– А это уже не ко мне вопрос, – съехидничал главный крестьянин страны, – но насколько я в курсе дела, то это было одним из ключевых условий Запада на открытие своего рынка сельхозпродукции для наших поставщиков. Теперь же, после того, как мы с ними перебили все горшки, в результате взаимной санкционной войны, данный пакт уже не имеет никакого практического значения.
– Хорошо. Что требуется от нас в срочном порядке? – опять возник Сергей Иванович.
– Что-что?! – передразнил всесильного «серого кардинала» Трояновский, похоже махнувший рукой на свою карьеру. – Санкция, конечно, на «разбазаривание», как тут некоторые выразились, мобилизационного резерва. Такие действия, сами знаете, можно совершать только за подписью высшего должностного лица страны, – развел он руками.
– Что касается санкции, – медленно растягивая слова и одновременно оглядывая соратников, произнес Афанасьев, – то мы вам ее дадим, если Президиум не возражает.
Дождавшись утвердительных кивков со стороны собравшихся, он резюмировал:
– Сегодня же и оформим, как полагается.
– Тогда вопрос снимается с повестки, – повеселел министр.
– Ну а вообще, какие у вас еще имеются предложения, которые мы могли бы решить исходя из нашей компетенции? – спросил диктатор.
– Если коротко и не размазывая сути по краям тарелки, то можно перечислить буквально по пунктам, – еще больше приободрился Трояновский.
– Отлично. Давайте, – пришпорил его Валерий Васильевич.
– Во-первых, ни в коем случае не поддаваться на шантаж и не снимать контрсанкции, как бы иностранцы не просили, используя свою челночную дипломатию. Нам нужно твердо поставить на ноги своих производителей. Пуще того, я считаю необходимым ваше публичное заверение в том, что мы не пойдем не только на попятную, но и на размен, если таковой будет негласно предложен нам европейскими партнерами. Тем самым мы усилим уверенность наших сельхозпроизводителей в их поддержке государством, а то до меня уже начали доходить шепотки и возможной сепаратной сделке. Во-вторых, простите за невольный каламбур, сказать ФАСу[5 - Федеральная Антимонопольная Служба.] «фас!», велев ему начать антимонопольное расследование в отношение картельного сговора торговых сетей на предмет занижения закупочных цен, делающих продукцию нерентабельной у крестьянских и фермерских хозяйств. Причем сделать это надо в пожарном порядке, пока не завершился сезон сбора урожая.
– Борис Борисыч, ты там записываешь? – окликнул Афанасьев адъютанта, пока Трояновский набирал в грудь воздух для следующей своей тирады.
– Так, точно, товарищ Верховный! Все как есть, чтобы не забыть.
– Продолжайте-продолжайте, Михаил Геннадиевич, – обратился диктатор к министру, видя, что тот замолк. – Не обращайте на меня внимание.
– В-третьих, – кивнув, продолжил Трояновский, – всячески стимулировать тепличное производство, хотя бы основных видов овощей и фруктов. А в особенности в районах рискованного земледелия, либо вообще отсутствия такового. Я имею в виду районы Крайнего Севера и приближенные к ним. С этой целью активнее использовать методы гидропоники, при дефиците плодородной земли. Это не просто красивые слова и прожекты, а реальная внутренняя политика, призванная сразу решить несколько насущных проблем.
– Ну-ка, ну-ка, поясните свою мысль чуть подробнее, – заинтересованно подался вперед Афанасьев.
– С удовольствием, – со вкусом причмокнул тот, так как эта проблема была весьма близка к его сердцу. – Развивая тепличное хозяйство, мы избавляемся не только от пресловутого вопроса импортозамещения, но и попутно решаем такие социальные вопросы, как проблему северного завоза, которая влечет за собой экономию сил и средств по доставке продуктов питания в труднодоступные районы, а также экономию денежных средств. Многочисленные опыты показали, что при наличии правильной постановки дела, в тепличных условиях можно выращивать не только традиционные кормовые культуры, но и экзотические для нашей местности, такие как, например гранаты, ананасы, бананы, я уж молчу про цитрусовые, которые умели выращивать еще в XVII веке монахи Соловецкого монастыря. Как ни крути, а это экономия валюты. Паче этого решаются и социальные вопросы. Ведь ни для кого из нас не секрет, что на Крайнем Севере работают не только вахтовым методом, но там еще и живут семьями. Да-с. И это очень большая проблема, спросите об этом службы соцзащиты и занятости. Буровики, стало быть, работают на своих местах, а их жены в условиях ограниченного производства маются дома от безделья, получая пособия по вынужденной безработице. А тут-то, как раз и подвернутся наши тепличные хозяйства, которые решат эту проблему. Если будут развернуты в достаточном количестве, разумеется. Я понимаю, что первоначально это потребует вложения некоторых средств, но поверьте мне, что вскоре они окупятся с лихвой. Наши технологии уже сейчас позволяют сооружать тепличные хозяйства площадью до двадцати гектаров. К тому же это не просто тепличные фермы, а целая логистическая цепочка. Она призвана включать в себя не только выращивание агрокультур, но и осуществлять контроль над их качеством, доставкой до розничных точек продаж, включая появление самих новых точек, а значит и увеличение занятости населения, отсюда и налоговые поступления, как от юридических, так и физических лиц.
От подобных перспектив у окружающих, включая даже таких флегматиков, как Барышев и Костюченков, постепенно начали разгораться глазенки.
– Борисыч, пиши-пиши! – прикрикнул Афанасьев в порыве неподдельного энтузиазма.
– Пишу-пишу, – в тон ему отвечал секретарь-адъютант.
– Еще есть, какие предложения?! – обратился диктатор вновь к министру.
– Да, – коротко бросил Михаил Геннадиевич.
– Говорите! Слушаем внимательно.
– Необходимо простимулировать работу и развитие крупных садоводческих хозяйств, которых у нас, к сожалению, не так уж и много. Многие из них прекратили свое существование, когда на наш рынок хлынули «польские яблоки» и иже с ними, не выдержав конкуренции. Остались в основном только энтузиасты, но сами понимаете, на голом энтузиазме нельзя добиться стабильности и обилия. Для увеличения их количества нужно не так уж и много. Всего-то снизить налогооблагаемую базу, и снабдить их твердым госзаказом на длительную перспективу. Ну, и в качестве совсем уж простой меры, не требующей никаких усилий со стороны государства, можно предложить оставить в покое мелких частных производителей, а именно, дачников. А то в последнее время их просто-таки замордовали всяческими преследованиями, то за дачные сараи, то за капитально устроенные теплицы. Да еще полицию приспособили устраивать облавы на бабушек, торгующих выращенной своими руками клубникой, «видишь ли, не декларируемый доход». Как будто полиции больше заняться нечем?! А наше государство забеспокоилось, как бы у старухи лишняя копейка на похороны не завалялась. И, что, сильно помогли госбюджету копейки, полученные с оштрафованных бабулек?! Тьфу ты, прости Господи! – бросил в сердцах распалившийся министр. – Я вон, недавно получил статистику. За последние пять лет количество садово-дачных участков сократилось едва ли не на 40%. А что получили взамен? Автомойки, шиномонтажки и складские ангары IKEA. Отмена всех этих ограничительных и запретительных мер не только повысит авторитет нового правления, но и в значительной мере окажет вспомоществование насыщению рынка продовольствия. При Хрущеве дачи во многом спасли страну от неминуемого голода, и сейчас окажут ей помощь. У меня все, товарищи.
– У кого-нибудь будут вопросы к докладчику? – дежурно поинтересовался Глава Совета.
После недолгой паузы, как прорвало. Вопросы посыпались со всех сторон, один за другим. Причем, вопросы были довольно дельными и по существу, чего Афанасьев, честно говоря, никак не ждал от своих облеченных в мундиры соратников. Тут были вопросы по районированию сельскохозяйственных культур, по наполняемости хранилищ основными видами продукции сельхозпроизводства, по экспортным и импортным мощностям, по видам на предстоящий урожай и прочие. Многих интересовала финансовая политика министерства, а именно, какие виды продукции нуждаются в дотировании, а какие государственном регулировании цен. Не обошли своим вниманием принятую ранее программу «дальневосточного гектара», потому что с некоторых пор программа по переселению соотечественников из дальнего и ближнего зарубежья, когда-то громогласно провозглашенная прежней властью, постепенно затухла. Трояновский охотно отвечал на все поставленные вопросы. Было видно невооруженным глазом, что он «в теме» всех задаваемых вопросов и имеет по каждому из них аргументированную точку зрения. Для всех присутствующих было понятно, что человек находится на своем месте, раз за месяц смог войти в курс дела по всем животрепещущим проблемам своего ведомства. Невольный брифинг мог бы продолжаться и далее, если бы Афанасьев, зная, что предстоит заслушать и других докладчиков, не решил подвести черту.
– Ну, что ж, – подвел итог Афанасьев, – изложенная вами информация, представляется нам исчерпывающей. Решения, предложенные вами, тоже кажутся весьма убедительными. Я, наверное, не ошибусь, если попрошу присутствующего здесь Бориса Ивановича, сделать все возможное по своей линии, чтобы претворить в жизнь громадье ваших планов. Ему, наверное, не составит большого труда отменить законодательные инициативы прежнего состава правительства, направленные на ущемление прав и свобод отечественных сельскохозяйственных производителей. Со своей же колокольни, обещаю вам всяческое содействие в делах по улучшению состояния наших аграрных дел, а также отмену тех Указов Президента, которые идут вразрез с интересами народного хозяйства. По поводу санкционирования использования мобилизационного семенного резерва, как я уже говорил выше, тоже можете не волноваться. Завтра с утра закрытое Постановление Президиума Высшего Военного Совета будет лежать у вас на письменном столе.
