Цветы бессмертия
Данила Живаев
События разворачиваются в городе Лужинск. Главный герой – Павел Правдин, который ведёт прозаичный образ жизни. Его не тревожат чужие проблемы, он живёт как волк одиночка и с каждым новым днём теряет всякий интерес к жизни до того момента пока его сердце не покоряет прекраснейшая дама. Жизнь с ней доводит его до настоящего экстаза. Она поворачивает его мировоззрение и мироощущения в положительную сторону. И в самый неподходящий момент с Правдиным случается жестокая несправедливость. Сможет ли он выкарабкаться из ямы несправедливости? А что с любовью?
Данила Живаев
Цветы бессмертия
Самая большая несправедливость в жизни – быть справедливым.
Реваз Радвали
Глава 1
Павел Правдин, похоронив две недели назад отца, сидел в своём сером кабинете. Его мысли совсем не об отце, он думал о потерянном по его глупости бизнесе, дотоле очень прибыльном. Теперь этот источник богатств не приносит нечего, он потерпел самое настоящее крушение, как самый большой корабль, потонув в синей бездне.
Павел вёл прозаичный образ жизни, отличала его только профессия, его ответственность за судьбы многих людей. Он работает судьёй в Лужинском суде. Ему всего–то 27, а он уже имеет такой высокий социальный статус, которым обязан своему влиятельному отцу. Но чувство благодарности для него что–то чуждое, что–то ненужное для нашего развитого общества. Он любит обольщаться, представляет утопию, которую можно достичь только в смутной теории. Правдин обладатель среднего телосложения, роста выше среднего, тонких, но частых светлых волос на голове. Его серо-голубые глаза имеют необычайное свойство, цинично пронзать все видимые и невидимые объекты.
Матери своей он не знает. Известия о ней и по сей день не дошли до его ушей. Воспитали его алчные и крайне безнравственные няньки. Может именно они заложили в него, то безразличие, которое обращает его в инфантильную личность.
С потерей бизнеса, Павел становится подверженным для ярких атак жестокой жизни. Его ангел-хранитель мёртв, оружие этого ангела теперь тоже упокоилось вмести с ним. Павел, в мгновенье ока, осиротел второй раз, не успев понять, когда сумел осиротеть впервые. Жизнь его только-только начинает набирать большой и непредсказуемый взмах самостоятельности, которую по сегодняшний день он почти не знал. Его уже начинает завораживать вкус неизвестности, предполагающий саморефлексическии чувства. Теперь он главный и независимый режиссёр своей жизни. Теперь всё только в его руках.
Глава 2
В Лужинске наступает очередное майское утро. Будильник затрезвонил ровно в 7, когда свет ранних солнечных лучей пронзал комнату своими прозрачными, но очень яркими лазерами. Начался обычный как никогда день. День, который наполняет Павла новыми задачами.
Павел встал с откровенной неохотой, с тяжёлой на его взгляд головой. Он надел синий поношенный халат и побрёл умываться. Его двухкомнатная квартира была обставлена красивой мебелью, обвешана серыми шторами. Изнутри она напоминала дорогую клетку, такую которую покупают самые, что не наесть богатые люди, для своей аристократской живности. Павел и вправду до смети отца чувствовал его денежное присутствие, был зависим от него. Теперь будучи свободный, он шёл на остановку ждать трамвай. Одет он был в классический серый костюм, в белоснежную как пелена рубашку и галстук, который подчёркивал его важность и индивидуальность. В пути его посетили разные мысли о новом периоде его жизни, он готовился неистово вкушать плоды самостоятельности, навёрстывать упущенное. На остановке, как и прежде, стояли всё те же до глубины души известные ему личности. Он как и всегда поздоровался с каждым, как бы показывая каплю того уважения, которую смог привить отец. В остальном он не был столь вежлив, Павел не брезгал руганью и грубостью. Его уста всегда были готовы произвести мощнейший удар по недругу, юридическое образование открывало для него эти самые возможности.
