Василий Погоня "Стрела Сехмет"

Следующими в парад-алле стали сестра Кафавра и её супруг. Женщина среднего возраста выглядела настоящей светской львицей из тех салонов, которые любят посещать важные персоны, свысока поглядывающие на тех, кто их кормит, и кого они именуют «плебсом» или, на местном сленге – «незнающими вещей». Супруг её принадлежал к типу, обычному для мужей таких особ. Бритоголовый, невысокий и пузатый, в длинной драпированной рубашке, натянутой на объёмистом животе.

– Моя сестра, Медуса, её муж, Рахотеп, – представил их Кафавр.

Рахотеп хотел было что-то сказать в приветствие, но старая крокодилица одёрнула его, с сердито нахмуренными бровями поверх близко посаженных, обильно подведённых галенитом глаз, а после попыталась обратить в камень взглядом и меня. Не добившись в этом успеха, «Медуза» повернулась к брату.

– Владыка Кафавр, я считаю, что едва ли стоит знакомить нас с этим… варваром.

Кафавр повернул свой лысый череп, взывая взглядом ко мне.

– Извини, Медуса, но владыка Харрап считает ваше знакомство необходимой частью расследования.

– Я все же не могу понять, почему бы не предоставить дело Дому Маат.

Я адресовал владычице дома Рахотеп отборнейшую из имеющихся в моём мимическом арсенале ухмылок.

– А я не могу понять, почему бы Вам не заткнуться, госпожа Медуса.

Её супруг едва не надорвал пузо, от трудов, которых ему стоили усилия не расхохотаться. Медуса запнулась, посинела в тон своему платью, и величественно покинула нас. Кафавр посмотрел на меня скорее с ироничным одобрением, чем с критическим осуждением.

Приблизился молодой парень. На вид ему было около двадцати, по полу он ступал, словно по змеиным яйцам. По брезгливой гримасе я определил его фамильное сходство с «Медузой». Стоящая рядом девушка напоминала больше Рахотепа, которого она обняла одной рукой. По этим приметам я решил, что это его дети.

Мои выводы подтвердил Кафавр. Её имя звучало, как «Тирия», она на удивление была дружелюбно настроена и улыбалась. Парня звали Рахотепом-Младшим. Он надменно вскинул чернёные брови и уставился на меня в высшей степени неодобрительно. Подойдя к нам, он картинно подбоченился, осмотрел меня с ног до головы и бросил в мою сторону презрительное «пхм». Такого я бы одним пинком отбросил за границу, отделяющую мужика от ноющего в углу чмошника-горемыки.

Когда представление паноптикума подошло к концу, я отвёл Кафавра в угол, где остальные нас не могли бы услышать.

– При сложившихся обстоятельствах я бы подержал эту шайку здесь, пока всё немного не уляжется. Сможете всех их пристроить в своём доме?

– Наверное. Последние лет десять я только этим и занимаюсь. Предупрежу Хромида, чтобы он приготовил им комнаты.

– После того, как он их расселит, пришлите его ко мне с планом, кто где размещён. Да предупредите его, чтобы крепко держал рот закрытым. Я хочу точно знать, где каждый из них находится в любой момент. Скажите ещё: Вы не вспомнили кого-либо, имеющего связь с этим домом?

Он задумался.

– Полагаю, нет.

– Ладно. Есть ли у них алиби?

–Алиби? – Кафавр непонимающе посмотрел на меня. Я осёкся. Я часто увлекался и начинал употреблять незнакомые в Чёрной Земле слова. Благо, что меня здесь и без того считали чужаком.

– Знаете ли Вы, владыка Кафавр, где все они находились прошлым вечером?

– За всю ораву поручиться я не смогу, но Агенор с Фооном точно были здесь. Эш появилась после того, как Ра отправился в подземный мир запада, и уехала за полночь.

Я запомнил это.

– Почему всё семейство собралось здесь? Или их ветер принёс?

– Нет, это я вызвал их, чтобы они помогали в поисках. Хотя пользы никакой это собрание не принесло. Владыка Харрап, что делать? Я прошу Вас…

Кафавр начал потихоньку расклеиваться. Надо признать, что он довольно долго старался быть хладнокровным. Восковое лицо его осунулось и побледнело, скулы заострились, а глаза ввалились в глазницы.

– Вам следует выспаться. В том, чтобы изматывать себя, нет никакого смысла. Оставьте это дело мне, – я по-дружески положил ему руку на плечо. Он удивлённо и, в то же время, благодарно посмотрел мне в глаза. – Я взялся за него, и доведу до конца. Спать! – отрезал я.

Кафавр дал слуге указания по поводу размещения родни. Хромид казался удивлённым и гордым тем обстоятельством, что стал посвящён в заговор с планом размещения.

Я встал на середину помещения и осмотрел присутствующих, заставив гул разговоров утихнуть. Миндальничать с этой сворой я не собирался.

– Вы остаётесь здесь на ночёвку. Если это нарушит ваши прежние планы, приношу соболезнования. Всякий, кому вздумается улизнуть, будет иметь дело с моими кожаными друзьями, – я протянул к их лицам свои кулаки, чтобы они получше их рассмотрели и запомнили. Хромид разведёт вас по вашим новым комнатам, и чтобы вы там и оставались!!!

