Елена Безрукова "Его наследник"

Лишь вздохнула и бросила эту красивую картонку на тумбочку в прихожей.

Пошла в кухню нарезать сыну обещанные бутерброды. Ребёнок уже увидел деликатесы, как я теперь у него их отберу? Богдан, конечно, колбасу ел и до этого, но увидел гору всякой вкуснятины, и ему захотелось именно это. Остальное так и осталось стоять в коридоре.

Первым порывом было выкинуть этот пакет. Сам меня «уволил», а теперь он добрый самаритянин и покормил нас… Унизительно, да.

Но с другой стороны, он делает это не для меня, а для Богдана, и действительно с продуктами стало туговато. А вина в этом Игоря. Он просто исправляет свои же ошибки. Интересно, он нас, сиротинок, долго так подкармливать собирается с барской руки?

Думала об этом чёртовом пакете несколько часов кряду и решила ему позвонить. На визитке есть личные номера. Я просто попрошу не заниматься подобным. Набрала нужные цифры и ждала, пока слышались длинные гудки. Может, не возьмёт? Что-то я уже и передумала… Как дело доходит до личного общения, так я вовсе и не такая смелая…

– Да, – прозвучал в трубке низкий голос Игоря.

Поздно. Аж дёрнуло. Ну что за голос такой у него…

– Добрый вечер. Это Вера, – сказала в трубку.

Повисла пауза. Он не ожидал, наверное.

– Здравствуй, Вера. Чем обязан?

– По поводу пакета вашего.

– Захотела сказать «спасибо» лично? – послышалась насмешка в его как всегда прохладном тоне.

– Нет. Хотелось бы попросить вас благотворительностью для сирых и убогих больше не заниматься.

Тихомиров снова немного помолчал, потом спросил:

– А ты что, уже нашла работу?

– Нет…

– Тогда в чем вопрос? Ты меня обвиняла, что из-за меня тебе нечем кормить сына. Смею напомнить, что он и мой сын тоже. Поэтому если Богдана не можешь обеспечить едой ты, то это сделаю я.

– Не нужно.

– Я не спрашиваю твоего разрешения. Можешь не есть сама, если не хочешь. Богдан должен быть сытым.

– Если бы ты не лишил меня работы, я бы сама купила всё что нужно, – прошипела в трубку.

– В «GLOBUS»?

– Нет, простые смертные там не закупаются. Наш супермаркет у дома ничуть не хуже.

– Серьёзно?

Опять издёвки.

– Серьёзно. Я же маркетолог. Твой «Глобус» – просто раскрученный магазин для тех, кому некуда девать деньги.

– Весьма содержательная беседа, Вера. Бери пакет, он для Богдана. Пока.

Повесил трубку. Вот гад, даже ответить не дал…

В раздражении кинула мобильный в подушки. Ничего слушать не стал, как всегда всё решил за нас сам.

Стоит признать, Игорь выглядел бы гораздо хуже, если бы ему было на самом деле плевать, чем теперь питается как бы его сын. Хоть забеспокоился. Не такая уж он, видимо, сволочь.

Но его поступок с двойным дном. Помог, а перед этим сам же и унизил. Я даже не знаю сама до конца, как именно относиться к этой внезапной продуктовой поставке имени Игоря Тихомирова?

14

Игорь

– Игорь Сергеевич, дело слишком громкое, чтобы мы могли решить его как-то иначе, – говорил юрист, сидя напротив меня в кабинете за столом. – Оно уже находится на контроле где только можно и нельзя, вы же понимаете. Не всё в моих силах.

– Я тебе разве мало заплатил? Ещё денег хочешь?

Он заёрзал в кресле, сменил позу и снова заговорил под мои острым взглядом:

– Дело не в деньгах, поймите. Если бы речь шла об обычном ЭКО, мы бы выиграли дело. Но здесь речь о клоне. Дело предали широкой огласке, чтобы вы теперь могли на это повлиять. Ни вы, ни я, ни какой-либо другой юрист общественности рот не заткнёт. Информация уже просочилась в СМИ. Ваша репутация будет испорчена, если вы продолжите давить на Прибрежную. Психолог будет проводить тесты, и если Вера расскажет ему о том, что вы… пытаетесь подтолкнуть её к нужному вам решению, он может не позволить вам контактировать с ребёнком.

