Келли удивленно посмотрел на Мак Гонегелла:
– И что он учудил? Мне даже как-то страшно стало.
– А уж как Барби было страшно, когда на нее сзади напал волк.
– Что-о-о? Вы натравили на нее Вольфа? – возмущенно вскрикнул Бэрр. – Совсем уже рехнулись от ненависти к девчонке? Тут и взрослый бы от страха умер, а она еще ребенок!! Ну, вы и козлы! За такое, действительно, надо яйца отрывать!
– Я потом ему чуть и не оторвал, – огрызнулся Мак Гонегелл. – Да, злость на девчонку нам все баки забила, но кто же знал, что Коултер прикажет волку прыгнуть на нее? Вольф выскочил из загона, промчался, как серая молния, и со всего размаха толкнул Барби в спину. Все произошло так быстро, что я и моргнуть не успел. Ученики испугались, бросились в рассыпную. Наши парни тоже ничего не поймут. Откуда взялся Вольф, и почему он напал на человека? Начали суетиться, веревки с пояса отстегивать, а Коултер стоит и посмеивается.
– Бедная девочка. Что же вы за люди такие?
– Самому тошно, – Билл от досады стукнул кулаком по столу. – Так и дал бы себе по роже за то, что сам злился на девчонку, еще и этого придурка поощрял! А все потому, что мы – самоуверенные болваны. Не укладывалось в наших тупых башках, что девчонка может быть наравне с мальчишкой, а эта – так еще в сто раз лучше. Уверен, что ни один из них не сделал бы так, как Барби. Да что там мальчишки! Я сам бы не сообразил и начал бы защищаться.
– Ну говори уже, не томи, – нетерпеливо подогнал приятеля Келли. – Что сделала девочка?
– Барби лишь на секунду растерялась, когда волк завалил ее со спины. А затем быстро перекатилась, встала на четвереньки лицом к его морде, и глядя прямо в глаза Вольфу тихонько заскулила по-волчьи. Волк опешил и начал осторожно ее обнюхивать. Барби спокойно дала ему это сделать, а затем произнесла несколько странных звуков, словно заговорила с ним. Вольф успокоился, сел и протянул ей переднюю левую лапу. Девчонка присела с ним рядом, внимательно осмотрела ее и выдернула забившуюся между когтей щепку. Волк завилял хвостом, как собака, и лизнул Барби в щеку, а та засмеялась и церемонно ему сказала:
«Рада познакомиться, сэр Вольф. Ваша лапа теперь в полном порядке».
Она поднялась на ноги, потрепала зверя по загривку, а затем бросила такой взгляд на Коултера, что тот попятился и смог лишь выдавить из себя:
«Вольф, на место».
А Барби молча подняла с земли толстую длинную ветку, отошла от дуба подальше, а потом разбежалась и не добегая метр до дерева уперлась палкой в землю, используя ее как опору, подпрыгнула повыше, коснулась ногой ствола дуба, оттолкнулась от него и повисла на руках на самой низкой ветке. Подтянулась, встала на нее и ухватилась за следующую. Не успели мы опомниться, как она уже оказалась почти на середине дерева. Также молча, только еще быстрее, она слезла с него и ушла, сказав «до завтра».
А мы чуть не передрались. Коултеру досталось от всех – и он нас, и от учеников. Но сначала в него вцепился Вольф, схватив за руку. Хорошо, Коултер был в куртке, иначе волк прокусил бы руку насквозь.
«Отпусти, я кому сказал! —заорал тот. – Совсем сдурел, Вольф?»
А волк прорычал: «Сэр Вольф! Тронешь волчонка – загрызу!»
Мы чуть не упали от удивления. Волк редко разговаривал с нами. Я за все годы услышал от него лишь несколько слов на том языке, которому нас обучают. А Барби говорила с ним по-настоящему, по-волчьи, если он признал ее волчонком.
