– Новенький – это не повод. Вернее, повод, но только при его непосредственном участии. Причём он сам проставиться должен. Кстати, мне вот интересно, дотумкается он до этого в понедельник или нет?
Члены коллектива задумчиво переглянулись.
– Это ценное замечание, опять ответил за всех Карпов. – Но, понимаешь, первый день… Может застрематься. И потом он вообще не в курсах, как у нас тут с пьянками.
– Верно, – ответил Кац. – Значит, этот повод побережём до понедельника. А сегодня мы по-простецки, без всяких поводов. Прошла неделя – и…
– …и хрен бы с ней! – отчеканил хором свою фирменную шутку коллектив.
– Тогда, как и в среду: пьём спирт. Или кто-нибудь за благородным пойлом побежит?
– Да нет, нет… А какой смысл? Вернешься – будет пятый час, в проходной не пропустят! – раздались ответы.
– Значит, у нас есть всё, кроме закуски. Овечкин, у тебя яблоки на сей раз…
– Нету. Я брал с собой, да днем съел. Если б знал…
– Тогда вот тебе мелочь, сбегай в буфет за бутербродами, пока не закрылся. Ну, а мы здесь – пока то, пока сё… Стол бумагой накроем, водички нальём из кулера…
Во время приготовлений Семён Ефимович, которому бесы уже казались там, где их быть не может, бросал косые взгляды на орех: он выучил, что малиновый цвет – это цвет его, Каца, необъяснимого гнева, а оранжевый – цвет его же, Каца, сексуального возбуждения. А ведь употребление спиртного – тоже вещь, которую моралисты не приветствуют. В среду и в четверг, когда баловался алкоголем, Кац не обращал внимания на орех, – ведь тогда он ещё не понимал, что к чему. Сейчас ему стало интересно: может, в преддверии пьянки или во время неё орех окрасится во что-то новенькое? Пока же он был серебрист, и свой первозданный цвет приобрёл почти сразу после встречи Семёна Ефимовича с Щелкуновой.
Вернулся Овечкин-Портнов с бутербродами. «Последние взял! – объявил он. – Буфетчица уже закрываться собралась. Решила, говорит, ещё пару минут подожду: может, кто зайдет, остатки купит. Тут-то я и нарисовался!» Коллеги согласились, что здесь не обошлось без везения, ибо в случае неудачи пришлось бы идти на крайние меры – чуть ли не рукавом занюхивать. Когда расселись и из канистры было налито по первой, Семён Ефимович по традиции произнес тост. Достижений, о которых бы стоило говорить особо, не имелось, поэтому волей-неволей вновь пришлось упомянуть приход новенького и пожелать, чтобы он достойно вписался в коллектив. Вован, выступивший от подчиненных, высказал мысль, что новенького надо включать в работу без раскачки, по полной, и для начала пусть, сука, доведёт начатое дело до конца, – а именно предоставит подробные данные о составе ореха. Ну да, ну да, загалдел коллектив: раз уж с самого начала маху дал, так пусть доводит до конца. А вдруг – новое слово в науке? Семёну Ефимовичу эта мысль показалась чрезвычайно интересной, ибо орех все больше и больше проникал в его внутренний мир и уже вовсю, можно сказать, лепил его поведенческий образ. Он так и объявил: первое, чем займется в понедельник Егоров, – исследует свойства ореха, но не с кондачка, как в день визита, а по всем дотошным правилам.
Разговор за столом пошёл динамичный, поднимались и обсуждались самые разные темы, что было в диковинку для давно сложившейся рабочей группы, в которой каждый знал о каждом всё и вся. Именно по этой причине Кац решил не звонить домой жене, тем более что засиживаться здесь, на работе, никто не собирался – начались выходные, как-никак! «Еще пару-тройку раз дерябнем – и по домам. А если позвоню – начнет про машину плешь проедать: мол, даже не думай за руль садиться. А «пижона» здесь до понедельника я не оставлю. Что я, больной, что ли?» – вот такой вердикт он вынес, и после этого вернулся мыслями и эмоциями в коллектив.
Ничего запоминающегося во время мероприятия не произошло, как Семён Ефимович и предполагал. Провели за столом всего-то около часа, и народ засобирался по домам. Кац положил орех в сумку, предварительно убедившись, что, несмотря на предосудительное поведение, то бишь пьянку, предмет сохранил свой обычный металлический отлив.
