В девять утра на плацу толпился оживленный народ, строившийся под руководством воспитателей в две противоположные шеренги. Стройные, молодые, в парадной форме, они придавали сегодняшнему дню праздничную и величественную строгость. Перед построением, посередине, уже установили штатив с микрофоном, чтобы директор и его замы произнесли торжественную речь, открывая новый учебный год. Преподаватели переговаривались друг с другом, радуясь встрече после каникул и волнуясь.
Инна Геннадьевна увидела сквозь толпу свою подругу и коллегу Надежду Викторовну и подошла к ней.
– Привет! Давненько не виделись!
– Привет! А ты бы хоть раз позвонила! Сегодня после занятий идём к нам, хорошо? – Надя обняла подругу. – Бабушка праздничный пирог затеяла.
Вскоре, начальник факультета – Валерий Иванович, подвел к ним высокую молодую девушку с высоко завязанным хвостиком и большой родинкой на правой щеке.
– Познакомьтесь, коллеги – это наша новая преподавательница информационной логистики, Агата Вячеславовна Смирнова. Она будет куратором двадцать первой группы.
– Здравствуйте, – слегка наклонила голову девушка.
– Здравствуйте, – Инна Геннадьевна с Надеждой переглянулись, пытаясь не выдать охватившего их беспокойства. У нового преподавателя был явный дефект речи – картавость. И характер, по всей видимости, скромный. Невольно закрадывались мысли, не станут ли студенты травить нового наставника.
Но девушка, похоже, давно смирилась со своим недостатком и старалась брать другими своими сторонами. Во всяком случае, беседовала она вполне раскрепощенно, показывая полную компетентность по специальности, и все успокоились.
Тем более, что Агата, по ее словам, пришла в колледж с самыми чистыми и твёрдыми намерениями.
– Я работала в строительной фирме менеджером, – рассказывала она, – а потом задумалась о своей судьбе: в чем смысл, о чем я буду вспоминать в старости? Как бумажки распечатывала? Нет уж, лучше я начну делиться своими знаниями со студентами и оставлю по себе добрую память. Оставлю после себя весомый след, изменивший чужие жизни к лучшему! – запальчиво закончила девушка.
– В общем, сеять разумное, доброе, вечное, – одобрительно покивал Валерий Иванович.
Прохладный ветер дул с моря, развевая флаги. В актовом зале распахнули окна, поставили на подоконник динамики, и из них полились первые аккорды маршевой музыки. Все без исключения кураторы встали в строй со своими группами. В полную силу зазвучал ритмичный гимн колледжа в исполнении ансамбля:
Над морской бирюзовой волной
На утесе наш колледж сияет.
Здесь диплом получают морской,
Он возможности все открывает!
Моряк, к успеху шире шаг,
И шторм, и лед для нас пустяк,
Нам все преграды нипочем,
К успеху строем мы идем!
Большинство специальностей в колледже были морскими, даже Компьютерные технологии и Логистика, где учились девочки, – и те ориентированы на обслуживание морской отрасли.
Под звуки гимна, курсанты-судоводители в парадной форме размеренным шагом шли по плацу с развевающимися знаменами. Все курсанты, студенты и преподаватели стояли не шелохнувшись, по стойке смирно, все как один исполнившись торжественностью момента и готовностью отдавать в предстоящем учебном году частичку своих жизней любимому учебному заведению.
Глава 2
После линейки
1
После линейки оживленная толпа прошла по каменному полу вестибюля с изображением розы румбов – морских направлений ветра. Благодаря затейливому оформлению на входе, будущие моряки хоть каждый день могли повторять, откуда дует норд – северный ветер и зюйд – южный ветер, как правильно называется западное направление ветра – вэст, и восточное – ост, какими буквами они обозначаются и как выглядит роза ветров.
Пройдя вестибюль, шумные учащиеся оказались на широкой парадной лестнице, которая вела к стене с огромным портретом русского адмирала – основателя морского города, – затем разделялась на две лестницы поменьше – правую и левую, а уже оттуда все быстро попадали в нужные кабинеты и лаборатории.
В вестибюле установилась особенная тишина, столь долгожданная для вахтера и охранника, которые теперь спокойно могли заняться своими неспешными делами: травить байки, пить чай, мечтать о скором окончании смены. Вахтёрша Валентина Николаевна, например, сразу взялась за спицы, свое любимое занятие на работе.
Но вот дверь открылась, и на холодные бетонные плиты ступили полные ноги в красных туфлях. Корпулентная дама со стрижкой каре, в сером костюме и с сумкой под мышкой оглядела вестибюль своим независимым и высокомерным взглядом, слегка кивнула вахтерше, от чего последняя незаметно поёжилась. Поправив прическу, дама не спеша проследовала к лестнице.
Ее проводили взглядами притихшие дежурные, и хотели было перемолвиться впечатлениями, но в этот момент по громкой связи прозвучало объявление:
– Внимание! Завтра в тринадцать сорок пять в читальном зале состоится вступительный педсовет колледжа. Явка всех преподавателей строго обязательна! Повторяю… – звучали слова из динамиков во всех помещениях колледжа, эхом отдаваясь в глубине коридоров.
Дама в сером костюме как раз поднималась по лестнице в свой учебный кабинет. Читова Ксения Андреевна – так ее звали – не была начальником или хотя бы его заместителем, – она была самым обыкновенным преподавателем информатики. Просто по выработавшейся привычке напускала на себя строгий вид, не давая студентам ни малейшего шанса сказать слово поперек, и считала себя самым главным человеком на факультете Компьютерных технологий. Само собой, она считала, что главному человеку допустимо опаздывать на пары, педсоветы, собрания и даже, как сейчас, на линейку. Вдобавок, она позволяла себе чуть ли не всю пару пить чай в преподавательской, пока студенты сами корячились над задачами.
Если студенты, по ее мнению, были не больше, чем пыль под ногами, то начальников и их заместителей, наоборот, Ксения Андреевна старалась всеми силами умаслить: «Леночка Паллна, Анжелочка Санна» – так и лебезила перед ними, раздаривая раболепные и подхалимские улыбки направо и налево, когда надо, разумеется. К начальнику факультета Валерию Ивановичу у нее был несколько иной подход. Стоило ему заикнуться о чем-нибудь, она открывала рот пошире и менторским тоном начинала высказывать все, что она думает о том или другом вопросе. Валерий Иванович сразу пасовал, сникал и больше в спор не ввязывался.
Красота первого осеннего утра никак не радовала даму в сером костюме. Все её мысли занимали неудачи на личном фронте.
– Зачем тебе сдался этот ребенок? – не скрывала удивления подруга Юлька, когда они откровенничали по вечерам. – У тебя же сыну на будущий год в университет поступать, сколько ему сейчас твоей заботы требуется! А ты переключишься на маленького, и старшего упустишь.
– Зачем? Зачем?! – окрысилась Ксения на вопрос подруги. – Да потому, что Виталий гулять начал, ты же знаешь! А я вот возьму и рожу ему, и никуда он не денется! – сказала она, как припечатала.
– А если все же уйдет? Кто кого детьми удерживал? Уйдет, а ты одна с малым на руках останешься. Еще и старшего погонишь на работу вместо университета.
– Виталий не такой, – уверенно мотала головой Читова, – он порядочный, так что на этом я и сыграю.
Но что она уже только не пробовала! На какие только процедуры не решалась, какую гадость не глотала, какие уколы не колола! Врачи советовали привести на обследование Виталия, но тот категорично сказал, как отрезал:
– У тебя есть проблемы? Вот и лечись. А у меня никаких проблем нет.
Так что все силы, знания и умения приходилось отдавать чужим детям, которые все равно никогда не поблагодарят и добрым словом не вспомнят.
Или вспомнят – со смехом, – какими обидными прозвищами они называли своих преподавателей. Это ж надо, ее, ведущего преподавателя отделения, с представительной внешностью, они за глаза называют Чи?той Андреевной!
Воспитателю Сергею Ивановичу, отставному полковнику, тоже несладко приходится – кроме как «Смешной» его никто из студентов не называет, а лично обращаясь к нему, обходятся без имени-отчества, которое просто не помнят. Недавно кто-то создал страничку в соцсети с его фотографией, где в сведениях о пользователе написали «пацан-симпатяга, походка блатная, вор по нужде, кайфарик по масти, романтик в душе».
Что говорить, в каждой школе, в каждом учебном заведении обязательно есть свои «молекулы», «батарейки», «тети лошади», «горынычи». Но в этом колледже обидных прозвищ почему-то удостоились только два человека.
Студенты стояли под кабинетом Читовой уже сорок минут. Колледж изначально обустраивался для будущих моряков, поэтому ни о каких лавочках в коридоре и речи не было. Максимум комфорта – это облокотиться о подоконник. Но места там хватало далеко не всем. Многие слонялись по коридору туда-сюда или торчали у расписания.
Эльвира Аниськина от скуки болтала с девочкой из своей группы, Алиной Благодуровой. И надо ж было такому случиться, что Эльвира обронила неосторожную фразу:
– Когда уже она придет, я устала стоять! – именно в тот момент, когда грозная преподавательница одолела лестницу, ведущую к кабинету.
– Вы что себе поз-з-воляете?! – заорала Читова. – Понаехали с деревень! Что это за "она"? "Она"?! А ты – «оно»! Бараны безголовые! И не надо на меня так смотреть! Ума нет, так надо преподавателя унизить?! Вот вы где все у меня будете! – Ксения потрясла сжатым кулаком перед лицами студентов. – Выпускная группа называется!
Она смотрела на студентов, трясущихся от страха, безумными глазами, а её крик разносился эхом по всему коридору и звучал громче обычного.
– Баранов, сбегай за журналом, – скомандовала Ксения Андреевна, открывая кабинет.
Баранов, светловолосый паренек с добродушно-глуповатым выражением лица, стремглав понёсся в учебный отдел за журналом, только пятки засверкали.
«У нее хорошие лишь те, кто пятую точку лижут», – подумала с отчаянием обессиленная от долгого стояния и стресса Эльвира.
Студенты с понурыми головами расселись за свои парты, а Читова, устрашающе гремя каблуками, проследовала к своему столу.
– Игнатов! – окликнула она с яростью высокого худого студента в очках, – убери телефон! Ты что, записать меня хочешь?
– Н-нет, – втянул голову в плечи перепуганный Игнатов.
– Пытались тут некоторые на меня жаловаться, – рявкнула она, – но я никому не по зубам, понятно! Вашу группу давно уже пора почистить, много лишней дряни, смотрю, развелось! Аниськина и Благодурова пойдут на ближайший педсовет! Вас давно пора отчислить!
Девочки, как по команде, вскинули на преподавателя блестящие от подступающих слёз, обиженные и испуганные глаза. Благодурова чуть не заплакала еще и от обиды за то, что больше всего Ксения Андреевна ненавидела в ней неблагозвучную фамилию, а не способности – так уж повелось с самого начала.
– А можно попробовать пересдать долги? – еле слышно пролепетала девушка.
– Хах! – выдохнула Читова. – Консультации будут, можете попробовать. Но сразу предупреждаю, что для вас это будет долго! И больно! И не с вашими умственными способностями пытаться сдать на хорошую оценку!
О том, что ее предметы пересдавать «долго и больно» присутствующие прекрасно были осведомлены, еще с первого курса обучения, и эту любимую фразу преподавателя слышали не раз и не два. Но даже те, у кого не было никаких долгов, все же при этих словах невольно пригнулись пониже к своим партам.
2
Максим Семендяев был в общежитии не последним человеком. А на четвертом этаже, где проживали курсанты судоводительского отделения, так и вовсе первым – старшиной. На построении после занятий он отдал указания, кому и чем заниматься во второй половине дня, но в его кубрике продолжалась суета: кто-то сидел, кто-то заходил, кто-то выходил. Дверь постоянно хлопала, велись разговоры, слышались окрики.
На кровати напротив развалились второкурсники, слушали Олежку Ланина, который, как обычно, травил байки про своего дядю:
– Мой дядька самый крутой в Чугуевке. Он же шесть лет в Волченцах отсидел. Однажды пытались на него наехать отморозки какие-то из другой деревни, так за дядьку знаешь, какие люди впряглись, на стрелку даже не пришлось ехать, и так все выяснили. Просто объяснили им, что они не правы.
Люди – так он называл серьезных личностей из криминальной среды.
Вошел первокурсник Артем Эльторн с пакетами еды, отрапортовал:
– Я все купил.
Максим еле заметно кивнул. Разговор между старшими продолжился, а Артем так и стоял, не зная, куда себя деть. Наконец он осмелился обратить на себя внимание и с надеждой спросил:
– Могу идти?
– Иди, – отпустили его, удостоив величественным кивком.
Первокурсники с самых первых дней учебы норовили подружиться со старшиной, поставить себя повыше: кто-то, как Эльторн, выполнял нехитрые поручения, кто-то набивал себе цену рассказами о «крутых» знакомых и родственниках, кто-то пытался втереться в доверие с других сторон. Многим хотелось попасть в свиту старшего по общаге, чтобы иметь вес в курсантской среде. Не поставишь себя как надо – будешь все четыре года мусор выносить за всеми, да убираться в чужих кубриках.
Взглянув на часы, Максим перевел взгляд на сидящих в кубрике людей:
– Все, пацаны, выметайтесь, скоро моя девочка придет. И смотрите, чтоб до самого утра никто сюда не заходил!
– Никто не зайдет, – ребята послушно вышли.
Эльвира пришла почему-то позже обычного, вся красная и в слезах.
– Что случилось? – встревоженный Максим поднялся с кровати.
Вместо ответа, его девушка опустилась на стул и зарыдала в голос.
– Макс, Ма-акс, меня отчислят скоро! – жалобно простонала она, трясясь от рыданий и шмыгая носом. – Чита Андреевна сказала, на педсовет меня вызовет! И еще, еще, – девушка вздрагивала всем телом, всхлипывала и нервно размазывала слезы с тушью по лицу, – она сказала, что я никогда не пересдам, а если и пересдам, то это будет долго и больно! У нее любимая фраза такая – «долго и больно».
У парня сами собой сжались кулаки. Он, не мигая смотрел на Эльвиру. Да пусть на него самого хоть стая голодных волков накинется – он будет отбиваться до последнего, пусть хоть сам директор обзовет последними словами – он проглотит и не поморщится, пусть его даже снимут со старшинства – он переживет, и не такое пацаны переживали! Но видеть, как захлебывается от рыданий его любимая девочка, та самая, которую он ласкает по вечерам у себя в кубрике, и которая дарит неземное удовольствие в ответ – этого он пережить не сможет никогда!
Эльвира, может, и не была красавицей в полном понимании этого слова, но для своего парня она была самой желанной и притягательной. И сейчас, видя, как она вся сотрясается от рыданий, в своей уютной белой вязаной кофточке, кулаки сжимались сами собой. Он готов был бежать к этой Чите Мордыхаевне, наступить ей на одну ногу, а за другую дергать, пока в себя не придет.
– Самое ужасное, что у меня по ее предметам целых два долга, и как бы я ни старалась, я не смогу их пересдать до педсовета! Меня отчислят, отчислят!
Максим ласково провел по шелковистым волосам девушки и принялся покрывать поцелуями ее заплаканное лицо. Он, авторитетный старшина, готов был распластаться перед ней, прямо здесь, на полу у стула, на котором она сидит.
– Ну чем мне тебе помочь, скажи, – нежно прошептал он, – скажи, что мне делать – я все сделаю. Хочешь, я прямо сейчас пойду и убью эту тварь.
– Ты что? – Эльвира потихоньку успокаивалась, она уже не так сильно вздрагивала. Тело ее само по себе потянулось в объятия любимого. – Ты у меня самый лучший!
Максим жаркими руками проник под кофточку, расстегнул лифчик, при этом продолжая целовать ее в губы и в шею. Девушка запрокинула голову и тихонько застонала. Расстегнула его джинсы и стянула плавки, маленькой белой ручкой взялась за нежный напрягшийся член. Непреодолимое желание пронзило ее золотой стрелой, вызывая внизу живота кипящую бурю.
– Пойдем в кровать, – выдохнула она на ухо парню.
Мигом переместившись со своей милой в кровать, Максим проворно стянул с нее кружевные трусики и вошел в кипящее страстью лоно. Эльвира застонала от удовольствия, заскользила руками по его ягодицам, по спине, по темным волосам. Она стонала все громче, пока не достигла пика наивысшего наслаждения, и блаженство разлилось по всему телу…
Максим счастливо улыбался, лежа рядом и обнимая свою милую.
– Знаешь, что я хотел тебе сказать, – он поцеловал ее грудь, – даже если тебя отчислят, ничего страшного не случится. Не забывай, твой парень – судоводитель. Я всю жизнь буду тебя обеспечивать, ты можешь всю жизнь не работать, и не важно, есть у тебя диплом или нет, без разницы.
Девушка счастливо улыбнулась в полумраке, а потом тяжело вздохнула. Занятые друг другом, они и не заметили, как наступил вечер. Эльвира была девушкой отнюдь не глупой. Она прекрасно понимала, что будет означать ее отчисление. Ей придется выехать из общаги и отправиться домой, в деревню. Мать начнет изводить своими упреками. И начнется прежняя жизнь: неприглядная, нудная и однообразная. А Максим останется здесь. И в одних стенах с ним останется целый рой алчных студенток, которые мечтают заполучить такого парня. Среди них обязательно найдутся и смазливые, и интересные, и даже страстные.
Нет, надо уж вместе добивать учебу. Получат они свои дипломы, Максим уйдет в море, а она устроится на работу, снимет квартиру, и будет к его возвращению вить уютное гнездышко.
– Давай покушаем, – предложил Максим.