Вольф развернулся и ушел в свой загон, а на Коултера напали мальчишки. Твой разорялся больше всех и кричал, что хватит третировать Барби, надо разрешить ей участвовать наравне со всеми, и если она выиграет, то честно признать это. Остальные ученики поддержали его и сказали, что если Барби не допустят к испытаниям, то они расскажут Макбрайду, как на нее натравили волка, а так будут молчать. Ну, я им пообещал. И не потому, что испугался угроз. Я сам решил, что буду настаивать, чтобы ее взяли гасителем, если она пройдет испытание. Девчонка доказала, что способна намного больше, чем любой из этой десятки. Потом я отпустил их, чтобы они хорошо отдохнули перед испытанием, и уже разобрался с Коултером по-своему.
Мак Гонегелл невольно сжал кулаки, вспоминая как заехал тому в скулу, и никто из их команды даже не пытался его остановить. Всем было очень стыдно, а Биллу так больше всех. Впервые за десять лет, занимая эту должность, он изменил своим принципам и допустил такое предвзятое отношение к кандидату.
– На следующий день Барби вместе со всеми приступила к испытаниям. В этот раз она была не в розовых одежках, а экипирована с полным знанием дела – в серо—зеленых тонах, чтобы не сильно выделяться на фоне листвы. Мы развели всех по участкам. Я хотел сам отвести Барби, боясь, что Коултер опять что-нибудь учудит, но это было против правил, ведь с кандидатом работает его тренер. Тогда я решил, что мы пойдем вчетвером – я с твоим сыном и Барби с Коултером. Сначала мы завели Барби, а затем я уже повел твоего малого. Ему пришлось пройти несколько лишних миль, но он не возражал, понимая, что лучше не оставлять эту парочку наедине. Твой Эйлин хороший парень, – одобрительно улыбнулся Мак Гонегелл. – Из нашего разговора я понял, что он не особо жалует Барби. Оказывается, они были постоянными соперниками на занятиях у Броуди, и в последнее время девчонка постоянно побеждала, что, понятное дело, злило твоего сына. Но он все равно встал на ее защиту, потому что любит справедливость. И Барби такая же. Она ведь спасла Эйлина ценой своей победы. Мы сразу предупредили учеников, что даже если они все пройдут испытания, то обучаться все равно будет не одиннадцать, а десять человек. И результаты объявят только после всесторонней оценки их поведения, ведь главное не только вытерпеть трое суток в лесу, но еще и максимально применить знания. Вот Барби и применила все свои знания, – грустно покачал он головой. – Блестяще применила, только гасителем ей не стать.
– Билл, пожалуйста, расскажи все подробно, – проникновенно попросил Келли, – не упускай ни малейшую деталь. Я хочу знать, что произошло с моим сыном, ведь я чуть не потерял его. Надо все хорошо проанализировать и подсказать ему, как следует поступать в подобных случаях, если он хочет стать гасителем.
– А что он сам рассказал, когда пришел в себя? – осторожно поинтересовался Мак Гонегелл. – Мы ведь толком не знаем, что с ним произошло, да и Барби не сказала, как нашла его.
– Эйлин пришел в себя всего на несколько минут, – не моргнув глазом соврал Келли. – Он только узнал меня, спросил, что у него с ногой, и тут же отключился. Поэтому я и пришел к тебе, чтобы поговорить с человеком, спасшим моего сына, и узнать все у него.
– Еще неизвестно, захочет ли этот человек поделиться с тобой, – скептически хмыкнул Билл. – С нами вот не захотел. Теперь ждем, когда твой парень очнется и все расскажет. Хотя, как я понял, эти разборки ни к чему. С Барби уже все решено.
Егерь вновь надолго замолчал, а затем продолжил рассказ.
– Все было нормально. Погода, как по заказу – тепло и сухо. За двое суток никаких сигналов о помощи, или тревожных сообщений от зверья. Сам знаешь, что они помогают нам в крайних случаях. Повторю, ничего необычного не было, не считая, конечно, того, что девчонка двое суток провела в лесу одна. Если бы я на сто процентов не был уверен, что никто, кроме нас в лес не входил, то первый кричал бы, что на ночь ее выводили оттуда. Коултер все талдычил, что от силы она продержится полдня. Так заколебал всех, что парни тоже начали заводиться. И так все на нервах, ведь не только ученики сдают экзамены, но и мы тоже. Если кандидат не пройдет испытание, то в этом могут обвинить тренера, и он вполне может вылететь из команды. Вот Коултер и бесился, что ему подсунули девчонку. Дескать, я специально это сделал, чтобы взять на должность заместителя своего любимчика. Он стал поименно перебирать всех парней, пытаясь определить, кто же из них мой любимчик. Так всех достал, что ему даже двинули пару раз. Да, такого испытания у нас еще не было. Обычно все проходит более-менее гладко, без потасовок. Конечно, они поддевают друг друга, расхваливая своих подопечных, спорят на них, но никогда еще тренер так страстно не желал, чтобы его ученик проиграл. Парней это очень задевало, и они постоянно ругались с Коултером за Барби, впервые болея за чужого претендента. Так что деньки выдались трудные, а вчерашний стал самым «веселым». До сих пор отойти не можем.
Глава 3
Мак Гонегелл скорбно поджал губы и со вздохом произнес:
– Короче, на третий день рано утром, примерно в семь часов, в небо выпустили зеленую ракету – сигнал Барби. Коултер чуть не лопнул от радости и завопил на весь лес: «Я же говорил, что она сдуется, как дырявый мяч! Не место бабам в лесу, и ваша Барби такая же, как все они, только дурости еще больше!»
«Да ты долдонишь об этом с первой минуты, предрекая ее провал, – осадил его Олаф. – А она, тем не менее, двое суток продержалась. Для малолетней девчонки это просто рекорд. Ею гордиться надо, а не поносить почем зря!»
«Хорошо тебе умничать, – огрызнулся Коултер. – Дали мне девку, еще и поддеваете, что я должен радоваться за нее».
«Коултер, что ты болтаешь, – встревожено упрекнул его Джим. – Быстро дуй за девчонкой. С ней что-то случилось, если она сигнал подала».
«Да что там с ней случилось, – презрительно скривил губы Коултер. – Заскучала небось, поболтать-то не с кем. Ничего, пусть немного подождет, а то уж слишком много корчит из себя».
Вот на этих словах я и подошел к ним. Признаюсь, злой был, как собака. Только уснул после ночного дежурства, как меня разбудил возбужденный Джек. Пока въехал в тему и выскочил из коттеджа, прошло несколько минут. И что я вижу? Коултер чешет языком вместо того, чтобы спасать девчонку. Тогда я как гаркну: «Ты почему еще здесь? Немедленно доставь сюда Барби!»
Тот вылетел на место происшествия, ориентируясь по уже едва заметному следу на небе. А я проследил за ним и понял, что ракету выпустили над тем участком, где находился твой сын. И еще толком ничего не сообразил, как вернулся Коултер с ношей на спине. Он принес твоего парня. Эйлин был без сознания, а на ноге из глубокой раны лилась кровь. Мы сразу оттащили его в госпиталь и растолкали сонного лекаря. Хорошо, что дежурил Снэйк, он толковый лекарь, а потом прибежал еще и господин Катэйр. Оказалось, он тоже увидел след зеленой ракеты, и, конечно, испугался за Барби. А когда узнал, что в госпитале есть раненый, то встал рядом с лекарем и начал колдовать над раной. Через полчаса к нам вышел Снэйк, сказал, что с твоим сыном все будет нормально, и похвалил тренера за умелые действия. Если бы не вскрыли рану и не очистили ее от гноя, то все могло бы закончиться весьма печально.
Лекарь ушел, а мы на все лады начали расхваливать Коултера за то, что не побоялся резануть ногу. А тот закричал, что ничего не делал. Он только вынес парня из леса и не знает, что с ним произошло.
В это время из госпиталя вышел господин Катэйр. В руках он сжимал зеленую косынку, а глазами искал кого-то за нашими спинами: «Где Лаки? Хочу похвалить ее за то, что применила косынку, как жгут. Умница девочка, аккуратно вскрыла рану».
«Вы хотите сказать, что это наша Барби раскурочила ногу Келли?» – недоверчиво переспросил Джек.
«Не знаю, кто такая ваша Барби, – строго посмотрел на него лекарь, – а наша Лаки реально спасла ему ногу, а может и жизнь. Так где она? Надо узнать какими заклинаниями она сняла боль, они еще до сих пор действуют».
