Михаил Вонримс "Почти правдивые рассказы"

Вместе с тем, в 1970 году руководителям полета в Космическом центре Хьюстона было не до смеха. На борту космического корабля «Аполлон-13» развернулись трагические события во время экспедиции на Луну. Командир корабля Джеймс Лоуэлл произнес фразу, ставшую впоследствии крылатой, – «Хьюстон, у нас проблемы»! Причиной проблем был взрыв кислородного баллона на борту и выход из строя двух из трёх батарей топливных элементов. Энергетическая система корабля была нарушена, температура внутри упала ниже нуля. Ситуация сложилась критическая, вероятность возвращения на Землю стремилась к нулю. Астронавтам требовалось в ручном режиме направить корабль в верхние слои атмосферы Земли, летевший со скоростью порядка 30 тысяч километров в час. Половина градуса выше и астронавты остались бы в космическом пространстве навсегда. Пол градуса ниже и корабль сгорел бы в земной атмосфере вместе с экипажем. Границы коридора безопасного входа можно было сравнить с толщиной листа бумаги.

– Ну как ты? – Кристина удивленно смотрела на Алексея. Он был ошеломлен внутренне и выглядел также.

– Кристиночка, я потрясен, проси что хочешь! Если бы у нас в Центре такое увидели! Полагаю, видео засекречено или по крайней мере ДСП[4 - Аббревиатура ДСП, означает документ для служебного пользования.].

– Что такое ДСП я не знаю, но большинство видеоматериалов в открытом доступе, и как я знаю, их можно приобрести в книжных магазинах.

– Вот как, – упавшим голосом промолвил Алексей. Было обидно, что в Стране Советов игра в запреты лишила многих исследователей возможности познакомиться с достижениями в области космонавтики США. Первые отделы на предприятиях и ВУЗах, доказывая свою важность в оборонной стратегии страны, просто обкрадывали инженеров и ученых.

– Что загрустил, профессор? – Кристина наклонилась к Алексею и поцеловала в губы. Магнитофонные шкафы скрывали их. Что случилось с ними потом …

* * *

Отель "Marriott'Inn" в Орландо представляет собой комплекс сооружений – собственно многоэтажную гостиницу в виде цветка с небоскребом в центре, полукругом спортивной зоны с цепочкой бассейнов, джакузи, душевыми, теннисными кортами. Народ там развлекался и плавал целыми днями. Дневная температура воздуха в середине апреля во Флориде 77-78 градусов. Американцы используют шкалу Фаренгейта, что соответствует 25-26 градусам по Цельсию.

Другой полукруг зданий – череда двухэтажных коттеджей на 8 семей или небольшие группы отдыхающих. Далее, за домиками были поля для гольфа, соединенные сетью дорожек, по которым перемещаются на электрокарах. Все в зелени многочисленных рощ и кустарников. На территории множество кафе самообслуживания, где всегда можно бесплатно перекусить. Правда, перечень блюд ограничен – каши, мюсли, выпечки, сандвичи, кофе, мороженое. Чтобы купить что-то спиртное нужно выезжать за территорию или идти в ресторан.

Они лежали на траве под деревьями на краю поля для игры в гольф и наперебой рассказывали о себе, своих интересах, где побывали, что видели .... Кристина, сбросив кроссовки лежала в объятиях Алексея, копна её золотистых волос рассыпалась у него груди. Они исходили практически всю территорию "Марриотта" и целовались при каждом удобном случае. Купались в бассейне, перекусили круассанами и на электрокаре для гольфа добрались сюда. Как молодые влюбленные, ходили везде держась за руки, или в обнимку за талию друг друга. Чопорные обыватели (они есть в любой стране) смотрели им в след с укором. Когда приближались к основному зданию "Марриотта", Кристина брала Алексея под руку и они чинно совершали променад. На груди у них красовались бейджи участников конференции "АэроСпейс".

– Алекс, расскажи мне про свою жену, – лукавая улыбка тронула губы Кристины.

– Кристина, мне нечего рассказывать, мы уже не живем вместе несколько лет, но отношения поддерживаем. После разводадочка осталась с мамой, но видимся с ней постоянно. Как-то раз после окончания средней школы мы встретились в кафе мороженное чтобы отметить это событие ..... Расскажи лучше о себе, плиз.

– Домашние зовут меня уменьшительно – Тина. Мои родители живут в Канаде и с ними мой сын, ему скоро будет шесть.

– Ты замужем? – голос Алексея дрогнул.

– Нет, мой бывший муж оказался плохим человеком. Он француз из Квебека.

Кристина была родом из Торонто. Жила с родителями, потомками украинских переселенцев, бежавших в Канаду после черносотенного погрома в Одессе. У родителей Кристины был дом в пригороде Торонто, Джорджтауне. Отец служил на каботажных рыболовецких судах радистом. Мать работала дома по хозяйству. После окончания школы Кристина училась в Квебеке, там вышла замуж, а потом, после разрыва с мужем уехала в Штаты – здесь перспективы, работа, смена обстановки.

Дед Кристины Семён Кушнер прожил до 90 лет. Он уехал с женой из России в начале века, после известных событий 1905 года в Одессе. Бабушка Евгения была русская, мать и отец считались этническими украинцами. Сначала они жили в Онтарио, потом переехали под Торонто.

Когда Алексей обмолвился, что его мама жила в Одессе, и он сам неоднократно приезжал в "жемчужину у моря", – Кристина засыпала его вопросами. Её дед часто рассказывал и делился воспоминаниями за Одессу – Лонжерон, Дерибасовская, Дюк, Приморский бульвар, Большой Фонтан, Французский бульвар … – эти названия врезались ей в память, но их сущности она не понимала.

– Алекс, ну расскажи, пожалуйста "за Одессу", как ты говоришь. Ну пожалуйста! А я за это тебя поцелую. От такого предложения отказаться трудно. Они вели себя как великовозрастные дети. Алексей был старше Кристины на пять лет, а ей недавно исполнилось двадцать семь.

– У моей мамы была квартирка на углу Пушкинской и улицы Розы Люксембург[5 - Сейчас улица Бунина. В советское время носила название Розы Люксембург.], – начал он, – это одно из шикарных мест города. Напротив, гостиница "Красная", сейчас кажется, называется "Бристоль". Рядом Филармония, далее парк Шевченко, Аркада с видом на море, …

– В Одессе жили две мамины сестры и два брата – мои родные тетки и дяди.

– В раннем детстве мы с мамой и сестрами культурно проводили время в парке Шевченко и на пляже Лонжерон. Гуляли по Пушкинской, у Оперного театра. От театра шли к памятнику Дюка, спускались по знаменитой Потемкинской лестнице. Обратно поднимались на фуникулере. Всего не обхватить – "Одесса очень велика".

– Позже, – продолжал Алексей, – в отрочестве, образовалась шумная компания двоюродных братьев и сестер – "… вся Молдаванка и Пересыпь …" узнавали нас.

– Про Молдаванку и Пересыпь, это слова из песни про Костю моряка, – добавил он, – вот послушай:

«Шаланды полные кефали

В Одессу Костя приводил

И все биндюжники вставали,

Когда в пивную он входил»,

– напел Алексей.

– Особый образ Одессе-маме обеспечивала еврейская прослойка, значительно обрусевшая в наше время, – продолжал Алексей, – их мягкий одесский говор не спутаешь ни с кем.

– Как-то раз, прилетев в Одессу, и подходя к дому на Пушкинской, слышу голоса:

– "… Циля ты не знаешь, кто это сейчас прошёл?

– Фима, ты меня удивляешь, это же сын Зинаиды из Ленинграда, до Костеев на 4-ом этаже приехал. Вот шорох будет …"

Многие пожилые еврейские семьи жили в полуподвалах и не особенно страдали от неустроенности (или старались не показывать вида) в силу своего характера – симпатичные неунывающие люди создавали неповторимой колорит Одессы. Многое им пришлось пережить. Но, как и встарь, ближе к вечеру, когда спадала летняя жара, они пристраивались на маленьких скамеечках у своих подвальчиков и наблюдали "за жизнь".

– Тина, ты слушаешь, тебе это интересно?

– Рассказывай ещё, рассказывай, – глаза её горели, щеки разрумянились. Она сильнее прижалась к Алексею, и он почувствовал сердцем и всей душой, что они не просто влюбленные – они очень близкие, родные люди, и встреча их была ниспослана свыше.

* * *

Солнце озарило гостиничный номер на 20-ом этаже "Марриотт". Алексей проснулся от яркого солнечного света и от того, что его рука затекла и слегка повернул её, чтобы не разбудить Кристину, её голова покоилась у него на груди. Было ещё рано. Кристина открыла глаза. Секунду другую она смотрела куда-то вдаль сквозь Алексея, потом повернулась к нему и крепко обхватила руками.

– Алекс, ты мне сказал правду, у тебя нет жены?

– Тина, милая моя, мы это уже обсуждали десять раз. Жены у меня нет, мы в разводе. А вот дочка есть, которую очень люблю! И тебя очень люблю, и буду целовать всю, всю, всю!

– Алекс, ты есть обманщик как все коммунисты! – Кристина в порыве отбросила простыню, и схватив Алексея за запястья прижала его руки к подушке, усевшись у него на груди. Соски ее прекрасной груди касались губ Алексея. Последние слова она проговорила с деланным акцентом, – хотя иногда так говорила, перемешивая русские и английские слова, иногда вставляла украинскую мову.

– Говори правду, Алекс, и только одну правду, – в её глазах искрилась хитринка, ее улыбка и глаза сводили Алексея с ума.

– Сердце моё, я никогда не был коммунистом и в комсомоле никогда не состоял. Меня даже в пионеры не приняли в школьные годы.

– Так я тебе и поверила. А что такое комсомол? Кристина уселась рядом на подушки, скрестив ноги, притянула с тумбочки косметичку, достала зеркальце. Казалось, она забыла, о чем спрашивала и потеряла к этой теме всякий интерес.

– Алекс, я слушаю, – не меняя положения головы, занятая макияжем отозвалась Кристина.

– Комсомол это такая молодежная организация – коммунистический союз молодежи, сокращённо ВЛКСМ, – вымученно выдавил из себя Алексей.

– Членство в этой организации – важная ступень в карьерной лестнице перед вступлением в партию большевиков, – продолжал он …

– Как гитлерюгенд в фашистской Германии, так? А большевики это такие грибы? Ничего не понимаю, – отозвалась Кристина.

– Тина, ну причем тут гитлерюгенд? Изначально, Комсомол представлял собой добровольную и патриотическую организацию, основной задачей которой была беззаветная служба родной стране, ну и партии тоже. Комсомольцы были в первых рядах в самых опасных и отдаленных участках страны, строили города, прокладывали железные дороги, возводили электростанции, и все это в жутких бытовых условиях. Преобладал тяжелый ручной труд. Поднимали целинные земли в Сибири и Казахстане. Не за страх, не за деньги! По убеждению. В войну не щадили свои жизни в борьбе с фашистами. Они первыми поднимались в атаку и первыми погибали. Мощный энтузиазм, вера в светлое будущее – вот что такое был Комсомол!

– Значит, ты не был патриотом своей страны и поэтому тебя не приняли в Комсомол, так?

– Нет не так, – заявил Алексей вставая.

– Последние десятилетия Комсомол превратился в номенклатурное звено, полностью зарегулированное сообщество карьеристов, и в конце концов выродился в олигархический бизнес – разглагольствовал он, вышагивая в простыни по номеру.

– Если у тебя есть комсомольский билет, у тебя есть перспективы. Ты можешь рассчитывать на всякие привилегии и снисхождения. В противном случае тебя могут не принять в престижный ВУЗ или не пустить в заграничную командировку, ну и так далее. Главное быть лояльным к линии партии.

– А как же ты смог стать ученым, приехать в Америку, выступать здесь с докладом и не быть ни комсомольцем, ни коммунистом?

– Ты упустила из виду, что Советского Союза больше нет, а компартия лишилась власти. Да к тому же бывают исключения.

– Ах ты мое исключение, – Кристина стояла перед Алексеем, положив свои ладони ему на грудь, – одевайся, нам пора. Быть у него на груди стала её любимой привычкой.

* * *

Они прошли стеклянные крутящиеся двери, поднялись по облицованной мрамором лестнице до бюро секьюрити. Белозубая улыбка Джона встречала их. На сей раз прошили в офис без затруднений. Часть сотрудников была видна за стеклянной перегородкой на планерке у босса. Остальные сидели за своими компьютерами. Кристина усадила Губина за своим рабочим столом, показала кассеты и директории с "Аполлонами" на твердом диске компьютера. Сама поговорила с ребятами в зале и потом зашла в кабинет начальника. В прошлый приход Алексей не обратил внимания на людей в офисе агентства. Это были молодые люди, юноши и девушки. Ближе к Алексею сидела красивая китаянка, а может кореянка. Далее были столы парнишки афроамериканца и молоденького китайца. За стеклянной переборкой кабинета босса сгрудилась такая же молодежь. Кристина стояла чуть в стороне, скрестив руки на груди – великолепная фигура, свежее улыбающееся лицо, непринужденная поза модели. Благодаря её молодости и свежести её можно было бы принять за ровесницу среди ребят.Босс в костюмной паре в белоснежной сорочке с цветастым галстуком иронично поглядывал на компанию, иногда что-то произносил. Кристина делала записи в блокноте.

– На этом закончим, ребята, пора немного поработать, – заключил Чарльз.

– Кристина, задержитесь на минуту, – он подождал пока все вышли, и продолжил, – Кристи, ты влюбилась?

Кристина попыталась изобразить отрицание, но вышло как-то неловко.

– Да ты вся светишься, – улыбаясь, закончил Чарльз, и недвусмысленно кивнул в сторону, где расположился Губин. Не забывай он русский, – ладно иди.

В центре Кристина Бернард, справа Чарльз Крофт, слева Алексей Губин

На стене, за креслом босса, располагался большой постер с изображением стыковки космических кораблей Союз и Аполлон в 1975 году. В первое посещение офиса, у Алексея не отложилась в памяти эта красочная иллюстрация, символизирующая содружество двух государств в космосе. То, что в далекой Америке помнят и уважают, это знаменательное событие вызывало в нем причастность и гордость.

В левом верхнем углу постера, крупными буквами виднелась надпись, сделанная от руки – Report about 11F664, April 19. interpreter Christina В.

День 19 апреля был днем его доклада.

Два часа работы за монитором компьютера пролетели незаметно. В желудке появилось урчание, с утра они успели перехватить лишь по чашке кофе. Кристина тоже проголодалась, и когда в офис привезли коробки с пиццей, заказанные ребятами, они тоже решили пойти подкрепиться.

Около пропускного бюро Джона скопилась группа людей, занимая весь проход. Импульсивные посетители размахивали руками и оживленно спорили с Джоном, который, по-видимому, не желал их пропустить. По лестнице, с огромными сумками, поднимались еще двое, вышедших из припаркованного у самого входа тонированного фургона.

– Алекс, думаю, что это надолго, пойдем через черный ход в серверной.

– Только никому ни слова, ладно? – добавила Кристина. В ответ Алексей утвердительно кивнул.

В прохладной серверной в полу был люк, через который можно добраться до кондиционеров снаружи здания. Две ступеньки по железной лесенке, и они на крыше хозблока. Далее по пожарной лестнице и они на лужайке с тыльной стороны "Марриотта".

Сначала Алексей с Кристиной поплавали в бассейне и понежились на солнце в шезлонгах, чтобы обсохнуть. Плавательные принадлежности всегда держали при себе.

– Предлагаю пойти в ресторан, там до часа дня скидки на обеды, Кристина явно проголодалась. Алексей не возражал, сам съел бы что-нибудь посущественнее гамбургера. Обед действительно обошелся недорого. Кристина не позволила платить Алексею. Его пропагандистский стереотип пошатнулся. Клише гласит: Америка такая страна, где каждый платит за себя сам, даже если ты пригласил любимую женщину в ресторан.

– Алекс, ты у меня в гостях, – заявила она.

– Вот бы погостить у тебя с годик другой, – попытался сострить Алексей.

– Да хоть десять лет, – напугал!

– А если на всю жизнь? – двусмысленность вопроса была очевидна.

Кристина немного задумалась, как бы соображая, сколько это будет лет. Потом серьезно заявила:

– Я уже думала об этом. Мы давно не дети чтобы бросаться в крайности – здравый смысл убил восторженность – "миссия невыполнима". Зачем только я тебя встретила. Я уже сейчас думаю, как мне будет трудно. Ты улетишь в свою рашу, а я останусь здесь со своими чувствами. Может мы больше никогда не увидимся. Ты понимаешь как мне больно? Россия далеко, в Америке мне не нравится. Уеду в Канаду, – в словах Кристины звучала обида.

– Алекс, я сейчас заплачу, – слезы навернулись на глаза Кристины.

– Ты же мужчина, придумай что-нибудь! Ты мне рассказывал о ваших комсомольцах. Мне не нужны жертвы – просто будь со мной, стань настоящим комсомольцем.

Алексей смотрел на заплаканное лицо Кристины, жалость и любовь сжимали сердце. Он понимал, что она несёт ахинею. Истерика. Он обнял её и стал целовать заплаканные глаза, чувствуя солоноватый привкус слез.

К офису "EnglishScience" подходили в молчании: серьезность последнего диалога заставила задуматься – как быть дальше? Через неделю Губину нужно было улетать. Обратные билеты куплены еще в Питере: транзит Орландо – Нью-Йорк – Прага – Санкт-Петербург. Один день он мог провести в Нью-Йорке. В Праге договорился встретиться со старыми друзьями. Его рейс из Праги на Питер был через сутки. Остановлюсь у них до утра, соображал Алексей. Сумасшедшая мысль посетила его – сдать к черту билеты и баста. Потом взять на более поздний срок или с открытой датой. А что дальше? А дальше хлопот не оберешься. Остаться в Штатах или лучше в Канаде – просить политическое убежище? Это вообще глупость. Такое могли позволить себе знаменитости, вроде Барышникова или предатели. Чушь. Я не Барышников и не предатель. Как же быть?

– Алекс, ты куда? – Алексей машинально собирался войти в офис через парадный вход.

– Пойдем тем же путем как выходили, сказала Кристина.

Осмотревшись по сторонам, они проворно забрались по пожарной лестнице и проникли в серверную. Дверь из серверный в компьютерный зал была приоткрыта, выпуская прохладный воздух серверной. Не уж то мы по небрежности не плотно прикрыли дверь? – вспоминал Алексей. Оборудование в серверной должно работать при пониженной температуре. Наша оплошность. Алексей пропустил вперед Кристину и тут же наткнулся на нее. Кристина застыла в дверном проеме как в столбняке. Их глазам открылась жуткая картина – столы с компьютерами были перевернуты, между ними лежали тела сотрудников, кровь растекалась и впитывалась в ковролин. Красивая китаянка ничком лежала на столе перед монитором, кровь со стола стекала на пол. Ковролин был усеян битым стеклом, разбитыми компьютерами и гильзами от патронов. Стеклянная перегородка кабинета шефа была иссечена пулевыми отверстиями.

Кристина бросилась к кабинету босса, а Алексей в другую сторону к бюро Джона, – как Джон мог такое допустить? За стойкой бюро никого не оказалось. Куда подевался Джон? Подтянувшись на руках, он заглянул внутрь бюро. Тело Джона висело между креслом и шкафчиком. Телефонная трубка свисала над ним. Его широко раскрытые глаза неподвижно смотрели на Алексея. Джон был мертв. Послышались шаги Кристины.

– Чарльз тоже убит. Там все ребята погибли, – голос Кристины дрожал от жалости.

– Чарльз- это шеф? – спросил Алексей. Кристина кивнула.

К входу агентства подрулил черный тонированный фургон, встав по диагонали ко входу. Задняя дверца распахнулись и два человека в камуфляже спрыгнули на землю. Закрутились входные двери. Это, наверное, полиция подъехала. Кто-то сделал вызов по 911, может Джон. Алексей шагнул на встречу.

– Алекс, назад! – Кристина изо всех сил оттолкнула его в сторону, – пули прошили потолок над ними, – люди в камуфляже были убийцами. У Губина была небольшая близорукость, и он не разглядел оружие у них в руках. Кристина спасла Губина от верной смерти.

Автоматная очередь вновь прорезала воздух. Алексей с Кристиной, согнувшись бросились обратно в серверную. Через несколько минут они уже бежали прочь от агентства.

Они бежали, пока не показалась внешняя ограда комплекса "Марриотт". Укрывшись зарослью кустарника, остановились. Кристина перевела дыхание: