Сдав офис на охрану, пройдя мимо всегда серьезных охранников, уже не смотрящих «РБК», а переключивших плазму на какой-то очередной сериал про милиционеров и преступников, Олег плюхнулся в свою машину – ничем не примечательную, давно не модную, но любимую «Ниссан Примера» в футуристическом, как он любил говорить, кузове. Олег обожал ее кожаный салон. Расположением приборов и кнопками она напоминала ему кабину космического корабля, а коробка-вариатор превращала движение в городе и за ним в приятное времяпрепровождение. Запело радио, заработал климат-контроль и подогрев сидений, и вот он уже забыл, что за окном февраль.
Довольно быстро добравшись по GPS-навигатору до нужного дома (Олег плохо ориентировался на Каменном острове), он припарковал машину возле забора из природного камня. Домофон с одной кнопкой. Наверняка сейчас придется объясняться с охраной.
– Проходите, – без всяких вопросов пробурчал домофон, и дверь поддалась.
«Как все просто!» – подумал Олег. Несколько шагов по мощеной дорожке к красивой дубовой двери с резьбой, мимо альпийской горки, мини-каналов с мостиками, припорошенными снегом.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Михаил Евгеньевич. В домашнем халате, босиком, улыбаясь, как старому знакомому.
– Если я не ошибаюсь, Олег?
– Совершенно верно, Михаил Евгеньевич!
– Можно просто Михаил.
Олег приготовился к расспросам о том, как он его нашел и почему приехал, но, не услышав ничего такого, был еще больше сбит с толку.
– А почему вы…
– Давай сразу на «ты»…
– Хорошо, почему ты не спрашиваешь, как я вас нашел? (Олегу все равно было как-то не по себе называть на «ты» такого… весомого человека.)
– А какая мне разница? Этим сейчас никого не удивишь, и это, в данном случае, абсолютно не важно. Важен результат: ты здесь и наверняка пришел за рекомендациями для турфирмы.
– А что, оно и вправду того стоит?
– Тебе решать.
– Ну… твое стоило того?
– Того – это чего?
– Ну, того, чтобы покупать путевку.
– А какое это может иметь значение для тебя?
– Ну, как же, отзывы туристов, опыт…
– Так ведь это был мой опыт.
– А как насчет обмена опытом?
– Опытом невозможно обменяться, мой друг, можно только научить приобрести свой.
Олег стоял в полном непонимании. Все шло как-то не по сценарию, и он реально впал в ступор.
– Мне некогда стоять в проходе и терять время на болтовню, – прервал молчание Михаил, – я вообще-то собирался идти в сауну погреться. Если хочешь поговорить, раздевайся, бери халат и пойдем со мной, и не будем тратить время зря.
На лице Михаила расплылась добродушная улыбка. «Вот так попал! – пронеслось в голове Олега. – Все ясно, он, по-моему, “голубой”. Не успел познакомиться, уже в баню тащит. Либо у него в голове не все в порядке. Блин, чего я сюда приперся? Или сходить, а там посмотрим? Что я, с ним не справлюсь, если будет приставать? КМС по боксу вроде был».
Олег начал снимать ботинки. «Блин, у меня ж на носке дырка! Сейчас стану снимать, и он увидит! Подумает – собрался в трип за пятьдесят штук, а у самого денег нет на носки!» У Олега было много нормальных носков, но, как и у множества холостяков, они лежали египетской пирамидой в ванной, ждущие своего чистого четверга. А так как четверг упорно передвигался, в ходу уже были и почти одинаковые носки, и чуть разного оттенка, а сегодня утром остались только одни – с дыркой.
– Нет, знаешь, я лучше как-нибудь в другой раз зайду, сейчас, наверное, не время, да и вас не хочется стеснять неудобствами. Извините.
– А кто тебе сказал, что в другой раз я тебя впущу, что захочу с тобой разговаривать? Откуда у тебя вообще убеждение, что бывают «другие разы»? «Раз» – это по определению что-то одно. А второго раза, второго шанса даже в сказках не бывает. Это будет уже совсем другая сказка, если будет вообще!
– Ну, не будет, и ладно! Это был не самый важный вопрос в моей повестке! – вспылил Олег. Его уже начал доставать этот ненормальный, да еще и со своими нравоучениями.
