Элина Бриз "Моя большая маленькая тайна"

Теперь все чаще меня посещает мысль, что после свадьбы Егор приведет свою жену в этот дом. Как я смогу здесь жить и смотреть на все это круглыми сутками?

Во всем этом была только одна положительная сторона. На любимого мужчину в моей жизни рассчитывать уже не стоит, но зато теперь появилась надежда на то, что новая жена родить ему еще детей.  Надеюсь, тогда Егор отдаст мне Даню, потому что ни одна женщина не захочет видеть у себя дома чужого ребенка. И если Егор на самом деле ее любит, то он сделает все, чтобы она была довольна и счастлива. Отпустит меня вместе с сыном домой, в Россию.

Хотя вообще не факт, что он не выставит меня на улицу одну еще до своей свадьбы. А в свете новых событий мне все равно придется очень скоро на время уйти из этого дома и спрятаться. Как мне пережить разлуку с Даней, я не знаю. У меня есть еще от силы месяца три, чтобы решить, что делать.

Сегодня я случайно узнала, что Егор принял решение слетать домой на новогодние праздники и, судя по всему, меня он брать с собой не собирался. Как же так, черт возьми, я еще кормлю сына грудью.

Выловила Егора утром в кабинете и решила поговорить, как можно быстрее, если тянуть дальше, потом будет просто не достать билетов.

– Егор, – прошу его сразу, – возьми меня с собой в Россию. Даня же не может пока без груди, почему вы летите без меня?

– Я думаю его можно уже начать отучать от грудного вскармливания, – категорично заявляет, –  ему скоро год. Вот как раз и отвыкнет, пока мы ездим.

У меня все холодеет внутри и дрожит. Что это значит, черт возьми, он, что хочет избавиться от меня? И вообще, что за варварские методы, зачем разлучать ребенка с матерью, он же плакать будет все время.

– Но нельзя же так жестко действовать и так резко, – пытаюсь донести до него, – он проплачет все праздники. И по всемирным рекомендациям ВОЗ грудное вскармливание считается оптимальным до двух лет, – решаю надавить на то, как правильно.

– Может, до школы будешь кормить тогда? – ехидно замечает.

– Егор, можно мне тоже поехать, пожалуйста. Я очень хочу увидеть маму. И мне нужно поговорить с Аленой, – добавляю нерешительно.

– А ты уверена, что она захочет с тобой разговаривать? – слышу жесткий вопрос, – после того, что ты ей сделала, Паша тебя даже близко к ней не подпустит. И я его полностью поддерживаю в этом вопросе.

– Я просто хочу извиниться, – растерянно добавляю почти шепотом.

– Ладно, – отмахивается он от меня, – закажи себе билет сама. Я беру тебя только потому, что Марго звонила и просила привезти тебя с собой. Ну и сыну с тобой будет лучше. И только попробуй что-нибудь еще выкинуть.

– Спасибо, – выдыхаю облегченно.

Я заказываю билет и собираю все необходимые вещи себе и ребенку. Потом укладываю сына спать и еду в ближайший торговый центр, чтобы купить всем подарки. Вряд ли, конечно, это смягчит отношение ко мне окружающих, но мне просто захотелось порадовать родных, праздники же.

Детям покупаю музыкальные игрушки на новогоднюю тематику, такие же, как Дане, остальным просто новогодние сувениры. Упаковываю все это в яркие коробки, прикрепляю открытки с именем и перевязываю лентами. Не покупаю подарок только одному человеку, Егору. Какой смысл тратить на него свои деньги, все равно ведь выкинет и скорее всего, сделает это у меня на глазах.

Хорошо, что я догадалась взять с собой теплые вещи, потому что дома намного холоднее, чем у нас и намного больше снега. Думаю, Дане понравится играть в снегу, надо будет успеть несколько раз выйти на прогулку, пока мы здесь гостим.

По приезду мы останавливаемся в доме родителей Егора, но я чувствую себя здесь не в своей тарелке, потому что не знаю, что им про меня известно. Относятся они ко мне хорошо, вроде даже никаких косых взглядов в мою сторону замечено не было. И вопросов никаких, что касается наших отношений с Егором, не задают. Ну, а там, кто знает.

Беременность пока к моему большому облегчению никак себя не проявляет, надеюсь, и дальше так будет. С Даней меня рано начал мучить токсикоз и продолжался довольно долго. А здесь я все время на глазах у родственников, нельзя, чтобы кто-нибудь увидел или догадался об этом.

Хорошо, что Егор на меня сейчас вообще никакого внимания не обращает, если бы он был ко мне более внимательным, он бы заметил, как увеличилась моя грудь и как я шарахаюсь от резких запахов, чтобы не спровоцировать рвоту.

Теперь я и сама пытаюсь его избегать, становлюсь тихой и незаметной, почти все время провожу в детской комнате с Даней, потому что моя тайна для меня сейчас дороже всего.

Я отпрашиваюсь у Егора ненадолго съездить домой, чтобы поздравить маму. Он хмурится, но соглашается, с условием, что он меня завезет, сам поедет в офис и на обратном пути заберет. Не знаю, зачем такой контроль, но соглашаюсь, выбора у меня все равно нет.

После разговора с Аленой чувствую, как меня отпускает гнетущее напряжение, мне становится значительно легче. Она очень добрая и отзывчивая. И она меня простила. С Пашей поговорить не успеваю, потому что он уходит гулять с детьми. Решаю просто провести время с мамой, пока есть возможность, не думаю, что Егор надолго меня здесь оставил.

Захожу в гостиную и первым делом замечаю недалеко на столике тонометр, а дальше в шкатулке несколько упаковок с таблетками. Я совсем не разбираюсь в названиях, но понимаю, что, скорее всего, это таблетки от повышенного давления. У меня сжимается сердце и от страха начинают трястись руки.

– Мама, – зову ее, – ты болеешь? – спрашиваю взволнованно.

Она поворачивается ко мне с виноватым выражением лица и, видимо, сожалеет, что не успела спрятать лекарства.

Я крепко обнимаю ее и целую в обе щеки.

– Ерунда, – отмахивается она, – просто много работала в последнее время.

– Может, наймешь помощника? – предлагаю ей, – сама ведь, наверно, не сможешь оставить работу.

– Не смогу, – подтверждает с улыбкой, – расскажи лучше, как вы живете. В последнее время совсем заработалась и давно к вам не приезжала.

– Хорошо все у нас, – стараюсь изо всех сил, чтобы мой голос звучал правдоподобно.

Теперь, когда я увидела таблетки, я никогда не признаюсь ей, как на самом деле у меня обстоят дела и как мне там плохо живется.

– А ты чего одна, где Даня? И Егор?

– Даню не взяла, потому что спит, а Егор уехал в офис, срочные дела, как всегда. Давай завтра сходим куда-нибудь погулять втроем? Я, ты и Даня.

– Давай, – улыбается мне.

Как я и думала, Егор много времени на общение с родными мне не дает, заезжает уже через два часа. Командует собираться и уходит ждать меня на улицу.

Когда я выхожу из дома, Егор стоит возле машины и разговаривает с Пашей. Они что-то обсуждают на тему бизнеса, поэтому я решаю, что ничего страшного не произойдет, если я подойду ближе. Ловлю по пути странный сочувствующий взгляд от Паши, но никак не могу понять, что это значит. До тех пор, пока не перевожу взгляд на Егора.

У него на белой рубашке отчетливо видны следы от ярко-красной помады. И еще один еле заметный след на щеке. Господи, он, что и домой к нам в таком виде заходил? Его же видела мама. Что она подумает? А сейчас он в таком виде заявится к своим родителям.

Чувствую, как голова начинает кружиться, и отхожу немного в сторону, стараюсь дышать глубже. Мне никак нельзя сейчас выдавать свое состояние. Прислоняюсь к дереву и смотрю куда угодно, только не на Егора. Вроде начинает отпускать, как раз к тому времени, когда я слышу злое «Поехали» в мою сторону.

У него же невеста есть, что он творит такое. Никогда бы не подумала раньше, что он такой кобель. Интересно, когда мы с ним встречались, он тоже спал со всеми подряд. Хотя не мне его осуждать в этом случае. Я-то чем лучше? Встречалась с одним, мечтала о другом. Пусть не изменяла, но это тоже предательство.

– Егор, – не выдерживаю я, – ты можешь в дом моей мамы не приходить в таком виде.

– А что не так с моим видом? – самодовольно щурится.

Сволочь. Ненавижу его. Ненавижу.

– У тебя вся рубашка в помаде, – умудряюсь сказать абсолютно спокойным голосом.

– Ну, так может это твоя помада на мне. Тогда не возникнет никаких вопросов, – пожимает плечами.

Чувствую, что тошнота резко возвращается ко мне от того, как мне становится противно сидеть с ним рядом в одной машине.

– Я никогда в жизни не красила губы ярко-красной помадой, и мама об этом знает.

– Разве у твоей мамы могут ко мне возникнуть вопросы после того, что ты натворила? – спрашивает с изрядной долей издевки, – думаю, нет. Поэтому разговор окончен.

У меня на глаза наворачиваются слезы, и я не могу их сдержать. Эта сволочь бесспорно замечает это.

– А уж не ревнуешь ли ты, родная? – опять эти издевательские нотки в голосе, – так у тебя на меня нет никаких прав, не забывай об этом.

– Я помню, – отвечаю глухим голосом, – просто я видела у мамы на столе тонометр и целую гору таблеток. Я переживаю за нее, а она мне не хочет ничего рассказывать.

– Позвони Алене вечером, узнай, вы же теперь подруги, не разлей вода, – брызгает в меня свою следующую порцию яда.

Интересно, как он узнал об этом. О том, что она меня простила.

– Узнаю, – просто отвечаю ему. Мечтаю уже, чтобы мы скорее приехали, и я смогу избавиться от его общества.

Дома меня ждет еще один сюрприз и, конечно же, неприятный. Приятных на мою долю в этой жизни, видимо, уже просто не осталось. Когда я вечером принимаю душ и ложусь спать в комнате, отведенной для меня свекровью, дверь распахивается и на пороге появляется Егор.

– Зачем ты пришел? – вырывается из меня дрожащим голосом.

– Это моя спальня, – твердо заявляет.

– Не может быть, – мотаю головой, – меня сюда твоя мама отправила.

– Ну, все правильно, они нас поселили в одной комнате.

– Я пойду спать в комнату к Дане, – быстро выпаливаю и, прикрывшись простыней, сползаю к кровати.

Егор резко хватает меня за щиколотки и тащит обратно. Нависает надо мной так близко, что меня пронзает дрожь до самых кончиков пальцев. Чувствую от него запах алкоголя. Опять. И мне страшно.

– Ты никуда не пойдешь, – рычит на меня и силой сдергивает простынь.

Боже, на мне только тонкая кружевная сорочка, через которую все видно. Я ее ношу только потому, что в ней удобно кормить ребенка, но она абсолютно не способна ничего скрыть.

Глаза Егора стремительно темнеют, и он склоняется еще ближе ко мне. Я вся сжимаюсь в комок, потому что во мне разгорается ответное пламя, но я не хочу его прикосновений, ничего не хочу после того, как он сегодня трахнул секретаршу, ну или кто она там ему. И он все еще помолвлен. Поэтому, пытаюсь заставить свой организм успокоиться, и не реагировать на него.

– Ну что, насмотрелась? – летит в меня ядовитый вопрос, но я не понимаю толком, о чем он сейчас говорит.

– На своего любимого Пашеньку, – продолжает свою мысль.

– Ты спятил? Он муж моей сестры, – отвечаю со слезами в голосе.

– Раньше тебя это не останавливало, – зло выдыхает мне прямо в ухо и прикусывает кожу на шее. Меня простреливает током от этого прикосновения и предательски слабеет тело.

Он резко хватает меня за талию и одним рывком садит на свои бедра. Это так близко, слишком близко и очень откровенно, потому что я перед ним почти вся раскрыта. Даже подол моей короткой сорочки задрался почти до самого пояса.

Мне катастрофически не хватает воздуха, и я начинаю часто дышать через рот. Взгляд Егора прикипает к моим губам, а руки на моей талии сжимаются все сильнее.

Господи, помоги мне! Как найти в себе силы оттолкнуть его?

Егор медленно склоняется к моим губам, а у меня все сжимается внутри от сладкого предвкушения, чувства тревоги и ощущения нереальности происходящего. Чувствую, что остатки здравого смысла покидают меня, и я готова ему сдаться. Это наваждение длится до тех пор, пока я не улавливаю запах чужого парфюма от его кожи на щеке. Женского парфюма!

Меня передергивает от отвращения и унижения. Тошнота начинает накатывать волнами, и я нахожу в себе силы оттолкнуть его в сторону. Видимо сейчас он слишком расслабился рядом со мной, поэтому мне без труда это удается.

Выбегаю из спальни и пытаюсь сообразить, где же здесь еще одна ванная комната. Мне нужно срочно туда попасть, пока меня не начало выворачивать прямо в коридоре. Вряд ли я смогу правдоподобно объяснить причину своего недуга.

Бегу с сумасшедшей скоростью и со всего размаха врезаюсь в … свою несостоявшуюся свекровь. Вот же черт. Даже равновесие теряю ненадолго, но она успевает меня перехватить за плечи.

– Что за пожар Марина? – осуждающе смотрит на меня и на мою неудачную ночную сорочку, – и что это за вид у тебя?

Я старательно дышу через рот, чтобы утихомирить свой желудок. Хорошо, что в коридоре значительно прохладнее, чем в комнатах и Людмила Сергеевна сегодня не пользовалась духами. Прикрываю руками свою грудь и отчаянно краснею перед ней. Тошнота понемногу отступает, и я вздыхаю с облегчением.

– Услышала, что Даня плачет, и спросонья соскочила с кровати в чем есть, – вру ей с непроницаемым лицом.

– У нас отличная звукоизоляция, – отвечает мне, нахмурив идеальной формы брови, – и там же няня рядом с ним.

– Приснилось, наверно, – тру для убедительности лицо ладонями, – плохо сплю в последнее время, кошмары замучили.

– Ты молодая мама, твои страхи за ребенка вполне объяснимы, – верит наконец-то моим отговоркам, – оденься и зайди в мою комнату. Разговор есть.

Мне эта идея не нравится сразу, как только она у нее появляется, потому что, если она сейчас копнет чуть глубже, я не знаю, что мне отвечать на ее вопросы. Мы с Егором не обсуждали эту тему, хотя стоило бы. Наверняка его родители видели, в каком виде он сегодня заявился домой с «работы».

Я даже под страхом смерти не смогу сейчас зайти обратно в комнату Егора, поэтому судорожно вспоминаю, где может быть еще моя одежда. Облегченно выдыхаю, потому что еще днем оставила в детской свой махровый длинный халат, как знала, что пригодится. На цыпочках захожу в комнату, хватаю халат и так же тихо выхожу обратно. Хорошо, что детская находится значительно ближе, чем комната Егора, так не должно возникнуть вопросов, почему я не пошла одеваться в свою спальню.

Захожу со стуком к своей «не свекрови» и застываю в нерешительности у порога.

– Садись в кресло, – приглашает меня Людмила Сергеевна.

– Спасибо, – спокойно отзываюсь я, хотя на самом деле у меня коленки трясутся от страха.

У нее на журнальном столике стоит поднос с чаем, значит, разговор будет не коротким. Она присаживается напротив меня, и я обращаю внимание, что она, несмотря на поздний час, выглядит идеально. На лице свежий макияж, волосы уложены в прическу, ни одна прядка до сих пор не выбилась, на костюме нет ни одного залома, он идеально выглажен, будто она в нем даже не садилась сегодня. Да, что уж тут говорить, даже ее любимая комнатная собачка выглядит намного лучше, чем я.

Хорошо хоть она не высказалась по поводу моего халата и не отправила меня одеться полностью. Все мои вещи остались в спальне, а туда я до утра ни ногой.

– Марина, – начинает серьезно, сложив руки в замок, – мне кажется, Егору надо больше отдыхать. Он выглядит замученным и уставшим.

Я от такой фразы даже чаем давлюсь. Ну, конечно, замученным, может просто перестарался сегодня на секретарше. Пока всех смазливых девок в округе перетрахаешь не мудрено и устать.

– Ты тоже выглядишь не очень хорошо, – продолжает говорить, так и не дождавшись от меня ответа, – прости за такую бестактность, но мужчина должен все время видеть рядом с собой красивую цветущую и уверенную в себе женщину, а не бледное ее подобие с синяками под глазами.

Меня сейчас разрывает настойчивое желание послать ее на хрен. Давно меня так никто не выводил из себя. Егор здесь не в счет, конечно. Я ведь ей даже не невестка, а она предъявляет мне какие-то претензии. Отдохнуть ему надо, может мне пойти массаж ему сделать или все-таки раздвинуть перед ним сегодня ноги. Пусть расслабляется и получает удовольствие, вашу мать.

– Я тут подумала, – продолжает уверенно, а у меня внутри все скручивается от нехорошего предчувствия, – вы вполне можете оставить Даню у нас и поехать куда-нибудь отдохнуть. Вдвоем.

Почему все хотят отнять у меня ребенка, я не понимаю. И вообще, что за чушь про совместный отдых, она же прекрасно знает, что Егор женится. И женится не на мне.

У меня в голове есть два варианта ответа. Либо они хотят забрать сейчас у меня ребенка и больше мне его не отдавать, либо подразумевают, что я останусь любовницей Егора, несмотря на его женитьбу. Настоящей жене, думаю, она, вряд ли осмелится что-то предъявлять, не та категория. Значит, грушей для битья буду я.

Егор не выспался, не покушал, устал, не потрахался. Марина, срочно исправь ситуацию!

– Людмила Сергеевна, – отвечаю напряженным голосом, с трудом держу себя в руках, – я своего сына нигде не собираюсь оставлять, в конце концов, я его еще кормлю грудью. Тем более, уверена на сто процентов, что вы лично им заниматься не будете, а все обязанности повесите на няню. У нас тоже есть няня, поэтому мы справимся сами. А устал ваш сын, возможно потому, что усиленно готовится к свадьбе. С другой женщиной. Я здесь не причем. Я в его жизни просто мать его ребенка. Не более. На этом все. Мы с ним даже видимся не каждый день. Может вам стоит позвонить своей будущей невестке и обсудить с ней причины повышенной утомляемости вашего сына? Только при разговоре с ней не забудьте упомянуть, в каком виде Егор сегодня явился с работы, думаю, ей интересно будет об этом узнать.

С этими словами срываюсь с места и с бешеным сердцебиением бегу в детскую, там сразу закрываю дверь на замок и прислоняюсь к стене.

На меня во все глаза смотрит Настя, напуганная моим внезапным появлением.