– Я думаю, это Ангел приказал ей помочь мне. Помнишь, я рассказывал тебе об Ангеле Дармунда? – и увидев утвердительный кивок отца, он горячо зашептал: – Мне было так плохо, папа, что казалось, сейчас я умру. И тогда я обнял дуб и попросил Ангела помочь. Понимаю, что это выглядело по-детски, но ведь сработало. Сначала появилась волчица, а за ней Барби.
Натолкнувшись на осуждающий взгляд отца, Эйлин сразу начал оправдываться:
– Это не я, а наши парни дали ей такое прозвище. Но, неважно. Согласись, только Ангел мог ее послать, больше некому.
– А что ответила Лаки, когда ты спросил, как она оказалась на твоем участке?
– Я ничего не спрашивал. Думал, ее специально подослали, чтобы я проиграл, поэтому молчал и только ругался про себя. А она надсмехалась надо мной со своей волчицей и даже обозвала самовлюбленным болваном, – хмуро буркнул парень, и в ответ на вопросительный взгляд отца нехотя пояснил: – Ну, это когда я сказал, что она не дождется моего поражения и показал ей средний палец.
– Да, сынок, ты уж как-то определись, кто подослал Лаки – Ангел для твоего спасения или экзаменаторы для того, чтобы ты проиграл, – иронично усмехнулся Бэрр. – Ладно, разберемся. Для начала узнаем, что рассказала девочка, а потом решим, что говорить тебе, чтобы никого не подставить. Ты пока ни с кем не разговаривай. Мне сказали, ты был без сознания, когда тебя нашел егерь. Значит, многое можешь и не помнить.
Он многозначительно приподнял брови, и Эйлин понимающе кивнул в ответ.
– Я попрошу, чтобы к тебе никого не пускали еще денек. Отдыхай и набирайся сил. А я пока все выясню.
Сын послушно закрыл глаза, мгновенно проваливаясь в сон, а отец вышел из палаты и начал свое расследование.
Глава 2
Бэрр Келли учился на одном курсе с главным «лесным братом» Биллом Мак Гонегеллом, поэтому сразу пришел к нему.
– Привет, Билл. Хочу поблагодарить «брата», присматривавшего за моим парнем и распить с ним бутылочку виски. Если бы не он, я потерял бы сына.
– Привет, – ответно пожал ему руку Мак Гонегелл. – Пошли в мою берлогу, там поболтаем. Это я по старой дружбе присматривал за твоим сыном. Только спас его не я, ты уж прости меня, друг, – он виновато посмотрел на Келли. – Кто же знал, что он угодит в капкан? Да еще сутки будет терпеть адские боли. Сто раз им говорим на тренировках, что в непредвиденных ситуациях надо сбросить сигнал, но, сам понимаешь, мальчишки думают по-другому.
Они расположились в комнате главного егеря и медленно потягивали виски.
– Помнишь, как мы хорохорились друг перед другом? Вот и твой, стиснул зубы и терпел, а ракету не выпустил. Сжал ракетницу мертвой хваткой, мы в госпитале еле руку разжали.
– Да помню, как мы боялись опозориться и попросить о помощи, —согласился с ним Бэрр.
Тридцать лет назад они вместе проходили испытания в группе претендентов, и оба прошли их. Но Билл не стал гасителем, не пройдя очередных испытаний через два года. Из той группы только четверо прошли полный курс подготовки и приняли посвящение. И это был еще отличный результат, обычно из десяти претендентов лишь двое—трое становились гасителями.
– Эйлин признался, что очень боялся подвести меня, вот и корчил из себя героя. Наверное, посчитал, что я не переживу его сигнал о помощи, а смерть восприму гораздо спокойней.
Келли все не мог отойти от мысли, что из-за глупой случайности чуть не лишился единственного сына и залпом опустошил стакан.
– Мальчишки думают, что они бессмертные, – философски произнес Билл, вновь наполняя стаканы.
– Тогда кому мне пожать руку, если не тебе?
– Жать тут особо некому. Нашей заслуги в этом деле ноль, – самокритично признался Билл, закуривая дорогую сигару и протягивая вторую приятелю. – Мы повели себя, как последние чмошники, и сейчас сидим в такой яме, что не знаю, как и выберемся из нее, – он глубоко затянулся и продолжил: – Твоего парня спасла девчонка. Ей тут прозвище дали Барби, типа, тупоголовая кукла. Вот эта кукла нас и сделала.
– Девчонка? – сделал недоуменные глаза Келли. – А откуда она взялась в лесу? Девочки ведь проходят испытания в начале августа, если мне не изменяет память.
– Ну, это если нормальные девочки. А ненормальные проходят сейчас, – с досадой произнес главный егерь. – Представь, вызывает меня господин Катэйр и говорит, что в этом году в группе гасителей будет не десять, как обычно, претендентов, а одиннадцать. И это дополнительное место специально выделено для четырнадцатилетней соплячки.
И видя округлившиеся уже от неподдельного изумления глаза Келли, он повторил еще раз:
– Да, Бэрр, ты не ослышался. Просто фамилия у нее такая, как у нашего правителя. Хозяин захотел побаловать свою девчушку, вот и разрешил ей поиграть в гасителя.
Мак Гонегелл надолго замолчал, крутя в руках свой стакан. Приятель не торопил его, терпеливо ожидая продолжения.
– Признаюсь, я прямо взбесился, когда Катэйр предложил мне стать ее тренером. Однако, послать его я не мог, поэтому вежливо отказался, сославшись на давнюю договоренность с тобой. Но во мне все кипело. Не хватало еще слезы и сопли вытирать свиристелке, а может и дерьмо. Сам знаешь, как часто в лесу обделываются. Мы уже делаем вид, что не слышим вони, когда выводим их через трое суток. Я деликатно намекнул об этом…
Келли живописно фыркнул, представив «деликатный» намек несдержанного Мак Гонегелла.
– Ну, не привык я делать реверансы, – недовольно нахмурился тот, но продолжил рассказывать дальше. – Прямо так и сказал главному лекарю, что не надо идти девчонке на поводу. Мало ли, что взбрело ей в голову, а вот окажется ночью в лесу и обделается с головы до ног. Сама опозорится, и прадеда оконфузит. А если для нее хотят установить особые правила, то я сразу заявляю, что честно выполняю свой долг и ни для кого не делаю исключения. Так что пусть меня снимают с должности, но девчонка пойдет наравне со всеми, если уже вызвалась. И никакая фамилия не заставит меня изменить клятве, которую я дал десять лет назад, становясь главным егерем. А господин Катэйр ответил, что в данном случае соблюдение клятвы как раз и требуется. Именно непредвзятое отношение во время испытаний он лично пообещал девчонке. Поэтому я должен только обеспечить ей равные условия со всеми. А слезы и сопли – уже ее проблема. И еще он подчеркнул, что прохождение девчонкой испытаний утверждено Советом четырех. Что мне оставалось делать? Только выполнять приказ.
– И кто же стал ее тренером? Коултер?
– С тобой неинтересно. Ты все знаешь наперед.
– Ну, что ты, – великодушно возразил Келли. – Я просто прикинул, кого еще можно назначить деликатным и учтивым тренером для нежной барышни. Кроме тебя, конечно.
Коултер прославился взрывным и вздорным характером. Он даже запретил называть его по имени, отзываясь только на фамилию.
– Хорош умничать, Келли. Да, я решил проучить девчонку, чтобы ей неповадно было с мужиками равняться. Захотела – получила! А Коултер – мой заместитель, не могу же я поручить нашу принцессу кому зря, – уже довольно мирно произнес Билл. – Согласись, что не подкопаешься. Не смог сам стать тренером – назначил второго человека в нашей стае, а не вчерашнего стажера. Короче, когда я сказал Коултеру, то у меня чуть уши не лопнули от его воплей. А тот как увидел девчонку, так сразу дал ей кличку Барби. А все и подхватили. Но она, и правда, настоящая куколка. И фигурка, и мордашка – все при ней. Как такую не баловать? Вот Хозяин и поддался, решил внученьке угодить. А до этого такую коронацию ей устроил! Ты бы видел, что тут творилось. Сынок, небось, рассказывал, как все ученики ей кланялись?
Бэрр молча кивнул, вспоминая рассказ сына о церемонии представления преемницы главы клана.
– Оно понятно, что наследнице правителя негоже быть гадалкой, ну и выучил бы ее на лекарку, чтобы мужа и детей лечила. Так нет, захотел из нее первую бабу-гасителя для показухи сделать. У мафаров же есть такие, да и у ведьмаков тоже. Чем мы хуже? – со злостью съязвил Мак Гонегелл. Однако, из дальнейшего изложения событий Келли понял, что тот злился на самого себя.
– Ну, в общем, мы все так рассуждали, а за нами и ученики, – Билл глубоко затянулся и снова надолго замолчал, а затем с таким же глубоким вздохом продолжил: – И устроили девке такой прессинг, что взрослый парень и дня бы не выдержал. А эта на все издёвки только хлопает ресницами и улыбается. Ну, вылитая тебе Барби! Мне даже хотелось треснуть ее, чтобы перестала улыбаться. Так она вела себя первые два дня, пока мы долбились с теорией. Сам знаешь, что преподаватели из нас аховые, мы люди простые, говорить красиво и долго не привыкли.
Мак Гонегелл не преувеличивал, что не привык красиво говорить. Бэрр уже утомился слушать бесконечные «ну» и «в общем». За полчаса беседы он толком ничего не узнал. Но, что поделать, надо же услышать все из первых уст.
– Короче, цирк начался на третий день, – наконец-то разродился Мак Гонегелл, и дальше повествование стало намного живей и интересней.
– Ты же помнишь, что сначала три дня идет теория, а потом уже тренировки. Так вот, на третий день Коултер от души оторвался на Барби. Он приказал ей показать конспект его двухдневных лекций. У Коултера среди нас лучше всех подвешен язык, вот мы и обязали его читать ученикам лекции о поведении в лесу. Не знаю, кто и когда составил всю эту белиберду, но, когда я пришел сюда, потрепанная синяя тетрадка уже была. Честно говоря, я ее толком даже не читал, так пролистал немного. Какая-то хрень ни о чем, но, если так заведено, значит надо. Вот Коултер и ставит из себя препода – два дня долдонит все по тетрадке, а потом по ней же принимает экзамен. Ну, так вот, все что-то пишут, стараются, а наша красотка поставила ручки на стол, подперла ими личико и просидела так два дня, пялясь на Коултера. Типа, плети, что хочешь, мне все по барабану. Коултер специально два дня молчал, а на третий позвал меня и еще двоих наших, типа, экзамен принимать, и вызверился на Барби: «Где твой конспект, куколка? Неси его нам на проверку».
Девчушка подошла к нашему столу и протянула розовую тетрадочку. После того, как ее прозвали Барби, у нее все стало розовым – ручка, тетрадка, кофточка и даже ленточка в волосах.
Так вот, Коултер тетрадку открыл, а в ней ни словечка, ни буковки, ни закорючки. Он даже подпрыгнул от радости: «Как же ты будешь экзамен сдавать, красавица, если даже ума не хватило готовое записать?»
Барби губки надула и захлопала ресничками: «Я не знала, мистер Коултер, что надо записать – в лесу солнце восходит на востоке, а заходит на западе. Я считала, что оно везде так восходит, сэр, а не только в лесу. Хотя, пожалуй, что север находится напротив юга, мне следовало бы записать».
Она старательно сморщила лобик и похлопала по нему пальчиком: «Это очень ценная мысль».
Коултер покрылся красными пятнами, не зная, что быстро ответить девчонке, а та без запинки начала дословно озвучивать всю галиматью из тетрадки. И с такими наивными комментариями, что мы сразу почувствовали себя полнейшими идиотами. И те, кто читал эту чушь, как очень важную лекцию. И те, кто записывал, считая, что иначе не пройдет испытания.
«Описание на пяти листах, как установить трехместную палатку, конечно, очень интересное. А нам дадут палатки, сэр? – невинно поинтересовалась Барби. – И мы будем жить в них по трое? – она бросила оценивающие взгляды на учеников, словно прикидывала с кем ей разделить палатку. – И спасибо, что рассказали, как жарить мясо на костре. А кого нам разрешат убить в Заповедном лесу, сэр?»
«Я сейчас сам тебя убью! – в бешенстве рявкнул Коултер. – Устроила тут представление! – Он изо всей силы ударил по столу тетрадкой. – Ни хрена не знаешь! Не сдала экзамен!»
«Я не знаю? – криво усмехнулась Барби. – Открывайте свой талмуд и водите по нему пальцем, чтобы не сбиться, – и застрекотала, как сорока, у нас даже в ушах зазвенело, а потом остановилась и ехидно сказала: – Махнете рукой, когда хватит».
«Хватит!!! – сразу завопил Колутер. – Иди, о результате сообщим тебе позже».
«О положительном результате», – с нажимом уточнила Барби и не спеша вышла из комнаты.
А нам уже совсем расхотелось принимать экзамен, мы чувствовали себя оплеванными. И кем? Тупоголовой куклой, – усмехнулся Мак Гонегелл, а Келли уже не смог сдержаться и засмеялся во весь голос.
– Смейся, смейся, – беззлобно разрешил Билл и сам расхохотался от души. – Нет, представь, мы годами с умным видом принимаем экзамен о поведении в лесу, а на следующий день говорим – фигушки вам палатки, с собой можно взять только один нож. И зачем определять, где север, а где восток, если им приказывают: «Сиди на месте и не рыпайся. Тебя привели сюда, и отсюда выведут». Но тогда мы так разозлились на Барби, что вместо экзамена ругали ее почем зря и прикидывали, как же ей отомстить. А ученики поддакивали. Ну, оно и понятно, веселей же перемывать кости девчонке, чем сдавать экзамен. Да и нам хотели угодить, типа, не ей, какой-то кукле решать, что рассказывать на лекции. Заведено объяснять, как ставить палатку, значит для чего-то это надо, и нечего строить из себя самую умную. Даже предложили договориться всем и сказать, что Барби завалила экзамен. И ничего она не докажет одна против нас четырнадцати.
– И вы такие честные и принципиальные, не делающие никому поблажек, решили пойти на прямой подлог? – осуждающе покачал головой Келли. – А все эти разговоры о клятве…
– Да ничего мы не решили, мы же не закоренелые сволочи, – резко прервал его Мак Гонегелл, невольно покраснев.
Они почти уже договорились с учениками, что те подтвердят, как Барби лепетала какую-ту чушь, и за это им всем поставят зачет, но Келли-младший помешал им нарушить профессиональный долг.
– Ладно, признаюсь, это твой сын придержал нас и не дал сподличать. Растолковал, что учился вместе с ней у Броуди, и у девки зверская память. Никто не поверит, что она не смогла пересказать ту мурню, и нам же только хуже будет. Макбрайд заставит всех пересдавать экзамен в его присутствии.
Мы с парнями прикинули, неизвестно еще, что он скажет о наших замусоленных лекциях, да и ученики явно не протарахтят так бойко, как Барби, и решили пока ее не трогать. Поставили ей сдачу экзамена, как и всем. Ничего, сказал я Коултеру, прострекотать эту чушь она смогла, потому что зубрилка. А вот завтра начнутся тренировки в лесу, и тогда посмотрим, что запоет наша красотка, когда столкнется с настоящими трудностями. Тут уж никто не обвинит нас в наездах на Барби, если она не справится, ни Макбрайд, ни даже сам Хозяин. С этим мы и разошлись, с нетерпением ожидая завтрашней потехи.
Келли удобней устроился в кресле, Барби нравилась ему все больше и больше, и он с удовольствием настроился слушать дальше косноязычного Мак Гонегелла.
