Далиша Рэй "ИзменаЛюбовь"

Остаток пути мы ехали молча. Платон Александрович что-то читал и печатал на своем ноуте, разговаривал по телефону и больше не обращал на меня никакого внимания. Ну и отлично, мне с ним в гляделки играть вообще не с руки.

Так что я откинулась на сиденье, удобно примостив затылок на кожаный подголовник. Закрыла глаза и принялась анализировать ту большую и толстую попу, в которой оказалась, сама не поняв как…

Глава 3

– Павлиша-а! Ты смотри, как похороше-ела! – в своей привычной манере, чуть растягивая слова, восклицала Маша, моя давняя подруга со школьных лет. – Нет, что ни говори-и, а жизнь в Англии пошла-а тебе на пользу.

– Это точно. Язык довела почти до совершенства и научилась есть зеленый горошек вилкой, с чопорным видом накалывая по одной штучке, – захохотала я.

– Ой, Машк, как же я рада тебя видеть, – и мы от души обнялись.

Пока мы занимали столик в пафосном ресторане авторской кухни, который для встречи выбрала Маша, пока ждали заказанную еду и болтали о своем, девичьем, я с интересом разглядывала подругу.

За тот год, что мы не виделись, она изменилась: еще больше похорошела, добавила себе светского лоска и какой-то снисходительности в обращении.

– Ты сменила прическу, Машуль? – отметила я. – Тебе очень идет. Выглядишь как настоящая светская львица, какой ты всегда хотела быть.

– Ой, Павлиша, я теперь считай она и есть. Львица, в смысле, – легко рассмеялась подруга.

– Я тебе не рассказывала, боялась сглазить, но… – она замолчала, выдерживая интригующую паузу, и таинственно сообщила. – У меня появился мужчина.

– Маш, а что были в твоей жизни периоды, когда у тебя не было мужчины? – непочтительно фыркнула я, лишая ее заявление всякой торжественности. – Я помню моменты, когда у тебя их было и по два-три одновременно. Причем ты умудрялась встречаться с ними так, что ни один не догадывался, что у него есть соперник. Соперники.

Подруга звонко расхохоталась. Потом, став серьезной, протянула низким, томным голосом:

– Не-ет, Павла Сергеевна. На этот раз все по-другому. Тако-ого мужчины у меня еще не было. У нас все серьезно, и я жду предложения. Еще он очень, просто неприлично богат, – добавила она со значением.

– Ну-у, зная твой талант тратить деньги своих кавалеров, думаю, его богатства надолго не хватит, – пошутила я.

– Нет, Павлиша, денег у него столько, что мне за всю жизнь с таким объемом не справиться, – задумчиво проговорила подруга, глядя мимо меня прищуренными глазами. – Это мой самый ценный улов, и я собираюсь любой ценой удержать в руках эту рыбку.

– Маш, он что, старый и уродливый? – с подозрением спросила я, откинувшись на спинку кресла, пока официант расставлял тарелки на столе. – Или денег, и правда, так много, что ты готова изменить своим привычкам?

– Много, подруга, очень много, – она вытянула руку, демонстрируя изящный платиновый браслет, украшенный сверкающим ручейком бриллиантов. – Подарок на день рождения. Понимаешь теперь, какой там уровень?

– И он совсем нестарый. Наоборот, молод и красив. И я его очень люблю. Так что, извини подруга, но знакомить тебя с ним я не буду. По крайней мере, пока не выйду за него замуж.

– Маша, ты о чем? – напряглась я. – Я что, когда-то уводила у тебя парней?

Подруга изящным движением отправила в рот листик салата и принялась жевать. Затем качнула головой:

– Нет, подруга, специально ни разу не уводила. Но… Помнишь Антона?

Я кивнула, не понимая, при чем здесь ее давний ухажер, с которым она крутила роман в то время, когда я вышла замуж за Грега.

– Ну, так вот, – не глядя на меня, подруга поднесла к губам бокал с вином, – Ты уехала со своим мужем, а Тоша меня бросил. Меня бросил, понимаешь?

– И что? – я все также недоуменно смотрела на нее, забыв про еду. Почему-то мне казалось, что сейчас я услышу что-то очень плохое.

– И то, что Тошик заявил, что встречался со мной только чтобы быть поближе к тебе, моей подруге. Он, оказывается, в тебя влюбился с первого взгляда, но боялся признаться. Поэтому стал крутить со мной, в надежде, что однажды ты обратишь на него внимание. А как ты слиняла к мужу, он слинял от меня.

Маша поставила бокал с вином на стол и с вызовом глянула на меня:

– Вот так, подруга. У меня к тебе никаких претензий, конечно. Тебе Антон нафиг не был нужен. Но факт, как говорится, имел место быть.

Я отодвинула от себя тарелку с салатом, есть резко расхотелось. На душе сделалось погано, словно меня только что макнули носом в грязную лужу.

– Маша, ты же понимаешь, что это какая-то глупость? – я во все глаза смотрела на подругу, не веря, что она говорит это всерьез. – Обвиняешь меня в том, что по моей вине рассталась с любовником. А ты не думала, что Антон – просто идиот, и нужно сказать судьбе спасибо, что отвела от тебя неадеквата?

– А я и сказала. И тебе говорю спасибо, – взгляд подруги вдруг сделался холодным и жестким. Такого я у нее никогда раньше не видела. – Но сейчас я не хочу рисковать, вдруг прецедент повторится.

– Какой прецедент, Маша? Я бы никогда не стала у подруги мужика уводить, – тоскливо произнесла я. У меня было чувство, что прямо в эту в эту минуту умирает наша многолетняя дружба.

– Павлиша, не обижайся, – Маша подалась вперед и ласково накрыла ладонью мои крепко сцепленные, побелевшие от напряжения пальцы. – Просто я стала такая суеверная. Нервничаю ужасно. По всем приметам Платон давно должен сделать мне предложение, а он все не делает. Поэтому я переживаю и дую на воду, обжегшись на молоке.

– Платон? – машинально повторила я. Лицо внезапно опалило жаром. – Его зовут Платон?

– Да-а, ему очень идет его имя, – подруга, кажется, пришла в себя и снова стала игривой и улыбчивой. – Но хватит обо мне. Рассказывай, почему ты так неожиданно приехала и даже не предупредила меня. А кстати, как поживает твой душка Грег? Он прилетел с тобой?

– Грег? – переспросила я. Вздохнула и подперла щеку рукой, словно собравшаяся жаловаться на жизнь кумушка. Да я себя такой и чувствовала. И забыв о том, что буквально минуту назад подруга обвиняла меня черт знает в чем, призналась:

– С Грегом я развелась три дня назад. Потом купила первый попавшийся билет на самолет и с пересадкой через Сибирь вернулась в Москву.

– Развелась?! – Маша даже рот приоткрыла от удивления. – Почему? У вас ведь такая любовь была? Красивая, словно сказка…

– Угу, была любовь. Сказочная и прекрасная. А недавно я обнаружила в его постели другую любовь. И тоже офигенно сказочную.

Глава 4

Нарядившись в древний, выцветший спортивный костюм, я остервенело возила по полу щеткой допотопного бабушкиного пылесоса.

Злилась на себя и Оксанку, внучку бабулиной подруги Марфы Анастасьевны.

С Оксанкой я договорилась, что она будет делать уборку и присматривать за бабушкиной квартирой в мое отсутствие. Ушлая девица и денег взяла в счет своей будущей работы. Поганка этакая.

Но судя по толщине лежавшей повсюду пыли, Оксанка не то, что не убирала в квартире, она сюда и не заходила ни разу за все это время. Хотя по телефону регулярно отчитывалась, как замечательно, вот только что, все помыла и проверила на наличие, а вернее, отсутствие протекающих кранов, лопнувших батарей или заливших квартиру соседей сверху.

– Поганка! – снова прошипела я сквозь зубы, жалея, что бабушкино воспитание не позволяет мне использовать другое слово на ту же букву.

Закончив с полом в большой комнате, я достала телефон и в который раз набрала номер Оксанки, а затем и ее бабушки. Обе упорно были вне зоны доступа. Пообещав себе завтра с утра съездить к старушке домой, я остервенело принялась наводить чистоту в спальне.

Методично возила тряпкой по мебели, и сама не заметила, как мысли уплыли к… жуткому зануде, соседу из самолета Платону Александровичу, предложившему подвезти меня из аэропорта.

… На выезде с Ленинградки мы, естественно, попали в пробку. Машина едва ползла со скоростью беременной черепахи, временами совсем замедляясь и останавливаясь.

Я тупо глазела в окно, бездумно скользя взглядом по бокам плотно обступивших нас автомобилей. Платон Александрович занимался делами.

– Поужинаете со мной завтра? – прозвучало вдруг негромко. Так неожиданно, что мне показалось, я ослышалась.

– Что? – недоуменно повернула голову. На меня внимательно смотрели карие глаза. И опять в них ни грамма теплых эмоций – он просто смотрел на мое лицо изучающе, холодно, будто ученый на занятную букашку.

– Приглашаю вас поужинать со мной завтра, – повторил равнодушно.

– А почему не позавтракать? – ляпнула я первое, что пришло в голову. И чуть не зарычала с досады, запоздало сообразив, как двусмысленно это прозвучало.

Он, похоже, тоже все понял, потому что темная бровь насмешливо приподнялась:

– Вы довольно откровенны в своих желаниях. Мне это нравится. Полезное качество, и редкое в женщинах.

От насмешливой снисходительности в его тоне, и слов, граничащих с издевкой, мое смущение мгновенно испарилось. Я с силой укусила щеку изнутри, и некоторое время сидела, пережидая пока пройдет боль. Заодно мысленно хвалила себя, что сдержалась и не послала хама прямым текстом куда подальше.

– Что-то вы поразительно долго придумываете ответ. В самолете, помнится, вы за словом в карман не лезли, – в рассматривающих меня глазах, наконец, появились эмоции. Насмешка и все то же любопытство.

Я совсем разозлилась и, отвернувшись, произнесла, стараясь звучать как можно спокойнее:

– Простите, но на завтра у меня другие планы, Платон Александрович.

– На ужин или на завтрак? – невозмутимо уточнил этот…

– Я уже говорила, что вы зануда? – решив больше себе ни в чем не отказывать, я повернулась и уставилась ему в глаза. – Ну, так вот, вы еще и плохо воспитаны.

Он откинулся на сиденье, сложил руки на груди и лениво прикрыл глаза:

– Почему?

– Потому что приглашать девушку на свидание, даже не спросив, как ее зовут, по меньшей мере, странно, – язвительно протянула я, сбоку разглядывая его спокойное лицо.

– Ну и как вас зовут? – не открывая глаз, поинтересовался он.

– Не имеет никакого значения, раз я все равно не иду с вами ужинать, – отрезала я.

Наш странный разговор, и его близость в тесном пространстве салона почему-то начали смущать меня, заставляя нервничать и без причины злиться.

Я с тоской подумала, что лучше бы он продолжил заниматься своим ноутбуком и телефонными разговорами, чем вот так сидеть на расстоянии нескольких сантиметров. Почти касаясь локтем моего плеча и задавая раздражающие вопросы.

– Значит, идем не ужинать, а завтракать, – все так же лениво продолжил он.

Я пожала плечами и, подражая его равнодушному тону, ответила:

– А вы не чересчур самоуверенны, Платон Александрович? Мне кажется, вы спутали меня с вашими многочисленными… поклонницами. Готовыми по щелчку пальцев с радостным визгом бежать с вами и ужинать, и завтракать, и обедать. И даже полдничать…

– Что касается меня, то мужчина, который не потрудился узнать мое имя, прежде чем приглашать на свидание, мне неинтересен, – добавила, отворачиваясь к окну.

– Как хотите, Павла Сергеевна, – произнес он равнодушно. – Хотя мне не совсем понятно, с чего вы сделали вывод о наличии у меня многочисленных поклонниц.

После чего поудобнее вытянул длинные ноги и замолчал, как будто окончательно позабыв о моем существовании.

А я продолжила тупо злиться и таращиться в окно, соображая, откуда он знает мое имя…

Глава 5

Вынырнув из раздражающих воспоминаний, я приказала себе сосредоточиться на уборке. В свете произошедшего в моей семейной жизни, мне сейчас вообще не до мужчин. Так что, немедленно выкинуть из головы Платона Александровича вместе с его предложением.

Тем более, от продолжения знакомства я решительно отказалась, а он и не настаивал. Словно ему было все равно, соглашусь я пойти с ним в ресторан или нет. К тому же вдруг он и есть та самая новая и прекрасная любовь Маши? А я точно не из тех, кто уводит парней у подруг.

Конечно, имеется вероятность, что в столице много молодых, красивых и богатых мужчин с таким именем, и этот Платон вовсе не Машин, а абсолютно свободный Платон. Почему-то мне показалось, что он не тот мужчина, который будет встречаться с двумя девушками одновременно.

Хотя… После того, что я узнала о своем муже, которого искренне считала образцом порядочности и верности, уже ни в чем не уверена. И ни в ком. Особенно в мужчинах, выглядящих порядочными.

Я вдруг подумала, что самым противным в моей ситуации с разводом стало понимание, что все во что я верила – абсолютная чушь. И хотя тот, кто ни во что не верит, тоже может знатно разочароваться, мне от этого ничуть не легче.

Тут я опять вспомнила про Машу и недовольно поморщилась – все-таки зря я вчера с ней так откровенничала. Как дура выложила все подробности измены мужа и нашего с ним развода. Сидела и рассказывала, рассказывала, словно меня прорвало.

И даже заметив вспыхнувшее в глазах подруги жадное бабье любопытство и старательно скрываемое злорадство, не смогла замолчать. Видимо, так много всего накопилось, что больше не было сил держать все это в себе.

Я вздохнула: «Ладно, чего уже теперь переживать, рассказала и рассказала». Маша точно не побежит направо и налево озвучивать мои откровения. Ну а то, что мне ее взгляд не понравился, еще ничего не значит. Может, просто померещилось. В моем прибабахнутом состоянии и не такое могло привидеться.

Вот то, что мне еще с мамой предстоит объясняться, действительно проблема. Как только она узнает, что я вернулась в Москву, мигом устроит мне разнос. Потом, скорее всего, начнет вытрясать из меня подробности развода. Хотя, может, и не начнет. Ограничится констатацией моей тупости и неумения правильно жить

Но если «да», то мне придется врать и изворачиваться. Потому что я совсем не хочу удовлетворять ее интерес к тому, что послужило причиной моего расставания с мужем.

Надеюсь, своей матушке Грег сам расскажет о нашем расставании, потому что разговоров с бывшей свекровью я точно не вынесу. Лариса Дмитриевна – это, примерно, как три моих мамы, вместе взятых, только еще хуже.

Сквозь натужные завывания прадедушки современных пылесосов пробился звонок моего мобильного. Уверенная, что это Маша, я схватила трубку и, не глянув на номер, ответила:

– Да, Машунь.

– Не угадала, киса, – раздался глубокий бархатный голос, который я надеялась больше никогда в жизни не услышать.

Я застыла, чувствуя, как от ненависти к его обладателю, зачастил пульс и вспотели ладони. С трудом выталкивая из себя слова, зло процедила:

– Чему обязана, бывший муж? Ты нашел еще какие-то деньги, которые считаешь своими и хочешь у меня отобрать?

– О, малышка, – в трубке раздался довольный смешок. – Если бы в нашей супружеской спальне ты была такой строгой и агрессивной девочкой, как сейчас, я, наверное, не стал бы смотреть на других женщин. Я ведь тебе сто раз говорил, что люблю пожестче…

– Ты сам-то себе веришь, Гриша? Ой, прости, забыла, что ты у нас теперь Грег Ковентри, почти потомственный британский аристократ. Гриша Ковяшкин это не про тебя, конечно же, – меня чуть отпустило, и начало возвращаться самообладание, а с ним и привычное ехидство.