– Волка они не бросились обнимать? – донеслось из комнаты.
– Бедный волк. – Сказала женщина и вошла в комнату. – С них станется.
Дедушка сидел за дальним концом стола и набивал свою маленькую трубку. Она была с длинным прямым мундштуком и круглой чашечкой на конце. Он был одет в черное. Он был как китаец. Он был маленький. Сколько ему было лет? Сто? Он был молодым, но ему было очень много лет. У них тоже висел этот рисунок на стене. Это было, наверное, куплено в той лавке. Там такие тарелки с росписью как раз продавались.
– Ягоду надо со сливками есть. – сказал он девочке.
Марисол была с ним одного роста. Сливки были в кувшине, и они с дедушкой стали возиться с заливкой их в большой плошке и разливанием чая в маленькие чашечки. Китайские. Мигель почувствовал, что он очень хочет спать. Голова поплыла. Марисол с дедушкой напихивали чай и травы в чугунный китайский чайник, переливали что-то куда-то. Женщина взяла Мигеля за плечо и уложила на кровать, подложив небольшую подушку.
– Как тебя зовут?
– Исабель.
Глаза просто слипались. Марисол стала приваливаться к дедушке. Исабель взяла ее на руки, и они пошли в другую комнату. Дедушка взял, наконец, набитую трубку, снял с Мигеля колчан, сложил рядом меч и лук и пошел на ступеньки. Исабель задвинула штору.
– Эмоциональные дети. До интуиции пока далеко. Сколько они не спали?
– Да. В непростом сне им выпало проснуться. – улыбнулся дедушка.
– Курорт, я бы сказала. – Она приостановилась и задумалась. – Кто-то еще пробивается сюда. Кто-то не из этой «сказки». Не пойму.
– Кто-то ищет детей. Упертый, как носорог. Этот пробьет все. Ему наплевать в какой он «сказке». Он их видел кое-где, эти ваши сказки. – и дедушка засмеялся. Но смеялся он не как дедушка.
– Но я не знаю. Это я так, фантазирую.
Исабель и дедушка
Мигель видел всадника. Он все еще скакал по бескрайней долине. «Папа!» Но всадник не оборачивался. Потом он увидел дядю Сергея. Его лицо было в поту. Красное, жилистое, скулы обозначились. «Похудел» – подумал мальчик. Он очень сильно работал. Всем телом, руками. Он был сосредоточен. Он что-то рвал и пробивал своим кинжалом, который ему подарил капрал, когда они, потеряв всех, вдвоем пробились из окружения в Карнакаре. Какую-то плотную, как опилки вату. Только ее было много! Казалось, до бесконечности.
Кто-то еще сидел у окна и плакал. И Мигель тоже заплакал, но пес толкнул его лапой в грудь и ткнул его мокрым носом в глаз. Он что-то говорил ему, и это было понятно и очень важно, но вдруг мальчик почувствовал что-то совсем другое. И все его мышцы напряглись. Какой-то смутный образ то ли тени, то ли человека в черном плаще и маске осматривался на сером фоне. Он что-то искал. И этот образ вызвал очень большую тревогу. Сердце забилось, и человек стал поворачиваться в его сторону. Стало жутко. Чей-то голос прорвался извне:
– Похоже курортная карта заканчивается, – донеслось до него. Мальчик открыл глаза, сердце билось так, что рубашка подскакивала. Он смотрел на новый для него потолок, и тот же голос снова донесся до него:
– Эй! Иждивенцы и лодыри! Сколько можно спать? Принца с принцессой не проспите своих?
Внимание сместилось. Тревога стала куда-то рассеиваться, глаза забегали по стенам, пробежали по мечу с луком, стоящим в углу, по красивой с индейскими чертами женщине, раскладывающей на столе пиалы.
Марисол тянулась руками вверх, ногами вниз, а глазами рассматривала стены новой комнаты. Они был светлые из отесанных бревен. Удивительные пейзажи высоких, но очень крутых гор, как будто термитники высотой с километр, и маленьких домиков на них с изогнутыми крышами, висели на свитках. Там были иероглифы и красные печати. «Как они туда поднимаются?» Солнышко подбиралось к ее ногам. Пахло чаем.
Мигель поздоровался и вышел во двор – надо было умыться. Дедушка сидел на ступеньках со своей трубкой.
– Здравствуйте!
– Здравствуйте, молодой человек!
– Надо умыться, думаю я.
– Да, ты же уже пробежал 10 верст и упражнения все сделал. Это правильно. Сходи, вон, к колодцу.
– Я ничего не делал. Мы тут совсем лентяи. И даже все готовят за нас. Мы только едим. И спим.
Мигель сел рядом с дедушкой и приблизился к его уху.
– Как ее зовут? Я забыл.
Глаза собрались морщинками по уголкам, и оттого он стал чуть больше китаец.
– Исабель?
– У меня есть меч. – вдруг сказал он.
Дедушка фыркнул дымом.
– А мозги?
– Не уверен. Дедушка, может быть мы взорвемся? От всего этого.
– Тогда отойди подальше. И от дома тоже. Стены перебирать мне с бревнами уже не очень просто.
– Я помогу.
– Что-то у тебя разрыв в континуальной логике – улыбнулся дедушка.
– Какой? А! У нас разрыв, да. Большой, экстремальный. Как там папа с мамой?
– Наверное, они не падают духом и не опускают поводьев. Вы же воспитаны ими. Но я не знаю.
– Почему мы здесь?
– Иди умывайся.
– Кто вы?
– А вчера, когда вы в Исабель вцепились, это вас не интересовало?
– Нет. Да.
– Хорошо. Колодец там.
Мигель умывался, когда прискакала Марисол, забрала ведро, набрызгала себе на лицо воды, вцепилась в его волосы, потянула так, что Мигель зажмурился и вприпрыжку поскакала обратно в дом. «Вот как пес это терпит?» – подумал он.
Марисол уплетала по полной, но смотрела на пирог и поэтому добавку не брала. Мигель же съел три раза рагу с гречкой и пирог уже не смог. Но смотрел на него.
А чай у дедушки был волшебный, и они с Марисол что-то там опять колдовали с чайничком и малюсенькими чашечками.
– Исабель! Дедушка! «Почему мы тут?» – произнес Мигель, Марисол перестала подливать кипяток в ароматный чайничек.
– Вы не начали с того, что вы хотите к маме. Вы не плачете и сопли не размазываете. Кто вы такие, дети? Почему вы здесь?
– Исабель, не говори так! «А то мы вцепимся в тебя уже со всеми соплями», – сказал Мигель.
– Да, ты осторожно с этим. Тебе придется ходить, как ишаку с двумя мешками.
– Что здесь произошло? – сказала Марисол, и кольцо на ее пальце блеснуло зеленым светом.
– Вот это по делу. – отозвался дедушка.
Исабель бросила взгляд на дедушку.
– Два тунеядца проспали до десяти.
– Точно. – дедушка улыбался.
Вдруг стало тихо-тихо. И стало слышно, как тикают большие часы на стене. Два коротких вороньих крика донеслось из-за окна.
– Здесь была другая страна. – сказал он – та же, но совсем другая. И она была открыта, но только тем, кому она доверяла. Никто с черными мыслями не смог бы проникнуть сюда. Никакая вражеская армия. Был один секрет. Или особенность этого места.
– Она никуда и не делась. – Сказала Исабель.
– Да. Она никуда не делась. Но только враг все-таки смог проникнуть на ее территорию. А тут было чем поживиться. Наверное, сладкий удобный мир, не лучшее место для роста. Но это не так просто объяснить. Если есть червоточины, то они выйдут на поверхность. А если их нет, то не факт, что есть вообще что-то стоящее. Червяки заводятся там, где есть пища. Но это я так.
– Спорная метафора – сказала Исабель. – Кому-то может просто надо больше, чем у него уже есть. И какое ему дело до твоих червоточин?
– А как же вот про гармонию и совершенство. Разве ты не знаешь, что безупречный мастер не привлекает несчастья на свою голову?
Дедушка и Исабель переглянулись с запрятанной улыбкой.
– Ты в это веришь, безусловно.
– Это вряд ли – сказал дедушка.
– А почему никто прийти не мог? А хотели? – Марисол отложила пирог.
– Хотели.
– Зачем?
– Очень хотели. Можно сказать, что здесь люди жили красиво и ярко. Не без страданий и боли. Но здесь было неплохо. Это не всем нравится, особенно, если не ты причина успеха. И чем поживится тоже было. Но я бы не сказал, что только в этом причина. – сказал дедушка.
– А почему никто не мог пройти сюда кроме своих?
– Дело не в своих. Торговля была. Это не закрытое место. Но только дорога была одна. И с ней была одна природная аномалия.
Она не начиналась нигде. И для того чтобы найти ее надо было …
– Попасть в туман?
Они улыбнулись.
– Это только для особо одаренных. – засмеялась Исабель.
– Нет. Было семь камней. Семь черных камней. Они назывались «ключ».
– Как это? «Надо было их кидать все время?» – спросил Мигель.
Дедушка засмеялся так, что лег на стол.
– Нет-нет. Догадываюсь о ходе твоих мыслей. Нет. Надо было его просто иметь. И тогда дорога находилась.
– А как же торговцы?
– Были очень дружественные соседи или государства чуть подальше, чьи лидеры, как теперь модно говорить, вызывали безусловное доверие. Им давали камни. Они могли приезжать. Такие недели – фиесты. Торговцы, артисты, поэты, музыканты, ученые. Да и в любой момент приезжали люди, по делу. Но только с камнем. Только те, кому его давали. Он должен был быть охраняем максимально по уговору. Да и понятно, от этого зависела безопасность границ. Ведь пограничных войск не нужно было содержать.
– То есть армии совсем не было?
Дедушка с Исабель переглянулись серьезно и грустно.
– Мужчины здесь были, не сомневайтесь. – грустно сказала Исабель.
– А что, без камня совсем нельзя было прийти сюда?
– Ну вы же пришли.
– Люди прорывались и без камня. Но чаще не ища сюда дорогу и не имея своей цели тут. Разные судьбы, разные намерения. Но так чтоб армия – этого в принципе не могло бы быть. Про эту страну имевшие камень не особо распространялись по уговору, так что ее можно сказать и не было. На политической карте. Так слухи ходили.
– Но слухи не самое лучшее. – добавила Исабель.
– А вы где живете? – спросила она.
Мы живем у кошки с собакой – чуть не хором ответили дети.
Хозяева прыснули со смеха.
– Хорошо… У кошки. – Исабель закрывала глаза, когда смеялась.
– Я полагал, вы родились где-то там подальше. За туманом.
– Мы из Изларии.
Они переглянулись. Но ничего не сказали.
– А потом, что произошло в этой стране?
– Потом много всего произошло. – медленно произнесла Исабель.
