Начал Радослав. Его голос, сначала взволнованный, к середине речи пришел в норму, и голос его звучал четко.
– Владимир, сын Радиона, из рода Волка, – начал он, – гость рода Разума, ты обвиняешься в подготовке и участии в покушении на Радосвета, сына Радосвета из рода Разума, Владетеля Севера, – из этого Волков сделал вывод, что владетель жив, – прибыв сюда в качестве гостя, ты оказался рядом с Владетелем в момент покушения на него. Ты прибывший на повозке без коней, являешься колдуном и преступником, неведомый никому, в здешних краях. Сотник тайных дел Правда, расскажи, что ты выяснил.
Сотник сухо рассказал о том, что Владимира никто не видел и не знает в этих местах и за три дня пути до них. Откуда он прибыл не известно. Металл его меча необычен и прочнее многих других. Одежда сшита не известным способом. Повозка, вероятно (верую в Ра я), движется без коней. При этом связи его и покушавшихся на владетеля норгов не выявлено, поскольку путь их от моря известен и прям.
Жена Владетеля Радосвета оборвала его речь возмущенным возгласом: «Сотник, о связи будет решать суд!».
Сотник поклонился и сел.
Радослав вызвал говорить волхва.
Тот четким голосом объявил, что зла во Владимире не видит. Действия, по оказанию помощи одобряет, признаков страха, опьянения, одержимости не видит, хотел еще добавить что-то, но был также остановлен Радосветой.
Охотников иных говорить не нашлось.
Радосвет сказал тихо что-то матери и, кивнув, позволил говорить Владимиру.
– Люди Севера, люди страны Ра, – начал говорить Волков, – я не причастен к покушению на Владетеля вашего. Он помог мне и дал кров (к Ра взываю). Я не знаю и не знал тех, кто это сделал, – многие одобрительно кивали, – и говорю своей честью воина, что не колдун я и не преступник. Я странник, попавший к вам по воле, – Волков задумался и сказал, – по воле Ра, – по палате прошел вздох, – и что готов доказать свою невиновность на суде чести, Божьем суде, по обычаю предков и моей страны.
Радосвета хмурилась, но одобрительные возгласы раздались после этих слов.
Воинам пришлась по душе простота и сила его слов.
Радослав посоветовался с волхвом, сказал несколько слов матери, возразил ей и произнес: «Да будет так, а пока мы возвращаем тебе твой меч и свободу, ночь ты сможешь провести как гость под защитой нашего Рода». Он взял меч и Волков принял его из рук Радослава.
Не закончился звук меча, вкладываемого в ножны, как отворилась дверь, и вбежал в палату юноша и крикнул: «Беда, стража убита, и владетель ранен опять».
Все вскочили, и Волков про себя отметил странность – пустое место Гарольда, который вышел во время речи волхва.
В палату владетеля лежал путь через широкую лестницу. На второй этаж кремля.
Туда поднялись сыновья, жена, Правда, волхв, Волков и несколько особо ближних людей Радосвета. На большой кровати, со столпами по бокам лежал бледный князь. В груди у него был нож, в котором многие опознали кинжал Гарольда. Кровь с толчками просачивалась сквозь прорванную беленую ткань, и второй раз за сегодня Волков отметил, что владетель жив.
Отстранив жену и детей, к кровати подошел волхв. Посмотрел, провел ладонью и сказал. Достал склянку стекла зеленого, открыл и вылил в рот. Сказал твердо и без недомолвок: «Радосвет жив, но я здесь бессилен. Если к утру, он не будет в Храме Ра, что на Белом озере, то он будет мертв».
Радосвета поднесла ладонь ко рту, задерживая крик. Переглянулись вошедшие, и кто-то сказал: «Неделя дневных переходов, ежели конных, то не меньше двух суток».
Солнце высветило заходящим лучом изголовье кровати и кровавую надпись на двух языках: «За убитых родичей» и руну, начальную руну имени Гарольд.
Волков оценил обстановку. Вспомнил, что бак был почти полон и сказал:
«Волхв, есть способ доставить его туда».
Все переглянулись. Радосвета бросила слово: «Колдун».
Но Радослав приказал, нет, скорее попросил: «Говори».
«Я могу преодолеть это расстояние с владетелем до рассвета на своей машине, если туда ведет дорога. Я могу взять еще двоих, – сказал Владимир».
Волхв обнадежил его, что дорога туда есть. И это дорога каменная. И по ней может спокойно проехать его повозка.
Волхв остался готовить Радосвета к перевозке. Он произносил молитвы богам, и из его рук шло свечение. Он закрепил нож тугими повязками. Чтобы не потревожить рану.
Правда спустился с Владимиром во двор, к машине, и он как-то понял, что поедут еще эти двое – волхв и Правда.
Владимир проверил автомобиль. Он блестел, чисто отмытыми деталями на закатном солнце. Двигатель заурчал, и фары приветственно загорелись. Разложив сиденья для больного, он сел в водительское кресло и закрыл глаза.
Тянуть не стали. Владетеля принесли и положили в машину на раскинутое заднее сиденье. Рядом с ним сел волхв. Правда сел на переднее сиденье. Владимир пристегнулся. Правда повторил его действие. Волков сказал: «Поехали».
Навигатор, естественно, не работал, и Владимир включил свой любимый альбом.
Они ехали по посаду, сначала не очень быстро, опасаясь задавить людей, но за городом, по широкой ровно мощеной, почти без стыков дороге Волков дал скорость, невиданную, пока, по крайней мере, в этом мире.
Странная это была поездка. Мягкая подвеска и высокие колеса позволяли почти не замечать стыков, и Правда вовремя предупреждал о поворотах, но кроме этих моментов в машине стояла тишина.
Волков рулил и вспоминал, как однажды его также на машине, раненого везли в госпиталь. И тогда он чувствовал все неровности дороги своим телом, и как мучительно терлась кожа, попавшая в ему рану, он чувствовал это даже сквозь болеутоляющие и только скрипел зубами от боли.
Сейчас Радосвет молчал и не издавал ни звука. Средство волхва погрузило его в сон. Но старец не отнимал рук от его груди, словно подпитывая его своей силой.
По прикидкам Правды им оставалось еще около двух часов езды, при такой скорости, и впереди их ждал деревянный мост через реку Онега.
Погода портилась, и Волков уже несколько раз смахивал дворниками налетевшие капли дождя. Боковой ветер грозил уронить на дорогу вековые, росшие по бокам деревья.
Но пока Владимиру удавалось держать ту скорость, которая могла спасти.
Еще поворот, еще ложбинка, еще холмик и вот уже сквозь длинный свет фар он увидел реку и мост. И тут небо разверзлось. Стена дождя упала на землю. Молнии кололи небо, как лед в весенних лужах колет нога наступившего ребенка.
И ветер заставил сбросить скорость почти до нуля. Но машина упорно ехал вперед, преодолевая потоки воды, и машина была почти на середине моста, как в мост, ближе к тому берегу ударила молния, разметав часть аккуратно сложенных и пригнанных между собой досок. Огонь залили потоки воды.
Но один пролет был сломан и поперечные балки, чуть шире колеса, казалось, нависали над бурлящей внизу водой.
Волков вышел из машины. Вслед за ним выскочил Правда. И они подошли к разлому. Тот сказал, что есть брод, ниже по течению, но Волков посмотрел на него, оценил поток воды, прикинул, как она бурлит там и сказал: «Проедем».
Они сели в машину, переключив передачу, Волков нажал на газ. Машина яростно кинулась вперед и, казалось, на секунду зависнув над бездной, проскочила мост.
Дождь начал стихать и через час, в предрассветных сумерках они сквозь Священные рощи дубов, мокрые от дождя, подъехали к храму.
Этот каменный, похожий на скалу храм окружали десятки уходящих в небо тысячелетних дубов. Каменные ступени его, казалось, были вырублены великанами, и лестница людей казалась декоративным орнаментом.
Их ждали. Вышли шестеро молчаливых, одетых в белое людей и взяли Радосвета.
Волхв пошел с ними, велев Правде и Владимиру ждать.
Чуть позже им вынесли хлеб и мед. Воду, сдобренную неуловимыми травами, предложили тоже. Они поели и так и встретили рассвет двадцать третьего дня летнего месяца июня.
Солнце, сначала осветила высокие, почти недоступные взору верхушки деревьев. Затем стало выше. Затем подошло к зениту. Им второй раз вынесли воду и хлеб. Указали на место, где можно было помыться.
Они молчали и ждали. Владимир рассмотрел то, что принял ночью за ступени – это были террасы и этажи храма. Рядом, действительно, проходила лестница, используя которую можно было передвигаться с одного уровня на другой. На этой стороне храма на нижних ярусах, окон не было, зато на верху была площадка на которой, с первыми лучами солнца, зажегся костер. К полудню костер погас, на дым, говорил о том, что он зажжен на южной стороне.
А вот деревья действительно были огромными. Владимир обошел одно из них и оценил его толщину.
Используя канистры, он дозаправил автомобиль и прикинул, что на обратный путь дизеля должно хватить, хотя, лучше бы было, в связи с отсутствием заправок, перемещение автомобиля организовать конной тягой.
На спидометре за ночь прибавилось 450 километров. Они ждали до вечера. Наконец, вышли люди и пригласили их переночевать в комнаты паломников. Узкие, тесные, как каменные мешки, они, однако хорошо проветривались, и кровать была застелена чистым бельем. Перед этим им дали помыться в раздельных банях и он, чистый лег на кровать и уснул, но перед этим он вспомнил разговор о строении Мира, один из немногих, который он вел с Правдой.
В центре мира на Юге, за морем лежит остров Ра – там находится столица мира – город Радости и стольный град всей страны – Рассия (РаСеющийСоздающийИЯ).
Там правит царь, дядя Радосвета, Радовлад, сын Радовлада из рода Ра.
Страна длится на четыре удела – Север, где правят Радосветы из рода Разума, Юг, где правит сам царь, Запад, где правят Радомилы, из рода Мира, и Восток, где правят Радоборы из рода, Силы.
Север граничит с полуостровом, отделенным от континента болотами и лесами, где живут норги и сканды, и правит Гарольд (Харальд) Жестокий, чей сын попытался убить Радосвета. Видимо, грядет большая война, если Гарольда не найдут.
Опять надо будет воевать, уже в мире этом, думал Владимир и с этими мыслями он заснул.
Глава Шестая.
Совет Волхвов. История сотника Правды. Возвращение. Божий суд. Присяга.
Рассвет разбудил его. Умывшись, Владимир вышел из комнаты. Каменный коридор был пуст и он, повернул направо. По бокам каменного коридора были двери в такие же узкие, судя по количеству дверей, кельи. При этом потолок терялся в полумраке, и казалось, что ты идешь по узкому ущелью. Только почему-то стены не давили, и идти было легко.
Постепенно коридор расширялся, и Волков почувствовал подъем. Двери перестали тесниться и уже широкий, метров тридцать проспект вел его наверх. Он прошел еще множество дверей и внезапно, он увидел огромную площадь, без крыши, посредине которой росло огромное белоствольное дерево с кленовыми, платановыми, дубовыми, березовыми и иными листьями. Дерево было увито гирляндами цветов, напоминающих сирень, (примечание – это были разные сорта глицинии) разных цветов, фиолетовых темных, сиреневых, розовых, почти красных и нежно голубых.
Под деревом был ковер из красных, цветущих, все заполняющих роз. Аромат наполнял площадь, и Владимир вдохнул его. Голова прояснилась, и стало легче на душе. Над цветами кружили сотни трудолюбивых пчел.
К дереву вело десять путей – проспектов по числу здешних месяцев, как он позже узнает, что год здесь длился триста шестьдесят дней, в неделе было девять дней и в году сорок недель – что составляло лето – год.
Он спустился и подошел к дереву и увидел наверху древа маленькую белку, бегущую по стволу. Он любовался и стоял, смотря на это чудо неизвестно количество времени. Наконец, его присутствие было замечено и вежливый служитель, подойдя к нему, попросил Владимира пойти с ним.
Он не противился и вышел с площади другим проспектом, который привел его в зал Совета. Круглый зал, по стенам которого были вырублены ниши и в нишах стояли покрашенные красками изваяния Богов. Сколько было ярусов у этих ниш, Волков не определил.
Круглый стол посередине, человек на сто, и по кругу скамейки, отделенные от стола проходом.
За столом сидело лишь пятеро. Знакомый волхв Радосвета, и еще четыре старца, головы которых были скрыты капюшонами.
Они молчали, пока старший из них не сказал: «Спрашивай».
Волков, выругавшись про себя, решил подыграть им: «Как мне попасть домой?».
Старший, оценив прямоту, сказал.
«Я не буду напускать туман слов, потому что не знаю этого», – видя как Владимир скривился, продолжил, – «Но мы спрашивали звезды и Ра на рассвете (Ра свет свету), они сказали нам, что выполнив все, что тебе предстоит, ты вернешься домой. А пока знай. Радосвет умер. Умер не по твоей вине. Грядет большая война, в которой ты сыграешь свою роль».
Старец замолчал и вошел Правда. Старый воин был измотан и, по видимому, видно было по его лицу, не спал всю ночь.
Старец сказал: «Знай, Правда, сын рода Разума. Умер Радосвет, – Правда покачнулся, как от удара.– В клинке был яд, и нет ни вины Волхва, ни твоей, ни сына рода Волка, что тот умер. Птицами мы известили царя. Птицами мы известили и Радосвета. Кони ждут вас, не медлите, езжайте домой. А повозку мы пришлем с конями, – на немой вопрос Радосвета уточнил он».
Старший кивнул, показав, что разговор окончен.
Поклонившись, Владимир и Правда вышли. Волков, несколько раз придерживал сотника, когда тот, словно забывшись, уходил с прямого пути.
Правда потом, уже в дороге, по крупицам, рассказал свою историю и Волков понял, что:
История сотника.