И вновь Ольга Валентиновна была крайне недовольна его ездой «под мухой». Это произошло уже второй раз на неделе, хотя за их совместную жизнь не происходило вообще никогда, и к тому же была пятница, конец рабочего дня: гаишники, по ее словам, на дорогах в это время просто лютуют. «Ты что, прав хочешь лишиться?» – спросила она вместо приветствия, мгновенно оценив состояние мужа. Что ответить, Кац не нашёлся, да и не мог он найти объяснений. Он подумал было, как и накануне, провести этот вечер в относительном одиночестве, но понял, что на сей раз жена на его самоизоляцию обидится, и сильно.
– Ты ужинала? – спросил он, когда вошел в кухню в домашнем.
– Нет ещё.
– Тогда, может, вместе?
Кац положил на стол орех.
– Сам принес или… опять? – покосилась жена.
– Сам, сам. Когда я его ношу с собой, он спокоен. Так вместе будем ужинать или как?
Жена, переведя взгляд с Семёна Ефимовича на камень, сказала:
– Вместе. Только я и есть-то не хочу по такой жаре. Сейчас тебе разогрею, а сама чаю попью.
Пока Ольга возилась с микроволновкой и расставляла приборы, Кац прикидывал, стоя у окна, какую программу отдыха выбрать на завтра. Он знал, что жена поддержит любое его предложение, – главное, чтобы они провели время вместе. Семён Ефимович отдавал себе отчёт, что эпопея сидения дома ей порядком надоела. Вот почему даже такие короткие задержки на работе, как сегодня, она встречала в штыки. «В парк с ней, что ли, сходить? – подумал он. – С весны там не были, а его вроде собирались благоустраивать. Посмотреть хоть, что там сделано».
Когда Кацу было велено сесть за стол, он озвучил свое предложение. Ольга Валентиновна с удовольствием согласилась, сказав, что ей было бы интересно посмотреть на перемены, тем более что в такую жару прогуляться в тенистом парке – благое дело, это не по уличным тротуарам шастать.
– Вот и порешили, – заключил Кац. – Значит, проснёмся, выпьем кофейку и не спеша начнём собираться.
Утром, когда Ольга ещё спала, Кац пришёл на кухню, чтобы выкурить свою первую сигарету. Первым делом он метнул взгляд на орех, и тот показался ему рыжим. Что находка вновь изменила цвет, Семён Ефимович не был уверен, потому что кухню заполняло солнце, и орех мог просто бликовать. То, что это не блики, Кац понял, вернувшись в спальню, чтобы проверить, проснулась жена или нет. Нет, она спала, но во сне скинула с себя одеяло. Семён Иванович почувствовал мощнейшую эрекцию, подлёг к жене сзади и вошёл в нее, даже не будя. Ольга Валентиновна зашевелилась, не понимая, что происходит. Но на сей раз оргазм, в отличие от случая в четверг, она испытать успела.
– Сеня, что это было? – спросила она, отдышавшись и открыв глаза.
– Извини, что помешал спать. Ты так аппетитно лежала, я просто не сдержался, – начал смущенно оправдываться Кац.
– Опять орех? – посмотрела она немигающим взглядом.
– Он самый…
– Ну что же, это лучше, чем спирт на работе лопать.
Ольга Валентиновна как-то очень сердечно вздохнула, встала и быстрым шагом удалилась в ванную, придерживая ладонью вытекающую из промежности сперму. Пока она принимала водные процедуры, Семён Ефимович лежал и анализировал происходящее. Теперь всё ясно как божий день. Интенсивный рыжий цвет ореха – или оранжевый, какая разница? – сулил ему сильнейшее половое возбуждение, и хвала судьбе, что пока два происшествия случились дома, где «под рукой» оказалась близкая женщина. А если что-то подобное случится на работе? Кац тут же вспомнил вчерашнюю откровенность Щелкуновой, которой никак не ожидал. А ведь вчера эрекция случилась, когда он возвращался с обеда в лабораторию, – правда, не до такой нестерпимой степени. И поджидавший его орех тоже был рыжим. И вот только что эта необъяснимая сердечность Ольги, хотя вчера перед сном она даже не пожелала ему спокойной ночи… Не толкает ли орех женщин на близость и откровенность с ним? Вот что кровь из носу предстояло выяснить. Но как это сделать – большой вопрос. «Хорошо ещё, что он перестал «злиться» и краснеть, и я больше не чувствую гнева, – подумал Кац. – А то ведь в таком состоянии…» В этот момент жена вышла из ванной с перемотанной полотенцем головой. Подойдя к мужу и ласково взъерошив ему волосы, сказала:
– А ты всё валяешься, ничего себе!
