В последний раз взглянув, Долли поправила платье, прическу и вышла. Машка подождала десять секунд, каждую из которых бешеным стуком отмеряло сердце, и вышла следом. Долли вели не к выходу, расчёт верен. Мужчина держал её за локоть, будто боялся, что Долли сбежит и объясняться с разгневанным Высшим придётся ему.
Маша порадовалась, что не пила, и заскользила следом. В коридоре никого не было, отследить путь мужчины и Долли удалось легко. Сразу за вторым поворотом мужчина постучал в узкую железную дверь и крикнул:
– Хозяин! Гостья пришла.
Дверь тут же распахнулась. Высший был страшен, его глаза горели, губы кривились, как будто он только что рычал. Его темно-серая рубашка была расстегнута на груди. Машка, прижимаясь к стене, выглядывала в полумраке, чтобы найти нужную точку. Его грудь была голой, светлая кожа и глаза, которые на белом лице казались чёрными дырами, могли довести до заикания. Долька едва доставала ему до плеча. А его плечи по ширине с трудом проходили в дверной проём.
– Заходи.
Машка проследила за его рукой, сжатой кулак. У Высшего был странный вид, но может, так он выглядит, когда возбуждён? Хотя его вид выражал, скорее, нетерпение, как будто его оторвали от чего-то важного. Но Машка в этих делах не специалист. Неважно, рисковать нельзя. Долька вздрогнула, но не оглянулась, молча протиснулась мимо. Белое лицо на секунду скривилось, как от боли, потом Высший отпрянул и с грохотом захлопнул дверь. Охранник с облегчением выдохнул и ушёл.
Времени мало. Машка закрыла глаза и быстро, жёстко проговорила слова заговора. Ни тени жалости или сомнения, или не получится.
О, у неё получится, еще как! И срок – неделя. Неделя! И это еще мало для такой скотины. Машка их, Высших, просто ненавидела сейчас, но холодной, рассудочной ненавистью, которая не мешала, а наоборот, помогала действовать чётко и точно.
Договорив последние слова, Машка распахнула глаза и сделала Знак. У каждого мага он свой. Теперь магия начала действовать.
Вряд ли кто среагирует быстро, но лучше этого момента не дожидаться. Маша спокойным шагом вернулась к столику за Долькиной сумочкой, где лежал номерок от гардероба. Её рюкзак висел на вешалке вместе с курткой. К счастью, привычка носить самое главное с собой не подвела и в этот раз, потерей станут только джинсы и толстовка, которым самое место на помойке.
Маша как раз вынимала номерок, когда появился официант со своей вышколенной улыбкой на лице.
– Вы уже уходите? Вам всё понравилось, госпожа?
– Всё понравилось, только жарко, я выйду подышать свежим воздухом и вернусь.
– Нужно ли вам что-нибудь ещё?
– Нет, спасибо, отдыхай.
Фу-х, отвязался. Можно двигать.
Стараясь идти неторопливо, Машка добралась до гардероба, забрала свои вещи и выскочила на улицу. Пока нельзя идти быстро, так что просто накинем курточку и станем делать вид, будто пялимся по сторонам. Долька сказала, сегодня много приезжих в клубе, в лицо их никто не знает, можно не бояться.
А отойдя метров за двести, Машка нырнула в переулок, быстро оделась, застегнулась и повесила сумку через плечо. Накинула капюшон. Платье это плохо, конечно, но хоть каблуки не шпильки. Ничего, не замёрзнет, зато эта высшая скотина не сможет почувствовать себя мужчиной целую неделю. В буквальном смысле этого слова.
Так, а время? Начало первого. До автобуса шесть часов!
Ладно, протянем. Хорошо, не зима, пришлось бы сидеть в подъезде.
Машка неторопливо шла по улице, радуясь, что фонарей почти нет, да и людей немного, большинство пьяные, от них она легко ускользала. А так как город знала хорошо, прошла дворами и через сорок минут уже была на площади Чайковского. Жаль, денег нет позвонить Дольке, узнать, как дела. Но в своем мастерстве Маша не сомневалась, так что подруге сегодня точно ничего не угрожает. Жестокая шутка, конечно, а заставлять женщин себя ублажать не жестоко?
Глаз за глаз, подставлять другую щеку, да ещё Долькину, Маша не собиралась. Пусть местные бабы поживут спокойно недельку.
Погони Машка не боялась, никто не знал, что произошло. Может, со временем разберутся, только попробуй тогда её найди.
