– Ну вот, теперь ты кажешься мне скучным, – Ричардсон нахмурила тонкие брови. – Мне не нужна ещё одна механическая кукла. Я достаточно насмотрелась на них в жизни. Я знаю, что ты не такой. Я заметила твою язвительность, резкость и грубость. Не пытайся скрыть себя от меня, – раздражённо прошипела Эрика, присаживаясь обратно на диван, закидывая ногу на ногу. – Я продолжу, когда выпьешь вина.
Контролировать себя, будучи опьянённым, крайне трудно, а Ольсен и без того чувствовал, как от сладких речей Ричардсон его мозг начинал плавиться и поддаваться искушению, запретному плоду. Но мужчина, прекрасно понимая, что выхода у него нет, налил себе вина и выпил его из бокала залпом.
– Превосходно! – восхищённо воскликнула Эрика, захлопав в ладоши. – Мой друг, скажи мне, как ты думаешь, для чего ты здесь сегодня?
– Из-за… из-за того, что мы с братом должны тебе, – тихо отозвался Йоханесс. – Я понимаю, что мафия не прощает долгов.
– О, тут ты прав, – Эрика хищно улыбнулась. – Но, коль у тебя ничего нет, чем ты собираешься мне платить?
– Я продам всё, что у меня есть, мы… мы соберем деньги. Клянусь, мы соберем их, я… я буду работать, я всё верну тебе, только… только не трогай моего сына, – Ольсен сжал пальцы в кулаки, отводя взгляд.
Эрика сделал вид, что задумалась, и сердце Йоханесса невольно остановилась в ожидании. В груди появилась слабая надежда, и теперь Ольсен вновь смотрел на мафиози, не отрывая взгляда, в томительном ожидании оглашения принятого решения. Сейчас Ольсен действительно ощущал себя подсудимым, а Ричардсон видел не иначе как строгую судью, что сейчас огласит приговор.
– Я не люблю ждать, – просто ответила Эрика, и Йоханесс в оцепенении застыл на месте. – Понимаешь, я привыкла получать всё сейчас и сразу.
Ричардсон мило улыбнулась, но в глазах Ольсена эта улыбка была похожа на звериный оскал. Сейчас она его растерзает, разорвёт на клочки, сожрёт с потрохами.
– Скажи, мой милый друг, для чего тебе нужна эта мучительно скучная и печальная жизнь? – вдруг переменилась в лице женщина, теперь источая тоску и озадаченность. – Вы все так за неё боритесь. Заключаете сделки с мафией, надеясь, что это поможет выжить. Ради чего ты борешься, Ольсен?
– Ради сына? – тихо отозвался Йоханесс.
– О, как трогательно, – с наигранным умилением отозвалась Эрика. – Хочешь сказать, что ты здесь сегодня ради своего сына?
– Да, – утвердительно закивал головой мужчина.
Эрика сухо усмехнулась, а затем резко подскочила с дивана и вцепилась пальцами одной руки в воротник рубашки Ольсена, притянув его к себе ближе. Бирюзовые глаза вновь запылали от ярости, и Йоханесс сглотнул слюну: вот и настал конец его жалкой жизни. В этой женщине действительно было куда больше силы, чем могло показаться на первый взгляд.
– Нет! Глупый Ольсен, как смеешь ты врать? Больше всего на свете я ненавижу ложь. Не лги мне, никогда не лги мне! – прокричала Эрика.
– Я не… – попытался возразить Йенс, но тут же был прерван.
– Думаешь, я слепа? Ты безнадёжен, Ольсен, и я замечала каждый твой брошенный на меня взгляд, – чётко выговаривая каждый слог, произнесла Ричардсон, касаясь своим горячим дыханием губ Ольсена. – Ты сделал это из-за меня. Признай это, Йоханесс.
The Neighbourhood – A Little Death
Кажется, у мужчины большие проблемы с сердцем, потому что его биение усилилось во много раз, яростно избивая ребра, словно пытаясь прорубить в них дыру и прыгнуть в руки Эрики, потому что только мафиози могла коснуться так глубоко, так больно и так нежно. Йоханесс невольно перевёл взгляд на губы Эрики: ярко-красная помада частично стёрлась из-за вина. Ольсен не отдавал отчёта своим мыслям, лишь жадно вдыхая запах цитрусов, розы, рома и пачули.
– Нас тянет друг к другу. Ты отличаешься от всех людей, в обществе которых я верчусь. Я решила выбрать именно тебя, потому что ты заставляешь меня чувствовать настоящую злость, если хочешь, бешенство. Ты умеешь спорить, грубить, ты не следуешь правилам этикета, ты выражаешься некультурно, но в тоже время ты больше похож на человека, чем весь этот чёртов высший свет.
Йоханесс не отрывал зачарованного взгляда от чужих ярких губ, на вид таких мягких и тёплых. Сейчас его совсем не волновало, что этот взгляд, влажный и ласковый, нисколько не был скрыт от бирюзовых глаз.
– Выбрать в качестве чего?
Ричардсон расплылась в широкой улыбке и ещё ближе притянула к себе Йоханесса за ворот. Она на протяжении нескольких минут вглядывалась в лицо собеседника, после чего отпустила Ольсена и встала на колени на кофейный столик, случайно уронив бутылку вина, но не обратив на это совершенно никакого внимания. Художник замер в той же позе, в которой его оставила мафиози, не смея пошевелиться, чтобы не спугнуть синюю птицу, залетевшую в комнату через открытое окно, откуда доносилось стрекотание сверчков и крики ночных животных. Эрика осторожно сняла с Йоханесса очки, заставив последнего прищуриться с непривычки. Мафиози ухмыльнулась и положила предмет рядом с собой на столик. На какое-то время Ричардсон вообще перестала что-либо делать, просто замерев в одной позе, задумавшись о чем-то, однако Ольсен не мог оставить начатое без продолжения. Он аккуратно повернул голову Эрики в свою сторону, мягко улыбнувшись женщине. Мафиози тут же очнулась и положила руки на небритые щёки Йоханесса.
Художник никогда и подумать не мог, что прикосновение длинных почти ледяных пальцев могут быть настолько убийственными. Его со всех сторон обволокла сладкая нега, по внутренностям расползлось болезненное наслаждение, по венам теперь текла не кровь, а элегантный аромат Эрики, который Ольсен запомнит навсегда как самый любимый свой аромат. Мужчина уже не слышал своего сердца, оно глухим стуком отдавало где-то вдалеке, теперь всё внимание киномеханика было сосредоточено исключительно на этой с ума сводящей Ричардсон, которая разрушал все понятия Йенса о морали, о правильности и неправильности.
Эрика облизала мягкие губы, окончательно стерев с них помаду, после чего резким движением поддалась вперед, соединив себя с Ольсеном в поцелуе. Йоханесс понимал, что всё шло именно к этому, но сердце всё равно подпрыгнуло в груди, голова закружилась, а всё тело затряслось. Это точно не сон? Ещё недавно мафиози казалась такой недосягаемо далекой.
Художник тут же ответил на поцелуй, притянув Ричардсон к себе ещё ближе за шею, находясь с ней так непозволительно близко, ощущая от этого какое-то странное удовлетворение. Эрика целовала плавно и нежно, руками водя по щекам Йенса, заставляя каждую клеточку тела мужчины умирать и возрождаться заново. Одним случайным (или вполне осознанным?) движением Ольсен сорвал с губ Ричардсон едва слышный стон, и сразу же проник языком в сладкий от вина рот мафиози, углубляя поцелуй, соприкасаясь с чужим языком, лаская нёбо и щеки. Сколько на его веку было поцелуев, но этот – самый жаркий, самый беспощадный и самый прекрасный, прекращать который не хотелось ни за что на свете. Всё, о чём мог в данный момент времени думать Йоханесс, – сладкие нежные губы Эрики, её восхитительный аромат и пальцы, прикасающиеся к его щекам.
Они оба сходили с ума, пьянея друг от друга гораздо сильнее, чем от алкоголя. Руки Йоханесса уже давно отпустили шею Эрики, теперь крепко сжимая тонкую талию. Возможно, художник нуждался в большем, возможно, ему нужна была мафиози целиком и полностью, чтобы гладить её нежную кожу, сжимать её и оставлять грубые отметины. Ольсен был пьян, как никогда раньше, пьян от самой Эрики, от её запаха, от поцелуя, от её холодных рук. Это произошло так быстро, что Йенс даже не успел отдать себе отчёта в том, что уже давно утонул.
Мафиози резко отстранилась от художника, грубым движением скинув руки Ольсена с себя.
– Ты умеешь пользоваться бритвой? – фыркнула Эрика, вытирая рот рукавом красного пальто.