Правда не помнил своих родителей. Их деревня горела, когда отряд Радосвета, деда нынешнего, уже тоже умершего владетеля, вошел в нее. Они преследовали отряд норгов, высадившийся на побережье и за эти дни ушедший от моря на несколько переходов. Деревня горела, и некому было ее тушить. Уходя, норги забрав все ценное, согнали людей в амбар и подожгли. Мокрое по осеннему времени, дерево горело не охотно, тогда командир выставил лучников и приказал приоткрыть дверь. Люди пытались выйти, но стрелы, тяжелые стрелы морских людей, пробивали легкие одежды и тела почти насквозь. Люди отхлынули внутрь и тогда, командир, имя которого проклято и забыто, вытащил меч и со своими людьми вошел внутрь. Он заученными движениями отбивал удары и вспарывал животы, пользуясь, что в деревне остались только старики, женщины и дети, все, кто был способен держать оружие ушел по зову владетеля двумя днями ранее. Он шел, наслаждаясь кровью, и на последних шел уже откинув меч, рвя руками, ломая тонкие шеи и вгрызаясь зубами в них. Мальчику, которого назовут Правдой, повезет. Его придавило трупом матери. Она, падая, с распоротой шеей прикрыла его. Тепло ее тела и мягкая осень помогли ему выжить эти сутки, до прихода отряда. Отец его погиб, и мальчонку, лет трех, владетель определил на свой двор. Его сначала приучали ходить за лошадьми, потом, лет в шесть, видя сообразительность, приставили к эконому, а потом, уже позже, видя ум и ловкость и силу мальчика, его отдадут в обучение войнам. Он покажет и там свой ум. Он станет командиром небольшого отряда, ловящего преступивших закон.
Он научится выслеживать браконьеров в лесу, он научится ловить воров в городе.
И лишь с одной слабостью он не сможет справиться. Он не сможет видеть в плохой женщине тьму. Тогда не сможет.
Он сильно, почти до беспамятства влюбится, влюбится в уличную девчонку, продающую цветы на углу центральной площади города. Он сотни раз проходил мимо нее, идя по делам Владетеля. Сотни, или больше раз. А сегодня он взглянул в ее глаза. Темные, как напиток кофе, созданный из семечек кустов, растущих в горах, там, на дальнем юге, в самом центре страны Ра.
Он купил у нее все цветы и пригласил выпить кофе. Она, смеясь, взяла деньги, дала ему розы, и одна из них, у которой не удалили шип, оцарапала его палец.
Много позже, когда она висела на дыбе, помятая, с выбитыми зубами и разодранной в клочья спиной он вспомнит эти цветы. Вспомнит. Отвернется. Повернется к ней опять и продолжит допрос.
А пока он приходил к ней каждый день, и однажды она позволила пригласить себя в гости.
Он готовился, убирая свое жилище, заваленное свитками и моделями новой системы охраны хранилища казны. Он попросил хозяйку, и она за лишний медяк вымыла окна и вне распорядка поменяла постель. Он достал стеклянные фужеры и дорогое, тогда дорогое для него, вино из винограда Восточного удела. А она не пришла и не появилась на улице неделю. А потом, он снова увидел ее с плохо замазанным белилами синяком.
Его вызвал к себе сотник и рассказал о ней все. Женщина, торгующая собой, подруга вора, наводчица. Рекомендовал прекратить общение. Но Правда не смог.
Она все-таки пришла. Через полгода.
Когда деньги из казны будут размещены в новом здании. Они выпили вино, но пальцем она не позволила себя тронуть. А он. Он провалился в забытье. А наутро его разбудили и стуком в дверь. Хранилище было вскрыто. Вскрыто чисто, без крови. Лишь алмазный фонд не смогли выкрыть. Его курировал лично сотник. И Правда увидел, что на его столе нет последних планов с системой оповещения.
Он найдет их всех. Он вернет все до копейки, перерыв весь город и даже немного больше. Он сдерет шкуру с вожака, в прямом, конечно смысле. Он своей рукой повесит и ее. Свою первую и единственную любовь.
Старый владетель простит его и постепенно, он проявит свой ум еще больше и уже при отце Радосвета станет правой рукой и сотником тайных дел владетеля.
Отъезд из храма.
Их провели к выходу, минуя Древо, и у входа их уже ждала четверка коней.
Владимир подошел к машине. Приветственно погладил капот. Открыл ее. В салоне все еще пахло кровью. Поставил нейтральную передачу. Закрыл дверь. Подошел к багажнику. По какому-то наитию взял карабин, патроны, сумку с одеждой. Закрыл багажник и, словно попрощавшись, снова погладил ее.
Теперь, оставляя здесь кусочек своего мира, он выезжал в дорогу, ведущую его к РА.
Они ехали мирной, не ждущей беды страной. Меняли лошадей в положенных местах, дважды на короткий срок останавливались на ночлег. Они спешили.
