Двадцать два
Анна Александрова
Мистический детектив «Двадцать два» раскрывает тайну старших арканов Таро, Древа Сефирот и древнего каббалистического учения.В наше время и в нашей стране маги тоже встречаются. Они рядом – может, это ваши соседи? Один из них готовит сакральный ритуал, открывающий Врата в другие миры, в идеальную вселенную. Но для ритуала нужны особые старшие арканы Таро. Не карты, а люди, олицетворяющие двадцать два архетипа.Сможет ли молодой и неопытный следователь остановить великого Мага? Захочет ли он это сделать, когда Маг предложит ему сделку всей его жизни?
Анна Александрова
Двадцать два
Глава 1. Ритуал
– SATOR AREPO TENET OPERA ROTAS! SATOR AREPO TENET OPERA ROTAS! SATOR AREPO TENET OPERA ROTAS! – раскатистый, с мягкой хрипотцой голос разносился под сводами часовни.
Двадцать свечей в серебряных, увитых вензелями подсвечниках, расставленных попарно на расстоянии пяти шагов друг от друга, сотворили коридор из жёлтого, мечущегося по каменным стенам света. Свет этот выхватывал из тьмы подвешенные на медных нитях пластины – тонкие металлические карточки размером с ладонь, на коих искусно выгравированы были чудные фигуры. Карточки слегка покачивались на весу в такт танцу огня, и золотое тиснение рассыпалось бликами в ночной темноте.
Двадцать гравюр, развешенные попарно, как и свечи, лицом друг к другу, по десять с каждой стороны. Ещё две в начале и в конце коридора замыкали периметр.
– SATOR AREPO TENET OPERA ROTAS! – хрипел голос уже с нотками отчаяния. – SATOR AREPO… Не сработало! Опять не сработало…
Человек в красной мантии стоял в начале коридора из свечей и пластин. Он с раздражением сорвал с нитей ближайшую к себе картину, вгляделся в неё. Золотой отсвет отразился в его чёрных глазах, и на мгновение показалось ему, что изображённая на жёлтом металле фигура ожила. Дрогнул на рисунке красным отблеском плащ, сощурился выгравированный глаз, человек на картинке едва заметно кивнул.
Аж дышать перестал, всё стоял и пожирал глазами золотую пластину. Но ни движения больше, ни огненного всполоха. Показалось? Не-е-е-ет. Нет!
Человек скинул мантию, затушив попутно часть свечей. Поднял с каменного пола большой электрический фонарь, включил, осветив разруху и клубы вековой пыли. Прошёл к дальней стене, где на прогнивших досках аналоя[1 - Аналой – высокий столик с покатым верхом, на который во время службы кладутся богослужебные книги.] лежала книга. Нет, не Библия. Древняя Книга Магов.
Пожухшие пергаментные страницы были раскрыты посредине, рукописный текст на древнем языке чернел завитками замысловатого почерка. Человек вёл пальцами по строкам, бормоча про себя непонятное:
– Ишкштар турум аргунум… оживут двадцать две фигуры… верита темо сториум… произнесут они заклинание… ет операс леви… и откроют Врата… Откроют Врата!!!
Человек с силой сжал кулаки, ударил в гневе по сгнившим доскам аналоя, проломил их и чуть не уронил книгу. Но опомнился мгновенно, подхватил древний артефакт, прижал к груди. Поднял взгляд на затёртые временем стены. Меж кусков битой кирпичной кладки сохранились местами церковные росписи: тут рука в двоеперстии, там глаза, здесь кусочек мантии… красной. В православии символ жертвенности.
Человек вернулся к конструкции из свечей и пластин, поднял сброшенный красный плащ и пластину – ту, что сорвал ранее. Ещё раз всмотрелся в изображённую на ней фигуру: маг с поднятой правой рукой, в руке жезл, с плеч стекает складками мантия. Пред магом стол или алтарь, на коем в ряд лежат кубок, меч и монета.
– Пусть оживут фигуры… оживут… оживут фигуры, – бормотал человек. – Пусть оживут.
Аркан 21. Мир. ? (Тау)
Лада проснулась, улыбнулась сама себе, потянулась всем телом томно-сладко. За окном её маленькой квартирки громко чирикали воробьи, задавая радостный тон новому воскресному дню. Весна-а-а-а… Рыжий Маффин, Ладин кот, выловленный котёнком из мусорного бака, прижался носом к стеклу и прерывисто подмявкивал воробьям. Лада соскочила с кровати, схватила кота в охапку, зацеловала в макушку, подмышку, в морду. Кот не сопротивлялся, а блаженно развалился на её полных белых руках, покрытых такими же, как он, рыжими веснушками.
Длинные волосы цвета солнца рассыпались по округлым плечам, ниспадая пышными волнами аж до бёдер. Лада пританцовывала, кружилась по комнате с котом, приветствуя этот мир и его дары в виде жизни, друзей, родителей, маленькой, но личной квартирки и, конечно, кота.
Вообще-то такое поведение было вполне в духе Лады – просто радость на ровном месте: солнце светит – замечательно, птички чирикают – восхитительно. Танцевать в одном ритме с Богом – это то, что Лада умела с рождения.
Пока кот приходил в себя после утренних танцев, Лада приготовилась к новому дню: почистила зубы, заплела волосы в тугую косу, помолилась (привычка с детства), позавтракала и включила компьютер.
Лада училась в московском РУДН[2 - РУДН – Российский университет дружбы народов, в нём учатся не только российские граждане, но и иностранцы.] на филологическом, изучала английский и французский языки. Подрабатывала переводами и репетиторством, дружила с иностранцами, обожала путешествия, а недавно познакомилась в сети с парнем из Аргентины.
Её Алехандро изучал русский, хорошо говорил на английском и был божественно интересным собеседником. Он увидел её в социальных сетях у кого-то из своих земляков рудээнщиков, восхитился классической славянской красотой и написал первым. Слово за слово, комплимент глазам, волосам, улыбке, пара милых шуток на ломаном русском, и вот они уже друзья. С Ладой такое запросто.
Но Алехандро интересовал её чуточку сильнее остальных. То ли географической удалённостью (в Южной Америке она ещё не бывала), то ли некоторой загадочностью: он мог внезапно прервать общение, не предлагал видеосессий, общался только текстовой перепиской или голосовыми.
Лада догадывалась, что Алехандро, прикрываясь фотографией рандомного аргентинского мачо, на самом деле стесняется своей внешности. Обычная история интернет-знакомств. Но, свободная от предрассудков и проповедующая бодипозитив в лучшем его смысле, Лада не велась на смазливость, скорее наоборот. Как говорится, лишь бы человек был хороший. А Алехандро был очень хороший: запросто, без пафоса и насмешек говорил о Боге, о мироздании, помогал животным, много читал, особенно русских классиков. С ним было интересно… с ним было умиротворительно.
А какой у него голос!!! Шуршащий и с забавным акцентом. Этот голос околдовывал, убаюкивал, окутывал нежной вибрацией. Совсем как мурчание Маффина.
Компьютер проиграл приветственную мелодию и распахнул окна в мир. Вкладка чата с Алехандро хранила молчание. Последнее сообщение от неё ему висело непрочитанным второй день. Так бывало уже. Он то появлялся, то пропадал на пару дней, наскоро объясняя это неотложными делами. Да, впрочем, Лада и не спрашивала объяснений. Они ведь просто онлайн-друзья.
Лада открыла файл с начатым переводом, погрузилась в работу. Текст был технический, скучный, и Лада поминутно отвлекалась то на кота, но на воробьёв за окном, то на вкладку с чатом, проверяя, получил ли Алехандро позавчерашний привет.
Когда она уже почти втянулась в процесс перевода, та самая вкладка блинкнула коротко и замигала красным значком непрочитанного сообщения. Лада сразу же переключилась на чат.
«Hi, beauty[3 - Hi, beauty! (англ.) – Привет, красотка!]! Как твой дела?» – радостно светился десятком смайлов новый месседж.
«Hi! МОИ дела хорошо. Как ТВОИ?» – ответила Лада, улыбаясь.
Алехандро предпочитал переписываться на русском, чтобы практиковать язык, и Ладу умиляли его грамматические ошибки. Она мягко поправляла его, за что тот был ей всегда благодарен.