– На следующий день спектакль продолжился. Мы знали, что девчонка не справится в лесу, это ведь не пикничок, а настоящее испытание. Помнишь, как нам приказали разжечь костер? Несколько часов высекали искру, но ничего не получалось. И мы – грязные, злые почем зря ругали про себя этих гребаных «лесных братьев», скаливших над нами зубы.
Егерь хитро усмехнулся.
– Если бы кто-то сказал мне тогда, что я стану «лесовиком», то я бы плюнул ему в глаза. А сейчас сам с удовольствием скалю зубы над сопляками. Ну, короче, день тогда был препаршивый – сырой и холодный после дождя. Мы расставили всех по участкам и дали им три часа, а сами сидим, пиво потягиваем и гадаем, чей парнишка справится. Каждый своего расхваливал. А затем решили скинуться по десятке для интереса. Один Коултер был злой, как черт, а парни еще его и поддевали. Джек предложил ему монетку кинуть за Барби, так он его чуть не придушил. Ну, просидели мы так три часа и пошли делать обход. Ясный перец, костер никто не разжег, опыта ведь нет пользоваться огнивом. Все уже, как обычные люди, привыкли спичками пользоваться. Да и заклинания сейчас редко кому даются. Поэтому их и запрещают применять, чтобы пожара не было.
Ну, ходим мы, смотрим, кто как постарался. Все были молодцы – ветки натаскали, на кучки разложили, и искру, хоть и с десятого раза, высекать научились. Троим даже удалось пару листьев поджечь, но настоящий костер ни у кого не получился. Одна наша красотка ни хрена не сделала. Принесла для вида несколько веточек, разложила их веером, а сама уселась на пень и подняла мордочку вверх, типа, загорает на выглянувшем солнышке. И вся такая чистенькая, не то, что остальные – потные и чумазые. Она последняя шла в нашем списке, как раз за твоим сыном, вот мы к ней последней и подошли. А заодно, и сопляки с тренерами подтянулись, чтобы посмеяться над Барби.
Келли вопросительно приподнял брови и лукаво усмехнулся, а Билл загоготал:
– Хватит скалиться, умник! Да, в тот день мы наржались, – он скептически хмыкнул, – все по очереди. Сначала мы над девчонкой, а потом она над нами. Короче, слушай. Подруливаем мы к Барби толпой, все двадцать человек плюс Коултер, и ждем представления. И оно началось.
«Что же ты, куколка, костерчик не разожгла? – сладким голосом спросил Коултер. – Я же тебе все объяснил. Да ты и сама умная, вчера как бойко все протарахтела. Так чего сидишь, попку греешь? Поняла, наконец, что бабам в лесу не место? Это тебе не цветочки, ягодки собирать. Давай, дуй отсюда, гасительница хренова, и передай привет Кену».
А девчонка вскочила с пенька, хлопнула ресничками и смущенно сказала: «Простите, мистер Коултер. Я думала, костер надо разжечь у вас на глазах, а оказывается, что он должен уже гореть. Сейчас я быстренько его разожгу».
Мы так и покатились со смеху. Ни у кого и за три часа не получилось разжечь, а эта сейчас быстренько все сделает.
Барби присела на корточки, сложила ветки пирамидкой и три раза дунула на них. Я думал от нашего смеха опадут все листья. Но когда она еще три раза хлопнула в ладоши и запела песенку, то я уже опасался, что и деревья рухнут. А девчонка с серьезным видом пропела: «Гори, гори классно, только не напрасно, а чтоб тепло и ясно стало у костра» и взмахнула пальчиками, словно посылала искры.
Бэрр расхохотался от души, представляя эту картину:
– И когда вспыхнул костер, вы все вытаращили глаза.
– Ты же говорил, что сын лишь ненадолго очнулся. Когда же он успел рассказать тебе эту байку? – настороженно спросил Мак Гонегелл.
– Ага, только очнулся и давай мне байки травить. Я сам догадался, что костер загорелся, только не думаю, что от песенки.
– Ну, мы это тоже поняли, – ухмыльнулся егерь. – Правда позднее, а сразу просто обалдели. Не только глаза вытаращили, но и рты открыли. Костер вспыхнул мгновенно, и Барби радостно захлопала в ладоши: «Ура! Получилось!», а Коултер недовольно спросил: «Что это было? Колдовство? Но ведь правилами запрещено применять заклятия нибелунгов!»
«А при чем здесь нибелунги, сэр? – недоуменно пожала плечиками Барби. – Это песенка из книжки „Рассказы маленьких зверят“. Ее автор – знаменитый „лесной брат“ Роберт Саймон. Он написал интересные истории, в которых зверята делятся своими секретами, вот, например, как зажечь костер».
«Какие зверята? Что ты плетешь? – заорал Коултер. – Сказано было – не применять заклинания, значит не применять!»
«Правилами запрещены только заклинания нибелунгов, о других речь не шла. Чем вам так не понравилась песенка Бедовой Белки, сэр?» – спросила Барби.
«Никаких белок, зайцев и прочих зверюг! – гаркнул Коултер. —Нормальные ученики не знают других заклинаний, кроме нибелунгов. Вот их и указали в правилах. Никто же не думал, что на испытание явится такая умница-разумница и начнет тут голову морочить! Не можешь, как остальные, зажечь с помощью огнива, значит, вали отсюда!»
«Да, пожалуйста, огниво, так огниво, если вам так уж не нравятся зверушки», – быстро согласилась Барби.
И заново сложила шалашиком маленькие веточки, сверху насыпала разный лесной мусор – птичьи перья, сухой мох и труху с того пня, на котором сидела. Все это кучкой лежало у ее ног, и стало понятно, что она заранее собрала растопку для костра. Затем она взяла кремень и лихо, одним резким взмахом кресала высекла несколько искр, упавших на растопку. Сухой мох и древесная труха начали тлеть, и Барби стала раздувать огонь. Через несколько мгновений труха вспыхнула, и вскоре на поляне уже горел небольшой веселый костер.
Признаюсь, я был убит наповал – девчонка развела огонь, как заправский «лесной брат», словно делала это каждый день. А мальчишки обалдело хлопали глазами. То, над чем они мучились три часа, у нее заняло несколько минут. Да и мои парни были поражены, Джек еще поддел Коултера, что зря тот пожадничал десятку на Барби, вот и не заработал сотню на пиво.
А девчонка мило улыбнулась всем и спросила: «Я могу идти, мистер Мак Гонегелл? На сегодня заданий больше не будет?»
Она ушла, а остальные претенденты, получив от нее мастер-класс, бросились к своим кострам. И через час все справились с заданием. Трое потом мне честно признались, что пытались разжечь костер с помощью песенки, но у них ничего не получилось. Но это только они признались, а пробовали, наверняка, все. Даже мы с парнями попытались. Хлопали в ладоши, кричали слова, а все без толку. Джим даже сгонял в библиотеку и выпросил книжку этого Саймона. Оказалось, что она написана на ирландском языке, а не на древнегерманском, как «Нибелунги», но все равно мы в ней ничего не поняли. А тут, как назло, Бирн и Катэйр пожаловали, узнать, как идет подготовка к испытаниям. Ну и застали нас, бегающими вокруг костра с притопами и прихлопами. Смеялись они прямо до слез. Книжка оказалась обычным сборником сказок, а не книгой заклинаний. Развела нас Барби, как последних лохов. Никакого заклинания она не применяла, а просто сбросила огненный импульс, когда встряхнула пальцами. Это нам потом Макбрайд растолковал. Сказал, что сам научил ее такому приему.
– Забавная девчушка, – задумчиво протянул Келли. – Прямо не терпится ее увидеть.