– Я не знал, что одна прекрасная мафиози решит меня поцеловать, – довольно ухмыльнулся Йоханесс, прикасаясь к опухшим от долгого поцелуя губам.
– Я слышу усмешку. Это радует меня, – хмыкнула Ричардсон. – Ладно, хватит лирических отступлений. Нам нужно поговорить о том, ради чего я тебя позвала.
– Ты позвала меня не ради того, чтобы целоваться?
– Нет.
Мафиози слезла со стола, поправив бархатное платье, и плюхнулась на диван, доставая из кармана папирусу и щелкая зажигалкой, заставляя в полутьме вспыхнуть яркому огоньку. Эрика вдохнула сигаретный дымок и прикрыла глаза.
– На самом деле, мне не нужны деньги от нищего киномеханика, потому что, будем честны, если ты выплатишь свой долг, то пройдёт всего пару недель – и ты сдохнешь от голода. Люди, заключая сделку с мафией, надеются на то, что контракт с Дьяволом спасёт их, а не затянет ещё глубже. Глупое желание, не так ли? Но кто я, чтобы осуждать своих клиентов, – Эрика тихо хмыкнула, даже не смотря в сторону Ольсена. – Что думаешь, котик, я права?
«Котик» из её уст больше походило на издёвку, но Йоханесс сейчас был готов согласиться на всё, что скажет ему Ричардсон. Красивая и жестокая, но принадлежность Эрики к мафии – последнее, что сейчас волновало мужчину. Он смотрел на неё как сошедшее с небес Божество и не мог оторвать взгляда.
– Права, – бездумно отозвался Ольсен.
– Почему-то мне не хочется, чтобы ты умирал от голода. Ну или от наркоты или алкоголя – от чего вы там обычно умираете? – она едко усмехнулась. – Ты кажешься мне интересным экземпляром, сразу показался. Давай поступим так, – бирюзовые глаза загорелись, и женщина чуть наклонилась вперёд, испепеляя взглядом Йенс, чуть прищурившись. – Я не потребую от тебя не гроша за лекарства, но ты будешь выплачивать свой долг иначе, – она закинула ногу на ногу и сцепила пальцы обеих рук на коленке.
– Всё, что захочешь, – снова бездумно ответил Йоханесс.
– В таком случае, твое тело теперь моё, – мафиози невинно улыбнулась. – Захочу тебя увидеть – обязан будешь явиться, чем бы ты ни был занят и где бы не находился. Но чтобы не слишком докучал мне, звонить тебе буду только я. Пока я тебе не позвонила – видеть и слышать о тебе ничего не хочу. Не пойми меня неправильно, я просто не люблю навязчивых мужчин.
Йоханесс энергично закивал головой, вдохновлённый тем, что теперь часто будет видеться с Эрикой. Как подобный вариант мог вообще его не устраивать? Красивая женщина с мягкими губами и высеченной из мрамора великолепной фигурой. Она сама делает шаги навстречу, сам жаждет его видеть, при всём при этом не требуя от мужчины ни глупых признаний в любви, ни его сердца. Всё, что нужно Эрике – не слишком частые встречи ради прекрасного времяпровождения. Йенс только счастлив будет оказаться рядом, когда Ричардсон это будет нужно. Целовать её губы, ласкать её тело – о чём ещё можно мечтать? Будучи в том возрасте, когда заводить девушку или жену уже поздно, Ольсен только счастлив был подобным отношениям.
– Ах, да. Единственное, раз уж теперь ты принадлежишь мне, то имей совесть оставаться верным. Узнаю, что решил завести с кем-нибудь роман – пристрелю обоих. Моё – значит моё, делиться ненавижу.
Она вновь расслаблено откинулась на спинку дивана, продолжая курить папиросу. Йоханесс сдавленно вздохнул: неужели она ещё и ревнива? Как вообще можно спокойно существовать на планете, когда тебя ревнует сама Эрика Ричардсон?
– Постой, – вдруг нахмурился Ольсен, и женщина без особой заинтересованности перевела взгляд на него. – А твой муж? Он… не захочет убить меня?
На самом деле, разумеется, хоть Йенса в действительности волновало то, растерзает ли его Кристиан Эдвардс, но вместе с тем он задумался и о том, насколько супружескими являются отношения Эрики с её мужем. Раз уж заводит любовника, то, очевидно, что-то в её семейной жизни было не так. Однако Йоханесс не слишком-то любил начинать отношения с кем-то, кто уже был связан обещаниями. Не хотелось бороться с каким-то идиотом за место под солнцем, да и мучить себя мыслями о том, что другой мужчина прикасается к твоей партнёрше и гладит её тело – тоже такая себе перспектива.
– Котик, ты не понял меня, – с наигранным сочувствием в глазах ухмыльнулась Эрика. – Ты принадлежишь мне, а я принадлежу сама себе. Это не романтические отношения, это твой шанс расплатиться со мной, – нежно улыбнулась женщина. – Я владею несколькими борделями в городе, оттого подобный род связей мне хорошо известен. Дамы, которые утонули в своих долгах и нищете настолько, что деваться им уже некуда, добровольно соглашаются работать на меня. Ты точно такой же, единственное твоё преимущество, что принадлежишь ты только мне. Разумеется, моего мужа это совершенно не касается, – с усмешкой добавила мафиози, наконец, ответив на заданный вопрос.
Йоханесс побледнел, когда осознал, что его только что назвали проституткой. По сути, так оно и было. Ольсен опустил глаза, полные ужаса, на дурацкий кофейный столик. Только сейчас он начал осознавать, на что подписался. Впрочем, это ведь не важно. Максимум, слегка пострадает самолюбие, а так об этом ведь даже особенно никто и не узнает, верно? Главное, что Оливера и Гловера вся эта ситуация никак не коснётся, не придётся продавать имущество и ввязываться в очередные неприятности ради денег. Подумаешь, ублажать мафиози – что в этом такого? Пускай считает Йенса своей проституткой, он от этого даже почти не ущемлён. Это ведь он в плюсе: и с лекарством, и с сексом без обязательств.
Однако почему-то от этих размышлений не сделалось ни грамма легче. Неважно, нет, неважно. Это скоро пройдёт. События развиваются даже лучше, чем они все могли представить, и Йоханесс не имеет права ни о чём жалеть.
– Я просто беспокоюсь, что твой благоверный выйдет из себя. Поговаривают, он ревнивый, – попытавшись нацепить на себя маску безразличия, процедил Йенс. Как уже говорилось, Ольсен был достаточно прямолинейным человеком и скрывать свои эмоции не умел. Эрика тихо усмехнулась.
– Не бойся, не выйдет из себя. Я не позволю тебе умереть, пока ты не расплатишься со мной, – мягко улыбнулась она.
«А спать ты с ним будешь?» Йенс сжал пальцы в кулаки: ему плевать, пускай делает всё, что хочет. Она же глава мафии, ей закон и мораль не писаны, спорить и пытаться чего-то крайне глупо. Да и Ольсену плевать должно быть, что происходит с Эрикой, она явно не желает посвящать Йенса в тайны своей жизни, так что зачем насильно заставлять её довериться? Очевидно же, что только хуже станет.
– Кстати, видишь белую коробочку на столе? Это твоё лекарство. Забери его и вали отсюда, я устала от твоей болтовни, – грубо произнесла мафиози.
– Валить? – разочарованно выдохнул Йоханесс.
– Котик, никогда не оспаривай мои слова, если не хочешь, чтобы я разозлилась, – недовольно отозвалась Эрика. – Тебя довезут до дома.
Ольсен фыркнул, нацепил на нос очки и запихал в карман коробку с лекарством. Честно говоря, художник не совсем понимал, с чем связана резкая перемена в настроении Эрики, но на что вообще мог рассчитывать Йоханесс? Ричардсон весьма чётко дала понять, чего она хочет от мужчины и что ей в этих отношениях совершенно не нужно.
Глава 6. Потому что теперь твоя жизнь зависит только от меня
Я понимал,
Что это пожар, что я горю изнутри,
И я правда пытался его потушить,
Но вместо воды я лил керосин.
Извини.
© Черняев Виктор
DianaKrall – Autumnleaves
Забыть два сверкающих и переливающихся апатита Йоханесс не мог, как бы ни старался. Машина быстро мчалась по ночной дороге вперёд, унося одурманенного мужчину всё дальше и дальше от его маленькой ночной сказки. От мысли о том, что скоро наступит рассвет, и лунная романтика окончательно испарится в воздухе, становилось тошно. Губы всё ещё горели, клеймённые обжигающе-пьяным поцелуем, а на коже словно отпечатались ледяные прикосновения небольших тонких рук.
Что-то в голове верещало о том, что Йоханесс неправильно поступает по отношению к сыну, в первую очередь. Прыжки в бездну не заканчиваются ничем хорошим, а Ольсен, к тому же, отдал себя темноте с разбега, ни капли не жалея об этом. Однако эти мысли, стоило им только появиться, тут же таяли, словно первый снег, выпавший в плюсовую температуру. Огромное нечто охватывало Йенса со всех сторон, облепляло, зажимало в угол, набирало власть над разумом, моралью, ценностями и здравым смыслом.
Почему Эрика выбрала именно простого киномеханика, такого глупого и ничтожного? Гловер хоть и был той ещё занозой в заднице и полным придурком, но он был прав: таким, как Ричардсон, не нужны такие, как Ольсен.
– По пути к боссу ты казался более дерзким и разговорчивым, – усмехнулся мафиози, сидящий рядом с Йоханессом на заднем сидении машины. – Забавно, что она не убила тебя. Знаешь, я бы принёс на твою могилку две гнилые гвоздики.
– Мисс Ричардсон так часто просит притащить к себе кого-то, чтобы самой совершить убийство? – медленно произнёс Ольсен, нехотя выбираясь из своего воздушного замка.
– Только если ненавидит этого кого-то по-настоящему сильно. Ну, или хочет поговорить перед смертью этого кого-то с этим кем-то, – зло улыбнулся гангстер.
Непонятно, какие цели преследовал гангстер. Пытался запугать? Но ведь Ольсен вышел из кабинета живой и невредимый (практически). Впрочем, совершенно нетрудно было догадаться, что оба находящихся в машине мафиози питают к Йоханессу далеко не тёплые чувства, но, собственно, что он наделать-то уже успел? А может, они просто переживают из-за того, что в жизни драгоценнейшей главы появится ещё один мужчина?
Йенс резко перевёл взгляд на своего собеседника, тот, видимо, решил, что сумел напугать Ольсена и довольно усмехнулся, а спустя ещё некоторое время поёжился, когда киномеханик продолжил, не отвозя глаз, разглядывать гангстера. Подумать только. Прекрасная женщина в окружении целого вороха мужчин. Это похоже на какой-то культ. Эрика вполне себе подходит на роль Богини, а эти гангстеры с Эдвардсом во главе, очевидно, ноги целовать ей готовы. Любая просьба, любой приказ. Как часто вообще вы встречали мужчину, который родной жене так приклоняться станет? А тут целая преступная группировка под каблуком у женщины.
Ольсен сжал челюсти. Данный факт неожиданно сильно его взбесил. Удивляться тут нечему, такая дама будет ловить восхищённые взгляды, да и, как уже удалось выяснить, Эрика была хороша не просто как женщина – в ней действительно было что-то особенное кровожадно-гангстерское – какой гангстер на месте этих двоих горе-водителей не станет пускать слюни по своей начальнице?
Йенс тяжело вздохнул, пытаясь подавить в себе желание прямо сейчас вмазать по челюсти мафиози и выпытать, какими глазами он смотрит на Эрику. Зачем ей ещё и Ольсен, если у неё и так собран целый кукольный домик?
– Отвернись от меня, ты некрасивый, – буркнул гангстер, и Йенсу действительно пришлось уставиться в пейзаж за окном.
Если честно, Йоханессу не совсем нравилось думать, как в неприбранный кабинет Эрики, где царила загадочная атмосфера полумрака, где пахло дорогими сигарами и женскими духами, где на кофейном столике, как обычно, стояла бутылка с алкоголем, входил кто-нибудь другой. Убийство, разговор, пытки – неважно.
Она замужем. Эту простую истину нужно вбить себе в разум, уяснить, как закон Ома. Не важно, какие отношения были у Эрики и Кристиана, важно то, что она всё равно, несмотря ни на что, замужем. И Йенс просто очередная игрушка, что быстро надоест, таких же «игрушек» у женщины может быть очень много – в любом случае, это не касается Ольсена. Идиотское чувство продолжало изнутри щекотать грудную клетку, избавиться от него никак не получалось простыми убеждениями о том, что Йоханессу должно быть плевать на Эрику. Ненавязчивое прикосновение пера, едва ощутимое, от которого чертовски хотелось избавиться, но, по крайней мере, пока что оно казалось терпимым. Если не обращать внимания некоторое время на зудящую конечность – зуд отступит, и здесь всё точно так же.
– Она всегда убивает тех, кого ей привозят? – Йоханесс невольно прикусил губу: любопытство срочно нужно было усмирить новой порцией информации о такой загадочной Эрике. Он просто хочет понять, есть ли ещё кто-нибудь, кто попал в подобную ловушку. Просто чтобы быть в курсе.