– А куда мне? Душ-то ты заняла.
– Мог бы и присоединиться. Вместе, как раньше, помнишь? – кокетливо ответила Ольга.
– Помню, конечно. Но я как-то не решился.
– Ладно, сейчас высушу голову, а ты давай собирайся.
В парке, находящемся в километре от их дома, было немноголюдно: горожане в этот жаркий августовский день разъехались по дачам. Действительно, территорию за несколько месяцев их отсутствия значительно благоустроили: появились новые велосипедные дорожки и столы для пинг-понга, а допотопные тропинки покрыли керамической плиткой. Походив с час и полюбовавшись под конец прудом и плавающими утками с потомством, пара повернула к дому. На обратном пути стало припекать, и пока супруги отмеряли по асфальту тот самый километр, Кац изрядно вспотел.
– Сейчас бы пивка холодненького, – озвучил он свою мечту, подходя к дому.
– Что, от спирта голова бо-бо?
– Да нет, жарко просто.
– Ладно, зайди в магазин и возьми, а я, пока тебя не будет, душ приму. Жарко, действительно. Есть во что положить-то?
– Да я на кассе пакет куплю.
Когда Семён Ефимович зашёл с тремя бутылками пива в квартиру, Ольга болтала по телефону. Не обратив на данный факт внимания, он переобулся, и, прежде чем открыть на кухне первое пиво, проверил орех. Он опять порыжел. «Вот дела! – удивился Кац. – А эрекции нет»… Глотки из кружки его освежили, но не до конца. «Подожду, пока договорит и сходит в душ, а потом уж и я», – решил он. Вошла голая жена.
– Серёга звонил из части.
– Ну, как он там?
– У них сегодня парко-хозяйственный день. Убирали территорию, а сейчас, говорит, отдыхают.
– Всё нормально, значит?
– Ну да. Ладно, я в душ.
Обернувшись у двери в ванную, она опустила глаза и сказала полушепотом:
– Хочешь – заходи.
У Каца от этих слов заныло в паху, и он оказался под потоком воды тут же вслед за ней. Уже когда вытирались, Ольга Валентиновна, задержав на нём взгляд, неожиданно спросила:
– Тебе не кажется, что мы вернулись в молодость?
– Возможно, – буркнул Семён Ефимович, а про себя подумал: «Только неизвестно, сколько это будет продолжаться. Она считает, к нам вернулась острота чувств. Если бы! Ох, не кончится добром вся эта история».
Глава II
В понедельник вышел Егоров. Встретили его тепло и бодро, благо со всей командой он познакомился загодя, и фактически до самого обеда Андрей занимался с айтишником налаживанием инструментария и софта на своём рабочем месте. Семён Ефимович, если спрашивали его совета по тому или иному вопросу, активно подключался. В столовой Кац, которого на «Салюте» знали и уважали, распорядился, ратуя за сплочение коллектива, нарушить общеустановленные правила и придвинуть к занятому ими столу на четверых – а такие столы составляли подавляющее большинство – ещё и парный столик, чтобы все сели вместе, пусть хотя бы раз, в день выхода нового сотрудника. Солировал за столом, конечно, Кац, посвящая новичка в общие вопросы, скорее даже не рабочие, а бытовые – что почём на «Салюте»: во сколько они обычно обедают, до каких часов работают буфеты, где продаётся пресса, где у них аптечные киоски, – словом, во всё, что нелишне знать человеку, принятому на новое место.
– Семён Ефимович… – обратился под конец обеда к новому начальнику Егоров и запнулся.
– Что такое, Андрей Леонидович?
– Вот вы меня всё время называете по имени-отчеству. Понимаете, я не привык. Мы с ребятами – он обвёл глазами Карпова, Васина, Зидена и Овечкина-Портнова – сразу перешли на «ты», по-свойски, и только по именам, а вы меня и с самого утра – по ИО. Да и на «Агате» меня тоже все звали по имени…
– Время, дорогой, оно же идёт… Например, Сеней сейчас меня называет только жена, а остальные по ИО. Ну, а для коллектива я Ефимыч. После «Агата» вы стали старше. Оставайтесь для ребят Андреем, но я как начальник буду обращаться к вам по ИО – хотя бы по первости. Для соблюдения протокола, так сказать.
