–Да! Я готов идти за тобой!
–Да! Да, да!– раздалось со всех сторон многообразие мужских тембров, высоких и низких, уверенных и не очень, но враз объединённых единой целью и мечтой.
Деньги и власть.
Власть и деньги!
Что ещё может захватить человека сильнее?
Что может превратить его в покорного раба?
Только непомерная алчность и жажда быть выше, лучше, богаче других.
Асан, потрясённый таким быстрым решением его народа променять его на какого – то там молокососа, посулившего неизвестно что, посмотрел на молодого каюма.
Ни один мускул радости не дрожал на лице воина. Ни одна искра не зажглась в холодных глазах.
Абсолютно холодная, мертвенная пустота.
«Бог мой, – подумал старик, – он вообще способен что-нибудь чувствовать?»
И в этот момент он понял, что, наверное, совершил глупость, уповая на наивность этого человека.
Нет, он пройдёт не только по трупам врагов, но, если понадобиться, и по трупам друзей.
Хотя навряд ли таковые у него будут.
…Подошла к концу базарная неделя
Снимаются с якорей застоявшиеся ладьи, поднимая радующиеся ветру паруса. Купцы, довольные удачным (или не очень) меном, отдают последние указания уставшим от долгого пьянства и безделья матросам. Туго натягиваются канатные реи, обвисшие паруса округляют свои формы и, разрезая речную гладь, медленно двигают с места туши кораблей.
Пустеет и некогда шумный берег.
Последние оставшиеся люди крепят выменянный товар на повозки и трогаются в родные селения к заждавшимся их жёнам и детям, мечтая о радужном приёме и сладких объятиях.
Ратибор на гнедом скакуне подъезжает к крепящему на крупе лошади мешок Кантимиру и спешится.
–Дело есть, – говорит он, ласково поглаживая блестящий бок скакуна.
–Говори, коли есть, – продолжая завязывать узлы, откликается охотник.
–Бала девка. В мужское платье ряжена.
Кантимир прерывает своё занятие и вопросительно смотрит на друга:
–И?
–В лесу укрылась. Да мне в сердце так запала. Забыть не могу. Вот и думаю сыскать. Да помощник нужен.
Кантимир, удовлетворённо осмотрев укреплённую поклажу, хлопает лошадь по бокам и поворачивается к Ратибору:
–Вот слова истинного мужа.
–Пойдёшь со мной? –заглядывая прямо в глаза друга, спрашивает тот.
–Спрашиваешь! Да я за любой кипишь!
Ударив по рукам, Ратибор поворачивает голову в сторону стоянки славличей и видит, как те запрягаются в гружёные товаром волуши и уверенно начинают путь в сторону леса. Из-за продолжающихся почти до полудня поисков Йорки, они двинулись позже намеченного срока и теперь им, что бы не встретить ночь в полном опасностей лесу, нужно было поторопиться.
Дав последние указания Белояру и паре его дружков с походными сумами за плечами, Мудрояр обнимает их поочерёдно и дружески похлопывает по спинам:
– Ну, братья, пусть боги вас берегут. Не позже, чем на седьмицу ждём вас с плохой вестью или с хорошей.
И, дотронувшись пальцем до лбов славличей, указывает им в сторону леса.
«Знаю, дочка, боги не дадут тебе сгинуть. Ведь не для того же они дали мне тебя, что бы забрать в расцвете лет», – поднимает руки к небесам Мудрояр и, закрыв глаза, соединяет ладони.
–О чём молишь?
Неожиданно прозвучавший рядом голос прерывает молитвы Мудрояра и он, открыв глаза, поворачивает голову.
За его спиной стоит высокий худой старец в длинном сером платье, подпоясанном витой верёвкой. Пара не-по старчески блестящих голубых глаз сверкает из-под надвинутого на самые брови глубокого капюшона и в упор смотрят на Мудрояра.
–Ведун? Что ты здесь делаешь?– удивился старейшина.
–Жарко сегодня, – не отвечая на его вопрос, произносит Старец, скинув с головы капюшон, приседает на заросший утоптанной травой склон и свешивает с обрыва ноги.
Внизу, ничуть не обращая на них внимание, копошатся немногочисленные оставшиеся на берегу балты, сгружая остатки товаров на корабли, поднимающие трепещущие под порывами ветра паруса.
–Жарко у вас тут, – повторил старец и, похлопав ладонью по земле, пригласил присесть Мудрояра.
–Да, жарко, – подтвердил тот, усаживаясь рядом.
–Слышал, Йорка потерялась?– не отрывая взгляда от отплывающих от берега лодок, спросил старец и, не дожидаясь ответа, тот час же продолжил:
–Ты не боись. С ней ничего не случиться.
–Но…– начал было славлич, но замолчал, увидев поднятую с открытой ладонью руку старца.
–Не боись. Она сильная.
С этими словами Старец повернул лицо в сторону Мудрояра и тот словно увидел в его глазах картины той самой ночи.
Лес…
Огни…
Крики людей…
–Ты знаешь то, что не ведомо мне, Ведун?– нерешительно спросил он и, боязливо заглядывая в его глубокие глаза, попросил:
–Скажи…
–Я многое знаю, – прервал его старец. – И порой мне хочется, что бы многое из того, что я знаю, лучше бы я не знал. И тебе… не надобно знать. Поверь мне, жизнь тогда кажется проще. Намного…
Оперевшись рукой о землю, Ведун медленно встал и, накинув капюшон на голову, повернулся к остающемуся сидеть Мудрояру:
– А Йорка вернётся, – коротко бросил он и стал быстро спускаться по крутому склону к реке, от которой в сторону леса, разбрызгивая клубы песка, скакали два вооружённых всадника.
…По освещённому лучами дневного солнца лесу уверенно шла Йорка ине отстающий от неё Шарик.
–Ну, вот как-то так, – закончил свой рассказ Шар и, замолчал, плавно раскачивая боками рядом с девушкой.
–А потом? – удивлённая байками попутчика, спросила славличанка, а про себя подумала: «Брешет он всё. Как пить дать, брешет».
–Потом? – останавился Шарик и словно повернул к ней своё несуществующее лицо. – А что потом? Лежал я среди леса, лежал, думал о жизни, так сказать, философии… А тут ты, как на заказ. Ещё вопросы будут?
Йорка отрицательно покачала головой и задумалась: «Это как же так? Баба Йога рассказывала, что война между племенами была и боги осерчали за то и наслали огонь свой небесный на землю. А тут… Что же это получается? Боги меж собой воевали, а мы-то и ни при чём? А этот, значит, тоже бог? Или?..» – Девушка покосилась на Шар и, подозрительно прищурив глаза, спросила:
–А почему ты не улетел? Забыли?
–Почему сразу – забыли? – Обиделся Шарик,– Я, может быть, сам…– и, впервые за всю дорогу, не зная, как бы выкрутиться замолчал.
–Забыли, забыли, – засмеялась в ответ славличанка. – А, может, им болтовня твоя надоела и они тебя специально оставили?
Йорка вызывающе посмотрела на попутчика, но тот, продолжая демонстративно молчать, словно не слышал её и девушка, забежав вперёд него, замахала руками:
–Ау! Ты меня слышишь?
–Всё, пришли, – игнорируя её вопрос, Шар неожиданно завис и засверкал.
На его боках через черноту замелькали, сменяя друг друга какие-то странные знаки, среди которых девушка отчётливо увидела несколько знакомых цифр.
–Допрос окончен, -неожиданно серьёзно произнёс Шар. – Смотри!
Обернувшись, Йорка увидела прямо перед собой покрытую у земли густым колючим кустарником, уходящую высоко в небо отвесную, будто срезанную огромным ножом скалу.
–И что?– развела она руками.
Ничего не отвечая, Шарик уверенно полетел мимо неё к кустам шиповника, проскользнул между их ветками и…
…исчез…
Йорка протянула руку вперёд, прямо в заросли обманывающего своей красотой цветущего куста, но, уколовшись о ветки, отдёрнула её и нерешительно замялась: «И что теперь? Он так и бросит меня здесь? Может, повернуть обратно и ну его?..»
И девушка уже подумала уйти от странного места, как вдруг прямо перед ней снова возник так внезапно покинувший её друг:
–Ну, чего стоишь? Давай за мной!– нетерпеливо взвизгнул он и снова исчез.
Оглядевшись по сторонам, славличанка зажмурила глаза и решительно, морщась и охая от уколов колючек, осторожно раздвинула кусты и оказалась прямо у чернеющей в горе дыры.
Глава13
Жених Хайны, молодой пастух Куяш, узнав, что старый каюм из соседнего когана умер и на его место встал ненавистный ему Теймур, быстро вскочил на коня и во всю прыть поскакал в степь, так и не дослушав его обращение к соплеменникам. Одна только мысль, мысль о возлюбленной терзала и беспокоила его душу. Забрать, увезти куда подальше. Туда, где их никто не найдёт. Туда, где смогут они свить уютное гнёздышко, нарожать и вырастить детей. Туда, где не достанет их ни Теймур со своими бредовыми мыслями о войне, ни Асан с многочисленными податями и налогами.
Ведь есть же на земле ещё места, куда не ступала нога человека?
Почему бы не пойти туда?
А боги помогут им, обязательно.
Ведь не зря же год из года Куяш приносил им щедрые дары на алтарь и молился дни и ночи о любви и процветании его семьи.
Неожиданно далеко впереди вспыхнул один, к нему присоединился второй, третий огоньки пламени и вскоре огненный круг озарил треугольные крыши сторожевых башен.
«Что за?..» – резко притормозив лошадь подумал Куяшь.
Никто из кланов никогда не ставил такие башни. Все в степи жили мирно и не обижали соседей. Таков был закон. Правда, говорят, раньше были какие-то мелкие стычки между кланами, но таких давно уже нет. Все вопросы решались мирными переговорами, за чаркой доброго кумыса. Ну, или вина, если таковое имелось.
Однако в соседнем когане в последнее время, ещё до смерти старого каюма, отца Теймура, стали происходить странные дела. Одна за другой в степи вырастали высокие сооружения, на которых день и ночь сидели вооружённые луками и стрелами тургары. И стоило чужаку лишь приблизиться к ним, как те тот час же наводили на него своё оружие и требовали назваться самим и сказать причину появления на их территории. Конечно, старый каюм не одобрял этого нововвидения сына. Но тот, поговаривают, его особо и не спрашивал, продолжая наводить свой порядок в клане. А единственный вооружённый в степи отряд одним своим видом заставлял молчать ропчащих украдкой тургар. И как бы не высказывал своего недовольства отец по поводу самоуправства сына, тому было всё ни по чём. Казалось, он уже видел себя на месте вождя и дело оставалось только за малым. Но старый каюм всеми силами хватался за тоненькую нить, связывающую его с жизнью, и никак не хотел отпускать её. Более того, видя рвение Теймура к власти, он не одобрял его и даже наложил вето на участие сына в выборах после своей смерти. И вот теперь… Странно всё это… Назначение Теймура? Почему соседи выбрали именно его, нарушив завещание старого каюма? А, может…
Хайна…
Она расскажет.
Пришпорив коня, Куяш, было, рванул вперёд, но резко остановился, словно почуяв неладное и, спешившись, отвёл его за холмы, а сам, ползком и мелкими перебежками двинулся к стойбищу.
…Наощупь спускаясь по крутым ступенькам, Йорка с удивлением видела, как с каждым её шагом пещера всё больше и больше заполняется светом. И вскоре вышла на ровную площадку, ниже которой распологался огромный зал, окружённый спускающимися к нему со всех сторон ступенями. На затянутых паутиной стенах в безмолвном бою были запечатлены фигуры змееголовых существ и птиц исполинских размеров. Маленькие фигурки в звериных шкурах у ног сражающихся на вечно замерли в странных позах ритуального танца под замеревший бубен шамана, словно вырвавшего тысячу лет назад кусок сражения и поместившего его на вечные своды.
Продолжая разглядывать каменные картины, взгляд девушки поднимался всё выше и выше, к самому куполу, на котором мерцали, словно звёзды, крупицы драгоценных камней и расположенные вокруг них разноцветные кружочки, между которых были изображены плоские предметы, напомиющие перевёрнутые чаши для еды.
Спустившись в самый низ, Йорка подошла к каменному постаменту в центре зала со сверкающим многогранным камнем с квадратной выемкой в середине и остановилась. Странное чувство неожиданно наполнило её сознание. Она будто бы уже была здесь когда-то. Но когда? Нет, никто в её племени не знал об этом странном месте. Иначе бы… А что иначе? Теряясь в догадках, девушка медленно обвела взглядом помещение. Зависающие вдоль стен в воздухе полупрозрачные поверхности, покрытые толстым слоем пыли, разбросанные по полу кубки, камни, непонятные странные предметы, разбитые сосуды… Всё говорило о том, что многие годы здесь никто не бывал.
Весело прыгающий в воздухе Шарик, не переставая, хохотал и повизгивал:
–Чего стоишь? Иди сюда! – крикнул он оторопевшей от всего увиденного Йорке и та, осторожно обходя валяющиеся предметы и оглядываясь по сторонам, медленно к нему подошла.
–Куб давай! – неожиданно властным тоном приказыл Шар, зависнув над многогранником.