Задумался. Этого мне не надо. Я и жду этого психолога, потому как просто так подойти к мальчику я права не имею, да и травму так легко нанести. Для него я просто чужой дядя, с которым ему придётся знакомиться и привыкать к тому, что теперь у него есть папа. Невозможно взять и упасть ему как снег на голову. Нам обоим нужно будет время. Я тоже переживаю, что ребёнок меня не примет, и потому прислушался к совету психолога.

Если Вера настроит психолога или вообще самого Богдана против меня, это будет очень плохо. Юрист прав, дело уже получило слишком большую огласку, и теперь получить права на ребёнка я могу только честным путём – через суд.

Вот чёрт! Ещё перед этой Верой я не пресмыкался. Прав ее лишать я и не планировал, и не собираюсь принижать её заслуги как матери, но и пятки Прибрежной целовать уж точно не стану. И что делать?

Достал сигару и зажигалку. Подарок. Не знаю даже, из чего она сделана, на золото похоже, белое. А может, и нет, но вряд ли бы мне подарили дешёвую побрякушку.

– Что ты предлагаешь, Иван Анатольевич? – спросил его, выпустив дым в потолок.

– Вам нужно показать своё хорошее отношение к ребёнку. Вам ведь он на самом деле дорог, я правильно понял?

– Не твоё дело, – зыркнул на него. – Покажу, и дальше что?

Личным я не делюсь ни с кем. Никогда.

– Нужно войти в доверие и к матери. Хотя бы нейтральное отношение к женщине проявите. Она увидит, как вы относитесь к её сыну, поймёт, что вы готовы к мирному диалогу, и перестанет так рефлексировать. Её необязательно как-то воспринимать особенно, но она мама Богдана, и никуда от этого не деться. Надо договариваться обычным путём – языком. И искренним отношением к мальчику. Больше никак.

– Ясно. Ты свободен.

Иван Анатольевич прекрасно понимал, что его доводы меня не порадовали, и поспешил убраться от греха подальше. Я остался один. За окном уже давно темно, я чуть ли не единственный в огромном офисе. В этом огромном мире.

Я так давно один, что уже и перестал испытывать какой-либо дискомфорт по этому поводу. Наоборот, мысль о том, что мне придётся ломать себя и налаживать контакт с Верой, меня злит. Как я это буду делать? Сначала давил на неё, а теперь что – с цветами приду и попрошу прощения?

Ещё одна затяжка. Дым в потолок. Задумчиво смотрел на уголёк, тлеющий на кончике сигары. Стряхнул пепел. Свободная рука потянулась за папкой, которую я стал часто пересматривать.

Раскрыл. Перед глазами появилась фотография мальчика. Как же он похож на него… Понимаю, что это не он, а всё равно в сердце так ёкает, аж до боли. Пересматриваю эту фотографию с телефона Веры, будто от этого сын станет ко мне ближе. Пусть другой, но он ведь мой.

Я привык всё решать кардинально. Деньгами, властью, силой. Но к ребёнку это неприменимо, я осознаю. Во мне борется мой характер и желание получить нужное мне любой ценой с пониманием, что есть ещё чувства ребёнка. Он любит Веру. Она нужна Богдану.

Вера… Отодвинул фото ребёнка, под ним была карточка с изображением его матери.

Смотрел на сына вечерами, иногда почему-то и на Веру. Есть в ней что-то такое, на что хочется смотреть. Открытые голубые глаза, правильные черты лица, очень привлекательные, мягкие губы, которые я, не удержавшись, захотел ощутить на своей коже. И сейчас бы тоже повторил. Она вызывает странные эмоции, двойственные. Вообще давно никто во мне таких эмоций не вызывал, как этот малыш и его мама. Вроде бы и плевать на неё с высокой колокольни – и тут же как будто бы и нет.

Нас связывает Богдан, и, как юрист верно заметил, никуда от этого не уйти. Она родила мне здорового мальчика, она заботилась о нем. Он сыт, одет, не шляется бесцельно по двору. Вера – хорошая мама, как бы меня ни задевали за струны души наши личные с ней отношения, которые как-то не сложились с первой встречи.

Из-за меня. Я могу её понять. Она – мать, борется за своё. Даже уважение вызвала своим поведением. Вижу, как она трясётся при разговоре со мной, боится, но всё равно стоит на своём. Неожиданный характер в такой наивной оболочке молодой слабой девушки. Думал, надавлю на неё, и Вера сразу всё подпишет. А нет, всё вышло не так. Что-то с ней не получается по-привычному.

Я не могу быть другим. Такой, какой есть. Но ради Богдана я постараюсь не выливать на голову Прибрежной свой нрав. Только ради него. Очень хочу, чтобы он в самом деле стал частью моей жизни. Ради этого на многое пойду.

