Спица, весело крутись,
Обод, весело катись.
Чтобы мне не оступиться,
Ровно ступица кружится.
Время, время, торопись.
Мир земной, за мной гонись.
Выше солнца стану я,
Подчинится мне земля.
В круге времени со мной
Закружится шар земной.
Там, где север, будет юг.
Там, где жарко, ждите вьюг.
Вместо лета быть зиме,
Вместо дня – кромешной тьме.
Мир пройду я, колеся!
Подчинись мне, все и вся!
– Это оно! – воскликнула Весна.
– Бежим за ним! – воскликнул Восток.
Он рванул туда, откуда долетел голос, крепко держа сестру за руку, будто боялся новой разлуки. Они долго бежали, запыхались и очень устали. Наконец дорога решила пощадить бедных беглецов и привела их в тупик: перед ними как из-под земли выросла высокая горная гряда, уходившая в обе стороны до самого горизонта. Они остановились в нерешительности.
– Куда же теперь идти? – пропела печальным голосом Весна.
Восток не знал, что ответить, и принялся метаться влево и вправо в поисках выхода.
– Есть! – наконец радостно провозгласил он. – Есть выход.
И впрямь, меж двух огромных каменных исполинов оказалась узкая прямая расщелина, будто нарочно сделанная для того, чтобы преодолевать это неприступное препятствие.
Дети медленно боком прошли этот тесный каменный коридор и вышли на другую сторону хребта. Каково же было их разочарование, когда там они не обнаружили ничего, кроме бескрайней гладкой равнины, пустой и безжизненной. Впереди была сплошь сухая жесткая трава и редкие низкорослые кустарники. Ни деревца, ни крыши дома, никакой дороги и никаких следов колеса. А слева и справа все это дикое голое пространство было надежно оцеплено непроницаемой горной стеной.
– А теперь куда? – вновь прозвучал вопрос Весны.
Восток развел руками и посмотрел почему-то на небо. Там солнце, стоявшее почти над самой головой, задевало за острую, как шпиль башни, вершину горы возле самой расщелины и как будто делилось ею надвое. Он растерялся еще больше.
– Нам надо туда, – вдруг услышал он звонкий голос Весны.
Восток всмотрелся налево, в серую даль широкой долины, куда указывала она, и увидел там маленькую черную точку, катившуюся вдоль горной гряды в сторону зарослей какого-то кустарника.
Дети тут же направились туда, но нагнать колесо им так и не удалось. Добравшись до кучки сиротливо стоявших кустов жимолости, они заметили на песчаной почве круглые следы.
– Здесь было колесо, – обрадовалась Весна.
– Да, но не наше, – в расстройстве произнес Восток и озадаченно поглядел на след.
– Как?
Весна пригляделась получше: след от обода, недавно прокатившегося здесь, оставил не знакомые солнечные кружочки, а маленькие цветочки с круглыми лепестками.
– А как похожи! – поразилась Весна. – Что же это?
– Проделки Гнуса, – догадался Восток. – Он пытается сбить нас с толку и путает нам следы.
– Что же теперь делать? – с дрожью в голосе спросила Весна.
– Не знаю, – признался Восток и заметно погрустнел. – Боюсь, мы с тобой попали не просто в горную долину, а в кольцо гор. Есть такие места на земле, славящиеся своей безысходной замкнутостью.
– Это ловушка, а заманил нас в нее подлый Гнус.
– Не думаю. Мы ведь ясно слышали песню колеса и видели его настоящие следы. Значит, оно здесь, а Гнус идет за ним так же, как и мы. И мы должны его во что бы то ни стало опередить.
– Но как?
– Думаю, есть только один путь – вдоль хребта гор.
– Тогда мы пойдем по кругу и снова окажемся у выхода. Может, лучше сразу пойти назад?
Восток покачал головой:
– Нет, нужно идти только вперед, иначе мы можем разминуться с колесом. К тому же неизвестно, какой путь короче – пройденный или оставшийся.
– Тогда идем сейчас же, – быстро согласилась Весна, – и не будем останавливаться ни на минуту.
– И не будем никогда разлучаться, – добавил Восток.
Однако их радостное настроение очень скоро было испорчено. Сделав не более сотни шагов, они вдруг услыхали страшный грохот, потрясший раскаленный воздух. Дрогнула под ногами раскаленная земля, точно в приступе безудержного испуга, затряслись, словно картонные, каменные громады. Грохот повторился. Казалось, горы вот-вот рассыпятся.
