Ольга Усачева "Время по деревне ходит не спеша"

Люди тонут, а вы веселитесь

Наташа собиралась на работу, а душа была не на месте – идет большая вода, соседние деревни уже затопило паводком. Речка Ишим, всегда тихая и спокойная в эту весну поднялась до небывалой высоты. Снега зимой было много, вот и поднялся уровень реки.

Наташе вроде и переживать не надо было сильно. Они тут, как на острове живут, их село высоко над рекой стоит, вода не дойдет. Но душа болела за других. Отец в соседнем селе живет, там одну улицу уже затопило. Пока что до дома отца вода не дошла, но никакой гарантии нет, что этого не случится. Сколько Наташа его к себе ни звала – ни в какую, отец уперся и говорит, что никуда не поедет, будет дома паводок пережидать.

Наташин отец не один такой «упертый» оказался. Каждый день из подтопляемых сел людей эвакуируют, СМС всем на телефон приходит, чтобы были готовы, собирали вещи и документы, а люди из домов не выходят.

Некоторые хитрые сначала едут в пункты временного размещения, отмечаются там, чтобы штрафа за отказ от эвакуации избежать, а потом тихонько к себе домой возвращаются. Во дворах вода, а дома-то повыше – в них можно жить. Уж лучше из двора на лодке выплывать, и в болтониках ходить, чем дом бросать, говорят они.

Их понять можно – жалко без присмотра оставлять то, что наживалось всю жизнь. А вдруг мародеры? Уже случаи были, что оставленные дома вскрывали и все ценное из них выносили. Да и скотину не хочется в общий загон вести – кто за ней там присмотрит?

Наташа и сама, наверное, вернулась бы домой, поэтому отца понимала. У него там дом, мастерская, козы. Как бросишь? Но, всё же, Наташа за отца сильно переживала. И на работу идти не хотелось, не до веселья сейчас, а куда деваться, если работа с весельем связана – работала Наташа в сельском Доме культуры худруком.

С началом паводка мероприятий в ДК прибавилось – помимо основных кружков и плановых праздников добавился детский развлекательный клуб типа школьной продленки. В их селе в школе был организован пункт временного пребывания для эвакуированных, среди них были и дети, которых нужно было как-то развлекать. Вот и приходилось проводить игровые программы, дискотеки и другие развлекашки. Да и в школу Наташа с коллегами ходили, пели песни для эвакуированных, проводили викторины, организовывали настольные игры.

Больше всего среди эвакуированных было людей старшего возраста, одиноких стариков, у которых не нашлось никаких родственников на «большой земле». Им было тяжелее всего – ведь они бросили родные дома, которые сами строили, в которых прожили всю жизнь. И теперь неизвестно, когда они вернутся домой и в каком состоянии будут эти дома. Обещали выплаты за подтопленные дома, только сколько этих выплат будет, никто не знает.

Но старики старались не унывать, подбадривали друг друга и с благодарностью принимали работников ДК с такими мини-концертами.

Но среди эвакуированных нашлись пара бабулек, которые были вечно всем недовольны. Они ходили и ворчали, что их плохо кормят, что спать невозможно ночью, потому что кто-то храпел, что пока они тут сидят взаперти, их дома разворуют. И от них каждый раз Наташа с коллегами слышала ругань, мол «Люди тонут, а вы тут веселитесь! Лучше бы шли дамбу строить. Песни они тут поют. Чё веселитесь? Горе у людей. Тьфу, совести у вас нет!»

Наташе было обидно до слез слышать эти слова. Как будто ей легко дается это веселье? Она ведь тоже не железная, людей жалко, скотину жалко, но работа есть работа.

Она понимала, что это просто такие злые люди, и они всем настроение портят, по-другому они не умеют. Но последние дни нервы были ни к черту, и нет-нет да мелькнет мысль, а вдруг бабульки правы. Может не песни надо петь, а идти помогать выкладывать насыпную дамбу? Или на свои деньги покупать вещи для пострадавших.

Вот только здоровье Наташи не позволяло таскать мешки с песком, а денег хватало на жизнь впритык от зарплаты до зарплаты. Снять бы последнюю рубашку, так ведь и детей по миру пустишь.

Одна женщина, видя, как Наташа реагирует на ругань, подошла к ней и тихонько стала выговаривать.

– Наташенька, да не слушай ты этих змеюк. Всем тяжело, и сейчас очень сильно проявляется характер у людей. Что у них внутри, то и выплескивается наружу. А для них еще и свободные уши нашлись, вот и отрываются, выплескивают свой яд. Мы тут от них все вешаемся, и родные от них давно уже сбежали, а вы вот под руку подвернулись. Понимаю, что ты все близко к сердцу принимаешь, но таких слушать не надо. Ты лучше смотри, как другие люди оживают, глядя на вас, как они вам подпевают. Это же счастье, что вы можете людям поднять душевный настрой, они от мыслей тяжелых отвлекаются, глядючи на вас.

Мне отец рассказывал, что когда на вoйнe был, то его как талисман в разные отряды приглашали, поднять боевой дух солдат. Он у меня гармонистом был и песен много знал. Голосище у него был звонкий, задорный. И было у него одно правило – петь только радостные песни перед боем. Кто-то скажет, что вроде вoйнa – не место для веселья. Но отец всегда говорил, что горю поддаваться не надо. Жить надо, пока живется. Дух сильнее плоти. А ослабнет дух, и тело сломается.

В нашей жизни все что угодно случиться может в любой момент, и думать об этом, так ложись и помирай. Каждый должен делать то, что в его силах. Можешь физически помогать – помогай. Можешь деньгами людям помочь – тоже хорошо. А вот ты песнями, и это дороже любых денег. Так что, милая, слава Богу, что есть такие, как вы! Пой, деточка, а мы будем жить и радоваться!

В деревне конца света не боятся

Семен стоял на краю своего огорода и спокойно смотрел на большую воду, что разлилась от края и до края. «Море-море, мир бездонный!» крутилась в голове старая песня Антонова. Да, их мелководная речка Ишим в этом году учудила – разлилась после ледохода как море, а в берега возвращаться и не собиралась.

Весь апрель жителей района пугали СМСками, что идет большая вода, «спасайся, кто может». Многие из их деревни побросали своё жилье и уехали пережидать паводок на большой земле. А Семен остался. Как это он бросит дом свой, скотину, огород? Вот еще! Не конец света, переживем.

Семен поставил очередную палочку на стыке воды и земли, чтобы отметить, до какого места дошел паводок. В пяти метрах от края торчали несколько его меток, какие-то уже были не видны под водой. Ну, ничего, до дома вода точно не дойдет, а картофельное поле нынче пусть отдохнет – маленького огорода хватит для посадки овощей, с голоду зимой не помрет.

Семену заметил, что он даже сильно не переживает из-за наводнения. Жизнь-то продолжается. Да и вообще деревенские жители всегда готовы к любым катаклизмам, к любому концу света. Что только за жизнь Семена не случилось: родился в Советском Союзе, был пионером, видео перестройку. Когда ему было двадцать лет, страна развалилась. Потом голодные 90е, капитализм в 2000х. А последние годы вообще веселуха.

А уж сколько на его памяти случалось «концов света»! В 1999 году – обещали приход Антихриста. В тот год как раз какая-то комета пролетала, панику навела. В 2000 году все ждали Миллениум, обнуление всех компьютеров и восстание машин. А в 2012 – должен был быть самый нашумевший конец света по календарю Майя. И ничего – все живы-здоровы! А после всех этих «концов света» даже морально ко всему готовые. Главное не падать духом и руки к делу применить. А дел в деревне всегда хватает. Эти дела и от голода спасут и от тоски.

Семен не стал долго задерживаться на берегу «моря», пошел кормить-поить скотину. Хозяйство небольшое: свиноматка с поросятами, десятка два курей, а корова всего одна, молодая еще первотелка. Месяц назад отелилась, так что молока было много. Семен не жадничал, половину молока телку выпаивал, а остальное перерабатывал.

Несмотря на наводнение, жил Семен, как у Христа за пазухой. Дом его ввода обошла, еще несколько домов в деревне жилые остались, есть с кем пообщаться. Продукты у Семена не переводились. Всегда свежие яйца, молоко, творог, сметанка. Мяса, правда, сейчас не было – из морозилки все зимние запасы пришлось достать, потому что электричества уже неделю как отключили из-за наводнения. Но Семен и тут нашел выход из положения, чтобы запасы не пропали, он из мяса тушенки наварил, на лето как раз хватит, а там и поросей колоть можно будет. Тушенку варил в бане, там Семен еще при стройке поставил такую печку с варочной плитой, чтобы летом можно было варить-парить и дома жар не разводить. Дома, конечно, тоже печка была, и пока еще ранняя весна, ее каждый день топить приходилось, и на ней же готовить. В общем, в деревне и без электричества прожить можно.

Мелькнула мысль: «Так, телефон уже три дня лежал незаряженный – вот это плохо. Дочка будет волноваться, еще того гляди в гости приедет, мужа заставит, чтобы по „морю“ ее на лодке привез. Надо что ли сегодня вечером самому в соседнее село сплавать? Там и телефон заряжу, и с дочкой повидаюсь, и кой чего куплю».

Хотя и покупать-то ничего не надо. Семен свои запасы регулярно проверял. Овощей еще полно с прошлого года, закруток всяких. А без выпечки он как-то уже и привык жить, как жена умерла пять лет назад, так и питаться стал по-простому: картошка, капуста, немного мяса. Утром яйца, творог – что еще ему надо? Сейчас вот и рыбка пошла – на лодке выплыл в «море» и лови, сколь хочешь. С большой водой и рыба обновилась, зашла щука, окунь, лещ. А то одни караси в речушке раньше были. Хоть какая-то польза от наводнения.

А жить Семену тут на острове не скучно, в мастерской можно поработать, задумок много. Семен любил с деревом работать, мог легко и стол хороший собрать и дом украсить резьбой красивой. Дома все обставил самодельной мебелью и друзьям на заказ мастерил.

А чуть подсохнет, и огород начнется. Раз картофельное поле залило, то надо будет каждый клочок земли обработать да самое важное посадить. Ну и каждый день мелкая работа: животине траву молодую нарвать, корову на луг вывести, за курями присмотреть, уборка, готовка – так и день прошел. А вечером и почитать можно, Семен как-то купил хороший фонарь, который от солнца заряжать можно, и вот при свете этого фонаря и читал. Только недолго, потому что по деревенской привычке спать ложился рано, как стемнеет, и вставал утром рано с петухами. Так и жил…

Семен не только много работал, но и много думал, философствовал, сопоставлял факты. Дед рассказывал, что некоторые деревни в СССР во времена Войны и перестройки жили, как у Христа за пазухой. Ничего у них годами не менялось и политические изменения в стране их не касались.

Как-то Семену попался юмористический рассказ о глухой деревне, в которой про настоящий Апокалипсис жители той деревни только через год узнали. Весь мир погиб от неизвестной чумы, а в этом медвежьем углу про это и слыхом не слыхивали. Только через год жители поняли, что дело неладно. В города ходить не стали от греха подальше и решили век свой доживать в три двора. Благо все продукты свои! Молоко, мясо, овощи, зерно. Даже мёд для бражки. А чего не жить? У них в общем-то всё осталось по-прежнему!

Семен рассуждал, что это все потому, что в деревнях на каком-то глубинном уровне всегда готовы к концу света. Это наша национальная черта такая. Конца света ждали, высматривали первые признаки, готовились по всем правилам. Верили в пророчества. А всё потому, что Иоанн Богослов, описавший в Откровении свои видения Конца, не указал точной даты. Шутник!

В общем, в деревнях всегда готовы к апокалипсису! Сами посудите – запас продуктов в погребе есть. В случае чего, там и ядерный взрыв пересидеть можно. Ружье у многих в доме имеется, почти все охотники в деревне. А навыки для выживания в экстремальных условиях каждый деревенский пацаненок знает. Электричество вырубят – не страшно! В настоящих деревенских домах дровяные печки есть, колодец свой, банька. Ну, а если дома пересидеть БП не получится, можно и в леса податься. Там никакая чума, никакие зомби не достанут, не стоит и беспокоиться.

Вот и Семену беспокоиться не о чем. Как жил, так и жить продолжает. Он припомнил, что следующий апокалипсис вроде ждать надо в 2029 году. Говорят, опять какой-то астероид должен пройти очень близко от земли, и может даже в неё врезаться. Поживем-увидим! А чтобы ждать было не скучно, будем делаем стратегические запасы: продукты, инструменты, утварь. Так что деревня – это последний оплот человечества! Города падут, а в деревнях новая цивилизация родится.

Всё это конечно шутка. Если уж и придет конец всему, то в деревне не отсидишься. Но в каждой шутке, как говорится, есть доля шутки…

Смирилась

«Как я его не-на-ви-жу!» думала Ирина каждый раз выходя летом в огород. Одно упоминание о грядках вызывало у неё нервный тик и содрогание! И ладно бы она была лентяйка-белоручка, так нет же – Ирина являлась образцом идеальной хозяйки, в доме ни пылинки, всегда полный стол еды.

Но огород вызывал в ней жуткое отторжение и злость.

Корни этой ненависти уходили в детство, когда на летних каникулах хотелось побегать, поиграть, а мать загоняла с утра в огород: «Пока большую грядку не прополешь, на речку не пущу!» И так каждый день Ирина получала от матери какие-то огородные задания: прежде чем с подружками поиграть, нужно было десять рядков картошки окучить, собрать вонючих колорадских жуков, вечером маленький огород лейками полить да малину обобрать. Про картошку лучше не вспоминать – это реальный ужас, двадцать соток! И не отвертишься – нужно же родителям помогать с хозяйством, ведь это были голодные 90е, когда огород реально кормил.

Конечно, хватало времени и для летних игр, но Ирине в детстве казалось, что она целыми днями изнывает на грядках – детская психика так устроена.

Еще тогда, лет в десять она четко для себя решила: «Вырасту, никакого огорода у меня не будет! Вот пусть хоть что говорят и пусть хоть кто заставляет, никогда я больше в грядках ковыряться не буду!»

Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает.

Первый муж на заявление Ирины, что огорода ей не надо, только пожал плечами. Ну не надо и не надо. Не очень-то и хотелось.

Развелись они лет через десять как раз из-за патологической лени мужа.

Второй раз вышла замуж Ирина уже лет в сорок, за Анатолия, мужика хозяйственного. И тут нашла коса на камень. Муж не представлял жизни без огорода. Как это – жить в деревне и овощи в магазине покупать? В них же сплошная химия, да и вкус пластмассовый, помидоры в рот не возьмешь.

На все увещевания мужа Ирина категорически не хотела в его огород заходить. Анатолий по максимуму устроил свой огород так, чтобы на нем не надо было упахиваться: сам копал и формировал грядки, сам выращивал рассаду и сеял всё по весне, соорудил удобную систему полива, дорожки между грядок выложил досками. Только и просил жену, чтобы она прополку на себя взяла, потому что у него спина больная, а еще он своими большими пальцами всё норовил выдрать нежные ростки овощей.

В первый год чуть не развелись из-за этого. Ирина буквально истерики закатывала, мол, пусть этот огород зарастет к чертям, но она на грядки не выйдет. Анатолий в тот год с грехом пополам смог поддерживать огород в порядке, что-то там полол, но действительно много нужного выдрал нечаянно. Урожай собрал, но не такой, как рассчитывал.

На следующий год Ирина собрала волю в кулак и договорилась с мужем, что, так уж и быть, будет заниматься прополкой на грядках, а за это он свозит ее на море. Он согласился.

Сидя на грядках и выдергивая мерзкие сорняки, Ирина под нос напевала известную песенку: «Море зовет… Волна поет… А я такая в огороде»

Да, это занятие все еще поднимало в ней неприятные воспоминания, и каждый раз, выходя в огород, Ирина ворчала и бухтела. Но, всё же, она признавала тот факт, что домашние овощи вкуснее магазинных. И зимой неплохо было достать баночку огурчиков и помидоров, да и квашеная капуста всегда в ходу.

Кстати, заготовки на зиму Ирина делала с удовольствием, и получала эстетическое удовольствие, глядя на ровные ряды разноцветных баночек в подполе. «Толя прав, покупать овощи для закруток – последнее дело. Ладно, пусть сажает свой огород, я, так уж и быть, помогу. Но надо его уговорить, чтобы поменьше всего сеял, а то я так все лето и буду проводить на грядках кверху попой»

Каждая следующая весна в их семье начиналась с одного и того же диалога с мужем.

– Так, дорогой, ты помнишь, как в прошлом году насеял зачем-то всего помногу? В этом году давай сократим посадки. Хватит уже всё лето горбатиться на огороде. У самого же спина болит и руки от артрита не разгибаются. Не молодые, чай, поберечься надо. Да и кому столько выращивать? Дети редко приезжают, а нам вдвоем столько всего и не съесть.

Анатолий соглашался, но тут же предлагал.

– Ну, хорошо, уговорила! Не буду всё засаживать как в прошлом году. Но ведь зеленюшка к столу нужна? Не поедешь же в город за петрушкой, люди засмеют.

– Ладно, зеленюшку посади.

– А маленькую грядочку морковки? Чтобы уже в конце июня с грядки хрумкать. На хранение пары ведер хватит.

– Уговорил, морковку тоже можно, но только маленькую грядку!

– А горошек? Ты что, как без горошка-то? И не купить его на рынке. И что ты детям скажешь, когда они летом с внуками приедут? Простите, родимые, мы решили ничего не сажать! Стыд-позор! За горохом-то и ухода никакого. Воткнул – он сам растет.

– А и верно. Шпалера уже стоит. Натыкай горошка, пусть растет. В поле его вон не поливают, не пропалывают, а растет. Но в поле он трава-травой, а садовый вкусный. Внукам, и, правда, надо. Горох тоже сажай! Но больше ничего. Слышишь! Хватит корячиться всё лето на грядках. Меня уже соседи скоро станут узнавать, только по нижней части спины.

– Да я молчу, молчу! Конечно больше ничего не надо. Только сама же пожалеешь, когда к соседке пойдешь побираться, молоденькую картошку просить. Надо-то всего гнёзд 50 посадить. Это же не 50 соток, как раньше.

– Да чтоб тебя! Ладно. Картошку тоже можно. Но, чур, только 50 гнёзд!

– Честное пионерское, что больше ничего не посажу! Вот только…

– Что еще? Сколько можно надо мной издеваться?

– Пару кустиков кабачков бы надо. И тыкв. Сама подумай, как без тыкв-то?

– А зачем ты, тыквы сажаешь, ведь их у нас никто не любит?

– Да ладно тебе! Чтоб были! Красиво же. И еще пару подсолнухов!

В общем, все по классике: гнев, отрицание, торг, депрессия, посадка кабачков.

Но еще через пару лет такого весеннего торга и летней депрессии Ирина стала замечать за собой, что ближе к весне поглядывает в сторону садовых магазинов, в интернете нет-нет да полюбуется на красивые фото ухоженных огородиков.

В какой-то момент она поймала себя за необычным занятием – она САМА пикировала рассаду помидоров в отдельные стаканчики, и при этом мурлыкала какую-то песенку. Что? Это она что ли тут добровольно с землей возится? Да быть не может!

И уже в этот огородный сезон Ирина на пару с Анатолием дневала и ночевала на грядках. Она, неожиданно для себя, стала получать удовольствие от монотонной работы с землей. Ей нравилось, что на их огородике всё было удобно и продумано, а не так, как в ее детстве. Нравилось, что грядок было меньше, а урожай вырастал богаче. Она с восторгом фотографировала натюрморты из свежих овощей и делилась фоточками в соцсетях.

И стала Ирина настоящей огородной фанаткой.

Кто-то скажет, что она смирилась с действительностью, а кто-то пошутит, что с возрастом ее ближе к земле потянуло. Но иногда ненависть незаметно для нас переходит в любовь, главное, не сопротивляться этой любви…

Бог тебя накажет, что в святой праздник работаешь!

Эту поездку на дачу я ждала всю зиму. Очень хотелось пораньше приехать, но из-за весеннего паводка дорогу к дачам перекрыли и дачников не пускали в их любимые сады. Дама уже и рассада переросла, с подоконника падала, а высадить ее в теплицу не было никакой возможности.

И вот, наконец, свершилось! Вчера узнала, что дорога открыта, и можно ехать. Я тут же набила полную машину вещами, которые мне пригодятся на даче, а с утра пораньше загрузила свои растюшки на заднее сидение старенькой Тайоты и отчалила на дачу!

Кстати, нужно отметить, что дача моя – это не малюсенький участок в СНТ, а усадьба в десять соток с добротным домиком в ближайшем от города поселке. Как вышла на пенсию, так осуществила свою давнишнюю мечту. И вот уже года три с ранней весны и до снега живу на природе. Огородик небольшой, плодовый сад, а главное – море цветов, которые я обожаю всей душой.

Проезжая центр города, я краем глаза заметила, что по улице шли нарядные люди с веточками вербы в руках. «Ой, так сегодня же Вербное воскресенье! Вот я, нехристь, совсем забыла про праздник. Как же я теперь в саду работать буду? Нельзя же» – пронеслось у меня в голове. Но я тут же успокоила себя, что так как я не шибко верующая, то на меня это правило и не распространяется.

Мой домик в деревне встретил меня приветливо. За зиму никто на участок не залез, везде порядок, деревья окутаны зеленоватой дымкой набухших почек. Первым делом я побежала инспектировать цветники. Слава Богу, все мои неженки зиму пережили: и розы, и флоксы, а главное, гортензии, над которыми я трясусь как над младенцами. Даже не заходя в дом, я тут же взялась снимать зимнее укрытие с цветов пока они совсем не сопрели. За этим занятием меня и застала соседка, Варвара Матвеевна.

– Ой, девка, ты чего это удумала, в святой праздник работать! Бог накажет!

– И вас с праздником, Варвара Матвеевна! Уж не знаю, за что меня Бог накажет, я ж ничего плохого не делаю, не краду, не убиваю, не сквернословлю. Думаю, за то, что я с цветочками вожусь в Вербное воскресенье, в ад меня не отправят.

Соседка только зло посмотрела на меня и сквозь зубы процедила.

– Тьфу на тебя, еще и смеется. Вот, помяни моё слово, накажет тебя Бог! Случится потом что-то плохое с тобой или с родными, так не плачься, сама виновата!

Мне почему-то стало так стыдно. Вроде я и правда, ничего плохого не сделала, а всё равно ситуация неприятная. А Варвара Матвеевна все не унималась, перечисляя страшные кары, которые падут на меня из-за работы в святой праздник.

Ее словоизлияние прервал тихий женский голос. Это Вера Ивановна, соседка с другой стороны от моего дома.

– В честь чего это ты, Варвара, страху на Надю нагоняешь. Если такая больно верующая, так что ж с утра на службу не ходила? Сама ничего не знаешь, а людей стращаешь. Я как раз из церкви иду, и тоже в сад сейчас пойду, потому что не грех это, в саду в праздник работать.

– Да как же не грех? Испокон веку было, что в Вербное и на Пасху ничего грязного не делали. А в саду-то с землей самая грязь.

– Грязь она страшна не на руках, а в душе, Варя. Сегодня мы как раз у батюшки спросили, можно ли работать в саду, а то тепло установилось, а мы дома сидим. И он нам сказал, что церковь, в общем-то, поощряет любой труд, пусть даже его приходится выполнять в праздники. Нет официального запрета на работу в праздничные дни. И даже в Пасху работать можно в огороде, но не вместо, а вместе с молитвой.

Сейчас праздник Светлый настает, и как раз самое время для сада-огорода. Ты лучше не по соседям ходи, а молись, постись, в церковь с утра сходи. А вот после службы – ночной или утренней – каждый вправе заняться тем, чем сочтёт нужным, в том числе, огородом.

И не думай, что если пойдешь на длинное богослужение, то у тебя не хватит сил на другие дела. Я сама заметила, что после молитвы работа идёт бойче, и чудесным образом хватает и времени, и сил на любимый огород.

В святые праздники, как и в другое время, нельзя делать работу, которая связана с перенапряжением и подрывом здоровья. В остальном же препятствий нет. А самое главное, в эти дни нельзя ругаться, сквернословить, людям настроение портить – вот это настоящий грех. Посидеть за праздничным столом можно, выпить немного для радости. Но напиваться до поросячьего визга, как некоторые делают – вот грех. Грустить и унывать нельзя, потому что Вербное и Пасха – это праздники почитания жизни, и этот день нужно проводить в радости. Из этого и следует, что в саду возиться совсем не грех, потому что для любого садовода общение со своим садом-огородом – это огромная радость!