь, что если он кого и может превращать в статую, то только меня. – Заступился за фамильяра Корнелиус.
– Ага. А заодно и меня, коль скоро я от тебя неотделим. – проворчал демон. – Ладно, продолжаем разговор. Чего вспомнил эту историю? Вроде разрешилось все тогда. Даже инквизитор был вынужден признать, что твой фамильяр не опасен для окружающих.
– Да, это так. – Корнелиус невольно поежился, вспомнив ледяной взгляд Валентина Даркмора и потер запястья, еще хранящие память тяжелых оков. – Нам повезло.
– Так какова тогда наша сегодняшняя цель, если самая очевидная, поиск любовных утех, тебя не привлекает? Знаешь, Корни, в меня иногда закрадывается сомнение. Может ты из этих? Ну, кого девочки не интересуют? – протянул Маркус.
– Вот еще! – возмущенно фыркнул юноша. – Тебе ли не знать, что мне нравится Эмилия! И… Сюзанна… И у нас… с ними даже было… было… вот это… – он замялся, подбирая слова, но тому, как назвать их огненный эксперимент в женской душевой, сложно было подобрать определение.
– В общем – было! – решительно закончил он, чем вызвал очередной приступ хохота у Маркуса.
– Ох… Корни… Ну ты и шутник! – наконец отдышавшись, прокомментировал его собственный орган, который имел свое мнение на этот счет. – Жаль, что я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть это твое заявление, так как из-за твоих дурацких пилюль, пребывал тогда в отключке. Зато, я помню другое!
– И что же? – Корнелиус недоуменно поднял брови. Вроде бы в близкие отношения с девушками он больше не вступал.
– Иллюзия! – объявил демон и выразительно встал. Корнелиус схватился за гульфик и быстро перешел на теневую сторону улицы.
– Если ты о том, что случилось на лекции по магии иллюзий, где я фантазировал на тему наших с Эмилией танцев в таверне, то я и сам не понял, что это было – правда или вымысел. – задумчиво произнес юноша. Его лицо озарилось воспоминаниями, взгляд стал мечтательным, а ноги начали непроизвольно пританцовывать. – Знаешь, это была лучшая эротическая фантазия в моей жизни.
– Не фантазия, идиот! – рявкнул демон. – Если ты, создал в воображении то, что сам не можешь отличить от реальности, то это и есть реальность! Самая настоящая!
– Ну… как бы то ни было, Эмилия вроде не обиделась на меня за эту историю.
– Я бы даже сказал, она и сама в ней охотно участвовала. Как и все другие. – гоготнул демон, – И уж это я могу авторитетно подтвердить.
– Ладно, – предпочел сменить тему Корнелиус, к чему-то принюхиваясь и морщась. – Похоже мы пришли.
Вывеска «Самые вонючие сыры Сакросолиса у дядюшки Каверли», висевшая над небольшой сыроварней, втиснутой между мясной лавкой и салоном ритуальных услуг, была в принципе не нужна, потому что резкий, приторный запах чего-то прокисшего и гниющего, не просто останавливал – он сбивал с ног. Видимо поэтому посетители мясника выходили и замедляли шаг, подозрительно принюхиваясь к свежему разрубу, а печальные клиенты гробовщика, наоборот, торопились оформить заказ.
– Неужели, Корнелиус, сырная лавка? – голос Маркуса стал заинтересованным. – Я так и подумал.
– Знаешь, я действительно хочу разобраться с этим сыром. – гнусавя пробормотал Корнелиус, зажимая нос и стараясь дышать пореже. – Но, как ты понимаешь, мне нужен не просто сыр. А что-то похожее на тот, что мы нашли тогда, в карцере. Он явно необычный и мне кажется, Чувасику он понравился. Помнишь, с каким удовольствием он его трескал и каким паинькой был?
Цыпленок василиска, услышав свое имя, высунул петушиную голову из-за гривы волос юноши, где он привык прятаться, и взволнованно зачирикал.
– Да, да, малыш, – сказал Корнелиус и хотел почесать гребешок своего фамильяра, но отдернул руку, когда глаза того сверкнули зеленым всполохом. Он открыл дверь в магазин и вошел. – Сейчас мы подберем тебе что-нибудь вкусненькое.
Василиск вытянул шею и закрутил глазами как хамелеон, пытаясь охватить взглядом этот рай для гурмана. Есть подозрение, что именно отсюда пошло выражение: «от изобилия глаза разбежались»!
Сырная лавка – причудливое заведение, пахнущее старостью, деревом и убойной симфонией ароматов, начинающихся от чего-то приторно-ветхого, словно из открытого бабушкиного сундука, до удушливого запаха дедушкиных носок, спрятанных на самом его дне. Вне всяких сомнений – такие запахи могли издавать только действительно лучшие и выдержанные сыры.
Корнелиус шагнул внутрь, и его глаза растерянно забегали по рядам, теряясь в многообразии сырных головок. Перед ним открылся удивительный мир, полный цветов и текстур. С правой стороны возвышались горы светло-желтых головок гауды, каждая из которых блестела, словно отполированная до зеркального блеска. В противоположном углу, уютно расположившись на деревянных полках, лежали огромные круги пармезана, их твердые, чуть шероховатые корки светились золотистым оттенком под мягким светом старинных ламп.
В центре зала, на массивном дубовом столе, разместились экзотические сыры с благородной голубой плесенью, такие как рокфор и горгонзола. Их нежные, чуть липкие внутренности контрастировали с голубыми прожилками, напоминающими мрамор. Рядом, на серебряных подносах, возвышались пирамидки из маленьких каплевидных сыров шевр и обваленных в молотом перце шариков белпер кнолли. Каждая пирамидка была украшена веточкой розмарина или тимьяна, добавлявших свежий травяной аромат к и без того насыщенному букету лавки.
Полки вдоль стен ломились от разнообразия сыров, начиная от крошечных головок козьего сыра с нежной бархатистой корочкой до массивных колес эмменталя, усыпанных крошечными дырочками. Витрина, заботливо подсвеченная мягким светом и запертая на массивный замок, выставляла на показ коллекцию особо редких и выдержанных сыров, каждый из которых был заботливо завернут в бумагу с рунными этикетками, указывающими их происхождение и год выдержки.
Над головой Корнелиуса, на деревянных балках, висели связки сушеных трав и лавровых венков, придававших дополнительный ароматический слой общему букету. А около входа стоял большой медный чан, из которого поднимался густой, тягучий аромат топленого сыра, приглашая всех посетителей окунуться в это гастрономическое удовольствие.
Корнелиус был поражен, а Чувасик просто сходил с ума от вкусового изобилия, капая слюной на каменный пол.
– Впечатляюще. Ты еще не оставил идею открыть собственную сыроварню? Может лучше довериться профессионалам? Знаешь во сколько нам обойдется собственное дело? Несомненно, в целое состояние, и все ради того, чтобы получить малую толику заплесневевшего продукта молочной ферментации сомнительного качества, чтобы ублажить эту твою птицу? Или зверя? Признаться я затрудняюсь в правильной классификации магических существ – брюзжащий голос Маркуса было трудно игнорировать, но Корнелиус давно привык к его шутовству.
– У него очень специфические вкусы. И знаешь, он становится сильнее. В прошлый раз мое окаменение длилось дольше трех минут. И восстанавливался я… мы… тоже долго. Боюсь, что если я не научусь держать эту его дурацкую привычку в узде, то остаток своих дней проведу… да, да, МЫ проведем, в виде декоративной статуи. – ответил Корнелиус, нервно усмехаясь.
– Ну, если ты с таким фамильяром добровольно рискуешь стать статуей, да еще втягиваешь в это меня, то, по крайней мере, позаботься о том, чтобы она всегда имела эффектную и горделивую позу. – проворчал Маркус.
Корнелиус подошел к прилавку, где пожилой гном с длинным носом и трепетными ноздрями, который, казалось, был изваян самими богами сыра, с любопытством смотрел на него.
– Добрый день, сэр. Не могли бы вы помочь мне с довольно… уникальным сыром, который я ищу… – начал Корнелиус, но осекся, не зная, как его описать.
– Уникальный сыр, говоришь? – гном с веселым интересом покосился на оттопыренный гульфик парня. – Планируешь соблазнить юную студентку? А может быть очаровательную хозяйку, которая сдает тебе комнату? Или пышную булочницу в лавке напротив?
