Очень вредно курить копчёный и ароматизированный синтетикой табак третьего сорта. Который остальные 50 – 5% в большинстве сигарет.
Небезвредно, но хотя бы честно неприятно, курить дикий самосад, росший на грязной почве и собравший в лист всё «вкусное». Это свои цветы и ягоды растения берегут от ядов. А листья… Разницу во вкусе дикой яблони и культурной садовой представляете? С листьями – помножьте на пять. Не вкус. Состав по полезности.
Курить не очень вредно – дорого. Швейцарский… хихик, «Влажная Дума» – самая дешёвая попса из невредного. В Европе пачка сигарет стоит пять евро. В Австралии, где люто с допусками по качеству – восемнадцать. Что именно продают во всех ларьках и магазинах – понятно? Минздравсоцразвития честно предупредил, наклеил на пачки предупреждения и снял допуски по качеству. И стали техусловия вместо ГОСТ.
Импортные сигареты, сделанные по импортным стандартам для внутреннего рынка – поищите. Немецкие не предлагать. Технологию искусственного эрзац-табака немцы освоили в войну, если не раньше.
Кроме того, курить – непопулярно.
И ещё – психологическая привычка, ограничивающая свободу поведения.
И только в рамках перечисленного, в своё оправдание хочу заявить, что у меня был повод закурить. Мне – помогало найти в себе силы воли и собрать внимание в поток. «Я паровоз, пых-пых. Я сильный, пых-пых. Я вытащу! Пых! Пых! ПЫХ, СУКА!» Ну или что-то типа того.
Если чё, я не докатывалась до того, чтобы бормотать какую-то мантру во время курения. Это – так… описание эмоций и изменений, которые курение вызывало.
Большая часть данных предоставлена бабулей в виде объяснения, зачем ей пол-чердака «Беломора». У неё – ГОСТовский, замес 22 сорта табака. Снятый с производства.
И да. Я, как любой нормальный человек, все эти данные прогуглила.
Конец антирекламной паузы.
В общем, я закурила. И стояла, впитывая город за окном. И даже как-то расслабилась. Но засвистел чайник.
Дальше – скрипт. Заварила кофе. Добавила сливки.
Помедлив, достала коньяк, плеснула.
Закурила, села просыпаться.
Ещё (анти)рекламная пауза.
Алкоголь… ну, вы знаете, как он действует. Но не знаете, что алкоголь сжигает время активной жизни. Хотите в сорок быть разваленной старушкой и ещё лет двадцать мучатся старческими болячками – наливайте.
Даже если как я, кушаете двойную дозу спортивных тиамина и кальцмагния с токоферолом. И заодно весь комплекс витаминов для стабилизации нервной системы.
Витамины, если что, лучше в онлайне. А не как я, в парике и очках в магазине за наличку.
Конец паузы.
Следующие пару часов ничего интересного не происходило. Сидела у окна, курила, мерзла, перекатывала мысли.
Потом зазвонил будильник. И я пошла в кабинет собираться на пару.
Кабинет…
я живу…
Папа снял на пять лет двухкомнатную квартиру. С двухместной кроватью. С кабинетом-переодевалкой. Ну и раздельным санузлом. И одёжный шкаф в прихожей можно считать за отдельную комнату.
В общем, я в кабинете собиралась на пару. Надеть ежедневный деловой костюм. Сделать лицо. Вставить в уши гвоздики с камешками под цвет костюма. Надеть колечко под гвоздики, которое можно крутануть и выдать за обручальное.
Накидать в рюкзак учебников и тетрадок по расписанию. Тяжёлых бумажных учебников.
Вот на них меня и озарило. Про рутинные скрипты.
Ну, с одной стороны, не хотелось учебники тащить на пару. А с другой – вообще непонятно, зачем они, бумажные, нужны. Если простенький беушный ноут стоит пару раз в клуб сходить. И дошло до меня, что это – скрипт, сука.
И у меня уже со снами – скрипт. И надо его ломать.
Буквально через пару минут я уже нервно танцевала у окна с телефоном и сигаретой. И бурчала мантру:
– Бабуль, возьми уже трубку… возьми трубку, бабуль!
Вызов закончился. Третий недозвон
Как мы ни бились, бабуля держала телефон на зарядном шнуре и пропущенные не смотрела. И застать её проходящей мимо телефона – задача волшебная.
Так что…
Я решительно затянулась, замяла окурок и вылистала номер Старосты.
Он взял со второго гудка. На то и Староста. Всегда на связи, всегда поможет.
– Доброго утречка, ваш-сочество! – брякнул он подобострастно-весело.
«Ваше высочество» – эхо пьянки за знакомство.
Староста у нас старый – сержант морпех из бандито-крестьян. По официальной версии. Я не спрашивала. Но по поведению его очень быстро наклеила на него ярлычок «разведчик». У морпехов же есть разведка? Парни, которые из подводной лодки выныривают в унитазе штаба противника, хватают язык за пенис с тестикулами и ныряют обратно на подлодку, по дороге используя язык веслом – есть же такие, да?
Это я вспоминаю невысказанный никому сарказм от когнитивного диссонанса между шаблоном «морпех» и его поведением.
Старосту выбирали голосованием, и он поставил пару условий «взаимодействия себя и личного состава учебного подразделения». В частности, что мы устраиваем пьянку и толкаем спич про себя. Исходя из предположения, что следующие пять лет нам вместе прорываться через учёбу, и крайне желательно понимать, кому когда где какая помощь может потребоваться и кто какую может оказать, а так же какие темы в разговоре лучше избегать.
Я выдала дежурную заготовку «Даша, блондинка, дочь мэра». Мой будущий имитатор парня вслух задумался, «царь-царевна, мэр-мэревна?». Сам себя поправил, что не звучит, но принцесса останется принцессой, как ни назови.
У всех – утихло. У Старосты – нет. Но – грамотно, только в канальном общении без свидетелей.
Натягиваю коммуникационную маску «утомлённая принцесса», и мягонько, мурлыкающе-протяжно-устало:
– Староста, привет. Слушай, я сегодня не могу.
Староста, излишне весело со сквозящей заботой:
– Что, опять с Димой соревновались, кто кого перепьёт?
Добавляю злобности в голос:
– Дима сёдня ночевал у мамы… Хотя… сделай одолжение, спроси его, где он ночевал, а?
Староста:
– Вау-вау! Не всё в порядке в вашем королевстве, ваш-сочество… Так ведь и у Вани-дурачка появятся шансы на квест с призовой принцессой.
Вздыхаю, причитаю осуждающе:
– Ванечка, тебе до дурачка ещё восемь сотрясений и три запоя. И не перепутай: сначала – сотрясения, а потом запои.
Староста:
– О! Спасибо тебе за подсказку, добрая фея лечащий доктор!
– Да не на чем… Так, ладно. Короче. Меня сегодня не будет. По семейным. Надо домой сгонять.
Староста, сдержано-заботливо:
– Что серьёзное случилось?
– Не. Просто… скажем… приспичило с бабушкой поговорить, а она телефон не берёт.
– Ага… и после второй пары – никак.
Вздыхаю, чуть занудно:
– Мне кажется, что прогулять день по болезни – корректней, чем выставить в игнор половину занятий… только не забудь Диму прилюдно – именно прилюдно! – спросить, не знает ли он, что со мной.
Староста, весело-злобненько:
– Не учи воробышка чирикать. – помедлив, заботливо: – А таки на самом деле, что с тобой?
Задумчиво медлю, переключаясь на искренне-серьёзный тон, говорю ровно:
– Иван, когда потребуется помощь, я обращусь.
Староста, устало-разочарованно:
– Ладно. Понял. Давай, пока.
Положил трубку.
Я несколько секунд потупила на страницу с контактом Старосты. Ну, если честно, потупила над сомнениями, не было бы лучше, если бы вместо Димочки был Ваня, который не слился бы от моих кошмаров. И начал пытаться помочь…
Тяжело вздохнула, закрыла контакты, открыла Яндекс-такси.
Список мест…
Чуть ломаная линия на карте области… повышенная, 2409 рублей. И хрен с ним, это – надо. Только надо точку переставить. Не домой, а к бабуле.
По дороге дремала я над мыслью – «интересно, если бы у Штирлица был водитель, успевал бы Штирлиц выспаться?»
Бабуля была в теплице. На ней был спортивный костюм из девяностых. Один из десяти одинаковых, которые у неё на ротации. Мама пару раз пыталась дарить что-то посовременней, но бабуля всё возвращала броском через мамин забор.
Мне, на мой пятнадцатый день рождения, бабуля пояснила, что она типа в отставке, а это у неё типа униформа, и менять её она не будет в память о прошлом. На мамино возмущение – что за униформа из спортивных костюмов?! – бабуля захихикала и посмотрела на папу. Который покраснел и резко перевёл тему.
То, что спорткостюмы – униформа бандитской пехоты 90-х, я выгугливала долго.
И да… бабуля, она… если на меня натянуть её костюм, а ей покрасить волосы, со спины нас спутать – можно.
Думаю, я не первая, кто до неё докапывался с вопросом: как она не превращается в штурмовую тумбочку. Но, наверно, я единственная, кому она ответила, что просто никогда и ничего не боялась. И если хотела что сказать – не держала в себе. Хотя хорошо думала, как именно сказать.
Бабуля собирала помидоры. Повернулась на цоканье каблуков по брусчатке. Сделала удивлённо-скептическое лицо, и проскрипела добродушно:
– Дашка! Ты, сучка гламурная, твою мать ещё раз, херли не на учёбе?
И меня – отпустило… Очень захотелось сложиться в зародыш и заплакать, выплеснув всё единственному человеку в жизни, который никогда меня не ломал. Никогда не парился по поводу того, какая я. «Есть – и ладно, остальное херня».
Лицо само расплылось в нервной улыбке.
Зашла в теплицу, обняла. Тихо, в ухо:
– Здравствуй, бабуль.
Само собой, она поняла, что я не просто так. И что мне плохо чуть на насмерть. Но – «остальное херня» – хрен она прогнулась под мои эмоции.
Ну, похлопала по спине и буркнула в ухо:
– И тебе не кашлять.
Отстранила, удерживая руки на плечах. Ну, я-то в теории знаю, что это жест «не ссы, я тебя держу». Но вот у неё это – натурно, естественно.
Она впилась хищным взглядом в лицо, рассмотрела. Спросила, жестковато-заботливо:
– Так чё припёрлась-то, рёва-корова?
«Рева»… Пронзило ощущением, что можно пореветь. Кому-то. Лицо само начало плакать. Запихнула всё это под маску.
