Кедр и гвоздика
Александра Дмитриевна Рябкина
На просторах современного Лас-Вегаса, где власть и деньги – единственный способ показать себя, на «сцене» оказались чистокровная ругару Микаэла и ее давняя влюбленность – Майкл.Пара, предначертанная друг другу.Все могло бы быть замечательно, если бы город Грехов в одночасье не выпустил скелетов прошлого из старого шкафа, пахнущих резкой гвоздикой и полных жестокости и злости. Не говоря уже о том, что Мика и Майкл не видели друг друга одиннадцать лет, которые отныне были той еще преградой.
Кедр и гвоздика
Александра Дмитриевна Рябкина
Иллюстратор Екатерина Олеговна Коновалова
Дизайнер обложки Екатерина Олеговна Коновалова
© Александра Дмитриевна Рябкина, 2024
© Екатерина Олеговна Коновалова, иллюстрации, 2024
© Екатерина Олеговна Коновалова, дизайн обложки, 2024
ISBN 978-5-0064-1695-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Моим подругам, которые умеют убеждать
Глава 1
Вдобавок ко всему, я остаюсь в плену у внутренней пустоты.
Меня удерживает чувство, что ты ещё можешь передумать.
Я готова простить тебя, но забыть будет гораздо сложнее.
«Little Do You Know» – Alex & Sierra
Палящее солнце Лас-Вегаса было беспощадно для тех, кто забывал зашторить свои окна. Но даже несмотря на это, девушка была готова назвать это утро невероятно прекрасным, и оно бы несомненно вошло в топ-10 «Лучшего утра среды Микаэла Айрес», если бы не тысяча и одно чертово «но». Казалось бы, что могло быть хуже слепящего в глаза солнце, когда накануне вечером было выпито настолько много алкоголя, сколько и представить себе было сложно?
Да, утро уже явно не задалось, ведь голова раскалывалась на крошечные осколки при малейшей попытке пошевелиться. И всё ещё Микаэла в здравом уме была готова назвать это утро не таким уж и плохим. Ровно до тех пор, пока, собрав все свои силы в кулак, со скрипом открыла один глаз. И вот тут «прелести» сегодняшнего утра открылись перед ней в своем первозданно ужасном виде. Не то что бы самочувствие самой девушки создавало основную катастрофу, хотя чувствовала она себя действительно хреново.
Однако основной проблемой, которая светилась люминесцентно алым «но», оставалась комната, скорее похожая на уничтоженное ядерным взрывом побоище. Болезненно пульсирующая голова ушла на далёкий план, ведь от увиденного беспорядка у Микаэлы многострадально задергался глаз. Девушка, что в последние годы с педантичностью и скрупулёзностью следила за порядком не только в своей голове, но и в квартире, с болью смотрела на разрушенную комнату.
Перечислять все пожранное неким явно беспощадным землетрясением было равносильно прочтению приказа о назначении смертной казни. Но, к сожалению, было катастрофически сложно не обратить внимание на то, как когда-то уверенно стоящий стол привалился к стене. И даже одно это было больше чем просто «ой». Смотреть дальше уже не хотелось. И, если честно, даже не зарождалось крупицы желания представлять кто или что превратил его в это недоразумение на сломанных ножках.
Ко всему прочему, совершенности этой картине добавлял рой перьев, который, подхваченный прохладным ветерком из кондиционера, разрезал воздушные просторы тихой спальни девушки. С каждой секундой, пока Микаэла, болезненно сощурив глаза, осматривала свою комнату, утро среды становилось всё более прискорбным. Возможно, к концу своего исследования кто-то умрёт. И не исключено, что этим кем-то будет ее рассудок или гордость.
Впрочем, Мика хотя бы нашла причину летающих, словно снег, перьев в виде зверски выпотрошенной подушки, которая, будучи жертвой дьявольского изнасилования, валялась неподалеку от кровати. Тут-то у девушки загорелся первый из всего ряда красный предупредительный огонек. В тот момент, когда загорятся все, ей придется в экстренном режиме капитулировать.