Корнелиус смутился и покашлял, прочищая горло.
– У меня есть рецепт, на который я наткнулся совершенно случайно… в котором говориться о использовании очень… стойкой плесени. Говорят, сыр с ней сохраняет свежесть, особый вкус и аромат, годами. А то и… веками… – юноша заговорщицки понизил голос, изображая свою якобы компетентность и осведомленность. – Врут, наверное. Но я нашел его, когда… ну, скажем так, у меня было много времени, чтобы исследовать некоторые редко посещаемые части академии.
– У Тебя. Есть. Рецепт. ВЕЧНОГО СЫРА?! – слова гнома ударили как молоты по наковальне, а его глаза впились в парня с остротой двузубой вилки. С лязгом рухнула входная решетка и тяжело хлопнули бронированные ставни на окнах. Вспыхнули зловещим красным огнем защитные руны на стенах, а в грудь Корнелиусу нацелились два самострела из открывшихся бойниц.
– Н-н-нет… – проблеял парень, изрядно струхнув, бледнея и покрываясь холодным потом. Он понял, что явно сболтнул лишнего. – Я лишь… нашел упоминание о нем… в библиотеке Академии. Да!
– Ах вон оно что, – гном сразу утратил интерес к происходящему, и деланно зевнув, махнул рукой в сторону стеллажа в темном углу комнаты. Решетка с тихим шелестом уползла вверх, приветливо распахнулись ставни. – Вон, там у меня хранятся хорошо выдержанные и довольно стойкие сорта. Плесень, конечно, отличается от эльфийской, но тоже хорошо влияет на потенцию и замедляет старость. Хотя тебе-то зачем? Вижу у тебя с этим делом все в порядке. Даже слишком. Или есть престарелый родственник, решивший погреметь бубенцами?
– Да, да! – обрадовался неожиданной подсказке юноша, вспомнив историю с кексом «Взрывной Вздыбкин», который однажды помог утрясти один неприятный конфликт с мясником. Ну тогда, когда бесстыдник Маркус, заскочил под юбку к его жене-прачке и Корнелиусу пришлось бултыхаться в ее корыте, пытаясь помочь даме. А она все никак не могла встать. Вышло крайне неловко. – Мой дедушка, а ему, знаете ли, уже хорошо за сто, так вот он собирается взять в жены молоденькую прачку. И… в общем, он очень не хочет ее разочаровать. Но… возраст… Вы понимаете?
– Да он шалопай, этот твой дед! – расхохотался сыродел и выбравшись из-за прилавка, скрылся за небольшой дверью. Корнелиус и Маркус переглянулись.
– Корни, я чуть не обмочился, когда этот параноик включил свою охранную систему. – Маркуса била ощутимая нервная дрожь. Да Корнелиус и сам чувствовал, как дрожат колени. Чувасик, со страху юркнувший в свое укрытие из волос, осторожно высунул голову и настороженно косил глазом туда, куда ушел опасный старик. Из оставленной щели неплотно прикрытой двери ощутимо тянуло холодом и подвальной сыростью.
Спустя несколько минут гном вернулся с небольшим свертком.
Он положил его на прилавок, выдержал интригующую паузу, поигрывая бровями и, наконец, развернул. Глазам Корнелиуса открылась полголовки сыра с нежной, сочащейся влагой, очень красивой текстурой на срезе, испещренном голубыми прожилками. Острый, даже, пожалуй, едкий запах, на мгновение заглушил все другие ароматы в лавке. Корнелиус почувствовал непроизвольное возбуждение.
– О-о-о! – протянул он, уважительно глядя на хитро улыбающегося гнома.
– Ого! – поддержал Маркус, удивленно прислушиваясь к собственным ощущениям. – Я чувствую необычайный прилив сил, и… это не моя заслуга!
Чувасик же сделал охотничью стойку и закапал слюной на прилавок. Зеленоватые капли, соприкасаясь с деревом шипели и пузырились.