Асфальт уже упивался лучами весеннего солнца, когда красный с белым обрамлением трамвай прибыл, опоздав на 5 минут. Все очень суетливо вошли в него. Через несколько минут, трамвай уже скрежетал по старым, но закалённым рельсам. Остановка на улице Мира у суда. Улица была покрыта свежей зеленью, как и все улицы Лужинска. Оазия была очень экологически-развитой странной. Правительство вводило всё новые и новые законы, по защите земной коры от жестокости человеческой руки. Такая политика считалась очень разумной, она охраняла оболочку, наполненную плодородием, кислородом и свежестью, для будущего поколения.
Павел вылез из трамвая и целеустремлённой походкой направился в здание Лужинского суда. Дверь в храм судебных процессов была деревянной, она представляла собой старый, но уместный лакированный атрибут. На пороге Правдина встретил турникет, и повелителя этого прибора охранника Сергея, фамилию которого Павел никогда не знал, да и не желал знать. Сергей человек добрый и открытый для разных дискуссий, с широкой улыбкой пожал руку Павлу. Сотрудники всегда ценят в охраннике порядочность и радушие его глубокой душевной стороны. Павел направился в свой кабинет, наполненный бременим судебных деньков. Он уже миновал первый этаж, когда встретил Суркина Виктора – судью второго класса. Виктор был сам по себе неплохим судьёй, но как человек не мог похвастаться высокими моральными чувствами, у него они возможно и были, да только для лицемерия и тщеславия. К тому же важно добавить, что он был не в самых хороших отношениях с Павлом, так как уже давно точил нос на место Правдина. У них завязалась беседа.
– Приветствую вас, Павел Анатольевич. Рад вас видеть – с какой-то противной лестью сформулировал Суркин.
– Здравствуй, Виктор Владимирович. Взаимно – с небольшой паузой ответил Павел.
– Вас уже как 20 минут дожидаются в душном коридоре – сказал Виктор
– С чего бы это? – опешил Правдин
– Молодой парень хочет проконсультироваться по делу, которое лежит уже у нашего секретаря. Нарушений в подачи нет, доказательства истца в полном порядке. Через три дня будем проводить судебное заседание.
– Ясно, спасибо за оповещение. – сжав, руки в кулак вымолвил Павел.
– Не благодари. – с какой-то ухмылкой произнёс оповеститель.
Правдин поднялся по оставшимся ступеням и оказался на втором этаже. Возле его кабинета сидел парень лет 25, с короткими рыжими волосами в ярко-синем костюме, который подчёркивал благосостоятельность его обладателя. Павел проделал несколько шагов по холодному бледно-зелёному кафелю. Такой кафель имел большую популярность в государственных заведениях. На мгновение их взгляды пересеклись. Правдин увидел в его тёмно-коричневых зрачках действенность и спокойствие, вид ему этот совсем не понравился, какое-то беспокойное чувство завладело его мыслями. Он подумал о чём же ты хочешь со мной поговорить, рыжий тип. Тут начался разговор. Первый заговорил неизвестный гость.
– Здравствуйте, вы Павел Анатольевич?
–Здравствуйте, да я. Мне сказали, что вы хотите со мной обсудить ваше дело. Верно? – немного нервничая, проговорил Правдин. Его состояние было вполне уместным, ведь за недолгие 4 года работы ещё никто не позволял себе таких почестей, так как он не адвокат и не верховный судья, чтобы давать какие-либо разъяснении по судебной практике. Но как же он всё-таки ошибался в своих предположениях.
– Очень хорошо, что вы пришли, пройдём в кабинет? – уверенно выразился рыжий тип.
– Проходите – открывая дверь, сказал Павел. Его до самых кончиков волос пробирала дрожь неизвестности. Именно неизвестность не позволила ему прогнать этого чудака куда подольше. В голову так ничего и не пришло, оставалось только терпеливо ждать.
Павел вошёл первый, не став проявлять уважения. Сел за свой стол из красного дерева. Незнакомец сел напротив. Правдин спросил.
– Кто вы? Что вас привело ко мне?
– Я, Сорокин Григорий Николаевич. Вы наверняка поспешно подумали, что я пришёл за советом или что-то в этом роде. Спешу вас порадовать или огорчить, что совсем не за этим. Видите ли, неделю назад я развелся с женой, и теперь пришло время делить нажитое имущество, только вот моего имущества там почти нет. Думаю, что наш справедливый суд обделит меня в любом случае. В связи с этим хочу с вами договорится об этом судебном решение и конечно не бесплатно.