Когда я замолк, черноглазая племянница Кафавра как бы невзначай оказалась рядом со мной и с улыбкой прошептала:

– Постарайтесь занять крайнюю спальню в южной части дома на втором этаже. Я займу соседнюю.

– Эш, – притворно удивился я, – близость к огню может опалить Ваши крылышки.

Она улыбнулась ещё шире.

– Ещё посмотрим, чей огонь горячее!

Та ещё шкура! Давненько меня так не совращали…

Сквозь строй озлобленных взглядов я прошёл в холл, по пути кивнув Рахотепу. Он понимающе кивнул в ответ. Его Горгона демонстративно смотрела в другую от меня сторону.

Не только жреческое пристрастие Кафавра к таинственности останавливала меня от официального обращения в Дом Маат. Кроме соблюдения объявленного владыкой режима секретности, беспокоило меня и то, что усадьба будет кишеть меджаями после объявления тревоги в Белой Стене. А это означало, что парнишку где-нибудь бросят, на том ему и конец. На его обглоданные шакалами останки набредут потом какие-нибудь караванщики. Поэтому требование Кафавра держать язык за зубами было вполне обосновано.

Способности Хорджедефа не стоило недооценивать. Пока перед ним маячит такой жирный куш, он будет рыть землю, как и положено свинье. Но оттеснить меня у него не получится. Нет, дружок, только не меня! Десять дебенов – уйма зерна, у меня тоже усадьба, и моим колхозникам этого хватит на долгое время сытого существования.

Я вышел на улицу. Во всех окнах дома Кафавра горел свет. Возвращаться в этот растревоженный улей желания никакого не было, и я решил порыскать вокруг. Пусть старикан почувствует себя спокойней, думая, что я работаю. Безмолвный слуга оседлал мне коня и вывел его из стойла. Взобравшись в жёсткое седло-анчак, я выехал за ворота и повернул в сторону города.

Скоро рядом с переметённой песком дорогой мы с конём обнаружили первые постройки вдоль берега Хапи. Притихший в ожидании утренних рабочих, бредущих на завтрак, на обочине стояла захудалая таверна. Похитители могли уйти в любом направлении. Этот путь казался наименее подходящим. За городом дорога переходила местами в пустыню и совершенно исчезала под песчаными заносами. Впрочем, попытаться разузнать что-то стоило, да и подкрепиться никогда не помешает. Я свернул к строению из сырцового кирпича. Заведение выглядело сильно запущенным и отчаянно нуждающимся в ремонте крыши. Однако, промокнуть под дождём в местном климате ей не грозило, а вот заняться стойким амбре, расползающимся по ветру на всю округу, не помешало бы. Не успел я ступить на порог, как ко мне бочком подкралась женщина в нечёсаном парике и окинула меня мутным взглядом.

– Вы озарили Чёрную Землю! Вы здесь новенький, владыка?

– Да, я проездом.

– Проездом куда? Эта дорога ведёт к Городу Мёртвых.

– Может, туда мне и надо.

– А, бросьте, господин, так не годится. Неприятности бывают у всех, но унывать – не дело. Давайте-ка угостимся кубком винца, и нам сразу станет веселей!

Она хлопнула в ладоши и крикнула трактирщику, который уныло подпирал деревянную колонну:

– Эй, Эмаф! Налей-ка нам винца!

Тот не пошевелился, но заинтересовано осмотрел меня.

– Что Вам подать, владыка?

– Вина и что-нибудь из дичи.

– И мне винца!

– Никакого тебе винца, Аргифия. Выметайся! Ты, Аргифия, и так уже пьянее Шезму.

– Послушай, добренький Эмаф, ведь мне нужно это!

– Не здесь.

Я улыбнулся и включился в беседу.

– Дай ей вина, хозяин, чего уж там.

– Вы её не знаете, господин. Она уже залила в себя полкувшина. Ещё один кубок, и она вообразит себя храмовой блудницей. Не то, чтобы мне не по душе храмовые блудницы, но тамошние жрицы – одно, а Аргифия – совсем другое, они несравнимы, как Сехмет и Баст. От её приставаний все мои гости кривятся и топают в портовые кабаки.

– Не гневи меня, Эмаф! – Аргифия принялась размахивать руками. – Ты слышал, что сказал владыка? Немедленно подавай моё винцо! Не то я тут устрою разгул почище, чем в подвалах меджаевых. Устрою ведь… как…

– Хорошо, хорошо, Аргифия, ещё один кубок, последний, и больше ни капли, – трактирщик нацедил два глинных кубка из кувшина, стоящего на столе с одной ножкой.

Я одним глотком управился со своей порцией. Аргифии же так и не удалось добраться до своего винца. Неверной походкой рванувшись к желанному сосуду, она качнула стол, и разлила вино по столешнице.

Вполголоса помянув Сета, Эмаф смиренно начал вытирать лужу тряпкой.

Я смотрел. В моей голове зашумело, сначала издалека, как вой приближающейся бури в тёмную ночь. Она выла всё громче, насвистывая дикую симфонию. У меня на плече задёргался мускул в предчувствии тяжести десяти дебенов, которые я помогу разгружать моим работникам в хранилище.

Очень медленно я потянулся и сгрёб Эмафа за засаленный ворот. Другой рукой я выдернул палицу и поднёс её к самому его лицу. Ему в глаза смотрела смерть, и, судя по сузившимся зрачкам трактирщика, он это понял.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70859866&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.