На площади Маша нашла скамейку за памятником, там улеглась на влажные после дождя деревянные рейки. Местные компании уже разошлись, оставив после себя свалку. Свиньи. А потом их же родители по дороге на работу станут жаловаться друг другу, что живут в свинарнике. А где вам ещё положено жить? Раз сами свиньи и свиней воспитали?
Маша вздохнула. Её детство и юность были счастливыми и безоблачными, но после того переломного момента многие мысли стали до ужаса грубыми и циничными. Она менялась, похоже, не в лучшую сторону и ничего не могла с этим поделать. Да и нужно ли?
Ночевать на лавке, конечно, и врагу не пожелаешь. Рейки больно давили на ребра, влага намочила куртку на спине, чем дальше, тем становилось холодней, в общем, часа в четыре Машка не выдержала и отправилась на вокзал. Лучше там сидеть, хоть теплей.
Улицы были совершено пустыми, ни одного прохожего. Заслышав приближающуюся машину, Машка спряталась. Мало ли. Вычислить её не могли, но осторожность никому ещё не мешала.
Промчавшаяся мимо машина была дорогой, с тонированными стёклами, что вообще-то ПДД запрещено. Вернее, запрещено всем, кроме магов. Машка нахмурилась. Нет, мерещится от страха. Ну и что, что слишком дорогая для такого города, дорогие машины тут тоже есть. И их хозяева могут себе позволить игнорировать запрет тонировки. И по ночам могут ездить.
Жаль, нельзя Дольке позвонить. Она наверняка уже дома, с сыном. Спит. Для неё всё закончилось хорошо. Высший не свяжет свою немощность с ней, а если повезет, не свяжет вообще с магией, постесняется. Мужики, они такие – если у тебя проблемы с этим делом, лучше смерть, чем в них кому-то признаться.
Из-за угла показался автовокзал. Пустые лавки под навесами, света немного, но тёмных уголков нет. Открывалось здание в пять тридцать, то есть через семь минут.
Машка на всякий случай ходила вокруг на отдалении. Опасалась, но ни машин, ни подозрительных людей не было. И всё равно она, хоть и устала, ходила вокруг, не приближаясь.
Появились редкие люди, здание автовокзала открыли. Минуты тикали. Скорее бы купить билет, залезть в салон и заснуть! Ехать примерно два с половиной часа, за это время можно выспаться. И туфли снять, они жутко натёрли ноги.
Поглядывая на часы, Машка ходила кругами и ждала.
Потом стали отправляться первые рейсы. Она увидела автобус со своим номером, который заруливал на стоянку, и только тогда решительно направилась к зданию. Подошла к кассе, где уже стояла очередь. Никого подозрительного – пару мужичков с перегаром, пару толстых тёток с кошелками, старушка с высокомерным взглядом.
Маша купила билет. Вот и все, кошелёк пуст. На часах две минуты до посадки. Хоть бы рейс не задержали!
Автобус подошел вовремя. Со скрипом открыл проржавевшие двери. Запах в салоне был, как будто Машка вошла в подушку, которую последние пятьдесят лет не выбивали. Пыль была везде, воздух содержал больше пыли, чем кислорода, но Маша думала только о том, как бы сесть и заснуть.
Она выбрала место у окна, свободных было навалом, билеты купило человек семь. Закрыла глаза. Окна можно не бояться, сквозь него все как в тумане, настолько грязное стекло.
Боже, как хочется спать. Хочется спать, пока автобус едет, мягко покачиваясь и оставляет за спиной город со всем, что произошло ночью.
Две минут, одна…
Наконец, автобус тронулся, заскрипел как старик, развернулся и выехал на дорогу. В пыльном окне заскользили улицы.
Прощай, город! Тебя не видно сквозь мутное стекло, но твои улицы хранятся в моей светлой памяти.
Судя по звукам, рядом кто-то сел. Маша с трудом оторвалась от окна и повернулась.
– Привет. Куда-то собралась?
Кровь разом охладела. Маша обмякла в кресле, как кисель.
Это был он.
Кожаная куртка под горло, тёмные джинсы, небрежно растрёпанные волосы. Жуткие чёрные глаза, крутой излом на губах. От пристального взгляда хотелось спрятаться под сиденье.
Автобус катил себе по дороге.
– Язык отнялся?
Он развалился и закинул ногу на ногу, выставив на обзор грубый ботинок с толстыми шнурками. На пальце правой руки червленый перстень, круг с каким-то магическим знаком.