Павла поразила его речь, а именно уверенность и бесстрашие, было чувство, что представь ему к виску пистолет, он даже не вздрогнет. Правдин на мгновенье обескуражил от того, что их кто-то мог услышать. Ему показалось, что он мальчишка, которому предложили покурить.
– О чём вы? – с содроганием спросил Павел.
Григорий взял листок со стола судьи и написал на бумажке цифру два с шестью нулями. С каждым написанным нулём глаза Павла начинали бегать в разные стороны всё с большей скоростью. Правдин посчитал, что он выиграл потент на новый источник заработка. Одновременно ему становилось страшно и беспокойно за свою моральную плоть, которую он шатко, но всё же сумел сформировать за годы своей работы. Ведь судья – это в первую очередь человек с высокими нравственными качествами, а после уже профессия. Внутри него происходила самая, что не наесть настоящая гражданская война, война за справедливость, который он всё-таки пренебрёг.
– Думаю, вы, прекрасно понимаете, о чём я. – с уверенностью сказал Сорокин.
Правдин ещё раз вспомнил о потерянном бизнесе, о самостоятельности, которой в последние дни так бредил. Неизвестность, которая уже его поджидала, сделала свою работу, он принял решение. Он решил кинуть камень в неизвестную тьму, дабы узнать глубину и безнаказанность своего деяния.
– Я изучу ваше дело и подумаю, что смогу для вас сделать. – сказал Павел. – Может быть что-то и получится.
– Подумайте, завтра я приду за вашим решением. – непоколебимо произнёс Григорий.
Гость удалился. Павел впал в тяжёлые думы. Он не мог поверит, что способен на такое порочное действо. Осмотрев стол, он увидел то самое дело, которое, наверняка, принесла секретарша Елена, и которое ему следовало тщательно изучить.
На первых страницах дела он обнаружил свидетельство о разводе Сорокиных Марии Владимировны и Григория Николаевича. Дальше было много всякой бумажной макулатуры, которую Павел разобрал с особым пристальным интересом. К жене Григория нельзя было прикопаться, оставалось, только надеяться на свои умения, которые помогли бы отсудить у Марии часть её имущества.
Ночь для Павла выдалась определённо нелёгкая, он чувствовал себя встревоженным новыми событиями. Его разум так и требовал филигранных разъяснений. Какая-то часть его внутреннего мира приводила его в самое сильное и жесткое для уставшего человека смятение. Всё его тело судорожно дребезжало, не давая ему покоя. К 4 часам ночи его мучения приняли поверхностный характер. Физиологический инстинкт всё-таки завладел его омрачённым телом.
На следующий день уже раннем лучезарным утром, Правдин с встречается с Сорокиным, который, как и прежде уверенно сидит на предоставленном, под его пользование стуле. Намеренья рыжего гостя на столько сильны, что его действенной настойчивости мог бы позавидовать даже самый пассионарный человек. Павлом же начинает управлять неуверенность, его речи начинают нести какой-то наигранный бред, он уже было почти отказался от сделки, но вкус химозной алчности поспособствовал капитуляции моральных чувств. Сделка с совестью принята. По договорённости половину обещанной суммы Павел получит только после первого судебного заседания. По окончании их беседы, Сорокин надменно протянул свою правую руку, как бы показывая, что теперь мы находимся в одной лодке, которая прибилась к безнравственной лицемерной гавани, Правдин воздерживался от пожатия, приняв данный жест, лишённым смысла.
Глава 3
Заседание началось ровно в 9 утра, когда уже прошли все дорожные пробки. На улице был пасмурный облачно-угрюмый вид, природа была готова дать масштабный дождевой концерт. Но всё это никак бы не смогло помешать Лужинскому суду на улице Мира творить правосудие.