Трояновский, который уж и не чаял выйти из этого кабинета, не лишившись должности, робко заулыбался. Все присутствующие поддержали недавно назначенного на этот пост Михаила Геннадиевича ободрительными улыбками и жестами. Даже вечно скептически настроенный ко всему и озабоченный, только ему известными делишками Барышев попытался изобразить на своем лице некое подобие одобрения.
– Я могу уйти? – сделал попытку подняться из своего кресла Трояновский.
– Сидите-сидите, Михаил Геннадиевич, – махнул ему диктатор. – Неужели вам не интересно послушать, как идут дела у ваших коллег?
Глава аграриев плюхнулся на свое место, застенчиво краснея лицом. Он еще не успел заматереть в своей чиновничьей циничности.
III.
– Ладно. Давайте продолжим, – вернулся к теме совещания Афанасьев. – Кто будет следующим кандидатом на лобное место?
– Вообще-то, «лобным местом» называлось возвышение в центре городской площади, откуда зачитывались царские указы, – не удержался и решил показать свою начитанность глава Фонда Перспективных Исследований.
– Да?! – сделал вид, что изумился Валерий Василевич. – А я то всегда думал, что это то место, где всем желающим дают по лбу.
По кабинету прокатился довольный смешок.
– Раз вы у нас такой грамотный, – хитренько улыбаясь, начал Глава хунты, – то, стало быть, вам и карты в руки. К барьеру-с, Александр Дмитриевич.
Кириллов уже не первый год находился на своем посту, поэтому чувствовал себя в этой компании гораздо увереннее, чем прежний докладчик. Он не торопясь раскрыл принесенную с собой папку, и поминутно заглядывая в заранее приготовленный конспект, забубнил скучным до зевоты голосом:
– Начну, как и предыдущий докладчик – с неприятностей. Дела у нас отнюдь не блистают радужными красками, но и впадать в уныние по этому поводу, считаю преждевременным. Да, западные партнеры сильно подгадили нам в этот раз с санкциями. Наиболее ощутимыми для нас стали последствия запрета на экспорт нам карусельных станков обработки микрометрической точности, микрочипов, адаптированных для работы в космосе и авиационных композитных материалов. И если с импортозамещением украинских двигателей для ВМФ и ВВС мы худо-бедно, но разобрались, так как уже имели свои собственные разработки и компетенции в этой сфере, то тут дела обстоят несколько иначе. Еще в начале нулевых мы полностью утратили нашу станкостроительную промышленность, безоглядно доверившись коварным западным партнерам. К 2005 году наше собственное производство станков с ЧПУ составляло всего 5% от общего числа и это при том, что к началу «перестройки» в этой отрасли мы от Европы и Штатов практически не отставали, полностью насыщая нашу промышленность продукцией собственного станкостроения. Спохватились только в 2008, когда приспела пора перевооружения нашей армии после событий в Осетии. Уже тогда наши визави начали не только потихоньку перекрывать нам кислород, отказывая в поставках по тем или иным позициям, но и откровенно занимались вредительством, выводя из строя уже поставленные станки, путем срабатывания электронных «закладок». А спохватившись, схватились за голову. Мало того, что предприятия изготавливающие станки пришли в упадок и позакрывались в своем большинстве, железо – дело наживное. Самое печальное было в том, что люди, занимавшиеся этим делом всю жизнь за двадцать лет разрухи или поумирали, или разбежались по всему белому свету. Сейчас понемногу дела налаживаются. Прошли процесс реанимации такие мэтры как крупнейший в России станкостроительный завод САСТА, ООО «Стан», АО «Станкопром», НИТИ «Прогресс», БелЗАН. Появились и новые предприятия, созданные с нуля, такие как компания Unimatic. Она с момента своего основания не занималась производством станков, а оказывала инжиниринговые услуги и поставляла импортные станки. Но в 2019 году началось проектирование своего собственного завода по производству станочного оборудования и автоматизированных гибких производственных линий. Но вот с особо крупными станками карусельной обработки пока наблюдается полный затык. Завод в Перми по их производству, пока еще только строится, а сами станки тоже еще пока находятся в чертежах. Завод мы, конечно, построим ударными темпами, но пройдет, пожалуй, не менее двух лет, пока первые образцы появятся в натуре. Так что производство крупногабаритных конструкций типа особо мощных турбин, котлов и прочего, придется отложить. Увы. Использовать китайские аналоги считаю делом контрпродуктивным, так как они не обладают достаточной надежностью и производственным ресурсом, а по стоимости не уступают западноевропейским. Так что менять шило на мыло не имеет смысла. Уж лучше потерпеть и дождаться своих. А пока вместо 300 мегаваттных турбин будем производить в Рыбинске 110-ти мегаваттные.
Теперь по поводу авиационных композитных материалов для создания «черного крыла». Скажу честно, что не ожидал такой подставы, по крайней мере, от японцев – вторых, помимо американцев, обладающих данной технологией. По этой причине остановилось полностью не только производство Суперджетов, но и наших, полностью отечественных МС-21. Дело в том, что лишь только такое крыло способно обеспечить решение двух главных задач, поставленных перед конструкторами этого самолета – создать повышенный комфорт для пассажиров, для чего фюзеляж расширен по отношению к общепринятому стандарту, и максимально снизить расход горючего. Для этого необходимо обеспечить прекрасную аэродинамику самолета. Крыло необходимого удлинения и формы можно сделать лишь из полимерных материалов. Короче говоря, если такого крыла не будет, то и самолет никому не нужен. По топливным затратам он будет сильно проигрывать и «Боингу», и «Аэйрбасу». И все предварительные заявки на МС-21 могут быть аннулированы. А заявок, кстати, уже немало. Крыло разработала компания «АэроКомпозит», входящая в ОАК. И производит его она же на своих заводах в Казани и Ульяновске. Но для производства необходимы исходные материалы. Главным компонентом этих материалов является углеродная лента, производимая янкесами и косоглазыми.
– Я в курсе этой проблемы, – вставил премьер-министр. – Недавно стало известно, что «Росатомстрой» уже несколько лет занимается на своей промышленной базе производством углеволокна. Его качество приближается к тому, которое необходимо для получения углеродной ленты для «черного» крыла. «Росатомстрой» сейчас дорабатывает технологию, чтобы получить полуфабрикат, который полностью устроил бы «АэроКомпозит» по качеству. Для чего строится вторая очередь производства углеволокна, обладающего повышенными характеристиками. Предполагается, что произойдет это в следующем году. И тогда начнется строительство полностью «российских» авиалайнеров.
– Да-да, – поддержал Юрьева директор ФПИ, – задержки производства самолетов из-за отсутствия необходимых компонентов «черного» крыла быть не должно. Потому что в «АэроКомпозите» есть запасы полуфабрикатов японского производства минимум на пять-шесть самолетов.
– Сроки ввода в эксплуатацию полностью отечественного МС-21 с двигателем ПД-14 отодвигается, но не критически, – вновь подхватил Кириллов. – Теперь перейдем к еще одной печальной странице – микроэлектронике. Тут у нас сложилась парадоксальная ситуация. Все одновременно плохо и в то же время – хорошо.
– Как это? – вскинул брови Афанасьев.
– Поясняю. Благодаря объявленному нам эмбарго на поставку микрочипов, принятой архитектуры и стандарта, приспособленных для работы в условиях космической радиации, наш Роскосмос прочно встал на прикол. Имеющегося запаса едва хватит на обслуживание МКС. А вот серия геодезических спутников «Ямал», боюсь, еще долго не сможет выйти на орбиту. По этой же причине срывается график запуска российско-германского космического телескопа «Спектр-Д». Отечественных микрочипов, работающих в экстремальной среде, мы никогда не то что не изготавливали, но даже и не проектировали, целиком и полностью полагаясь на международную кооперацию.
Видя, как недовольно засопел и заворочался в своем кресле «серый кардинал» Рудов, директор РФПИ поспешил заранее успокоить его:
– Нет-нет, Сергей Иванович, успокойтесь. Военно-космическую тематику эта проблема никак не коснется. Там совсем другие подходы, архитектура и стандарты, не требующие сопряжения с иностранной аппаратурой. Мы, конечно, дали уже техническое задание на разработку подобных микрочипов нашим столпам микроэлектроники – МЦСТ и «Байкалу», но пройдет не менее двух, а то и трех лет, пока получим продукцию, отвечающую всем заданным параметрам.
– К китайцам не пробовали обращаться? У них, я слышал, имеются неплохие достижения в этой области? – поинтересовался главный нелегал страны.
– Все их разработки, это не что иное, как тупое копирование intel-овской продукции. Как только на Западе пронюхают, что они нам поставляют что-то из санкционного списка, так сразу и припомнят своим китайским товарищам о пагубности нелицензионного копирования. Поэтому китайцы сейчас тихо-тихо сидят, боясь дыхнуть в сторону евро-американцев, тем более им сейчас и так хватает скандалов, связанных с HUAWEI, – опять пришел на выручку Кириллову премьер-министр.
– Вот именно, – подтвердил его слова директор РФПИ. Так что тут нам опять остается только ждать и платить неустойку за срыв ввода в эксплуатацию международной научной спутниковой программы, несмотря на то, что объективная вина за это лежит именно на наших партнерах. И вместе с тем, не все так уж плохо складывается на этом фронте.
– Что вы имеете в виду? – поверх очков взглянул на него Афанасьев.