– Не очень-то и хотелось? Ты, наверное, случайно запомнил мой номер, случайно узнал, где я живу, случайно проехал в час пик через пробки к моему дому, который случайно сразу же нашел, и теперь, когда я открыл тебе дверь и готов с тобой общаться, ты готов убежать, внушив себе, что это тебе не важно, и слить в унитаз свою цель, пусть маленькую, но цель, из-за дырявого носка? Да он у тебя стал дырявее в сто раз! У тебя уже и на пиджаке твоем дырка во всю спину, и на ширинке, и в голове, похоже, тоже! Ты можешь идти, но потом будешь жалеть всю оставшуюся жизнь об еще одной упущенной возможности, заглушая периодически свою боль утешениями типа «не очень-то и хотелось!». И могу поспорить – в твоей никудышной жизни ты уже не раз останавливался за шаг до окончания пути, проделав огромную работу и убедив себя, что тебе это не интересно. Вали давай! – и Михаил взялся за дверную ручку, чтобы закрыть ее.
Олег остолбенел. Он был одновременно и оскорблен, и удивлен, и заинтересован. В его голове промчались сотни мыслей, но больнее всего била одна мысль: «Михаил прав! Я столько раз начинал что-то и не заканчивал, сначала откладывая из-за каких-то сомнений, а потом и пытаясь забыть, внушить себе, что не особенно хотел этого. Даже эта тема с иностранцами…» Олег внутренне был готов отказаться от этой затеи, если третий раз не получится. «И откуда он узнал про дырявый носок? Я же не успел снять ботинки!»
– А как ты узнал про носок???
Михаил залился хохотом. Он смеялся, даже припрыгивая и пригибаясь. Когда смех иссяк, он ответил:
– А что, я попал? Попал в цель? Да все очень просто, по радио «Бизнес ФМ» объявляли с утра, ссылаясь на это как на причину падения азиатских рынков! Уф, насмешил! Олег! Ты предсказуем до невозможности, боюсь, я еще многое могу о тебе рассказать. Потом. Если захочешь.
«Раз уж дырку в носке можно игнорировать, то нет иных причин не продолжить разговор», – подумал Олег, а вслух спросил:
– Где можно взять халат, если предложение еще в силе?
– Нет, халат я тебе уже не дам! На! Возьми простыню! Должен же ты хоть как-то прочувствовать, что второй шанс отличается от первого! Иди за мной!
Он проследовал за посмеивающимся Михаилом. Прямо из холла вниз под землю вела лестница, отделанная природным камнем. За ней следовал широкий коридор, теплый пол которого был покрыт итальянской плиткой, имитирующей старинную потертую мостовую. Справа и слева было несколько дубовых дверей с коваными ручками. На стенах висели кованые бра. Последней оказалась низенькая дверь, сколоченная из обычных посеревших сосновых досок. Михаил остановился возле нее, наблюдая за реакцией Олега. Олегу даже не надо было делать вид, что он удивился: такой контраст.
Не меньшее удивление вызвал и интерьер, открывшийся за дверкой, проходя в которую, нужно было нагнуться. Бревенчатые стены, дощатый пол и потолок, деревянные рубленые лавки и огромный деревянный стол. В одном из углов стояла лавка, над которой были вешалки в виде вбитых прямо в стену огромных квадратных гвоздей. С потолка свисало несколько лампочек без абажуров и плафонов, к которым прямо по потолку подходила проводка из скрученных проводов. Несколько так же свисающих с потолка веревок были увешаны связками каких-то травок и цветочков. Видимо, именно от них исходил запах… скошенной травы и пряностей. Две такие же небольшие дощатые двери вели еще в два помещения.
«Слева – парная, справа – душевая», – бросил Михаил и скрылся в парной. На правой стене виднелось маленькое окошечко, из которого… открывался вид на ночной деревенский пейзаж: уходящая вниз дорога, озеро, лес. Все это дополнялось ритмичным пением сверчка. А за окном был слышен лай собак и крик петухов. Олег ущипнул себя: «Что за чертовщина!» – и подошел поближе к окну. «Ну! Все понятно! Однако искусно!» – За окном была фальш-стена, видимо, из стекла, на которой была прикреплена фотография, бо?льшая по размеру, чем само окно. И, видимо, еще подсвечивалась сзади. Полнейшая иллюзия вида из окошка деревенской бани.
Повесив свои вещи на гвоздики и намотав простыню, Олег нырнул в помещение парной через вторую низенькую дверь. Там тускло горела лампочка, освещая такие же бревенчатые стены и дощатые полки?. На одном из них сидел с веником, в войлочной шляпе, Михаил, потирая свободной рукой взмокающее тело.
– Подкинуть? – спросил Олег, подойдя к печке, где стоял большой котел с дымящейся водой.
– Подкинь! – небрежно бросил Михаил.
– А куда? – спросил Олег, поняв вдруг, что не видит привычной для сауны горы камней.
– Вон же, в трубе, видишь дверцу? Поддень ковшом!
Олег поддел длинным ковшом с деревянной ручкой и медной чашей железную защелку и потянул дверцу на себя. Дверца со скрипом отворилась, открыв взору раскрасневшееся нутро. Зачерпнув из котла воды, Олег прыснул ее на раскаленные камни, которые ответили клубом серого пара и резким шипением. Положив ковш, он присел недалеко от Михаила. Повисла молчаливая пауза.
Конечно, Олег был поражен и даже шокирован такой резкой сменой обстановки. Создавалось полнейшее впечатление, что он не здесь, не в Питере, а где-то в глухой деревушке. Это было настолько поразительно и нереально, что он забыл обо всем: и о цели своего появления, и о насмешках Михаила. Олег считал неподобающим выражать свой восторг бурно и эмоционально. Он старался держать позу искушенного во всем человека. Мол: «Да и мы не лыком шиты».
– И чего ты вдруг напрягся? – улыбаясь, спросил Михаил.
– Да нет, просто не ожидал…
– Да ты жадина!!!
– Чего?!! – Олег опешил. Что-что, а это определение было вообще не к месту. «Что он имеет в виду? Он же у меня ничего не просил, и я вроде ничего не обещал. Товарищ явно не в адеквате. Надо валить отсюда поскорее. Но как? Блин, неудобно. Все как-то неправильно! Далась мне эта путевка! Теперь не знаю, как отмазаться и улизнуть поскорее». Все это пронеслось в его сознании под аккомпанемент раскидистого смеха Михаила. Посмеявшись вволю, тот спросил:
– Пояснить?
– Да уж будьте любезны! – Олег сделал акцент на слове «будьте».
– Ты жаден на эмоции! Я же вижу, как тебя распирает от удивления, а ты сидишь и делаешь вид, что для тебя все как обычно! Как каждый день? Или у тебя все то же самое, только из золота? Так поделись этим хотя бы, расскажи об этом! Дружище! Это нужно не мне! Я несколько раз в неделю сюда прихожу и каждый раз удивляюсь, как мне это удалось. Я сделал копию баньки моего деда, что в деревне Зайково Тверской области. Уж очень мне там нравилось! Кстати, не так и дорого все обошлось! Тут дело не в цене, не в понтах, а в эмоциях, настроении. Я ж старался, понимаешь?! И меня распирает от благости, когда я каждый раз сюда захожу! Мне кайфово! И сейчас я делюсь с тобой этим. Просто так. Мне от тебя ничего не надо! Но ты этого не берешь! Ты зажался и не хочешь получать удовольствие! И мешает тебе только одно – твоя жадность. Тебе жалко отдать несколько хороших слов. Тебе настолько жалко их отдавать, что ты готов даже не забирать себе все остальное. Понимаешь? – Он похлопал по плечу Олега, спрыгнул с лавки и вышел в предбанник.
Олег остался обтекать. Во всех смыслах этого слова. Он себя поймал на мысли, что, с тех пор как открыл дверь этого дома, испытывает постоянный дискомфорт. Причем дискомфорт этот странный – от него не хочется убежать. Он просто постоянно заставляет что-то переоценивать. Он рушит рамки привычного и заставляет искать новые ответы на какие-то, считающиеся уже само собой разумеющимися вопросы. Вот и сейчас произошло что-то из ряда вон.
Он привык никогда не подавать вида, как он относится к тому или иному событию. Сдерживание эмоций – это то, к чему приучила его работа юриста. Клиенты бывали разные, особенно раньше, когда он работал адвокатом по уголовке. С некоторыми он в жизни не стал бы общаться, а по работе приходилось становиться иногда их единственным другом. Опять же, встречаясь с состоятельными клиентами, повидал и другое. Однажды за ним прислали вертолет, чтобы он смог слетать на подписание договора в Беларусь, где его клиент находился вместе со своим партнером на охоте. Он насмотрелся там такого, что в будущем всегда думал: «Видал я покруче», когда его старались чем-то удивить. Жаль, что рассказывать об этом не позволяла подписка о неразглашении, составленная так, что даже думать об этом считалось ее нарушением.
Жар парной становился невыносимым, и Олег вышел снова в предбанник, а из него в душевую. Душевая, кстати, была сделана вполне по-городскому: плитка в стиле старой итальянской мостовой, пара бронзовых душевых рожков. Большая дубовая купель с проточной водой. Смывая с себя первый пот, Олег немного успокоился. «Все-таки интересный дядька, может, только слегка шизанутый», – заключил он, выходя обратно в предбанник, наклонившись под низкий косяк. Запах дерева опьяняюще завладел его разумом. Завернувшись в жесткую льняную простыню, он подошел к столу, у которого уже сидел Михаил.
– Чайку? – спросил тот, улыбаясь и показывая взглядом на большой медный самовар, стоящий посреди стола.
– Нет, спасибо, я после первого захода не пью, – ответил Олег, присаживаясь на скамейку так, чтобы было видно псевдоокно.
– Лай собак и сверчок в записи?
– Собаки и петухи – да, а вот сверчки настоящие! Я специально несколько штук привез и выпустил! Прижились!
– На самом деле очень здорово! И бревна эти, и травы, и идея с окном и звуками! Даже не верится, что мы в центре города.
– На самом деле? А твой безразличный вид был на каком деле? Не самом? И сколько их у тебя?
– Да что ж ты так к словам-то цепляешься?! Я ж искренне говорю! Не будь таким занудой! – вспылил Олег. – К чему это все вообще? Нельзя просто поговорить, рассказать об этом путешествии вкратце? В чем фишка?
– Хорошо, давай по-простому. Ты не готов к путешествию.
– Между прочим, я в прошлом мастер спорта…
– Дело не в физической подготовке, – перебил Михаил, – а в психологической. Мой прошлый протеже, Сережа, не вернулся. Хотя каждое утро ходил в спортзал и плавал два раза в неделю по тридцать кругов в бассейне.
– А что с ним случилось? Погиб?
– Не вернулся. Давай не будем об этом. Понимаешь, это не просто путешествие. В нем сконцентрированы все красоты мира, но и все его опасности. Ты получаешь ни с чем не сравнимый опыт в обмен на готовность рисковать и выходить из зоны комфорта. Да и еще, по контракту, путешествие может начаться в любой момент, и его окончание от тебя не зависит. Не будет ни привычного расписания перелетов, ни бронирования гостиниц, ни заранее расписанной турпрограммы. Тебе придется часто прибегать к помощи незнакомых людей, язык которых ты даже не знаешь. Тебе нужно будет за секунду решить: кто перед тобой – друг или враг. Но самое главное – не снаружи. Это все семечки! Самый главный твой друг и враг будут подстерегать тебя каждую секунду. Они будут появляться перед каждым важным решением и давать тебе противоположные советы, от которых будет зависеть все, в том числе твое здоровье и твоя жизнь! И находятся они оба – внутри тебя. Самое главное – разобраться с ними. Понять: кто тебе помогает, а кто мешает! Кто приведет к успеху, а кто к погибели! Для того чтобы пройти весь путь, тебе придется быть честным с собой и окружающими каждую секунду. Если тебе будет больно – нужно будет кричать, если страшно – бояться, а если смешно – смеяться! Если ты будешь смеяться тогда, когда надо будет просить о помощи, ты можешь просто погибнуть! Потом некому будет говорить: «На самом деле мне было больно, а смеялся я по привычке». Поэтому я придаю значение твоим словам. Они говорят за тебя гораздо больше, чем ты об этом думаешь, и я тебе еще не раз это покажу, если ты все-таки возьмешь себя в руки и начнешь вести себя со мной естественно, правдиво. Я вправе рассчитывать на это, потому что ты доверишь мне свою жизнь, согласившись на Путешествие. Мысль-слово-действие – одна линия! Осознай это! Это важно! Это очень важно! Это жизненно важно! – На лице Михаила не было и тени от улыбки. Его глаза как будто сканировали мозг Олега. Но там была тишина. Точнее – затишье перед бурей.
Михаил нарушил эту паузу, встав и войдя в парную. Олег последовал за ним. Он размышлял о том, почему Михаилу, человеку, который видит его второй раз в жизни, так важна его жизнь и судьба. В этом было что-то неестественное, потому что так не могло быть! Потому что это неправда! «Какую выгоду, какую цель он преследует? Где здесь подвох?» – думал он и не находил ответа. В глазах Михаила он не увидел ни тени лжи, ни притворства. «Может, хороший актер? Но зачем?»
– Всегда так сидишь? – перебил его спокойный голос Михаила.
– А как я сижу? – удивился Олег, сидевший на верхней полке, поставив ноги на следующую снизу.
– У тебя спина ссутулена и правое плечо чуть выше левого. А еще – ты периодически мотаешь головой, будто пытаешься скинуть надоедливый шарф.
– Ну, если честно, у меня проблемы со спиной.
– А если «нечестно»?
– В смысле?
– Ты опять говоришь так, как будто живешь в нескольких реальностях. В одной у тебя – честно, в другой – нечестно. Главное – не перепутать, где ты находишься. Понимаешь, о чем я? Говори однозначно, по крайней мере, со мной… а потом тебе наверняка это понравится.
– У меня проблемы со спиной. Грыжа была. Несколько раз в год так скручивало, что ходить не мог. Потом сходил к одной бабке, по совету. Живет на краю города, в Парголово. Она грыжу заговорила. Уже больше десяти лет так сильно не мучаюсь, хотя и не верил в это. Но спина иногда ноет и шея. Работа сидячая.
– Давай-ка, ложись на скамейку, я тебя пощупаю, – произнес Михаил, вставая с полки.
– Да ну, нет, что ты?! Не беспокойся! – торопливо ответил Олег, а про себя подумал: «А может, он все-таки “голубой”?»
– Чего ты так всполошился? Не бойся! Я к тебе не буду приставать! – смеясь, словно читая мысли Олега, сказал Михаил. – Давай, ложись! А вообще обращу твое внимание еще на два момента: во-первых, я искренне предложил тебе помощь, а ты отказался. Причем отказался не потому, что сомневаешься в моей квалификации в этом вопросе, ты ведь даже меня об этом не спросил! А во-вторых: почему ты решаешь за меня – беспокоиться мне или нет? Ложись! Третий раз предлагать не буду!
Повинуясь безапелляционному тону Михаила, какой-то его внутренней спокойной силе, Олег лег на полок, подложив под себя простыню. Михаил стал ощупывать его позвоночник, бормоча: «Ага, тут у нас искривленьице. Тут, чувствую, мышцы в гипертонусе. Шея – вообще беда». Пару они не поддавали, и было не очень жарко. Теплое обмякшее тело Олега с благодарностью откликнулось на манипуляции Михаила. Он мял мышцы спины, где-то нажимая, где-то растирая, где-то оттягивая кожу, где-то постукивая. Он действовал спокойно и неторопливо, что-то бормоча, и со стороны могло показаться, что он просто собирает мебель из «ИКЕА».
Сколько минут пролежал Олег, он не заметил. Он словно впал в забытье. Очнулся от того, что Михаил его тряс двумя руками за плечи: «Просыпайся!» Олег попытался поднять расслабленное тело, но Михаил остановил его: «А вот вставать не надо! Дверь я открыл. Здесь не жарко. Полежи еще чуток, только перевернись на спину».
Как же хорошо и приятно было лежать в тепле, на деревянной скамейке, и чувствовать, как твое тело растекается по горизонтальной поверхности, словно пленка масла по воде. В голове тоже образовалась приятная пустота. Не хотелось ни говорить, ни думать. «Полежи так еще немного и выходи, только холодной водой не обливайся. Возьми халат на полке», – услышал он сквозь пелену, прикрывающую его сознание, голос Михаила. «Лежал бы так вечность!»
Вечность продлилась еще минут пять, после чего Олег медленно поднялся с полка? и вышел в предбанник. Отыскав глазами полку с халатами, Олег взял один из них и накинул на себя. Михаил уже налил две чашки чая и сидел, улыбаясь, во главе стола.
– Присаживайся! Угостись чайком со зверобоем!
– Спасибо! – Олега не нужно было долго уговаривать. – Спасибо огромное! Не знаю, что ты сделал, но чувствую я себя гораздо лучше! Слушай! А парная не остыла из-за того, что ты дверь открыл?
– На здоровье! Остыла, конечно! Да и ладно! Не мы для парной, а парная для нас! Сегодня я хочу использовать ее в таком режиме. Все равно нормальной парки не получилось бы. В парной надо не философствовать, а париться. Кстати, спина у тебя запущена не смертельно… пока. Надо укреплять ее регулярно спортивными нагрузками. Не будешь над ней работать – может, даже сляжешь.
– Подкачивать надо? – спросил Олег, беря в руки большую глиняную кружку с ароматным чаем.
– Ни в коем случае! По крайней мере, не сейчас. Если ты сейчас будешь хватать железо с кривым позвоночником – может еще хуже скрутить. Надо его сначала выстроить ровненько и укрепить. Лучше какая-то гимнастика специально для позвоночника, пилатес, например.
– Да я был как-то на пилатесе у нас в клубе. Беспонтово. Одни девки ходят.
Михаил посмотрел на него как на сумасшедшего, а затем засмеялся жутким смехом.
– Ты себя слышишь, парень? Ты вообще понимаешь, что происходит? Я тебе говорю о ЖИЗНЕННО важной вещи. Если этого не делать, ты будешь очень понтово лежать на больничной койке в гламурном спортивном костюме! Осознай это! Ты делаешь выбор между здоровьем и твоим представлением о том, что «понтово», в пользу последнего! Все! Тушим свет! С тобой не о чем больше говорить. Тебе нужно не об отдыхе думать на курортах, а о вечном покое! С таким же успехом ты мог прийти ко мне с опасной бритвой, у меня на глазах перерезать себе вены, а потом попросить рекомендации для турфирмы!
Олег застыл с чашкой у рта.
– Ладно, иди грейся еще разок, обмывайся и езжай-ка домой, парень, тебя дома заждались… гламурные тапочки. Больше ведь тебя ждать некому? Верно?
– Верно, – ответил устало Олег.
Он не мог ни обижаться, ни спорить, ни злиться. Какая-то пустота подкралась к его сердцу. У горла ком. Сил не осталось даже держать кружку, и он поставил ее на стол. Полное безразличие и апатия к происходящему. На секунду он действительно почувствовал себя самоубийцей. В эту секунду ему вдруг стало все равно – будет ли следующая.
Он вдруг почувствовал, что Михаил копнул его так глубоко, что задел все жизненно важные органы. Он общался с ним всего пару часов, и вот… Где-то глубоко внутри себя он услышал отзвук слов Михаила… Эхом ему вторили обрывки воспоминаний… Вот он мчится на немыслимой скорости на машине, нарушая правила, и чудом остается жив… Вот его откачивают в больнице после трехдневной пьянки… Вот он выползает на берег после пяти часов борьбы с океанским течением… И все это, по большому счету, от потаенного одиночества. Одиночества среди друзей и ежедневных встреч. Одиночество подобно пролонгированной смерти, поэтому, чтобы почувствовать себя живым, ему периодически хотелось играть со смертью.
Михаил ушел греться, а Олег сидел, облокотившись на стол и уставившись в чашку. В ней отражалась лампочка, свисающая с потолка. Песни сверчков и лай собак были как нельзя кстати. Он поднял глаза на фальш-окно. В эту минуту вид за окном показался ему более настоящим, чем то, что в километре отсюда стоят в пробках машины. Вот бы попасть туда – в этот мир гармонии и покоя.