– Что это? – затаив дыхание, прошептала Весна.
– Не… не знаю… Это не гром… и не самолет.
Он посмотрел вверх. Солнце над головой гневно нахмурилось на безучастном безоблачно-чистом небе.
Городской парк, вечно наполненный шумной детской суетой, выглядел опустелым и неживым, как старое заброшенное кладбище. Перед главными воротами не стояли украшенные флагами шатры и не трубила праздничная музыка. На извилистых дорожках парка, несмотря на ясную солнечную погоду, не было ни души. Качели и карусели сурово молчали и стояли неподвижно, будто приговоренные к смерти.
Лишь одно колесо обозрения все еще продолжало однообразно крутиться с жалобным скрипом, но скорее по многолетней привычке, чем по желанию какого-нибудь посетителя. Единственный оставшийся здесь служитель, дядька в синем комбинезоне, никак не хотел покидать любимое детище и раскручивал, раскручивал его…
Наконец и ему стала невмоготу такая жизнь, и он, запустив в последний раз свое колесо, побрел усталой походкой к выходу, понурив голову и не оборачиваясь. Лишь за воротами парка он остановился в нерешительности. Там, где раньше стоял цирк шапито, не осталось ничего – ни широкого красного шатра, ни клеток с животными, ни ящиков с реквизитом. Только покосившийся забор позабытым сторожем все еще охранял унылую пустоту площади.
И тут до оператора колеса донесся топот чьих-то ног и гул заводившегося двигателя. Он поднял голову и заметил вдалеке целую колонну машин, отъезжающих в сторону городской окраины. Солидный толстый мужчина с пышными усами и папкой под мышкой последним усаживался в автомобиль в самом начале колонны. Оператор поспешил к нему.
– Прошу прощения, – окликнул он толстяка. – Куда это вы направляетесь?
Мужчина свысока поглядел на странного прохожего, погладил свой живот и гордо заявил:
– Дальше гастролировать. А вам, собственно, что угодно?
– А мне угодно знать, в какую сторону?
– На юг. А что?
Дядька в комбинезоне с подозрением покосился на собеседника и тихим голосом медленно произнес:
– Но ведь это опасно.
– Почему же? – с самым невозмутимым видом ответил тот. – У меня давно подписан контракт с городскими властями. Сейчас лето – самое время гастролировать на свежем воздухе. Я директор этого цирка и ожидаю много публики на своих выступлениях. А вы кто такой?
И оператор все рассказал о себе и своем замечательном колесе, которое он, к сожалению, должен покинуть.
– Но почему же? – у директора даже усы приподнялись от удивления.
– Все из-за войны.
– Какой войны?
– Как? Разве вы не знаете? Войны на юге.
У директора цирка папка выпала из рук. Ни он сам, ни артисты его цирка, разъезжающего по всему миру, знать не знали, что в нем творится. И только сейчас он узнал, что наступившее необычайно жаркое лето утомило всех людей на свете, вселив в них злобу и ожесточение. Его пагубная сила особенно повлияла на души южан. Там и развернулась междоусобная война, не собиравшаяся никак заканчиваться, впрочем, как и сам бесконечный знойный день, задержавшийся на все лето.
– Неужели вы не слышали никаких взрывов? – недоумевал взволнованный оператор.
– Как же, слышали. Но мы думали, что это салют в честь праздника…
– Салют, – уныло повторил расстроенный дядька. – А вы разве не видели, что народ не идет на представления?
– Как же, видели и потому торопимся уехать. Не стоит терять время.
– По машинам! Трогаемся, – услышали они голос водителя.
Дядька-оператор с поникшей головой отошел в сторону.
– А вы теперь куда? – спросил его директор, все еще не решавшийся сесть в машину. – Поезжайте с нами, будете служить в цирке до лучших времен.
У оператора лицо засияло радостью.
– Я согласен, только мне бы на север…
Толстый директор стоял в замешательстве с поднятой с земли папкой и уныло обвисшими усами.
В этот момент где-то за пределами парка раздался оглушительный взрыв. В вагончиках зазвенели стекла, задрожали клетки с животными. Недолго думая, оба случайных попутчика заскочили в автомобиль, и колонна, подгоняемая страхом, поспешно тронулась прочь.
Война на юге достигла слуха двух маленьких беглецов – Весны и Востока. Безуспешно блуждая вдоль горной гряды, свернувшейся кольцом, словно змея, они оказались оторванными от внешнего мира. Но теперь они были в безопасности, и взрывы бомб и снарядов, сотрясавшие землю, им были не страшны. Легко попав в эту каменную западню, они уже не могли из нее выбраться. Впрочем, дети и не спешили найти выход из своего невольно приобретенного каменного укрытия.
– А раньше, помнишь, брат, мы все боялись наступления темноты и холода? – говорила Весна, крепко держа Востока за руку.
– Зато теперь никак не дождемся, когда закончится этот зной.
Но все когда-нибудь кончается. И это бесконечное лето меж тем подходило к концу. Дни становились прохладнее, на небе стали появляться редкие облачка, подул слабый ветерок. Однако это не принесло облегчения маленьким путникам, бродившим по бездорожью столь долгое время. Шаг их становился все медленнее и тяжелее. Наконец они решились сделать короткий привал, выбрав тенистое место возле острой, как шпиль башни, горы.
– Это же выход! – крикнула Весна, но певучей, как раньше, радости в ее голосе не прозвучало.
Восток тоже не проявил никакого восторга. Их путь по кругу, словно стрелок часов по циферблату, закончился. А что же дальше? Он по привычке поднял вверх голову: солнца на небе не было видно; серая туча повисла прямо над ними.
– Наверное, дождь будет, – мрачно заключил он, – но все равно идти надо.
– Да, надо, – согласилась Весна, – тем более, что никаких взрывов уже не слышно.
Действительно, вокруг стало непривычно тихо. Но тишина грозила новой опасностью, о какой еще не могли догадываться маленькие путники. А тем временем вечерние сумерки стали сгущаться, а прохлада превращаться в неприятный сырой холод. Впереди их ждал унылый узкий коридор между скалами и настораживающая неизвестность.
Неторопливо, спотыкаясь и поддерживая друг друга, дети наконец выбрались из ущелья. И теперь совсем иная картина природы предстала перед их взором. Осенний промозглый вечер, с дождем, темными тучами, сильным ветром, гнавшим пожухлые листья, полностью овладел тем уголком земли, куда они попали.
Они пошли по кривой склизкой дорожке среди пригорков, усеянных деревьями и кустами, оврагов и рытвин, щедро наполненных глубокими лужами. Идти было трудно: мешал резкий ветер, хлеставший в лицо, и слякоть, заботившаяся о частых скольжениях и падениях скитальцев. Их тонкие плащи плохо защищали от резкого сырого ветра, зато хорошо притягивали к себе грязь и вскоре потеряли свои яркие цвета. Но дети, успевшие привыкнуть к невзгодам, мало заботились об удобстве пути.
Повстречавшийся им пологий спуск вниз позволил идти относительно спокойно. Кусты ракиты, росшие повсюду, сдерживали удары ветра, а грязь под ногами сменилась густой мягкой травой. Каково же было их разочарование, когда они вышли к низкому берегу мутной извилистой реки, уносившей свои концы влево и вправо и терявшейся среди прибрежных зарослей.
– Куда же теперь идти? – зевая спросила Весна и с сонным равнодушием посмотрела на хмурую гладь воды, усеянную желтыми листьями.
– А все равно куда, – с непривычным для себя безразличием ответил Восток и посмотрел на скучное плаксивое небо.
Весна же, не двигаясь и не ожидая ответа, молча стояла рядом, склонив голову. Она лениво перевела взгляд на грязную землю и с рассеянным вниманием стала разглядывать следы птичьих лап на ней.
– Смотри, Восток, что это? – вдруг оживилась она.
Он с интересом подошел ближе.
– Кажется, след, – предположила Весна.
– Но не птичий.
– Может, след телеги?
– Скорее, колеса.
– Да, да, колеса времени! – обрадовалась она, и голос ее вновь зазвучал веселым весенним ручейком.
– Нет, – все так же с вялым безразличием произнес Восток. – Вспомни, какой рисунок должен быть на его ободе?
– Солнышко, – не задумываясь, ответила Весна и внимательно посмотрела на грязные пятна на земле. – А тут какие-то звездочки.
– Ну конечно. И уходят они куда?
– Влево.
– И что это значит?