– Да погоди, – тяжело вздохнул Мак Гонегелл, вновь наполняя стаканы. – Дослушай до конца. Обиделись мы тогда крепко. Так опозорить нас перед начальством. Ну и решили проучить ее уже по-настоящему, а заодно доказать, что все равно она – соплюшка, и не фиг ей лезть в мужские дела. Но торопиться не стали. На следующий день испытание было несложным – надо было найти в лесу что-нибудь съедобное. Им ведь предстояло провести трое суток без запасов еды. Все, что найдут, то и съедят. Мы подумали, что найти какие-нибудь ягоды ей удастся. Пусть порадуется и расслабится, а в последний день мы ей покажем. И показали, – плюнул он от досады. – Самому противно вспоминать, что как придурки объявили войну девчонке. Если уже честно говорить, то Барби прошла все испытания играючи, и будь она парнем, то Коултер лопнул бы от гордости. А так он топил свою подопечную, лишь бы доказать, что не бабье дело по лесу шастать. И мы, как последние сволочи, устроили для девчонки испытание похлещи прежних. В тот день было задание подготовить место для ночлега. Каждый старался, как мог. Кто-то шалашик соорудил или сделал из веток гнездо, а кто-то вырыл небольшую нору. В принципе, справились все, но мы-то знаем, что фиг они уснут хоть в шалаше, хоть в норе. С непривычки жутко в лесу, от каждого шороха трясешься. Хорошо еще, если днем вздремнешь пару часов. Ну, короче, как всегда последняя у нас Барби. И как всегда, мы с Коултером подходим первыми, а за нами подтягиваются все остальные. Коултер нашим парням потеху пообещал, а те своим мальцам шепнули. Вот и приперлись все поржать над Барби, уж очень злые были на нее за песенку Бедовой Белки.
Подходим и видим – сидит наша куколка под дубом и книжечку читает. Коултер, как увидел книжонку, аж побагровел весь. Выхватил ее, думал, в ней заклинания какие, а там фигня про вампиров, которую одна баба написала. Тут он еще больше разозлился – Барби даже веток не натаскала, сидит себе, романчики почитывает.
«Что, красотка, сдулась? Пропал интерес? Так чего ждала два часа? Сказала бы сразу – прощайте, приятно было познакомиться, и читала бы уже книжечку на мягком диванчике, а не на твердой земле».
«Ну, что вы, мистер Коултер, я вовсе не хочу прощаться, – поспешила заверить его девчонка. – Мне очень нравится учиться у вас».
«Тогда почему не выполнила задание? – заорал Коултер. – Или ты собираешься спать на голой земле?»
«Ну что вы, сэр, как такое возможно? – сделала недоуменные глазки Барби. – Девочкам нельзя спать на земле, можно заболеть от этого и лечиться всю жизнь».
«Наконец до тебя дошло, что ты – девчонка, – довольно ухмыльнулся Коултер. – Все – брысь отсюда, и навсегда позабудь дорогу в лес. Так уж и быть, поставим тебе зачет. Как-никак ты проторчала в лесу, хоть и не десять часов, а всего восемь за три дня, но мы добрые, простим пару часиков, лишь бы тебя не видеть больше».
«Но ведь можно устроиться на дереве, сэр, и не спать на земле», – как в ни в чем не бывало продолжила Барби, не обращая ни малейшего внимания на его слова.
«А ты для начала попробуй на него еще залезть. Вот, хотя бы, на этот дуб».
И Коултер указал на необъятный дуб, у которого самые низкие ветви были на высоте трех метров. А затем издевательски посмотрел на нее и пообещал:
«Влезешь на него – завтра со всеми начнешь испытания в Заповедном лесу. Я тебе зуб даю».
Барби подошла к дереву и начала внимательно его рассматривать, потом раскинула руки, оценивая толщину ствола. А дуб был такой, что его только втроем обхватишь. Затем посмотрела вверх, прикидывая расстояние до веток. Все понимали, что задание невыполнимо, без веревки на дерево не взобраться, да и то при определенной сноровке. Барби просто тянула время, и Коултер решил ее поторопить.
Виновато вздыхая, Билл вновь наполнил стаканы и залпом выпив, продолжил рассказ:
– Он говорил, что придумал один номер, бьющий наповал, но не стал рассказывать какой, решил сюрприз сделать, а я дурак особо и не настаивал. Кто же мог подумать, что этот придурок учудит такое, за что не с работы выгоняют, а яйца отрывают.