– Ну, раз так… Я понял. Да, конечно.
– Так, ну что, все поели? Тогда по коням!
И вожак повёл свою стаю в ареал постоянного обитания. Вернувшись в лабораторию, Семён Ефимович проверил орех – тот не подавал сигналов тревоги – и задумался: правильно ли он себя вёл за обедом с этим Егоровым? Дипломатично ли отказался называть его просто по имени, как тот хотел? Он же нормальный парень, да и «братки» хорошо его приняли… В душе сидела какая-то заноза. Откуда? Да оттуда – Щелкунова! Он вспомнил её признание, и вот что странно: испытывая к ней симпатию, однако не имея на неё никаких прав и вместе с тем веря, что она давно не испытывает к Егорову, лишившему её девственности, никаких чувств, Семён Ефимович всё равно где-то под кожей ощущал, что не может зажечь в себе тёплые эмоции к новенькому. Кстати, и в день прихода Егорова на собеседование Кац отнёсся к нему негативно, даже не предполагая, что между двумя этими людьми когда-то что-то было. Правда, глумиться тогда его заставил орех… Просто чёрт знает что. Вряд ли Егоров заслуживает такого отношения. Впрочем, за дело! Кац вспомнил про обещание, которое дал в пятницу Вовану. Надо занять новенького орехом. Только бы не испортил оборудование.
– Андрей Леонидович!
– Да…
– Ну что, всё вам наладили?
Егоров оторвался от просмотра программ на компьютере.
– Похоже, да, но надо на практике убедиться…
– Убедитесь. Но пока нет ничего срочного, работаем над текущими проектами. Я подключу вас позже, как только появится новый. А на сегодня задание будет такое. Вот знакомый предмет – продолжите начатое.
Кац подошел к столу Егорова, протянул ему орех и продолжил:
– Кстати, спектрометр, после того как мы извлекли эту штуку из-под планки, тут же заработал.
– Странно…
Андрей взял орех и стал вертеть его в руках.
– Честно говоря, я даже не догадываюсь, из чего это сделано. Может, намекнёте? Боралюминий? Арамид? Или хотя бы их частичное присутствие? А пропорции я сам постараюсь определить.
– Если честно, мы и сами не знаем, – подключился Вован. – Эта штука у нас оказалась случайно.
– Как это – случайно?
– Лежала у Семёна Ефимовича в машине на сиденье.
Егоров перестал забавляться игрушкой и взглянул на Каца.
– И у вас нет никаких догадок, откуда она?
– Никаких, – вздохнул завлаб. – Я тогда вот так с пылу – с жару дал вам её исследовать… Скажем, в качестве теста на профпригодность. Но беда в том, что мы и сами о ней на тот момент ничего не знали. Я её только-только в лабораторию принес.
– Это крайне интересно. И в машине не было следов взлома? В смысле – может, кто подкинул?
– Не было. Абсолютный чистяк.
– Интересно… А после меня никто не определял состав?
– Да руки не дошли. Текущие проекты и тому подобное… Я вот и хотел, чтобы вы занялись этим делом, а не половинили с ребятами уже начатую работу. Мы так только время потеряем: пока вас введут в курс, пока то да сё…
– Ясно, ясно. А с этой штукой, значит, мне даётся карт-бланш?
– Полнейший. Только если какой-нибудь прибор опять поведет себя неадекватно, сразу сигнализируйте.
– Ну что же… Всё это очень необычно. Сделаю что смогу.
– Только с холодной головой.
– Разумеется, Семён Ефимович.
И Егоров взялся за дело. Для начала он приступил к изучению руководств по эксплуатации ко всем приборам, гипотетически пригодным для анализа. Кац, который занимался отчётом о работе за прошлую неделю – завтра с ним надо выступать на планёрке, – время от времени бросал на новенького пытливые взгляды в тайной надежде, что у него что-нибудь получится. А Егоров подходил к приборам, открывал их и закрывал, осматривал со всех сторон и вертел туда-сюда, сверяя явь с инструкциями из брошюр.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70839460&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