В зале суда присутствовали почти все субъекты проходящие по делу о разделе имущества, не было только Сорокиной Марии Владимировны. Здесь находились даже студенты юридических институтов, которые с особым интересом были готовы следить за действиями каждого, кто мог иметь право голоса. Обстановка в зале была слегка шумная, можно было подумать, что люди пришли сюда обсудить свои планы или намерения на будущую жизнь, зал так и кипел, пока в него не вошёл Правдин. Павел размерено шагал к своему месту, на нём была чёрная, как смоль, мантия, которая была так ему к лицу, что казалось он светился в этом мраке, как самый настоящий ангел.
Его взгляд сразу же пал на рыжего парня, которому он должен сегодня послужить чуть было не адвокатом. Григорий, одетый в тот же самый ярко-синий костюм, презрительно посмотрел в голубые глаза Павла, как бы напоминая о их совместном договоре. Правдину в моменте стало противно и тошно от мыслей, что он кому-то что-то должен, но, вспомнив о вознаграждении, мысли глубокой гордыни тут же пропали. Теперь он думал только о том, где супруга, которую он должен оставить или как минимум отсудить половину имущества в пользу рыжего взяткодателя. Её отсутствие не могло не радовать Павла, ведь теперь он мог бы с некой лёгкостью пускать в дело свой порочный и купленный за 2 миллиона рублей язык судьи.
Не успел он произнести своей профессиональной фразы: «Встать, суд идёт», как в зал Лужинского суда вошла женщина лет 25, а именно та самая супруга Григория. На ней был бежевый пиджак, который подчёркивал её высокое финансовое положение. Её волосы, цвета яркого золота, были собраны в кокон. Она являлась обладательницей красивой и подтянутой талии. Светло-зелёные глаза Сорокиной обошли быстром взором весь зал и на мгновенье остановились на Григории. Вид Марии был серьёзен, как и её одежда. Только её глаза, абстрагируя всему внешнему облику, излучали простоту и радушие молодой женской натуры. И из-за чего же он с ней мог развестись? Таким вопросом задался Павел.
Правдин оцепенел. Его взгляд с небольшим смятением осел на белом личике, вошедшей дамы. Какое-то непонятное чувство завладело его душой, это чувство было похоже на любовь, вот только в этом случае любви там не было, в основе этого чувства лёг восторг той красотой и грациозностью, которой обладала бывшая жена Григория. В зале с минуту все молчали до того момента пока из уст Павла не были произнесены слава.
– Встать, суд идёт.
Все присутствующие сразу же обратили своё внимание на судью, в ожидание какого-то продолжения. Правдин зачитал суть судебного спора, после чего спросил о намерениях каждого из сторон, проходящих по этому делу. Оба супруга были настроены на самую жестокую борьбу, казалось, что эта борьба будет уже не за имущество, а за честь. Тяжелей всего в этом поединке пришлось бы именно Марии, если бы её светлый и прозрачный лик не тронул тот грубый душевный лёд Павла, который на протяжение многих лет, сковывал его красное сердце.
По закалённому стеклу начал накрапывать слабый дождь. Тучи в одно мгновенье закрыли лучезарное солнце. В зале стоял мрак, из-за чего пришлось включить свет. Судебные прения продолжались. Студенты записывали какие-то заметки, а может даже целые высказывания. Павел наблюдал за судебной тирадой, которая с каждым новым высказывание одной из сторон обременяла его душу. Ему показалось, что никакие деньги не смогут его направить против такой девушки, которая всеми своими усилиями защищала своё имущество от лап наглого и циничного мужа. Голос Марии Владимировны звучал с определённой женской строгостью, речь её была очень слаженной и поставленной. По этим качествам можно было посчитать, что женщина она очень грамотная и умная, но было в ней что-то наивное и нетронутое, что-то, что не давало покоя Лужинскому судье.
Пришло время совещание Павла с двумя другими судьями. Правдин объявил залу о небольшом перерыве. В эти минуты он уже заведомо знал, что дело не тронется с места, ведь молодая девушка, которую он должен оставить ни с чем, так и грела его душу своими зелёными глазами. С каждым новым взором на неё, Правдин терял уверенность, дошло уже почти до такого, что ему захотелось стушеваться в этом самом зале, чтобы с какого-нибудь угла наблюдать за этим прекрасным созданием, которое пленило его душу.
Павел вышел из зала судебного заседания, прошёл по узкому коридору пару метров и уже был возле той самой двери совещание, где стояла вооружённая охрана, состоящая из двух спецов в бронежилетах. Он отворил дверь и увидел двух своих коллег по работе один из них был тот самый льстец Суркин, а напротив него сидела Зимина Юлия Витальевна, женщина средних лет с длинными и ухоженными русыми волосами. Она была судьёй второго класса и подчинялась Правдину, её настойчивость и разумность, всегда приводило Павла в небольшое замешательство, но не в этот раз. Между ними сразу же пробежал диалог.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, уважаемые коллеги. – произнёс Павел.
– Мы внимательно изучили все материалы дела, и по–моему тут всё куда более очевидно. Жена этого наглого ублюдка ни в коем случае не должна отдавать своего имущества. – с полной действенной уверенностью и картавым говором, сказала Зимина.
– Думаю вы правы. Вот только не хватает оснований для таких радикальных решений – очень серьёзно с определенной ноткой профессионализма, проговорил Павел.
– Нужно время, для выявление новых обстоятельств. Назначайте новое заседание, в связи с нехваткой материалов дела – сказала Юлия Витальевна.
– Так и сделаю.
Всё это время Суркин мочал, он видимо посчитал это дело слишком простым для того чтобы его бурно обсуждать, сразу трём судьям.
Правдин зашёл в зал, все встали и замолкли. Павел сказал лишь только, что будет проведено ещё дополнительное разбирательство для выявление новых оснований. После этих слов присутствующие стали удалятся один за другим. Судебное заседание завершилось.
Дело приняло новый поворот. Теперь остаться ни с чем было суждено Григорию.
Дождь хлыстал землю своим кнутом. Деревья жадно отдавали свои молодые листья. Всё было взаимосвязано и гармонично. Павел уже сидел в своём кабинете, в ожидание рыжего гостя. Ему было радостно, улыбка буквально не сходила его серьёзного лица. Ближе к 4 вечера в дверь постучались, это был Григорий.
– Ещё раз здравствуйте. – произнёс Сорокин.
– Добрый вечер, Григорий. Скажу сразу, преимущество в деле точно не у вас. Скорее всего я вам не смогу ничем помочь. – с небольшой наигранностью сказал Правдин.
– Вы меня очень огорчаете, вся надежда была только на вас, а вы… – как-то очень паршиво промолвил рыжий тип.
– Увы, так получилось. Я не должен перед вами оправдываться. – высокомерно сказал Правдин.
– Да вы представить себе не можете, что я сейчас переживаю. Как мне жить? Что мне теперь делать?
– Нужно было раньше об этому думать. Это теперь только ваш проблемы и вам их решать. – уверенно произнёс Правдин.
– Да что вы говорите, а может мне вас к делу приплести, как коррупционера. – повысив тон, промолвил Григорий.
– Пункт первый – не ори! Пункт второй – здесь я начальник. Пункт третий – не надо мне угрожать. – смело и грамотно произнёс Правдин.
Сорокин опешил от такой словесной атаки, но не подал виду, лишь только замолк на пару секунд. Правдин же подумал о деньгах и решил всё-таки возобновить их сделку, только уже на его условиях.
– Успокоились? Давайте так, я возьму половину суммы сегодня, но с учётом, что дело вам скорей всего не выиграть. Я приложу все усилия и возможно вам что и перепадёт. – предложил Правдин, при этом помогать ему он не собирался, за него говорила алчность и что-то ещё, что его так радовало и не давало покоя.
– Думая у меня нет времени для раздумья, я соглашусь с вашим предложением.
В эту минуту Павел думал, о том, как просто люди меняются под натиском разных обстоятельств. Если в первый день их знакомства этот человек был так смел и уверен, то теперь им управляли чувства самосохранения, теперь он готов был землю жрать лишь бы ему помогли. Правдину даже становилось немного смешно от сложившейся ситуации. К нему пришло небольшое осознания, что очень важно оставаться самим собой, иметь свои непоколебимые взгляды на жизнь и чёткие принципы в любой жизненной ситуации, чтобы не казаться таким беспомощным.
