Терри Пратчетт "Вещие сестрички"

Маграт послушно насыпала три полные ложки с горкой, с тоской размышляя, что было бы приятно, кабы время от времени ее хоть кто-нибудь догадывался благодарить.

Внезапно молодая ведьма ощутила на себе пристальный взгляд короны.

– Тоже это чувствуешь? – спросила матушка. – Я же говорила. Короны взывают к людям!

– Жуть какая.

– Нет, нет. Просто такова уж она есть, корона. Ничего не может с собой поделать.

– Но это магия!

– Такова уж корона, – повторила госпожа Ветровоск.

– Она пытается заставить меня ее примерить, – сказала Маграт, уже протягивая руку к вещи.

– Да.

– Но я должна быть стойкой.

– Я тоже так думаю, – заверила матушка с внезапно одеревеневшим лицом. – Чем там Гита занята?

– Подмывает ребенка в раковине, – рассеянно ответила Маграт. – Но как нам тогда спрятать такую вещь? Зарыть где-то очень глубоко?

– И ее выкопает барсук, – устало предсказала матушка. – Или случайный золотоискатель. Или вокруг нее прорастут корни дерева, дерево повалит бурей, кто-нибудь наткнется на ствол, подберет корону…

– Если только он не такой же стойкий, как мы, – отметила Маграт.

– Разумеется, – поддакнула матушка, разглядывая свои ногти. – Хотя главная трудность с коронами не в том, как их надеть, а как их снять.

Маграт взяла венец и повертела в руках.

– Вообще-то не сильно он похож на корону.

– Так понимаю, ты много их перевидала, – заметила госпожа Ветровоск. – И конечно, стала экспертом.

– Вообще-то немало. Обычно на них больше драгоценных камней и такие кусочки ткани посередине, – уперлась Маграт. – А эта невзрачная какая-то…

– Маграт Чесногк!

– Но ведь правда. Когда я училась у тетушки Вемпер…

– Земляейпухом.

– …земляейпухом, она брала меня с собой в Захребетье или Ланкр всякий раз, как в город приезжали бродячие актеры. Очень уж любила смотреть, как разыгрывают представления. Так вот, у актеров среди реквизита корон больше, чем у дурака махорки, хотя… тетушка говорила, что они из жести и бумаги. А драгоценные камни – просто стекляшки. Но право, выглядели те короны куда внушительнее, чем эта. Не странно ли?

– А подделки часто убедительнее оригиналов, это все знают, – ответила матушка. – Но я бы не стала поощрять подобное ремесло. Кого они там разыгрывают в своих коронах?

– Ты не знаешь, что такое театр? – переспросила Маграт.

Госпожа Ветровоск, которая в жизни бы не призналась, что чего-то не знает, тут же заверила:

– Знаю. Это ж ваши новомодные штуки, не так ли?

– Тетушка Вемпер говорила, что театр – зеркало жизни, – продолжила Маграт. – Повторяла, что игра всегда поднимает ей настроение.

– Конечно, – подхватила матушка Ветровоск. – Чего ж не радоваться приличной игре. Эти игруны-то хорошие люди?

– Думаю, да.

– И бродят по стране, говоришь? – задумчиво повторила матушка, глядя на дверь судомойной.

– Повсюду. Я слышала, сейчас в Ланкре как раз остановилась одна труппа. Сама, конечно, не видела. – Маграт опустила глаза. – Негоже женщине в одиночку ходить в такие места.

Госпожа Ветровоск кивнула. Она глубоко одобряла подобные правила, разумеется, до тех пор, пока их не пытались применить к ней самой.

Матушка побарабанила пальцами по скатерти Маграт.

– Точно. Почему бы нет? Ступай скажи Гите, чтобы хорошенько укутала ребенка. Давненько я не видала хорошей игры в театр.

* * *

Маграт, как обычно, пребывала в восторженном состоянии. Театр представлял собой всего лишь несколько кусков разрисованной мешковины, деревянные доски на бочках и полдюжины скамеек на площади. Но в то же время умудрялся превращаться в Замок, Другую часть замка, Там же, только позднее, Поле боя – а ныне и вовсе изображал Дорогу за городом. И все было бы идеально, кабы не госпожа Ветровоск.

Несколько раз глянув на оркестрик из трех человек в попытках определить, кто же там кого разыгрывает, старая ведьма наконец обратила внимание на сцену. И постепенно Маграт стало ясно, что некоторые фундаментальные аспекты театра матушка пока не уловила.

В настоящий момент госпожа Ветровоск буквально кипела от ярости.

– Он же его убил, – прошипела она. – Почему никто и бровью не ведет? Он его убил! Прямо у всех на глазах!

Маграт отчаянно вцепилась в руку коллеги, не давая той вскочить.

– Все в порядке, – шепотом заверила молодая ведьма. – Он не умер.

– Я тебе что, лгунья какая? – огрызнулась госпожа Ветровоск. – Я ж сама видела!

– Матушка, это все не по-настоящему, понимаете?

Госпожа Ветровоск немного поутихла, но продолжала ворчать себе под нос. Ее мучило нехорошее подозрение, что из нее пытаются сделать дуру.

На сцене завернутый в простыню мужчина как раз с чувством декламировал монолог. Матушка послушала несколько минут, затем пихнула Маграт в бок.

– Чего это он там?

– Говорит, как жалеет о смерти того человека, – пояснила молодая ведьма и поспешно сменила тему: – А тут куча корон, не так ли?

Но матушку так легко было не отвлечь.

– Так чего ж он тогда его убил?

– Все немного сложно… – вяло попыталась оправдаться Маграт.

– Стыд какой! – возмутилась матушка. – А тот мертвый бедолага так и валяется неприкаянный!

Маграт умоляюще посмотрела на нянюшку Ягг, но та жевала яблоко и буравила сцену взглядом ученого-исследователя.

– Я думаю, – медленно сказала нянюшка, – это все не взаправду. Глянь, он еще дышит.

Остальная публика к этому моменту уже решила, что комментарии ведьм – это часть представления, и дружно уставилась на «труп». Тот покраснел.

– И на башмаки его посмотри, – критически продолжила нянюшка. – Настоящий король со стыда бы сгорел в таких ходить.

«Труп» попытался незаметно спрятать ноги за картонный куст.

Матушка, каким-то неясным образом ощутив, что одержала небольшую победу над поставщиками неправды и подделок, выудила из сумки яблоко и со свежим интересом продолжила следить за представлением. Маграт немного успокоилась и попыталась насладиться игрой. Как оказалось, роскошь длилась недолго. Добровольное погружение в иллюзии в очередной раз прервал голос:

– А сейчас чего происходит?

Маграт вздохнула.

– Ну тот человек думает, что вот тот принц, а на самом деле это дочь короля, одетая мужчиной.

Матушка смерила лицедея долгим взглядом.

– Так он и есть мужчина. Просто соломенный парик напялил и говорит писклявым голосом.

Маграт поежилась. Она знала кое-какие условности театра и вот конкретно эту обсуждать боялась. Ибо у матушки Ветровоск имелись определенные Взгляды.

– Да, – заюлила молодая ведьма, – но понимаете, это же театр. Все женские роли играют мужчины.

– Почему?

– Женщинам не разрешается выступать на сцене, – тонким голоском выдавила Маграт и зажмурилась.

Однако никакого взрыва с места слева не последовало. Маграт рискнула посмотреть в ту сторону.

Матушка мусолила все тот же кусочек яблока, не сводя глаз со сцены.

– Не нагнетай, Эсме, – сказала нянюшка, которая также знала про Взгляды госпожи Ветровоск. – Вполне себе разумное правило. Думаю, я его понимаю.

Кто-то похлопал матушку по плечу и сказал:

– Мадам, вы не могли бы снять свою шляпу?

Госпожа Ветровоск медленно развернулась, словно по воле неких скрытых механизмов, и пронзила невежу ослепительным взглядом мощностью в сто киловатт. Мужчина тут же съежился и сгорбился на своем месте.

– Нет, – припечатала матушка, не отрывая от него глаз.

Мужчина прикинул шансы на успех и ответил:

– Хорошо.

Госпожа Ветровоск повернулась обратно и кивнула актерам, что аж прервались, засмотревшись на зрелище.

– Чего пялитесь? – проворчала она. – Давайте дальше.

Нянюшка Ягг передала ей кулек.

– Мятную конфету хочешь?

В самодельном театре вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь робкими голосами актеров, что то и дело косились на напряженную фигуру госпожи Ветровоск, и звуком бесконечно перекатывающихся в двух ртах мятных конфет.

– Тот человек им что-то шепчет! – внезапно взвизгнула матушка, да так, что один из лицедеев выронил деревянный меч.

– Это суфлер, – пояснила Маграт. – Подсказывает им, что говорить.

– А они что, сами не могут?

– Похоже, что-то их все время отвлекает, – едко ответила Маграт.

Матушка пихнула нянюшку Ягг.

– Что сейчас происходит? В честь чего собрались все эти короли и подданные?

– Так понимаю, у них пир, – авторитетно заявила нянюшка. – В честь покойного короля, ну того, в паршивых башмаках. Кстати, если приглядишься, он сейчас притворяется солдатом. Все произносят речи, каким славным парнем он был, и гадают, кто же его прикончил.

– Серьезно? – мрачно переспросила госпожа Ветровоск.

Окинула взглядом актеров, выискивая убийцу.

Приняла какое-то решение.

И встала.

Черная шаль развевалась вокруг нее, точно крылья ангела мщения, что спустился в наш мир, дабы избавить его от всяческой глупости, притворства и позора. Матушка словно даже стала выше ростом. Она ткнула обвиняющим перстом в убийцу и триумфально воскликнула:

– Он это сделал! Мы все видели! Заколол его кинжалом!

По окончании выступления довольные зрители шеренгами потянулись на выход. В целом пьеса показалась им удачной, хотя иной раз за сюжетом было непросто уследить. Зато похохотали от души, когда все короли дернули врассыпную под вопли вскочившей дамы в черном. Уже один этот момент оправдывал цену билета.

Три ведьмы в одиночестве уселись на краю сцены.

– И как только всех этих королей и лордов уговорили прийти сюда и кривляться? – ни разу не смутившись, спросила матушка. – Я-то думала, они занятые люди. Правят там чем-то и все такое.

– Нет, – устало ответила Маграт. – Похоже, вы так ничего и не разглядели.

– Так сейчас гляну в самую суть, – рявкнула матушка, прошла в глубь сцены и отдернула дерюжный занавес. – Ты! Ты же помер!