И тут до нас дошло, что мы совсем забыли о Барби, что, сам понимаешь, было грубейшим нарушением и грозило суровым наказанием. Ученик подал сигнал о помощи, а ему ее не оказали. Мы все так переживали, что парень останется без ноги, что о девчонке даже не вспомнили. К тому же все мои мысли были о моем подопечном, а о Барби обязан был позаботиться Коултер. Я накинулся на него с вопросами о том, что с ней случилось, и кому из парней он поручил вывести ее из леса. А тот сразу побледнел и сказал, что никому ничего не поручал. А девчонке со зла велел самой выбираться из леса.
Я заорал: «Как ты мог сказать такое, придурок?» – и затряс его, как грушу.
Коултер сразу затарахтел: «Когда я прилетел на место, то сразу понял, что это совсем другой участок, не тот, на котором ее оставили. И на середине опушки увидел Барби».
Я стукнул его по плечу, и он замолотил языком еще быстрей:
«Она выглядела, как обычно, с ней явно было все в порядке, сэр. Я подошел и спросил, зачем она подала сигнал. И Барби ответила, что ей все надоело. Представляете, сэр, ей просто надоело! Ну, я тогда и вспылил немного».
«И что именно ты сказал Лаки?» – спокойно поинтересовался Катэйр.
«Я сказал, сэр, что если она такая тупоголовая кукла, которая пройдя двое суток, решила все бросить, то пусть сама и выбирается из леса. Конечно, я не должен был говорить это, сэр, но она меня так разозлила, что я готов был ее убить. Ей-то ничего не будет, она ведь привилегированная особа. Это на мою голову полетят все шишки за то, что она не прошла испытание».
«И как Лаки отреагировала на твои слова?» – все также спокойно продолжил расспрашивать лекарь.
«Никак, сэр, – признался Коултер. – Я ору, а она молчит и только косится на большой дуб. Это еще сильнее меня взбесило, я даже хотел ее встряхнуть».
Заметив сузившиеся глаза Катэйра, он поспешил оправдаться: «Ну так, слегка, сэр, чтобы привлечь ее внимание. Подбежал к ней и сам непроизвольно посмотрел на дерево. И увидел под ним Келли, бледного, как смерть. Из его ноги хлыстала кровь, и мне уже стало не до девчонки. Я взвалил парня на спину и полетел на базу. А здесь мы все так забегались, что я совсем забыл…»
«Ты, гребаный тренер, бросил своего ученика! Да тебя убить за это мало!»
Спокойствие лекаря словно ветром сдуло. Он разразился такой площадной бранью, что у нас глаза полезли на лоб. Никто и никогда не слышал подобных слов от всегда спокойного и вежливого господина Катэйра.
«Мак Гонегелл, немедленно организуйте поиск девочки! – крикнул он мне. – Если с ней что-нибудь случиться, я вам всем головы оторву!»
Я быстро назвал ориентиры Джеку и Олафу. Они мгновенно взмыли в небо, а разборки продолжились с новой силой.
«А с тобой я сейчас разберусь!»
Лекарь так врезал в плечо Коултеру, что тот отлетел на пару метров. Катэйр рывком поднял его с земли и прошипел: «Сейчас Макбрайд тебя на куски разорвет за Лаки».
Тот словно вырос из-под земли и сразу схватил Коултера за шкирку. Узнав, что девчонке приказали самой выбираться из леса, он в ярости ударил его несколько раз.
Джек и Олаф вернулись одни. Макбрайд окончательно озверел и схватил Коултера за горло. Но тут раздался голос самого Хозяина: «Немедленно прекратить! Макбрайд, что вы здесь за самосуд устроили? Мак Гонегелл, доложите, что произошло!»
«Что докладывать? – мгновенно вскинулся Бирн. – Эта тварь бросила Лаки в лесу!»
Я тоже подумал, что тут объяснять. Все, Коултер, твоя песенка, спета. Уж если за девчонку тебя так отделали чужие ей люди, то родной прадед точно убьет на месте. Как любой из нас убьет за своего ребенка. И вот здесь, Бэрр, началось самое непонятное.
«Насколько я помню, ученица Бойер сама вызвалась участвовать в испытаниях. И где же ей тогда находиться, как не в лесу, если испытания проходят именно в нем?»
«Она попросила о помощи, Галлард, – сверкнул злыми глазами Макбрайд, – а ей не оказали ее».
«О помощи? – высоко поднял брови Хозяин и насмешливо усмехнулся. – Следовательно, испытание она не прошла».
«Да при чем здесь испытание, Галл! – уже не вытерпел Катэйр. – Никто не знает, где Лаки!»
«Коултер, я хочу услышать ваши объяснения», – невозмутимо сказал Хозяин.
Тот, запинаясь от страха, начал оправдываться: «Господин Галлард, я был сильно взволнован и сгоряча сказал девочке не те слова, но я не думал, что она поймет их так буквально. Клянусь вам, с Барби, простите, с Лаки все было в полном порядке. Ей не нужна была помощь, она вызвала ее для Келли. Я только сейчас это понял, сэр», – тихо добавил он.
«Она сказала вам, как оказалась на чужом участке?»
«Нет, сэр, да я и не спрашивал».
«Но хоть объяснила, что произошло с Келли?»
«Нет, сэр. Она не говорила о нем».
«Тогда зачем подала сигнал? – уже раздраженно спросил Бойер. – Вы были обязаны задать ей такой вопрос».
«Я задал его, сэр, – Коултер глубоко вздохнул и нехотя признался: – И услышал в ответ только два слова: «Мне надоело».
«Великолепно! Девочке просто надоело играть в гасителя».
И победно улыбаясь, Хозяин посмотрел на членов Совета.
«Галл, сейчас не время обсуждать, кто был прав, – взволнованно произнес Макбрайд. – Надо срочно искать Лаки. Ты ведь понимаешь в какой она будет опасности, если сойдет с тропинки».
У него не хватило духа сказать, что тогда они уже никогда не увидят девочку, но все и так это поняли.
Бойер подошел к старому дубу, прислонился щекой к его стволу и что-то быстро зашептал на непонятном языке. Через несколько мгновений огромный ворон вылетел из леса, сел ему на плечо и что-то прокаркал. А потом, Бэрр, такое началось…
Мак Гонегелл покачал головой, вспоминая вчерашний день.
– Сначала на все лады закричали птицы, а затем завыли волки. Обычно их днем совсем не слышно, а тут вой раздавался со всех сторон. Сначала тихо, а затем все громче и громче. Жутко было даже представить, что четырнадцатилетняя девочка находится в лесу в окружении волчьей стаи. Мы ожидали приказа немедленно прочесать лес по нашим тропам, но он не поступил. Хозяин с невозмутимым видом смотрел на лес. Казалось, его совсем не тревожит, что там происходит, и только легкое постукивание ногой по земле выдавало его волнение. Вдруг он громко приказал: «Выпустить Вольфа!»
Джим открыл вольер, и волк прямиком помчался в лес. И представь наше удивление, когда через несколько минут на окраину леса вышла наша Барби – целая и невредимая, а рядом с ней трусил Вольф. Девочка что-то говорила ему, а в руках держала сплетенные жгутом ветки с волчьими ягодами. Мы все так обрадовались, что готовы были задушить ее в объятиях. Она оказалась такой смелой умницей, что не побоялась обратиться за помощью к волкам. Это вызывало настоящий восторг, ведь никто не мог ожидать такого от четырнадцатилетней девочки.
Егерь грустно усмехнулся.
– Только господин Галлард был другого мнения и сразу набросился на нее. Я никогда не видел его в таком гневе и понял, что не все так гладко в нашем королевстве. Мы ведь считали, что любящий прадедушка решил угодить правнучке и разрешив ей немного поиграть в мужские игры. Нас это бесило, и мы вымещали все на девочке. А оказалось, что прадедушка не такой уж и любящий.
Он осуждающе поджал губы.
– Как бы повел любой из нас в такой ситуации? Обрадовался бы, что ребенок жив и невредим, а уже потом отругал бы его для проформы. Ты ведь не стал упрекать сына за то, что он зря корчил из себя героя? Небось, так радовался, когда он очнулся, что все слова вылетели из головы, кроме хвалы богам за то, что сын жив.
Келли кивнул, молча соглашаясь с Мак Гонегеллом. Какие упреки и обвинения, когда всю ночь просидел, как на иголках, не зная, чего ожидать. Когда Эйлин открыл глаза, Бэрра наполнила такая горячая волна радости, что он чуть не заплакал, и крепко сжал бы сына в объятиях, если бы тот не был так слаб.
– А господин Галлард резко прервал наше ликование и приказал всем заткнуться. Он набросился на Барби и начал орать на нее. Обозвал безмозглой идиоткой и самоуверенной дрянью, заставившей столько людей оторваться от дел и заниматься ее поисками. А потом замахнулся, чтобы дать ей пощечину.
Келли недоверчиво посмотрел на приятеля.
– Да, Бэрр, наш никогда не повышающий голоса, не то, чтобы поднимающий руку правитель хотел со всего маха заехать девчонке по лицу.
– А как отреагировала девочка? Она заплакала?
– Наша девочка не плакала, Бэрр, – с неожиданной гордостью ответил Мак Гонегелл. – Без всяких оправданий или обвинений Коултера она смотрела прямо в лицо разъяренному прадеду. Когда он замахнулся, Вольф злобно зарычал. Она резко опустилась на колени и обняла его за шею, удерживая на месте.
– Волк хотел наброситься на господина Галларда? – недоверчиво переспросил Келли. – Но, ведь он спас его еще волчонком и вылечил, поэтому Вольф и служит ему.
– То-то и оно, Бэрр. Вольф встал на защиту Барби и мог реально вцепиться в господина Галларда. Тот прямо захлебнулся от возмущения. Я думал, он прямо сейчас убьет Вольфа за такую дерзость. Но девчонка крепко держала волка и только негодующе сверкала глазищами на прадеда. В этот момент она была так на него похожа, что мы даже опешили. Хозяин сквозь зубы прошипел Вольфу на волчьем: «Пошел вон. Это мой волчонок. Я имею право его учить». Но волк только яростно рычал. Тогда Барби произнесла несколько фраз на своем особом языке и поцеловала Вольфа в лоб. Тот уже беззлобно заворчал и лизнул ее в щеку, а она протянула ему ветки с волчьими ягодами и вежливо произнесла: «Это привет от леди Урсулы. И спасибо вам за все, сэр Вольф».
Волк вцепился зубами в ветки и потащил их в свой загон, а девчонка поднялась с колен и холодно посмотрела на прадеда.
Господин Галлард подозвал охранника и приказал: «Отведите эту красотку в карцер. Пусть хорошенько подумает о своем поведении. Думаю, двое суток ей хватит».
– В карцер? – Бэрр не мог поверить словам Мак Гонегелла. – Да кем же надо быть, чтобы после двух суток в лесу запереть еще в карцере?
– Да, это было очень жестоко. Мы ведь знаем, как долго приходишь в себя после таких испытаний. Днем по несколько часов лежишь в ванне, стараясь отмыться от смолы деревьев и от всякой лесной трухи, а ночью то и дело вздрагиваешь, все кажется, что по тебе кто-то ползет. И еще это постоянное чувство голода, когда целый день жуешь, а наесться не можешь. К лесу надо привыкнуть, его только через годы перестаешь бояться. Претендентам специально дается день для того, чтобы немного прийти в себя, и уже потом предстать перед комиссией, которая будет по косточкам разбирать твое поведение в лесу и решать, зачислять тебе в группу или нет. А девчонку прямо из леса, не дав ни поесть, ни помыться сразу же заперли в карцере. Хотя надо признать, выглядела она неплохо, и пахла нормально, а не так, как обычно несет от учеников, что слышно за версту. Но замуровать ее в четырех стенах на двое суток было уже чересчур. А любящий прадедушка придумал для нее еще кое-что.
Мак Гонегелл вновь раскурил сигару, предлагая вторую Келли.
– Вполне можно было обойтись одними сутками, – раскуривая сигару, произнес Бэрр. – Этого уже более, чем достаточно для четырнадцатилетней девочки.
– Именно так и сказал возмущенный Макбрайд, а в ответ господин Галлард с язвительной улыбкой добавил: «Без еды и воды».