– Что, действует?! – ухмыльнулся гном и внимательно посмотрел на пускавшего слюни цыпленка. – Забавный у тебя петушок! Кого-то он мне напоминает. Не ты ли тот парень, что недавно вылупил из куриного яйца василиска? Интересно складывается… Сколько говоришь твоему деду лет, сто? А знаешь, я только на то, чтобы вывести этот сорт, потратил больше! Эх, мне хотя бы щепотку вечной эльфийской плесени из ТОГО СЫРА. А лучше бы сам рецепт… И способ его прочитать…
Он снова пронзительно взглянул на птенца василиска и скромно потупившегося Корнелиуса, но тот уже прикусил язык и с вполне убедительным восхищением таращился на кусок сыра.
– Воистину, вы – Бог сыроделия, сэр! – отвесил он неуклюжий комплимент и заволновался, тиская в руке кошелек: – Сколько же стоит это чудо?
– Эх, парень, ему нет цены. – вздохнул старик. – Но ты растрогал и рассмешил меня своей историей. Поэтому забирай так. Однако, с условием… – его глаза опять заострились как вилка и остро кольнули Корнелиуса куда-то в мозг. – Когда добудешь рецепт… ну там, в этих… особых местах твоей академии, то уж и ты не забудь мою доброту.
Корнелиус благодарно кивнул и уже повернулся к выходу, пряча за пазуху драгоценный подарок, как раз туда, где лежал этот самый рецепт, читаемый лишь в свете ореола василиска, когда дверь в сырную лавку распахнулась, явив невысокую, но коренастую фигуру.
– Приветствую вас, дядюшка Каверли, – бодро поздоровался вошедший. Это был молодой гном. Нос картошкой, здоровый румянец и короткая борода, указывали на юный возраст. По меркам гномов, конечно. – Как поживаете, все ли в порядке, как здоровье, торговля, не донимают налогами, не скисло ли молоко, не завелись ли крысы?
– Спасибо Гилберт, и ты не хворай. Так и скажи, что Хьюгарту опять понадобился мой сыр!
Каверли подмигнул Корнелиусу и пренебрежительно кивнув на племянника сказал:
– Вместо того, чтобы сидеть в кузне и заниматься делом, как его дед и отец – знатные золотых дел мастера, этот молодчик возомнил, что сможет стать кузнецом-магом и поперся поступать в академию! Ага, только его тут и ждали. Теперь вот, вместо того чтобы заняться честным трудом, подвизается на посылках у этого пройдохи. Стыдоба!
– Эм… Ну… Вообще-то это я ему посоветовал. – смущенно признался Корнелиус. – Тогда мне это казалось хорошей идеей. Просто я знал место, где много гномов и думал, что они не откажутся помочь соотечественнику. Привет, Златокуй!
Молодой гном удивленно обернулся и лицо его расплылось в широкой улыбке.
– Здорово, Корнелиус! Как сам?
– Да все в порядке. Извини если мой совет вышел боком – сказал Корнелиус. – Мы частенько собирались в «Веселом драконе» и Хьюгарт всегда казался мне добрым и радушным хозяином.
Выражение лица Гилберта на мгновение погрустнело.
– Хьюгарт… Ага, добрый и радушный! Мы точно об одном и том же Хьюгарте говорим? Да я не в обиде. Совет был бы хорош, кабы не мой дед, который ему кое-что задолжал. И теперь у нас с ним… вынужденное соглашение. Да чего там – он махнул рукой, – натуральное долговое рабство. И это еще мягко сказано. Мой дед должен, а расплачиваться приходится мне. Но скажи, что привело тебя в это вонючее заведение? Не обижайтесь, дядюшка, вы же знаете, что это комплимент!
Он посмотрел на Каверли и тот, важно кивнул. Действительно, фраза «самые вонючие сыры» не просто так украшала его заведение, а являлось маркетинговой фишкой.
Корнелиус рассмеялся, отмахнувшись от вопроса.
– Вообще-то я тоже купился на вывеску и зашел в поисках очень необычного и вонючего. А твой дядюшка был настолько любезен, что подарил мне великолепный образец своего кулинарного искусства.
– Дядюшка? Подарил?! – молодой гном чуть не уронил челюсть от удивления. – Да не может такого быть, чтобы Каверли Чизворт кому-то что-то подарил без тайного умысла!
Подзатыльник, прилетевший в ту же секунду, заставил простодушного гнома прикусить язык.
– А… ну я и говорю, что смысл подарка… в бесплатной дегустации. Ведь раз попробовав, ты обязательно захочешь еще. Правильно, дядя?
Он виновато взглянул на старика и тот милостиво кивнул. Корнелиус деликатно кашлянул, оценив маневр и пользуясь случаем решил прояснить вопрос, с которого начал:
– Кхм… Гилберт, раз уж ты здесь, может ты расскажешь об этом инциденте с твоим дедом и Хьюгартом. Там вроде тоже шла речь о сыре?
Он покосился на старого сыровара и заметил, что в глазах Каверли тоже появился интерес.
– В самом деле. Расскажешь, племянничек?
Гилберт вздохнул, потом подозрительно оглянулся на входную дверь и приблизился, понизив голос:
– Не то, чтобы я хотел делиться семейными тайнами, Корни. Но раз уж здесь все свои, то вот что я вам скажу: рецепт был не просто для какого-то сырного варева, извини дядюшка. Говорили, что это не простой сыр, а волшебный – сублимированное и законсервированное зелье ясности, способное открыть немыслимые истины, спрятанные глубоко внутри, а заодно продлить молодость, чуть не до бессмертия, да еще и поднять мужскую силу до невиданных высот. Во как! Не знаю, что из этого правда, но со слов деда рецепт и единственный образец, в виде сырной головки, произведенный магами эльфов, был передан в дар королю Фердинанду в качестве откупных. Ну, в той войне, когда длинноухих вы едва не истребили полностью.
– Я помню это. – важно покивал старик. Его густые брови нахмурились, глаза заволоклись пеленой воспоминаний, а крылья носа затрепетали, словно слыша запах тех событий наяву. —Я был среди тех, кому доверили провести экспертизу подлинности этого сыра. Нас было трое: я, тогдашний ректор академии и инквизитор. Мы оценили этот образец по всем возможным критериям и признали его чудесные свойства. Еще мы поняли тогда, что это очень опасный дар. Для людей. Слишком уж вы… жадные и склочные. Инквизитор настаивал на том, что люди не готовы к такому дару. Да и ректор согласился, хотя и не сразу. Было принято решение скрыть образец и рецепт до поры, для чего и был приглашен дед этого сорванца, славящийся тем, что очень хитро мог спрятать то, что никогда не должно быть найдено.
Корнелиус слушавший, открыв рот, нервно сглотнул.
– Ты тоже думаешь, что там, в карцере был именно ТОТ самый сыр, из-за которого чуть не истребили всех эльфов и из-за чего у их мужиков теперь не стоит? – шепнул Маркус, весьма заинтересованно слушающий откровения гнома.
– А мы… с Чувасиком его… сожрали! – Корнелиус схватился за прилавок, опять почувствовав слабость в ногах.
– То-то я смотрю, он после этого стал лучше соображать! – протянул Маркус. – Чего, впрочем, не скажешь о тебе.
– Ну, я-то всего лишь попробовал… Ел в основном он…
– И у тебя за пазухой прямо сейчас ЭТОТ САМЫЙ рецепт? – уточнил демон. – Но ты же не будешь таким дураком, чтобы вот так просто отдать его гномам?
– Не буду. Но давай послушаем, что было дальше. Все это очень интересно!
Старый гном некоторое время молчал, потом снова заговорил:
– Трезвил Златокуй сделал тайник из целой скалы, особой, магоупорной породы и так хитро запечатал в ней образец сыра и его рецепт, что никто больше не мог его получить, даже сами заговорщики. Король был в ярости. Но не долго. Ходили слухи, что он внезапно занемог, да и представился. Хотя официальных объявлений не было. Ненадолго пережили его и остальные. Но договор есть договор, жизнь эльфам сохранили, даже выделили место под поселения. А я с тех пор пытаюсь по памяти воспроизвести вкус и свойства того сыра… Ведь мне довелось его попробовать… Немного, лишь крошку. Может поэтому я еще копчу небо… И что-то похожее получается! Я помню вкус… Такое разве забудешь? Но… был бы рецепт… И плесень. Я думаю, все дело в этой особой эльфийской плесени…
Старик, бормоча что-то еще, ушел в свои мысли, а затем и вовсе в подвал.
– А в чем же тебя, вернее твоего деда, обвиняет Хьюгарт? – тихо спросил Корнелиус, потерев щеки, которые похоже слегка покраснели.
