Вадим Сазонов "Сборник рассказов о женщинах и о мужчинах"

– Привет! Не узнал бы, если бы не сказал! Обалдеть, сколько лет-то уже прошло?!

– Сорок один, – усмехнулся он. – Тебя-то ни с кем не спутаешь.

Аркадий приложил палец к своей левой брови и кивнул на меня.

Да, ярко красное родимое пятно в виде сердечка над моей бровью – такой отметины, наверное, никто больше в мире не имел, меня легко узнать по ней и через сто лет. Именно это пятно было причиной моих прозвищ в детстве: и «червивый», и «туз». Второе мне нравилось больше. Я и свою компанию, которую учредил уже более двадцати лет назад назвал «Проект ТЧ».

– Прилетел? Улетаешь? – кивнул я на чемодан Аркадия.

– Улетаю домой, – улыбнулся он, посмотрел на часы, – через сто двадцать три минуты.

– Какая точность!

– Немцы приучили к пунктуальности, даже педантизму.

– Ты в Германии? Вроде, в Израиль уезжал. Когда это было? Ах да, ты же в конце десятого класса уехал. Это…

– Весна семьдесят восьмого. Перед выпускными мы уехали. Попали в перевалочный в Вене, а там отец как-то добился перенаправления в Германию. Так и попали туда.

– А здесь какими судьбами?

– К дальним родственникам матери приезжал. Да и просто погулять по местам детства.

Какое-то время вспоминали школу, одноклассников, про судьбы которых я, естественно, знал больше. Аркадий внимательно слушал, расспрашивал, радовался или сокрушенно кивал головой.

– А ты сам-то как? – спросил он.

– У меня, тьфу-тьфу, все хорошо. Своя компания, производим научное оборудование, торгуем по всему миру.

– Семья?

– Сын уже совсем взрослый, два внука есть.

– Жена?

– Она умерла.

– Извини! Мои соболезнования!

– Спасибо. Но это уже давно было, больше десяти лет назад. А у тебя как дела? Вид преуспевающий.

– Работаю в Университете. Преподаю, научная работа. Вот детей нет.

– Женат?

– Нет. Был. Давно. После Университета женился. Прожили одиннадцать лет, как говорится, детей Бог не послал. Потом разошлись.

– Больше не женился?

– Нет, – тяжело вздохнул Аркадий.

– Помню по школе, за тобой всегда девчонки бегали, – улыбнулся я, – неужели, что-то изменилось? Неужели никого не смог выбрать?

– Выбрал. Точнее сказать, судьба мне ее, наверное, выбрала. Раз и, как оказалось, на всю жизнь.

– И?

– Судьба, видимо, когда выбирала не все предусмотрела, не все просчитала, – горько усмехнулся Аркадий. – Все очень сложно было… есть.

– Любовь без взаимности?

– Наоборот. Все абсолютно взаимно, но сложно… Понимаешь, к примеру, бывают романы в письмах, сейчас, наверное, в интернете. А у нас в поездках.

– Как это?

– У меня в середине девяностых обострился гастрит, его еще в детстве заработал. Посоветовали попить минеральной водички в Карловых Варах. Вот в августе девяносто шестого я туда и отправился. Там я ее и встретил. Мимолетная встреча на улице, а я уже не мог не развернуться и не последовать за ней. Вспышка была мгновенная, но ослепила на всю жизнь. Карловы Вары подарили мне, как теперь понимаю, единственную любовь в моей жизни. Одну и навсегда.

Он замолчал. Я уже хотел сказать, что сам в Карловых Варах не бывал, а вот жена на протяжении нескольких лет регулярно посещала, я уже почти открыл рот и тут услышал:

– Татьяна была из России, из страны которую я покинул, но которая меня простила и послала эту встречу, изменившую всю мою жизнь.

Я так и замер с полуоткрытым ртом, отчаянно пытаясь вспомнить, когда моя супруга – Татьяна – ездила в Чехию. Да, впервые она туда поехала в августе девяносто шестого, врачи рекомендовали, полагая что тамошняя вода поможет. Я не в силах был произнести ни слова, но, казалось, Аркадию это и не надо было. Он продолжал, печально глядя в свою чашку:

– Нас захлестнуло сразу и с головой. Это был чудесный месяц, это было какое-то парение. Мы не расставались ни на минуту. Мир сжался до нас двоих. Она уезжала первая, сказала, что приедет через год в августе. Следующие одиннадцать месяцев для меня свелись к ожиданию, волнению – состоится ли новая встреча. В том же, девяносто шестом я и развелся, не хотел жить во лжи. И вот август девяносто седьмого, я уже с первого числа был в Чехии, она приехала пятого.

Да, моя Татьяна ездила в Карловы Вары каждый год именно в августе.

– Вы переписывались? – сглотнув комок в горле, спросил я.

– Нет. Я ничего про нее не знаю, только имя и страну. Все. Больше ничего, она никогда про себя ничего не рассказывала. Я так вижу, что она замужем, у нее есть семья. Но это только мои предположения, об этом не было сказано ни слова. Вообще… Она наложила табу на все, что находилось вне Карловых Вар. Как будто существовало две жизни, каждый год распался на два периода: один длиной в месяц, а второй – одиннадцать. Эти жизненные периоды не пересекались, живя в одном, ты как будто ничего не знал о втором, между ними была глухая стена. Так продолжалось одиннадцать лет, а в августе две тысячи седьмого она не приехала. Она больше не приехала.

Татьяна умерла в июне две тысячи седьмого. После того, как она вернулась в предыдущем году из Карловых Вар и прошла очередное обследование, врачи поставили страшный диагноз, она прожила еще почти год. Потом ее не стало.

– Я каждый год приезжаю в Карловы Вары первого августа, уезжаю тридцать первого, но все напрасно. Хотя именно этот месяц и ожидание его последние двенадцать лет и стали смыслом, надеждой, не знаю на что. В моих снах звучит ее голос, стоит закрыть глаза и вижу ее образ. Она так восторженно относилась к жизни, по крайней мере, когда мы были вместе. Было ощущение, что каждый день для нее праздник жизни.

Я вспомнил, как Татьяна возвращалась из ежегодных поездок в Чехию: обыденно, спокойно, почти равнодушно, будто отсутствовала не месяц, а всего пару часов. Дежурный вопрос: «Как съездила?», дежурный ответ: «Нормально».

– А как она пела! Это было сказочно!

– Она тебе пела? – меня даже передернуло.

– Нет, не то чтобы мне, – улыбнулся Аркадий, – там было такое небольшое кафе, в котором фирменной фишкой была музыка. То есть там были инструменты, каждый посетитель мог что-то сыграть или спеть. Такое заведение с творческой атмосферой. Публика там соответствующая собиралась. Татьяна там пела романсы, аккомпанируя себе на гитаре. Она в эти минуты будто светилась, смотрела на меня, и создавалось впечатление, что поет только мне.

В юности моя Татьяна очень любила петь и играть на гитаре. Но потом, когда мне приходилось дома работать над будущей диссертацией, требовалась тишина. Она стала петь только, если собирались у нас друзья или мы были в гостях. Потом я начал строить компанию, в основу успеха которой были положены результаты моих научных изысканий, гостей принимать или ходить к друзьям стало некогда. Когда переехали в новый дом, который я построил, гитару забыли где-то в шкафу в старой квартире…

– Вот такая у меня история любви, – вздохнул Аркадий, посмотрел на часы. – Все, мне пора, сейчас начнется посадка. Рад был тебя повидать, узнать что-то о бывших одноклассниках. Вот, – он достал свой бумажник и вытащил из него визитную карточку, – будешь в Германии, звони, с удовольствием с тобой встречусь. Кстати, вот так выглядит моя Татьяна, – он из отделения с клапаном на кнопочке вынул фотографию и протянул ее мне.

На снимке пара сидела за столиком в каком-то кафе: Аркадий и совершенно незнакомая мне женщина, даже отдаленно не напоминавшая мою Татьяну.

– Все. Пока, я побежал, – Аркадий забрал у меня снимок, аккуратно убрал его в бумажник, встал и протянул мне руку.

Я пожал ее:

– До свидания, вот возьми мою визитку, если опять приедешь, обязательно позвони.

Когда Аркадий отошел уже на середину зала, он обернулся и помахал мне рукой, а я, глядя ему вслед, думал, был ли в жизни моей жены кто-нибудь, кто вдохновлял ее петь или был только я, кто убил ее желание петь?

«Parole, parole, parole…»

Наша супружеская жизнь давно пролетела медовый период, миновала и тканные, и деревянные юбилеи, потом основательно принимала металлические оттенки и вот докатилась до хрустальной хрупкости.

Мы не то чтобы дрались или ругались с битьем посуды, но тихий изнуряющий конфликт – невысказанный, затаенный – назревал зримо. У меня были обиды и претензии к супругу, наверняка, подобное зрело и в его душе. По крайней мере, я упорно надеялась, что это так, иначе остается только равнодушие, а его победить труднее всего, практически, невозможно.

Надо было что-то предпринимать. Что? Как всякая современная женщина, я полезла за ответом в интернет и наткнулась на рекламу некоего психолога с темой: «Преодоление конфликтов». Позвонила, поехала в офис и оказалась в уютной приемной, где очаровательная секретарша моего возраста задала мне несколько вопросов и записала в группу.

Стены приемной были увешены фотографиями. С одной из них сквозь очки в тонкой металлической оправе на меня был обращен чуть прищуренный, с легкой хитринкой добрый взгляд пожилого психолога. Очень приятное лицо. Просто очаровашка! Вот было бы здорово, если мой муж будет так выглядеть, когда достигнет такого же возраста!

– Он специалист по семейной психологии? – спросила я у секретарши.

– Что вы! Он специалист гораздо шире. Он Король в своем деле! – улыбнулась она. – Ваши занятия будут проходить в соседнем кабинете. Я записала вас в группу, приходите первого июня, в воскресенье. Это первое занятие по вопросам Преодоления.

Мужа посвящать в свои планы не стала. Сказала, что к подруге пошла. Он даже голову от книги не поднял, хмыкнул только что-то. Интересно, он вообще понял, что я сказала? Да, надо что-то срочно менять, что-то делать!

И вот я сижу в просторной комнате в компании еще пары десятков человек.

Психолог-Король (по секрету, в жизни оказался еще очаровательнее, чем на фотографии) начал занятие с краткого вступления, в котором поведал нам, как много значат слова в преодолении конфликта. Привел пару примеров из своей молодости, когда бывал в колхозе сначала студентом, а потом уже и молодым специалистом. Там у них происходили с местными ребятами конфликты, которые должны были закончиться жуткой дракой, но наш психолог всегда умудрялся найти слова и с их помощью преодолеть, погасить конфликт.

– Я специально в своих примерах не приводил слова, которые гасили конфликты, – продолжал он. – Наша задача в том, чтобы вы сами научились находить такие слова.

Потом, когда был перерыв, и все разошлись покурить или попить кофе, я заглянула к секретарше, чтобы забрать свой экземпляр договора. Мы с ней разговорились, я поделилась своим восхищением, что Король может словами погасить конфликт с подвыпившими деревенскими ребятами. Секретарша рассмеялась:

– У него просто всегда в кармане была фляжка с водкой. Этот аргумент заставлял аборигенов принципиально менять свою позицию в споре.

Вот тебе и секрет психологии!

Вторая часть занятия строилась иначе. Король предложил каждому из нас подумать и рассказать, что бы нам хотелось преодолеть, и самим предложить пути преодоления.

– Это не обязательно должен быть очевидный конфликт, – напутствовал он. – Это может быть стремление к какой-то мечте, тогда это конфликт или с самим собой, или с окружающей обстановкой, в зависимости от сути мечты. Это может быть преодоление каких-то своих слабостей, недугов, что угодно. Во всем этом есть конфликт, который мы и попытаемся научиться преодолевать.

Затем начали выступать члены группы.

В конце занятия Король объявил, что свои советы он вышлет каждому индивидуально на электронную почту.

Первые дни недели были заняты сборами сына на дачу. В среду муж отвез его к своей маме в садоводство на берегу озера. Наконец наступили и мои летние каникулы, и я приступила к реализации плана, который созрел у меня за время присутствия в офисе психолога.

Первым делом был продуман и подготовлен мой туалет вплоть до белья, что, как всегда, сильно отразилось на семейном бюджете, но совесть моя была спокойна – не для себя же стараюсь, а для общего дела – семейного.

Вспомнив рассказ секретарши о секретах психологии, я взяла отгул и пятницу посвятила закупке любимых напитков мужа и готовке ужина. А еще, естественно, успела сбегать в парикмахерскую.

И вот во всеоружии я встретила супруга.

– Ты приоделась?! – отметил он, разуваясь в прихожей.

– Удивляюсь, что ты заметил, – бросила я пробный камень.

– Как тут не заметить, уже не помню, когда ты последний раз была в платье.

Если быть честной, меня действительно было не вытащить из любимых джинсов, разве что вечером в халат. Ладно, пусть он думает, что счет стал один ноль в его пользу, не буду пока припоминать его ежедневные штаны от спортивного костюма с вытянутыми коленями.

Тем временем он помыл руки, сунулся на кухню, увидев пустой стол, заглянул в комнату и, я надеюсь, потерял дар речи.

Хотя в белые ночи это и выглядит смешно, я даже свечи среди закусок и бутылок на столе зажгла. Для полноты картины и настроя.

– Ты премию получила? – сняв галстук, он сел за стол и потянулся к коньяку.

– Нет. Просто лето, погода, настроение.

– Будешь? – он вопросительно склонил бутылку над моей рюмкой.

– Конечно.

– Лето, так лето, – коснувшись свой рюмкой моей, он выпил и не спеша начал изучать содержимое стола.

После нескольких рюмок, первоначального утоления голода и вежливых похвал моих кулинарных способностей муж огляделся в поисках привычного телевизионного пульта, который я предусмотрительно спрятала в шкаф.

– Где он?

– Тебе обязательно нужен телевизор. Без него плохо еда усваивается?

– Да нет. Просто, где он?

– Можно же хоть раз без него посидеть, поговорить.

– Ну? О чем? Что-то случилось?

– Почему обязательно случилось? Мы же семья. Наверное, у нас есть темы для разговора.

– А-а, – он приподнял подбородок и вздернул брови, а потом потянулся к бутылке, я не препятствовала. – Начинай, – добавил несколько обреченно. – Опять какой-то грандиозный план?

– Причем тут план?

– У тебя же все время какие-то планы: новые обои, новая мебель, перестроить дачу или еще что-нибудь.

Вот началось, я с облегчением вздохнула, давай, давай, выговаривайся, не копи в себе, давай!