Да, хотелось закрыть глаза и забыть обо всем этом беспорядке к чертовой матери, но всё же нужно было оценить весь ущерб, нанесенный неизвестным гостем. Ну или же Микаэле нужно было смириться с тем, что весь этот беспорядок она учинила собственноручно, отчего у неё уже задёргалась бровь. Но нет! Это все еще были цветочки. Дальше было куда веселее.
Глаз, как первый признак надвигающегося сумасшествия начал дергаться в тот самый момент, когда утренний экскурс Микаэлы по комнате остановился на полу, где, как успела заметить девушка, творилась такая дикая порнография вещей, что хотелось выцарапать себе глаза. Второй предупредительный огонечек предательски заалел. На столе… ах, да… который был уже разрушен, накануне вечером лежала стопка важных рабочих документов. И вот сейчас по воле неизвестных богов бедлама и сумбура они в хаотичном порядке были разбросаны по всей комнате.
Сложно было в это поверить, но Микаэла заметила на полу и то, о чём уже успела забыть за время проживания здесь. Эти вещи были убраны настолько глубоко в стеллажи, что никоим образом не напоминали о себе за последние годы. Рамки с фотографиями, книги, несколько декоративных ваз и статуэток. Что-то даже не пережило этой ужасной транспортировки и сейчас представляло из себя горку стекла. Комната в прямом смысле этого слова напоминала грёбаную свалку!
К дергающемуся глазу присоединилась еще и бровь, когда внимание Микаэлы Айрес переключилось на туалетный столик. Ее косметика! Это была ее любимая палетка теней! Сейчас о ней напоминала лишь горстка пыли и треснувшая крышка.
Девушке даже почти удалось сдержать многострадальный и нечленораздельной стон, когда она подумала о том, как много времени займет уборка. Спасибо и на том, что зеркало осталось целым. После всех этих приключений Микаэле не хотелось бы разбираться ещё и с несчастьем, которое непременно бы ее преследовало еще ближайшие семь лет.
Тем не менее, горели уже почти все предупредительные огонёчки в голове, которая, между прочим, и так раскалывалась от боли.
Гребаное похмелье било по вискам с силой гнома, который старательно добывал руду в шахтах, и отдавалась тошнотворным привкусом во рту, словно накануне вечером девушка наглоталась чего-то явно не совсем съедобного. Кто-то что-то там говорил про прекрасное утро? Ах, да, точно! Смогла бы Микаэла назвать это… кхм… безобразие своим самым волшебным утром среды? О, уж точно нет! Страдальчески запрокинув голову и окончательно придя в отчаяние, девушка пробурчала несколько отменных ругательств. На люстре болтался черный кружевной лифчик. Хорошо было то, что он хотя бы принадлежал ей. Пожарная сирена в подсознании начинала бить тревогу.
– Либо здесь прошла Третья Мировая, либо я каким-то чудом, к сожалению, пережила местное торнадо, – себе под нос проворчала девушка, при этом старательно пытаясь вспомнить то, что вообще происходило вчера вечером. Это и так было сделать катастрофически сложно с учётом все еще болезненно пульсирующей головы. Однако в тот момент, когда на голое бедро Микаэлы в совершенно беспечной манере опустилась чья-то просто огромная и такая огненно-горячая ладонь, поток мыслей был категорически перекрыт. С опаской, чтобы в первую очередь не довести саму себя до сердечного приступа, жертва утреннего похмелья повернула голову в том направлении, откуда шла угроза уровня Мстителей.
Здесь явно что-то было не то. И это «что-то не то» проснулось и смотрело на девушку своими льдистого-голубыми глазками. Обрывочный клочок воспоминаний в это самое мгновение проклюнулся в протестующе пульсирующем мозгу, но вместо криков на нежданного арендатора кровати, Микаэла поднесла левую руку к своему лицу:
– Только не говори, что нас и впрямь поженил какой-то толстый Элвис Пресли, – утро среды продолжало подкидывать все больше сюрпризов, а девушка с удивлением лицезрела на своем безымянном пальце роскошное кольцо, от взгляда на которое можно было ослепнуть. Впрочем, ослепнуть можно было и от взгляда на новоиспеченного мужа. Он, черт возьми, был под стать обручальному кольцу. Само наличие знакомого лица, которое носило незамысловатое имя Майкл, было как бы ни черта себе событием. Но тот факт, что этот засранец теперь ещё являлся мужем Микаэлы, стоял на одном уровне с цунами в Индонезии[1 - 26 декабря 2004 года произошло одно из самых ужасных стихийных бедствий в истории человечества. Число погибших по официальным данным составило 227 898 человек. У западного побережья острова Суматра (Индонезия) случилось землетрясение магнитудой 9,1—9,3.], ураганом «Катрина» и пожарами в Австралии. Проще говоря, неожиданное и совершенно несанкционированное замужество на Майкле Фостере было для Микаэлы как гребаный Всемирный катаклизм.
Она бы и рада была что-то сказать, попробовать угрожать мужчине, наорать на него, возможно, даже ударить, но сил оставалось только на то, чтобы самой не сойти с ума.
– Худой Элвис проводил церемонию в другом казино, прости, не смог его отвлечь, – актер из Майкла был безупречный, ведь он с такой притворной обреченностью сожалел о выборе Элвиса Пресли-священника. В остальном же мужчина выглядел настолько довольным, что хотелось подпортить его довольную мину. Весь такой безукоризненный, идеальный до кончиков волос и счастливый он потянулся. Сейчас Микаэла видела в нем огромного и досыта объевшегося кота.
Несколько бабочек в животе пробудились от векового сна и начали щекотать своими крылышками ее внутренности, когда этот до безобразия, до последнего гребаного мизинчика на ноге, роскошный мужчина откинул одеяло в сторону и поднялся на ноги. Раньше Мика не замечала за собой излишней привязанности к мужчинам, хоть и считала некоторых из них довольно симпатичными.
Но сейчас от вида на рельефную и такую по-мужски притягательную спину девушка понимала, что не могла оторвать от него своего взгляда. Это было выше ее сил. И выше любых законов логики. Можно было смело сказать, что здесь и сейчас, скорее, работали законы природы. И чертова несправедливость этого мира.
Пока для остального, подавляющего большинства, общества Микаэла и Майкл оставались простыми владельцами казино и отелей, в которые захаживали сотни людей, для их собственного мира они были двумя сторонами одной монеты.
Она олицетворяла чистоту крови и стать рожденных ругару, а он, несмотря на собственные успехи, оставался просто укушенным полуволком. Столь одинаковые, но в то же время разные в глазах тех самых сливок общества.
– Боже, – девушка села на кровати и, прислонившись к ее изголовью, запустила пальцы в белоснежные волосы. Нет, когда-то очень давно, когда ей самой было семнадцать лет, она во всех красках представляла красивую свадьбу, где она была счастливой невестой в белом платье, а он безукоризненно следовал за ней со своей саркастичной улыбкой на губах и безмерно нежными чувствами в сердце.
Но то было больше 10 лет назад, когда они были глупыми юнцами, которые думали, что могут сами устраивать правила этой жизни. Те времена прошли. Сейчас им обоим было около 30, они были успешны, конечно, молоды по меркам ругару, но бесконечно одиноки. Вот они «прелести» взрослой жизни, когда у тебя есть все, кроме времени и простого человеческого тепла.
– Я хотел извиниться, – эти слова из уст мужчины звучали не то, что не искренне, он правда хотел быть честным, но, какое несчастье, Микаэла уже не хотела его слушать. С каждой минутой шум в ушах все усиливался, а мысли никак не укладывались в голове. Ругару сидела в своей комнате, пусть и разрушенной до основания, ощущала аромат кедра, который принадлежал Майклу, чувствовала ту незримую и столь тонкую связь между ними, но все равно не могла смириться с его предательством.
Он был ее парой.
Парой, которая на протяжении десяти лет водила её за нос и оставляла след из «выигрышных засечек на кровати».
– Это уже не исправить, – девушка откинула за спину копну белых волос, которые еще десять лет назад были, по воле юношеского бунта, вымазаны чуть ли не всеми цветами радуги. – Тебе лучше уйти.
– Мика… – мужчина попытался подойти к девушке, но вовремя заметил то, как по-волчьи сверкнули ее глаза. Это было немым предупреждением. – Я не знал…
Это было очередной ложью, о которой Микаэла прекрасно догадывалась. Хотя… она была обиженной женщиной, которая в эту самую секунду не хотела даже разбираться в сложившейся ситуации.
И пусть Майкл мог быть искренним, честным, преданным до мозга костей, но она бы все равно не стала его слушать в эту самую секунду. Хотелось побыть одной. А поговорить? Это должно было случиться чуть позже, когда в голове перестанет царить такой же хаос, как и в этой комнате.
Внутренний зверь, который в силу своей природы был не сильно активным и не подавлял человеческие эмоции, лениво и с нескольким презрением уставился на Майкла. Да, волчица ощущала в нем свою пару, знала, что он будет с ней до последнего вздоха, подарит ей лучшую жизнь и, возможно, станет ей настоящей опорой, но в прошлом было сделано слишком много того, что оставило свой неизгладимый след на женском сердце и душе.
И пусть большинство ругару не обращали внимания на измены своей пары, которые происходили до встречи и оставляли безобразные белые пряди на голове, Микаэла не могла это оставить без внимания. Возможно, это ранило ее сильнее, чем она сама себе могла представить. Ведь, черт возьми, Майкл даже не пытался с ней связаться! Не пытался ей даже написать смс-ку в течение одиннадцати гребанных лет!
Но стоило ему только снова появиться в жизни ругару, как он пробрался ей под кожу, в очередной раз заполонил собой её сердце, и его чертова саркастичная улыбка опять стала оживлять бабочек в ее животе, а сейчас Фостер и вовсе занимал большую часть ее кровати! Это сводило с ума.
Они молча смотрели друг на друга, будто не было лет разлуки, и никто из них не делал больно другому. Тишина была комфортной. И пусть Микаэла никогда не признается в этом самой себе, но она была рада встрече с Майклом Форстером. И сейчас ей просто нужно было время, чтобы сразиться со своими собственными внутренними демонами.
– Ты не мог не знать, – девушка поднялась с кровати, замотавшись в смятую простынь, и подошла к туалетному столику. Ей жизненно необходимо было посмотреть на то, как она сама выглядела в эту секунду. Господи… нет, конечно, она предполагала, что выглядела несколько помято, но даже в самом своем страшном сне не могла представить, что макияж мог настолько сильно растечься. – Когда-то я рассказывала тебе, что Всемирный потоп, Ной, его громадный ковчег – это не просто сказка, не просто вера. Каждой твари по паре. И, судя по всему, мне досталась та еще тварь, – Микаэла смотрела на Майкла через зеркало и видела, с какой немой грустью мужчина переводил свой взгляд с бесцветных волос своей пары на ее лицо.
В былые времена в голубых глазах девушки ругару видел целый фейерверк чувств и эмоций. Она была его солнечной девочкой, которая сводила его с ума своими рисковыми идеями. Точно такой она была и накануне вечером, хотя за это можно было сказать «спасибо» алкоголю. А сейчас… сейчас она снова была той самой бизнес-леди: холодной, сильной, но безвозвратно потухшей.
Такая Микаэла мало улыбалась и жила по строгому расписанию. Она была сломлена. И, к сожалению, Майкл не знал, кто это сделал и когда. Понимал только то, что это случилось в то время, пока сам мужчина строил свою жизнь вдали от нареченной, про которую не то, что забыл, а просто не знал о ее существовании.
– Нам нужно поговорить, – мужчина осторожно уселся на край кровати, при этом не отрывая своего взгляда от отражения в зеркале. Микаэла следила за каждым его движением в ответ. – Ты это сама прекрасно понимаешь.
– Сейчас я понимаю только то, что тебе нужно уйти отсюда, – расческа предательски затряслась в руках девушки. – Нам обоим нужно подумать и принять решение.
Говорить это все было настолько же сложно, как и треклятое «да», произнесенное во время первого замужества Микаэлы. Ведь несмотря на все слова, которые она сейчас сказала в адрес Майкла, тело и душа трепетали от потребности укрепить ту незримую и лёгкую связь, что теплилась на задворках сознания. Ее чувствовала сама Микаэла, но еще острее ее ощущала внутренняя волчица. Все это превращало мысли в кашу, а полумертвые бабочки в животе никак не давали покоя.
– Хорошо, – на удивление Майкл быстро согласился и молча поднял с пола свои вещи. Волчица наблюдала за каждым его жестом, за каждым взглядом, которые мужчина кидал с особой осторожностью и заботой. Нет, он был тем еще козлом, даже по меркам самого ругару, но не мог просто так отказаться от своей пары. На удивление, по комнате было разбросано много чего, что никак не принадлежало Мике. Странно, что она не заметила этого сразу. – Я буду готов прийти сразу же, как ты почувствуешь, что можешь мне снова доверять. Я буду ждать.
Вопреки всяким ожиданиям, спешный уход Майкла не помог распутаться мысленному клубку. Разве что внутренний зверь снова уснул, почувствовав уход пары. Однако тишина, обрушившаяся на Микаэлу, стала куда более глухой и невыносимой, чем когда здесь был ругару.
В это самое мгновение девушка слышала только собственное сердцебиение, которое словно отбойный молоток вколачивало девушку в сиденье стула и будто бы насильно и с мазохистическим упоением углубляло ее мысли в давно забытое прошлое.
Глава 2
*11 лет назад*
Она провела с семьей уже порядка шести часов. И это были те самые шесть часов, которые казались сущим адом. Причем тем, где ты сидишь в кипящем котле, а черти с мерзким хихиканьем колют тебя вилами. Простая усталость по сравнению с бурным шквалом эмоций, которые вызывают «прекрасные» родственники, показалась бы милым котеночком, который какает радугой.
Ведь при взгляде на свою семейку, вечно одетую с иголочки и живущую по каким-то чрезмерно замысловатым и уже никому ненужным правилам «светских» кругов, у Микаэлы в голове сразу же всплывало только одно слово – педантичные. Британцы до мозга костей, которые быстрее попрощаются с жизнью, чем пропустят чай в пять часов. При всем при том, что отец семейства больше любил кофе, а мама – пилить своих детей.
Мистер и миссис Айрес. Горделивые, непреклонные и обожающие строить иллюзии. Иллюзия счастливой семьи, иллюзия взаимопонимания, иллюзия любви. Но самым коварным в этом спектакле была иллюзия свободы. Говорили, родители всегда делают так, как будет лучше его ребенку. Возможно, Мика этого не исключала, ее родня считала также. Они слишком уж уверенно говорили о том, что Микаэла и ее брат с сестрой могли сами принимать важные для них решения, например, как их будущее, но в итоге именно Адалинд и Чарли Айрес управляли всеми вокруг.
Словно их дети были для них лишь способом самоутвердиться в обществе, словно их появление было обязанностью, а не плодом и желанием любви двух ругару. И это до ужаса злило бунтарский подростковый нрав семнадцатилетней Мики. В особенности то, что и из нее мать хотела сделать свою точную и скучную копию.
Микаэла, перестань вести себя вульгарно. Микаэла, не пропускай уроки бальных танцев. Микаэла, яркий цвет волос не красит юную девушку. Микаэла то, Микаэла это.
Еще немного, и девушку вот-вот начало бы тошнить от собственного имени.
Эта долгая и чрезмерно утомительная дорога не стала скупа на родительские нравоучения. Насколько бы хорошим не было обслуживание, какими бы доброжелательными не выглядели сотрудники аэропорта, семья Айрес просто хронически не могла быть довольна своей жизнью. Иногда складывалось ощущение, что на лицах старшего поколения ругару отпечаталось выражение чистейшего старческого ворчания. Это было особенно заметно при взгляде на столь утонченную и элегантную миссис Айрес. Женщина большую часть своей жизни щурилась, будто подозревала всех и каждого во лжи, а на самом же деле так старательно имитировала болезненное состояние. Не стала исключением и эта поездка, в течении которой в сторону Микаэлы был направлен страдальческий взгляд голубых материнских глаз. Возможно, Адалинд видела куда дальше и лучше, чем гребанное око Саурона, и уж точно ее здоровье было куда более крепким, чем она пыталась всем показать.