– Почему ты задаёшь так много вопросов? – фыркнул гангстер. – Ты мне никто, усмири свое любопытство. Когда мы ехали к боссу, ты мне нравился куда больше. Сейчас ты стал похож на сопливую малолетку.
– Ну и пошёл в жопу, – скривился Ольсен, вновь отвернувшись к окну.
Ну конечно, с чего он взял, что преданные рабы мисс Ричардсон станут открывать какой-то там мошке правду о своей Богине.
В этот раз мафиози сжалились и не стали завязывать ленточку на глаза Йоханессу. Да и зачем? Ольсен не так уж и часто гуляет по Детройту, чтобы без проблем найти тёмное и таинственное логово Эрики, при этом не заблудившись в трёх соснах. К тому же, за окном всё ещё была непроглядная ночь, такая, что даже при большом желании нельзя было разглядеть дорогу и отметить для себя какие-то отличительные признаки, чтобы вернуться обратно.
По радио играл какой-то лёгкий джаз, невольно заставляющий Йоханесса вспомнить первую встречу с Ричардсон. Тогда, в тот день, она была безупречно недосягаема, зловеще опасна, несмотря на невысокий рост и тоненькую фигурку. Тогда Йенс, конечно, ещё не успел разглядеть молнии в бирюзовых глазах, но теперь он понимал, насколько сильно ошибался. Неужели действительно именно Эрика управляет мафией, неужели именно её боятся и уважают? Гангстеры и слова не сказали про Эдвардса, да и, судя по их бледным лицам, парни явно боялись разозлить свою Богиню.
– Так вы… вы подчиняетесь мисс Ричардсон? – спросил Ольсен. Ему было глубоко поебать на то, что сидящий рядом гангстер не желал с ним разговаривать. Йенсу больше не у кого было спросить.
– Нет, блядь, мэру Детройта, – вспыхнул мафиози. – Ты слабоумный или чё? Может, у тебя хромосома лишняя?
– Я тебя нормально спросил, хули грубишь? – фыркнул Йенс в ответ.
– Адам, не груби, – раздалось с водительского сиденья. – Хватит ввязываться в неприятности.
– Ладно, – проскрипел тот самый Адам. – Послушай, ты ведь сам только что видел мисс Ричардсон, мы привезли тебя прямо к ней, как думаешь, можем ли мы подчиняться начальнику полиции, если выполняем её приказы? – с явным усилием попытался объяснить гангстер.
– Блядь, да я не настолько тупой! Просто… а Эдвардс? Кристиан Эдвардс? Вы подчиняетесь ему?
Адам в ответ громко рассмеялся и откинулся на спинку сиденья.
– Этот конченный уёбок? Боб, он спрашивает, подчиняемся ли мы хуесосу Эдвардсу? – сквозь смех спросил гангстер.
– Адам, – строго отозвался Боб с переднего сиденья. – Мы выполняем приказы мисс Ричардсон, – пояснил водитель для Ольсена. – Она глава мафии, и тебе действительно стоит быть осторожнее с высказываниями и действиями.
– Да-да, придурок, послушай старших, – деловито встрял Адам. Очевидно, оба гангстера были моложе Йенса. – Если ты хоть посмотришь на мисс Ричардсон не так, если совершишь хотя бы один самый незначительный проступок – сразу тебя на мясорубке в фарш перемелю. Понятненько тебе?
Гангстер чуть наклонился, внимательно вглядываясь в глаза Ольсена. От былого веселья на его лице не осталось и лица, и Йенс поёжился. Ему действительно стоит запомнить и уяснить, что связался не с абы кем, а с мафией. То, что Эрика по отношению к нему благосклонна, – большая удача, пускай даже она не поддаётся объяснению. Сегодня Ричардсон улыбается и угощает вином, но кто знает, что будет завтра? Действительно прикажет своим гангстерам разрезать Ольсена на органы и закопать в разных частях страны.
По коже пробежали мурашки, и Йенс поёжился. Только сейчас, когда дурман стал сходить, Ольсен начал понимать, что ввязался не в какую-то весёлую игру. С ним не будут делить любовное ложе, его заставят подчиняться. Он, как и гангстеры, должен будет выполнить любой приказ. И ему придётся быть послушным и хорошим. Йенс не хочет проблем своей семье.