Потушил с нажимом сигару, выпустив остатки сизого дыма из лёгких. Закрыл папку и убрал на край стола обратно. Взял ключи от машины. Пора домой – в одинокий холостяцкий дом. Слишком большой для меня одного, слишком роскошный для простого человека. Очень надеюсь, что скоро коттедж огласится детским смехом, и в нём будет носиться Богдан, как когда-то и Тёмка.

15

Несколько суток до встречи с судьёй

Вера

– Богдан, надевай штаны, нам скоро выходить, – крикнула сыну в комнату, подводя карандашом глаза у зеркала.

Сегодня мы едем к психологу. Болезненных вопросов и для меня, и для сына не избежать. Если волнуюсь, много внимания уделяю внешности. Когда знаю, что выгляжу хорошо, то уверенности в себе прибавляется.

Брючный костюм синего цвета сидел хорошо, распущенные волосы вытянуты утюжком, на лице лёгкий макияж. Покрутилась ещё – нормально. Вера молодец. Вера красивая.

Так-то лучше.

Психолог проведёт тесты и проверит, готов ли сын к знакомству с Игорем.

Встревать в это я не буду. Какое право я имею отбирать у Богдана папу, если уж они стремятся друг к другу? Мне ли не знать, как ребёнок мечтает об отце? Ему не хватает мужского внимания. В конце концов, именно он должен научить мальчика быть мужчиной. Со мной у Тихомирова могут быть какие угодно отношения, но мне придётся искать компромисс и проявлять гибкость, чтобы не лишать Богдана отца, которого он иметь хочет.

Мне будет безумно сложно это делать, ведь Игорь продолжает требовать опеки над ребёнком, а со мной неизвестно как потом поступит. Даже не знаю, каким образом мы сможем договориться до чего-нибудь! Совершенно не представляю, какие слова его бы наконец проняли! Глыба ледяная. Камень бесчувственный. Мужлан…

Глянула на часы – пора ехать. Ещё раз кинула взгляд в зеркало и позвала:

– Сын, поехали.

Богдан выскочил в коридор и принялся обувать свои ботинки. Шнурки завязывать он пока так и не научился, и мне пришлось ему помогать. Потом помогла ему одеться, накинула на себя пальто.

– Ко мне повернись, – сказала ему и натянула на голову шапку с пушистым помпоном. – Всё, на выход.

По дороге в машине он спросил:

– Мам, а в садик я сегодня не пойду?

– Пойдёшь, – ответила ему, заглядывая в зеркала на повороте. – После встречи с доктором.

– У меня что-то болит?

– Нет. Мы с тобой об этом уже говорили. Доктор посмотрит на твоё поведение, поймёт, что ты хороший и умный мальчик, напишет в карточке, и мы поедем в сад.

– Я просто не понимаю, зачем нам этот доктор, мама? – нахмурил бровки сын.

– Всех детей он смотрит в твоём возрасте. Не нужно переживать.

* * *

Нас проводили в комнату, где за столом уже ожидала женщина. Худая блондинка с яркими голубыми глазами и каким-то располагающим к себе взглядом.

– Добрый день! – встала она и кивнула нам. – Проходите.

Я и Богдан присели на стулья напротив неё. Она тоже села и улыбнулась обезоруживающей улыбкой:

– Меня зовут Виктория. Я психолог. Вы у меня в гостях. Тебя зовут Богдан, верно? – повернулась она к сыну.

Он молча кивнул. Контакт постороннему сразу не настроить с ним.

– Богдан, видишь, в углу стоит стол?

Мальчик проследил за её рукой, которая указал на тот самый угол.

– Да.

– Там есть альбом и фломастеры. Иди, порисуй. Знаешь, что нарисовать?

– Машину?

– Нарисуй машину. Иди, не стесняйся. Всё, что на столе – можно брать.

Сын на миг замялся и глянул на меня.

– Иди, Богдан. Раз сказали «можно» – значит, можно.

Он послушался и пошёл к столу, сел и притянул к себе фломастеры. Пока ребёнок увлёкся рисованием, Виктория повернулась ко мне:

– Итак, Вера, сегодня я пообщаюсь с Богданом на предмет того, как он воспринимает роль папы в своей жизни, и пойму, как лучше подготовить его к знакомству с ним. Скажите, мальчик что знает о своём отце?

Я сцепила руки в замок и, глядя на свои пальцы, ответила: