– Мой жених – будущий мэр, – высокомерно заявляет Успенская, а я лишь проглатываю шпильку и выговариваю спокойно:
– Поздравляю. Понимаю, как важно для вас устроить мероприятие на высшем уровне.
Вновь ловлю на себе странный взгляд клиентки. Со всем своим высокомерием и желанием указать мне на свой достаток Успенская выглядит жалко. Она оставляет впечатление избалованной девицы, которая только и может кичиться достижениями своего отца или жениха. В то время как я привыкла всего добиваться собственным трудом.
У каждого свой путь. Я это понимаю и стараюсь не замечать какой-то скрытой враждебности Тамары.
Ей, возможно, кажется, что только благодаря ее положению все остальные ей должны по жизни.
Как знать.
– Итак. Вернемся к пожеланиям. Каким именно хотите видеть торжество? Цвета? Стиль?
Пытаюсь навести Успенскую на конструктивную беседу, но богатая наследница лишь откидывается на диване и выговаривает c нажимом:
– Я была в лучших салонах, и мне не нравится. Все приелось. Я видела подобные мероприятия и хочу, чтобы моя помолвка отличалась.
– Отлично. Будем отталкиваться от этого. Вы хотите эксклюзив. Я понимаю. Может, есть еще какие-то пожелания? Что нравится, а что нет? Что именно желаете видеть?
По мере того как я говорю, Успенская дует и без того обколотые губы.
В принципе, все ее лицо: скулы, линия подбородка не очень естественно выглядят. Красиво. Безусловно. Но… ощущение такое, что общаешься с надувной куклой, у которой даже мимики нет.
Разве что выражение какой-то пресыщенности на пару с высокомерием.
– Ой. Я не знаю. Мне нужно что-то шикарное.
Пожимает плечами и отмахивается. Пытаюсь помочь клиентке и выйти хоть на какой-то конструктив, поэтому продолжаю, вновь улыбаясь:
– Быть может, хотите торжество на свежем воздухе? Погода как раз располагает. Можем обустроить ваш особняк либо могу рекомендовать снять усадьбу. Великолепное торжество с примесью антуража дворянского замка… Или могу предложить в помещении, и опять-таки здесь можно выбрать сразу несколько вариантов и отталкиваться от них…
Цокает языком.
– Это ваша работа: угождать и наконец показать то, что мне понравится.
Понимаю, что с этой клиенткой будет более чем сложно. Избалованная. Нагловатая. Не умеет уважительно относиться к людям, с которыми пересекается пусть даже по такому вот вопросу.
Сложный случай. Я даже не знаю, как подступиться к богатенькой избалованной фифе.
– Хорошо, тогда я покажу вам свои эскизы и наработки. Мы можем взять за основу что-то конкретное и уже отталкиваться…
– Дайте, – прерывает меня и протягивает руку с идеальным алым маникюром.
Делаю глубокий вдох и отдаю папку.
Гашу внутри тревогу. Мне хочется побыстрее закончить с Успенской и пойти к своей дочке, проверить ее. Да и просто хочется забрать дочку и наконец-то пойти в парк, погулять под солнышком, отдохнуть со своим ребенком, а не пытаться исполнить непонятно какие желания избалованной девицы, которая толком не знает чего хочет.
Обычно мне нужно зацепиться за что-то. Работа с клиентами сложная всегда, но в основном во время беседы мне удается понять концепцию, пожелания и сделать все в наилучшем виде, а здесь… здесь я вижу только желание доказать всем, что у госпожи Успенской все самое лучшее и жених – будущий мэр…
– Оу… это вы организовывали свадьбу Петряковой? – бросает на меня быстрый взгляд. – Мне не понравился торт. Слишком приторный.
По мере того как Успенская перебирает листы с моими набросками и работами, которые я делала, у меня внутри нарастает какая-то смутная тревога.
Бросаю взгляд в сторону, где моя доченька. Ничего не происходит, но у меня интуиция просто включается и начинает трубить, что прямо сейчас что-то должно произойти…
Напрягаюсь вся и буквально спиной ощущаю, что дверь салона открывается…
Глава 4
Раздается цокот каблучков, и я странным образом успокаиваюсь.
Меня будто отпускают какие-то невидимые нити, а спустя несколько секунд перед нами появляется Кристина, которая держит в руках два стаканчика кофе.
– Ваш моккачино, – мило улыбается Успенской, которая лишь кивает, забрав свой кофе.
Кристина же переводит взгляд на меня и смотрит так, словно придушить хочет. Вероятно, она мой маневр не поняла и считает, что я позволила себе чуть больше, чем следовало.
Наконец коллега протягивает стаканчик мне, забираю улыбнувшись.
– Спасибо большое, Крис.
Не отвечает, я же сжимаю стаканчик и надеюсь, что там нет яда. Ну, яда точно нет, конечно, но соли с таким лицом Кристина подсыпать мне, конечно же, могла.
– Что-нибудь еще?!
Коллега спрашивает с таким вызовом, что на мгновение я подвисаю.
– Нет, спасибо, ты и так очень помогла, – отвечаю примирительно.
Я не знаю, с чего моя коллега так на меня взъелась с самого начала. Вернее, с того дня, как я пришла в салон.
Кристина единственная восприняла меня в штыки, а затем… затем так получилось, что я начала делать успешные работы, клиенты оставались довольны, и у нашего местечкового салона организовалась огромная клиентская база.
Разумеется, многие приходили и просили, чтоб именно я работала с их мероприятием, но многие просто оставались довольны работой в целом и рекомендовали сам салон. К слову сказать, с моим приходом у Кристины количество заказов только выросло. Я не подрезала ее. Наоборот, добилась того, чтобы Марина Анатольевна, когда захотела поднять мне зарплату, сделала это для всех сотрудниц…
Это было, правда, давно, и тогда мы действительно получали копейки…
– Фу… что это?!
Резкий возглас рядом заставляет меня перевести взгляд на нашу избалованную клиентку, которая отставляет на столик кофе и смотрит на Кристину, прищурив глаза.
– Кофе, который вы просили, – отвечает, немного опешив, Кристина.
Я же сжимаю зубы, чтобы не ответить и не послать дочку олигарха куда подальше.
Просто смотрю в стервозное лицо дивы, которая отчитывает Кристину, как последнюю школьницу.
Бросаю взгляд в сторону двери, где располагается кабинет Марины Анатольевны, которая предпочла оставить отдуваться меня с этой клиенткой.
– Тамара Евгеньевна, – привлекаю внимание склочной особы, – прошу прощения, но Кристина сделала заказ в кофейне, она не сама вам кофе приготовила и принесла именно то, что вы просили. Возможно, это кафе просто не соответствует вашему высокому вкусу.
Кажется, моя издевка относительно «высокого вкуса» не была замечена, и Успенская переводит взгляд с почти плачущей Кристины на меня.
Смотрит внимательно и цепко, затем выговаривает совершенно равнодушно:
– Хорошо, продолжим.
Странная смена настроения немного обескураживает, но, пользуясь случаем, Кристина исчезает, громко стуча каблуками, оставляя меня с этой сложной клиенткой наедине.
Вновь демонстрирую эскизы. Пытаюсь подобрать варианты. Но скептическое выражение лица Успенской не меняется, а я… я в какой-то момент понимаю, что конкретно этой клиентке мне нечего предложить.
И вопрос тут не в том, что у меня нет вариантов. Они есть. Их множество, как и вариаций к основной теме.
Но. Конкретно тут. Ощущение такое, что Успенская просто пожаловала в наш салон, чтобы самоутвердиться и унизить всех, кого только можно…
Либо человек просто склочный…
Я не могу понять. Уже ощущаю, как у меня выступает испарина на спине, когда наконец длинный ноготь Тамары останавливается на одном из моих эскизов.
– Вот здесь мне нравится.
Выдает неожиданно, и я даже замолкаю от неожиданности. Действительно, я не ждала, что моя работа понравится Успенской.
Но то, что следует затем, меня и вовсе выбивает из колеи, когда Успенская достает телефон и наводит его на мой новый эскиз, который я совершенно недавно создала.
– Что вы делаете, Тамара Евгеньевна? – задаю вопрос в полном шоке.
– Я хочу сфотографировать этот эскиз, – отвечает совершенно равнодушно, а у меня щелкает.
Тамара Успенская не пришла в наш скромный салон, чтобы сделать нам заказ. Она пришла унизить нас и… забрать мой эскиз…
Конечно. Эго этой избалованной девицы не позволит ей сделать заказ у кого-то скромного, не имеющего популярного имени.
Злость во мне вспыхивает с какой-то ослепительной яркостью. Я целых два часа распинаюсь перед женщиной, которая собралась вот так нагло присвоить чужое!
Я считываю это в ее взгляде, в отношении…
Все становится на круги своя.
Меня просто заставляли показать все мои наработки, все эскизы, чтобы отобрать мой труд… мои идеи…
Зачем это богатенькой дочке олигарха и будущей жене мэра?!
Я не знаю. Не понимаю этого жалкого желания самоутвердиться, а может, для нее ходить по людям в порядке вещей.
Но тут мое терпение заканчивается, и я просто закрываю папку, не позволяя Тамаре сделать фотографии.
– Не поняла!
Выговаривает дамочка с вызовом и смотрит на меня с какой-то потаенной яростью. Я не знаю, чем именно так успела прогневать Успенскую, что вызываю такую неприкрытую ярость, но отвечаю спокойно, все так же пытаясь удержать тактичную улыбку на лице:
– Прошу прощения, Тамара Евгеньевна, но фотографировать мои наработки я никому не даю.
Ноздри у Тамары раздуваются, лицо перекашивает и будто трещит маска, которую сотворил пластический хирург, выпуская ее омерзительную суть, когда Успенская вскакивает и повышает на меня голос:
– Ты что такое говоришь, деревенщина?! Ты хоть понимаешь, кому и что вякнула, бестолочь?!
Глава 5
Я же в полном шоке наблюдаю за истерикой дочки олигарха, которая буквально прыскает ядом.
Ощущение такое, что Тамара пришла сюда либо что-то кому-то доказать, либо злорадствовать, а возможно, цель визита – воровство моих работ.
Слишком часто в последнее время стали клиенты выбирать именно меня и мои наработки, а тут… не по статусу Успенской приходить в наш салон.
Значит, что-то ее привело?!
Но что именно?!
В голове проскальзывают мысли, но я не могу зацепиться ни за одну. Просто не понимаю, что именно нужно богатой дочке олигарха.
Как вариант, она может просто забрать мой набросок и отдать кому-то с именем, чтобы сделал то, что я нарисовала.
Не суть. Внутри меня что-то звенит и щелкает. Я не люблю, когда ко мне относятся неуважительно. Не терплю этого, потому что сама крайне тактична ко всем, выдерживаю деловую этику, а тут… вроде бы дочка богатого отца, а банально дамочку не обучили культуре общения с людьми.
– Я понимаю, что, пожалуй, на этом наше с вами сотрудничество подошло к концу. Конкретно я вашим мероприятием заниматься не буду!
Выговариваю с нажимом, сжимаю кулачки. Мне кажется, что между мной и этой Успенской воздух настолько наэлектризован, что буквально трещит. Поднеси спичку – вспыхнет.
– Ты… ты мне смеешь отказывать?! Мне?!
Успенская бледнеет, а ее лицо искажает гримаса ярости, а я… я понимаю, что, возможно, хожу по тонкому льду.
Скорее всего, после этого инцидента мне не то что зарплату не повысят, а просто уволят со свистом, потому что будет считаться, что это я профессионально непригодна и не смогла ублажить клиента, который всегда прав.
Болезненное воспоминание щелкает и заставляет сердце сжаться. С Романом нас тоже связала работа. Вернее… там все сложно, но… не хочу вспоминать!
В любом случае я не позволю к себе подобного отношения! Гордость – это то единственное, что у меня осталось, и вытирать о себя ноги я не позволю!
Будь передо мной хоть трижды Успенская! Я смогла выстоять против игроков посильнее, не то что эта дамочка.