Надо что-то ответить? Машка сглотнула. Или не надо?
– Говорить умеешь, спрашиваю?
Его тон стал просто ледяным. Дальше молчать нельзя.
– Да.
– Я спросил, куда-то собралась?
– Да.
– Зачем же так спешить? Разве тебе не нравится мой город?
– Нравится. Город очень красивый, но я тут проездом.
– Я настаиваю, – он щелчком сбросил со своего колена невидимую пылинку. – Останься еще ненамного, ты не все видела.
– Не могу.
Кажется, он не разозлился.
– Не можешь? – Его брови слегла поднялись, всего на миллиметр, но закон магов уже гласил, что нужно склонить голову, иначе он рассердится.
Маша нехотя наклонила голову, также на миллиметр. Правда, непроизвольно прищурилась. Хватило хоть ума не спорить.
– Девочка-колокольчик.
Она наклонила голову ниже. Воркующие ноты в его голосе звучали как магическое заклинание, хотя таковыми не были.
– Ладно, – он несильно хлопнул ладонью по колену и щедро улыбнулся. – Дам тебе шанс реабилитироваться.
Маша сглотнула. Неужели получится спокойно уехать? Если ему правильно наврать…
– Что от меня нужно?
– Хочу слышать причины твоего поступка.
Надежда, что он не знает, растаяла. Знает. Но по какой-то причине разговаривает, а не вызывает на поединок, который закончится для неё весьма печально. Нужно пользоваться, но нельзя сдавать Долли. Нужно… нужно вызвать его отвращение, неприязнь, чтобы было противно находиться с ней рядом. Тогда Высший уберется, как от чего-то мерзкого, будет плеваться, но оставит в покое.
А что может его отвратить? Машка ничего о нём не знала, кроме вчерашнего короткого наблюдения. Эти девицы, которые на него вешались… ему это не нравилось. Он избавился от них и сам выбрал женщину на ночь.
Видимо, устал от женского навязчивого внимания. Поганец.
Машка растянула губы в подобие улыбки, ну, насколько смогла. Будем врать, что делать.
– Причины чего?
– Твоя подруга… Ты сделала это из-за подруги?
Дольку нужно спасать. Вдруг она решит остаться в городе? Если Высший решит, что они заодно, подруге жизни не даст.
Машка вспомнила Гошку. Мальчишке точно не нужно всей этой грязи.
– Подруга? – фыркнула она. – Какая она мне подруга? Просто знакомая.
– Как ты в клуб попала?
– Она пригласила. Хотела похвастаться.
– Чем?
Он спрашивал обрывисто, четко.
– Она сказала, что ей интересуется Высший, это такая честь, – Машка постаралась изо всех сил, чтобы не скривиться, – а мне ничего такого не светит, вот и решила ей подгадить.
– То есть ты ей завидуешь? – невольно удивился этот Высший.
– Да. Она красивая, на неё даже Высшие клюют, не то что я. У меня и парень-то только один был, да и на того без слёз не взглянешь.
Он откинулся чуть дальше, осматривая её с ног до головы.
– Поверить не могу.
Машка сжала губы, чтобы промолчать. Помни, что дуру играешь, иначе ответите обе. А так есть шанс, что Долли и сына не тронут. Да и чего врать – она же сама это сделала, Долька ныла, конечно, но попросить не рискнула, знала, что Маше грозит, если магическое вмешательство вскроется.
Он молчал довольно долго.
– То есть, – подвел итог. – Я тебе нравлюсь и ты хотела бы быть на её месте?
Маша открыла рот. Нужно сказать, что да. А еще лучше броситься на него и слюняво облобызать – то-то ему будет противно! Только как заставить себя это сделать?
– Хотела бы?
– Очень! – наконец, выдавила она. Звучало, мягко говоря, неправдоподобно. Машка постаралась добавить в голос жара. – Хочу тебя. Ну, или другого Высшего, вы все кайфовые.
И глазами луп-луп. Вылитая провинциальная идиотка, которая на любого обеспеченного мужичка клюет. Поверь же, поверь.
Высший сжал зубы.
– Я похож на дурачка?
Машка хлопала глазами, потому что не знала ответа.
Высший прищурился и спросил:
– И что мне с тобой сделать?
Вопрос был задан с поистине философским запалом.
– Мне нужно ехать дальше. Семья меня ждет.