«Сюрприз есть. Та-да-да-дам! Я в Москва».
«Ого».
«Ага». – И снова рота смайликов.
«Ты не говорил, что собираешься!»
«Сюрприз! Хочу тебя видеть. Только ты не сильно удивляться, когда видеть меня».
«А я догадываюсь чему». – Теперь Лада употребила подмигивающий эмодзи.
«О нет! Меня раскрыли! Я придётся тебя убить».
«I guess, I’ll die another day[4 - I guess, I’ll die another day (англ.) – Вероятно, я умру, но не сейчас. Строка из песни Мадонны, ставшей саундтреком заставки к юбилейному фильму про Джеймса Бонда «Умри, но не сейчас», 2002.]».
«Люблю эта песня тоже. Ты, как я. Но, как там у вас говорят, ближе к телу».
«К делу, ближе к делу». – Лада ухохатывалась перед экраном.
«ОК. Я в хостел на улица Паустовского. Пошли гулять. Покажи мне Москва».
– Паустовского… где это? – бормотала Лада вслух, открывая «Яндекс.Карты». – Твою ж мать, Алехандро. Это Ясенево. Как тебя туда угораздило? Заблудишься же. Хотя… от меня рядом…
А сама написала:
«Это ещё не Москва, там гулять не будем. Кидай геометку, я приеду, отвезу тебя в настоящую Москву».
«Жду».
Лада радостно свернула файл со скучным переводом и выключила компьютер. Из шкафа на кровать полетели одежды: лифчики, майки, блузки, платья. Всё это примерялось, менялось, подворачивалось, снова менялось. Лёгкий макияж, новая укладка с акцентом на длину волос и естественность образа. И вот из серой панельки в Черёмушках выпорхнула яркая девушка-весна в свободных джинсах, зелёном свитере навыпуск и розовых кедах. Гулять так гулять, кеды – идеальный вариант, чтобы показать Москву аргентинцу.
Мир был ей другом. Мир её любил и благоволил ей. Погода стояла отличная, солнце заигрывало с завитушками её волос, прохожие улыбались. Стоило спуститься в метро, как сразу подошёл поезд, место у входа, как обычно, оказалось свободно для неё. Но на выходе в Ясенево её вдруг толкнул дед. Из таких, что ходят в пыльном пиджаке и кепи, лицо сморщенное, покрытое наполовину щетиной, а глаза злые.
– Шла бы ты отсюда, девка, не место тебе здесь!
– Что? – опешила Лада, так грубо с ней никогда никто не разговаривал.
– Иди отседова! Домой иди! У нас тут Битцевский лес. Слыхала про маньяка?
– Его давно посадили, старый ты маразматик, – огрызнулась девушка, отвернувшись, но настроение уже испортилось.
Геометка указывала на границу с лесополосой, туда, где на карте одиноко торчали два неопознанных квадратных строения. Лада шла и непроизвольно сжималась, сложив руки на груди, будто холодом повеяло и она пытается согреться. Надо же, ведь сама живёт недалеко от парка, с другой стороны леса, но никогда не вспоминала его грустную историю. А старик этот, будь он неладен, взбаламутил душу, посеял зёрна сомнения. Она достала телефон, напечатала в мессенджер:
«Как я тебя узнаю?»
«Я сам тебя узнаю», – тут же пиликнул ответ.
Лада огляделась вокруг. Всё то же ласковое майское солнце, небо голубое безмятежное, люди гуляют… улыбаются. Вон собачники, вон мамаши с колясками. Мир всё так же прекрасен! Ну чего она испугалась? Лада тряхнула рыжей головкой и продолжила путь.
До нужной отметки она дошла быстро, но нигде не обнаружила вывески, говорящей о хостеле. Рядом с лесополосой, в пятидесяти метрах от неё, стояли два полуразрушенных здания с колоннами, похожие на дворянские усадьбы. Но такие они были облезлые, жалкие, разбитые… как Киса Воробьянинов со своим «же не манж па сис жур[5 - «Же не манж па сис жур» – знаменитая фраза Кисы Воробьянинова из романа «Двенадцать стульев» (транскрипция с французского), перевод – «Я не ел шесть дней…» Полный вариант: «Месье, же не манж па сис жур. Гебен зи мир битте этвас копек ауф дем штюк брод. Подайте что-нибудь бывшему депутату Государственной думы».]»… только здания. В них хостела быть никак не могло.
«Ты где?» – настрочила Лада сообщение.
– Здесь! – прошелестел у самого уха вкрадчивый голос.
Лада дёрнулась в испуге и с удивлением уставилась на незнакомого ей мужчину.
– Алехандро? – пролепетала она.
– Да! Я! Я рад тебя видеть! – воскликнул он совсем без акцента.
Мужчина широко улыбнулся, сверкнув ровным рядом влажных белоснежных зубов. И вот что странно – он был божественно красив. Перед Ладой стоял совсем другой человек, не тот, что маячил на аватарке Алехандро, но такой же смазливый. Она ожидала чего угодно, но только не этого. Вся теория Лады о том, что парень стесняется своей внешности, полетела, как карточный домик. Он. Был. Красив. Но тогда зачем скрываться? Лада стояла в оцепенении, не зная, что сказать.
– Осторожно! – Алехандро обхватил её двумя руками и сдвинул чуть в сторону и к себе.
Позади неё сдавал задним ходом микроавтобус, и Лада в своём смятении не заметила опасности. Отступив пару шагов от дороги, Лада и Алехандро пропустили машину и всё так же молчали, лишь глупо улыбаясь друг другу.
Алехандро покачивался с носка на пятку и поглядывал по сторонам, словно ждал чего-то или кого-то. Но впереди них были только лес и заброшки, а позади – тот самый микроавтобус, что влез на тротуар зачем-то и отгородил их от живого мира, полного людей, собак и воробьёв.
– Сим-сим, откройся, – произнёс Алехандро вполголоса.
Лада обернулась на остановившийся за их спиной микроавтобус, хотела было предложить Алехандро отойти, как вдруг дверь машины отъехала в сторону, а её саму внесло внутрь. Закричать не успела, да и не пыталась. Настолько неожиданным было произошедшее, что даже испугаться не успела. А когда вдруг осознала весь ужас случившегося, ощутила на лице сырость и вонь грязной тряпки, пропитанной хлороформом. Мир погрузился в темноту.
Глава 2. Следователь
В следственном управлении на Большой Юшуньской в тихое послеобеденное время, обозначенное в графике перерывом с 13:00 до 14:00, стояла уютная, почти домашняя тишина. Дежурный у входа лениво имитировал работу, попутно высасывая из зубов остатки гуляша, сотрудники по одному или тихими парами возвращались из столовой, посетителей (заявителей, потерпевших, подозреваемых и прочих) не было. Только пьяненький мужичок, умудрившийся накидаться с утра в рабочую среду и устроить дебош в магазине, тихонечко поскуливал за решёткой обезьянника.
Молодой лейтенант, из тех, кто ещё горит делом и кому больше всех надо, и тот завис сонной мухой у пыльного окна в коридоре, щурясь на весеннее солнышко за железным забором.
– Лёха-а-а, здорово! – гаркнул прямо ему в ухо сержант юстиции Миша Стариков, хлопнув его огромной лапищей по плечу.
Лёха (младший лейтенант Алексей Андреевич Никитин) согнулся пополам от удара, изображая боль и потерю сознания.
– Слышь, медведь, полегче… убьёшь когда-нибудь. Посадят свои же. А передачки некому носить будет, если меня не станет, – проворчал Алексей, выпрямляясь, потом подозрительно прищурился и ткнул пальцем в пачку бумаг, зажатых под мышкой у приятеля. – Это что такое?
– Да, Алёшенька, да! Это заявления за вчера и сегодня. Старшая, – он сделал ударение на втором «а», – сказала тебе передать. Изучай, сортируй, разбирайся.
Старша?я – это подполковник Иванова, старший следователь их отдела, так они между собой называли суровую начальницу.
И Миша, и Алёша в следственном работали недавно, оба выпускники юридических факультетов. Только Миша простенького рязанского вуза, а Алёша аж МГИМО[6 - МГИМО – Московский государственный институт международных отношений.] закончил.