– Я говорю об общей обстановке, складывающейся вокруг отечественной микроэлектроники. Сначала мы прошли этап, когда о ней можно было говорить, скорее как о покойнике, нежели, как о нечто существующем. Особенно после того, как мы оказались практически без квалифицированных разработчиков во главе с академиком Бабаяном, в полном составе отчаливших из МЦСТ в Силиконовую Долину. Кстати, PENTIUM, целиком и полностью на их нечистой совести. Мы тогда, вообще, остались со студентами старших курсов, как цыган в чистом поле. Но именно на их плечи и выпала честь возрождения нашей микроэлектроники. Потом мы пережили времена, когда над нами потешались в том плане, что российская микроэлектроника – самая крупная микроэлектроника в мире. Да, мы и сейчас можем самостоятельно производить микрочипы по 60-нм техпроцессу, что, казалось бы, весьма далековато до 7-нм рекордов. Но, во-первых, это уже не столь критичное отставание, какое было в прошлом, а во-вторых, по иронии судьбы Россия осталась единственной в Европе, кто осуществляет на своей территории полный цикл создания всех электронных компонентов, начиная с материнских плат и заканчивая самими «камешками».
– Камешками, это простите, что? – не к месту встрял любопытный по натуре сельскохозяйственник.
– На сленге АйТишников, так принято именовать сами микрочипы, – с ленцой в голосе сообщил жандарм, никогда не чуравшийся новых технологий.
– Совершенно верно, – согласился Кириллов, – но я все-таки продолжу, с вашего позволения. Так вот, все это касалось вчерашнего дня. Сегодня картина выглядит совершенно иначе. Речь идет о новейшем российском процессоре Baikal-S. Это серверный 48 ядерный процессор. Процессор построен на архитектуре ARM Cortex-A75 и 16-нм техпроцессе, поддерживает до шести каналов DDR4 3200 МГц и может предложить 80 линий ввода/вывода PCIe Gen 4.0. Впервые за всю историю советских, а теперь уже и российских процессоров, по основным показателям мы сравнились с процессором Intel Xeon 6148, работающем на тактовой частоте 2.4 ГГц и процессором AMD Epyc 7351, работающем на частоте в 2.8 гигагерца. Правда чуть не дотягивает до процессора Huawei Kunpeng 920[6 - По материалам сайта «Сделано у нас».], ну да Москва ведь тоже не сразу строилась. То есть наш процессор и характеристики имеет не хуже, и цену адекватную, хоть пока и великоватую для нас. О рентабельности, в сложившейся ситуации, пока можно и забыть. Нам сейчас не до подсчета барышей. Лишь бы выжить.
Но техпроцесс, у нас 16-нм, что по нынешним меркам – просто великолепно. Хоть мы уже и знаем про зарубежные 7-5-нм, а скоро и 3-нм будет. Думаете, что опять мы отстали?! Но снова вспоминаем, речь о серверных процессорах, там никогда за самыми тонкими техпроцессами не гнались. И у Интеловского аналога 14-нм, чуть лучше, чем у нашего микропроцессора, но в целом не критично. Итого, что мы видим? Что наше отставание в целом преодолено, и наши современные процессоры находятся на уровне импортных. Это, что касается разработок. Лет пять работы в перенапряженном режиме, и мы пойдем ноздря в ноздрю с ведущими разработчиками. Но главная проблема не в разработке, а в массовом призводстве, которого у нас, к сожалению нет.
И да, я знаю, что все наши передовые чипы производят на Тайване, на фабрике TSMC. И да, я в курсе, что в основе Baikal-S лежит лицензированное ядро ARM. Но и здесь мы в тренде, так как именно эта фабрика крупнейшая в мире, и там производят свои процессоры и Китай и США, и остальной мир. И ядро ARM сейчас так же в тренде, американская Apple его давно использует в своих процессорах, и даже переводит на него десктопы. Так что Россия действует очень здраво и логично. Что касается же стратегической безопасности, так у нас для этого есть "Эльбрус", который на нашей архитектуре и производится в России на фабрике "Микрон", а также есть разработки на архитектуре RISC-V и MIPS[7 - Там же.]. Так что если прижмет, у нас есть "план Б". А пока не прижало, глупо отказываться от самых эффективных путей развития. И ещё раз по поводу производственных мощностей. Недавно при нашей поддержке был открыт завод «Макро-АМС», буквально следом за этим в Арзамасе открыли завод «Рикор», производящий ноутбуки, планшеты и сервера. Но и это еще не все. Группа российских высокотехнологических компаний объединенных под названием «Ядро» создает в Дубне крупнейший в России завод полного цикла производства вычислительной техники и телекоммуникационного оборудования. Планируемая мощность составит до 1 млн. единиц продукции в год. Ориентировочно, к марту-апрелю будущего года завод выйдет на полную мощность. Может, некоторые из вас помнят, нашумевшую два года назад историю с обанкротившимся заводом по производству чипов «Ангстрем-Т»? Тогда было закуплено у AMD оборудование для производства микрочипов по 48-нм техпроцессу. Не Бог весть что, конечно, но для нас и это было прорывом. Но что-то у них там не сложилось с финансированием, и оборудование осталось даже не распакованным. И вот мы приняли решение по возобновлению деятельности данного предприятия. У нас даже кадры для комплектации персонала имеются. Компания «НМ-Тех», которой теперь принадлежит «Ангстрем-Т» при нашей поддержке, а также при содействии Минпромторга, наняла несколько десятков специалистов из тайваньской фирмы UMC, кстати, третьего в мире производителя полупроводников, предложив им достойную оплату и проживание, для того чтобы они наладили производство и подготовили кадры. Наши китайские товарищи, узнав об этом, естественно покривились, но так как сами ничего не смогли предложить нам в этом плане, то смирились и никаких явных претензий высказывать не стали. В общем, надо стиснуть зубы и как-то пережить год-два, потом станет легче.
– Это все понятно, Александр Дмитриевич, – подал реплику молчавший до этого Глазырев, – но меня, как министра и банкира, например, больше интересуют вопросы не размера техпроцесса, а дела с нашим программным обеспечением и состоянием интернета в целом. Вы, надеюсь, понимаете, о чем я?! Ведь всем ясно, что следующий удар, который не за горами, будет нанесен именно в этой области, как наиболее уязвимой, с точки зрения защиты.
– Безусловно, Сергей Юрьевич, – кивнул Кириллов. – Что касается гражданского интернета, то мы получаем его с корневых серверов, находящихся в Швеции. Наши data-центры[8 - Дата-центр (от англ. data center), или центр (хранения и) обработки данных (ЦОД/ЦХОД) – это специализированное здание для размещения (хостинга) серверного и сетевого оборудования и подключения абонентов к каналам сети Интернет. Дата-центр исполняет функции обработки, хранения и распространения информации.], в районе Норильска, еще только строятся. Первые из них, укомплектованные 8-ми ядерными микропроцессорами «Эльбрус-8с», заступят на дежурство не раньше, чем года через 2, если не позднее. Ибо сам процессор, на который мы так уповаем, изготовлен пока в ограниченном количестве и проходит испытания. Мы, конечно, в своих расчетах, учитываем дальнейшую эскалацию событий в неблагоприятном для нас ключе. И вполне себе можем предположить, что нас на каком-то этапе попытаются вовсе отключить от «всемирной паутины». Тем более, что прецеденты этого уже имели место быть – в Венесуэле и Иране. На этот случай у нас имеются предварительные договоренности опять же с Китаем, маршрутизаторами которого мы можем пользоваться, хотя бы первое время. Ну да это все для обывателя, чтобы сбить накал недовольства от того, что его лишили возможности просмотра зарубежного контента. Свой-то контент мы уже несколько лет храним у себя в доменной зоне «ру». Она еще пока далека от совершенства, разбита на кластеры, но мы работаем в данном направлении и надеемся, что в скором времени обретет монолит и сможет без проблем существовать вне зависимости от своенравных иностранцев из ICANN[9 - «Корпорация по управлению доменными именами и IP-адресами» (Internet Corporation for Assigned Names and Numbers), сокращённо ICANN – международная некоммерческая организация, созданная 18 сентября 1998 года при участии правительства США для регулирования вопросов, связанных с доменными именами, IP-адресами и прочими аспектами функционирования Интернета. С 1 октября 2016 года – якобы независимая международная организация.]. А вам, Сергей Юрьевич, как чиновнику высшего ранга, я бы посоветовал обратиться к присутствующими здесь военными, в лице хотя бы того же Сергея Ивановича и Валерия Василевича.
– И? – недоуменно вскинул брови Глазырев.
– … и договориться с ними о сотрудничестве, – закончил Кириллов за него. – Вы-то, может быть, не догадываетесь, но я-то точно знаю, что военный интернет под названием «Андромеда» успешно функционирует уже больше десяти лет и показывает выдающиеся результаты. Поток информации, проходящий по их каналам, вполне сопоставим с гражданским потоком. И только их профессиональная скромность не дает им заявить об этом во всеуслышание. Наша армия обладает не только высокозащищенными линиями передачи информации, но и мощными серверами на которых она хранится. И если на то будет их добрая воля, то они, думаю, без особых напрягов смогут выделить и вам некоторые из своих линий. Конечно не всем, но хотя бы наиболее важным государственным учреждениям.
При этом Кириллов хитренько посмотрел на Афанасьева с Рудовым. Лицо диктатора оставалось каменно-непроницаемым, будто дело его и вовсе не касалось, а вот Рудов нервно дернул головой, в том смысле, что «если конечно, то, разумеется».
– Но не думаю, что это дойдет до такой крайности, – поспешил Кириллов разрядить невольное напряжение.
– Вот именно, – старым вороном каркнул Рудов на это последнее предположение. – Пусть только попробуют отключить нас от интернета! А то мы живо вырубим им все электричество и «кина не будет».
– Хорошо. Я воспользуюсь вашим советом Александр Дмитриевич, если и не самолично, то через Бориса Ивановича, вхожего на самые верха, – усмехнулся председатель Центробанка. – А вот еще по поводу софта? Как с ним быть?
– У нас имеется «Фантом» – прямой конкурент Linux, но ее внедрение на замену «окон»[10 - Windows – в дословном переводе означает «окна».]идет со скрипом. Хотя, на мой взгляд, она и удобней и практичней детища Билла Гейтся, не будь помянутого к ночи.
– С чем вы связываете трудности по ее внедрению на ПК госпредприятий? – поинтересовался премьер-министр.
– Прежде всего, с ценой. Удаление и переустановка программного обеспечения в масштабе государства – весьма затратная вещь. Такая же затратная, как и переход на отечественные микропроцессоры, которые пока стоят гораздо больше «железа».
– И что, в связи с этим, вы можете нам предложить? – задал риторический вопрос Афанасьев, так как ответ был очевиден для всех.
– Мы находимся в состоянии войны, – вздохнул директор РФПИ, – а как говорил Наполеон наш Бонапарт «для войны нужны три вещи»…
– Деньги, деньги и еще раз деньги, – блеснула эрудицией единственная сидящая здесь женщина.
– Да, Мария Владимировна, – согласился с ней Кириллов. – а если говорить применительно к нашей ситуации, то нам до зарезу нужны две вещи: государственная программа по переоснащению хотя бы всех госучреждений на отечественное оборудование и софт, с жесткой привязкой по срокам и персональной ответственностью каждого отраслевого министра, а во-вторых, массовый государственный заказ. Иначе так и будем делать штучные образцы.
– Насчет госзаказа, конечно, без сомнения вы правы, – с осторожностью начал Барышев, – ибо тут, как ни крути, но только большой опт способен сбить цену. А вот насчет обязательной к исполнению госпрограммы, да еще и привязанной по срокам с персональной ответственностью… Как бы это сказать… Не перегнем ли мы палку с этой штурмовщиной. Может, стоит лучше сконцентрироваться на особо чувствительных для жизнеспособности государства учреждениях и производствах, а не размазывать кашу по всей тарелке? Не думаю, что наши противники обрушат сразу все коммуникационные системы. Для этого им нужно будет отмобилизовать громадную армию хакеров.
– На ваши опасения у меня есть, что возразить, – ничуть не смутился Александр Дмитриевич. – Начну с последнего. Вы напрасно полагаете, что для того, чтобы обрушить всю сеть необходимо задействовать огромное количество хакеров. Должен вас разочаровать. Эти представления пришли из вчерашнего дня. Если закладки в персональные компьютеры уже были сделаны заранее, то достаточно послать всего один зашифрованный сигнал со спутника для их срабатывания. А если нужно атаковать сети, то современные виды вирусов распространяются по сети со скоростью гиперзвуковой ракеты и для компьютера, не снабженного соответствующей защитой, достаточно быть просто включенным в сеть, чтобы выйти из строя. Теперь второе. Всем вам известно, что лучше перебдеть, чем не добдеть. Вам, как руководителю нелегальной разведки это должно быть понятно, как никому другому, – уел Барышева директор Фонда. – Ну и наконец, третье. Пока нашим чиновникам не дашь божественного пенделя сверху, они никогда сами не почешутся. А наших современных чинуш даже пендель под мозолистые чресла не сподвигнет к работе. Их проймет только зрачок ствола революционного маузера, приставленного к носопырке. Так вот, ныне дела делаются.
– Ладно, сдаюсь! – поднял руки кверху разведчик и изобразил тень улыбки на своем лице, едва ли не первый раз за весь разговор. – Ваша взяла. Признаю себя замшелым ретроградом.
Его шуточную сдачу в плен поддержали все присутствующие улыбками и одобрительными жестами.
– А вот я слыхал, – вновь возвращая к теме собеседников Глазырев, который любил на досуге полистать научно-популярную литературу, – что и сами нынешние компьютеры уже являются пережитком прошлого. Вроде как уже существуют квантовые компьютеры. Не просветите ли, вкратце, хотя бы?
– Просвещу, – опять не растерялся Кириллов. – Квантовые компьютеры это очень перспективное направление в развитии информационных технологий. И к нему надо готовиться уже вчера, дабы не отстать в технологической гонке. И у нас, признаюсь честно, имеются все шансы возглавить эту гонку. Во всяком случае, быть в числе ее лидеров. Как такового, квантового компьютера пока не существует. Имеются прототипы образцов, созданные в лабораторных условиях и заточенные на выполнение сугубо конкретных задач, не требующих широты охвата всеобщего видения, приписываемого ИИ[11 - Искусственный интеллект.]. Но и имеющиеся в распоряжении ученых малокубитные конструкционные схемы поражают своими потенциальными возможностями. Прикладные задачи, ныне действующими опытными образцами решаются со скоростью превышающей самые быстродействующие компьютерные системы на порядки. Так, скажем, если современному суперкомпьютеру для решения какой-либо задачи понадобится сто-сто пятьдесят лет, то квантовому собрату на это хватит час-полтора. Это поистине гигантские возможности практически ничем не ограниченные. И еще раз подчеркну, нам есть чем гордиться. Так, в ходе Международной квантовой конференции, прошедшей не так давно в Москве российский учёный Михаил Лукин представил самый мощный на сегодняшний день 51-кубитный квантовый компьютер[12 - https://newsland.com/community/88/content/v-rossii-sozdan-samyi-moshchnyi-kvantovyi-kompiuter-v-mire/5922965.]. Число 51 было выбрано не случайно: Google уже долгое время работает над 49-кубитным квантовым компьютером, а потому обойти конкурента было для Лукина, как для азартного учёного, делом принципа. Но пока это все опытные образцы – до серийного производства весьма далекие, ведь природу кубита еще сами ученые до конца не выяснили. Пока даже создатели мощнейших квантовых компьютеров не могут сказать наверняка, зачем человечеству понадобятся настолько мощные вычислительные машины. Возможно, с их помощью будут разработаны принципиально новые материалы. Могут быть совершены новые открытия на ниве физики или химии. Или, возможно, квантовые компьютеры помогут, наконец, полностью понять природу человеческого мозга и сознания.
После этих слов небольшое помещение погрузилось в задумчивую тишину. Этой невольной паузой не преминул воспользоваться Афанасьев, глядя со значением на свои командирские часы:
– Дискуссия была чрезвычайно плодотворной. Не знаю, как вам, но лично я для себя вынес из нее много полезного. Но предусмотренное Кодексом о Труде обеденное время пропускать из-за нее не рекомендуется Минздравом. А посему я, пользуясь своими диктаторско-сатрапскими замашками объявляю перерыв. А наших гостей призываю воспользоваться случаем и посетить местную столовую, дабы воспользоваться гостеприимством наших столовых работников и иметь возможность сравнить качество питания между отраслями. Через час, прошу вас обратно для продолжения разговора.
Присутствующие весело загомонили, как стадо проголодавшихся гусей и стали вставать. Попутно разминая затекшие ноги.
– А вас Игорь Олегович, – хитренько улыбаясь одними глазами, произнес диктатор, – я попросил бы задержаться на пять минуток.
Рудов бросил вопросительный взгляд на товарища, но тот только мотнул головой, давая понять, что разговор будет носить сугубо личный характер, а значит, третий будет явно лишним. А чтобы тот не сильно обижался, напутствовал его:
– Сергей Иванович, голубчик, будьте так любезны, сопроводите наших гостей. А то они в наших катакомбах не разберутся.
Но Рудов, к его чести, и не думал обижаться, понимая, что у руководителя страны могут быть конфиденциальные разговоры с кем угодно.
Глава 33
I.
Когда за последним из уходящих, включая Михайлова, закрылась дверь, Костюченков, как примерный первоклашка сложил руки на столе, приготовившись к серьезному разговору. В глазах промелькнула тень тревоги. Не любил военный разведчик спонтанных разговоров, к которым специально не готовился. И хотя никаких серьезных прегрешений он за собой не чувствовал, но все равно внутри присутствовало некое напряжение от неизвестности. Однако вскоре он заметил, что и Афанасьев заметно нервничает. Это было видно по тому, как слепо и бесцельно он передвигает предметы, лежащие перед ним, не решаясь заговорить первым. Решив про себя, что шеф все же находится в более нервозном состоянии, Игорь Олегович рискнул подстегнуть ситуацию, одновременно приободряя руководство:
– Говорите, Валерий Васильевич. Сами знаете, дальше меня информация никуда не пойдет.
– Да я не о том, – поморщился Афанасьев из-за того, что приходится обращаться с личной просьбой к руководству такого могущественного ведомства, как военная разведка (смех и грех). – Просто не знаю, как и с чего начать…
– С самого начала, – вновь попытался приободрить его Костюченков.
– С самого начала – слишком долго будет, – возразил Афанасьев. – Ну да ладно. Постараюсь изложить самую суть.
Адмирал всем корпусом подался вперед, буквально навалившись на столешницу.
– В общем, так. Ты, Игорь Олегович, извини, что на «ты», просто хочу с тобой как мужик с мужиком поговорить. Без званий и чинов, так сказать.
Дождавшись утвердительного кивка продолжил:
