Zhanna Nikolskaya "К у к л а. Роман"

* * *

2.

– Ты соображаешь, что наделала?! – Рыжик чуть не плакал, – Это же самый настоящий бандит! Из братвы! Он же…

– Заткнись, – отрезала Ольга, хоть на душе – что греха таить? – было слегка муторно, – День-два, и он обо всем забудет.

– Забудет, забудет… – продолжал бубнить рыжий, – А если не забудет? Такие не любят, когда их кидают!

– Никто не любит, когда кидают, – сухо ответила Ольга, ловя себя на сильном желании слегка потаскать Рыжика за его нестриженные рыжие вихры. Паникер несчастный, трусишка… Боится, что тот бандит их разыщет. Ну, не ерунда? Дел у него других нет, что ли?

И вообще, чья бы корова мычала, только не рыжего. Пусть благодарит ее за то, что она его выручила, иначе тот «кабан» попросту размазал бы его по асфальту…

Или Рыжик считает, что ей следовало этак корректно отказаться от приглашения братка в кабак? Но в этом случае неизвестно, какова была бы его реакция…

Ну, хорошо, поймет этот светловолосый «кабанчик», что она согласилась пойти к нему на свидание, чтобы он только от них с Рыжиком отвязался, возможно, разозлится… ненадолго.

А потом найдет сотню-другую девочек, готовых броситься ему на шею – и все. Разве такие испытывают недостаток в девочках? Это девочки спят и видят, чтобы заполучить подобное толстомордое «сокровище», разъезжающее на БМВ последней модели…

… – Абсолютно бешеный взгляд! – продолжал распинаться рыжий, – Он же псих! А когда до него дойдет…

– И что? – резко парировала она, – Мне следует расплатиться натурой с тем «кабаном» за то, что он тебя на месте не прибил?

Лицо рыжего приобрело почти морковный оттенок – даже веснушки пропали.

– Ладно, прости. Но я же за тебя волнуюсь! Я же видел, какими глазами он на тебя смотрел!

Ольга чуть презрительно усмехнулась. «Такими глазами» на нее смотрят с самого нежного возраста – и что? Если на всех обращать внимание…

Рыжик насупился.

– Никогда себе не прощу, если у тебя будут проблемы из-за меня…

Ольга фыркнула и взъерошила его рыжие вихры. Ну, чтоб она делала без своего милого Рыжика? Он ведь даже больше, чем друг, почти… брат!

– Не будет неприятностей. Неприятности будут, если французский с тобой завалим. Так что гони конспекты, по твоим легче заниматься, у тебя почерк разборчивей…

* * *

3.

Крайне редко такое случалось – чтобы «Громобоя» кто-то кидал. А те, кто кидал, очень дорого за это платили… порой и жизнями.

А бабы его не кидали вообще. Одна попробовала… до сих пор, небось, просыпается в холодном поту, когда видит его, Гошу Громова, во сне…

И вот кинула его эта пигалица. Студенточка паршивая… Два часа он, как последний идиот, на улице торчал, ждал, когда она появится…

Пока в полной мере не дошло – не появится девочка.

Сразу стало понятным, отчего она так скоренько от него улизнула. Вот нахалка, а? Улыбочку состроила – мол, да, ждите-ждите, а сама… ну, правильно. То-то ему немного странным показалось, отчего она так легко согласилась с ним увидеться. Как самая заурядная шлюшка. Такая красавица могла бы и поломаться – хотя бы для вида…

Значит, изначально знала, что кинет его, дрянь такая. А он ведь даже имени ее не знает! И то, что она студентка, тоже не факт. Похожа на студенточку, однако, не факт, не факт…

Тем же вечером «Громобой» в утешение снял парочку довольно хорошеньких профессионалок, однако, неожиданно понял — не катит! Ну не катит, и все тут!

Конечно, если годами довольствоваться одними шлюхами… и всем от него что-то нужно! (Как что? Бабки, ясно, что ж еще…) Эти стервы, едва завидев его, «Громобоя», всего такого навороченного, шикарно прикинутого, с «Ролексом» на волосатом запястье, французским парфюмом благоухающего, на новенькой БМВшке разъезжающего, да и живущего в уютном коттеджике из красного кирпича, тут же с горящими глазами на шею бросаются… Некоторым, правда, достаточно одних тряпок, а другие – с далеко идущими целями… Была у него одна подруга, три года назад. Почти отволокла его в ЗАГС… хорошо, что его осенило в последний момент поподробнее справки о ней навести. Оказалось, у девочки уже «короед» имеется, живущий в деревне, у ее предков. Причем, родила она мальчонку лет в пятнадцать и, похоже, сама не знала, от кого…

Вот на такой шлюхе прожженной он чуть не женился. Страшно подумать, какими рогами она наградила бы его… может быть.

Сейчас и не вспомнить, когда он женщину по-настоящему завоевывал. Да нет. Никого он не завоевывал. Покупал – да. Регулярно. Хотя сейчас и покупать-то не нужно – сами лезут…

И вот вам, пожалуйста – кинули…

Хотя, может, и нет? Может, обстоятельства у нее изменились, потому и не пришла? Приступ аппендицита, к примеру. Или еще что-нибудь…

Выставил шлюх из дома, ни копья не заплатив, как те ни верещали, вернулся в комнату, кулаком шарахнул по алюминиевой банке пива (пустой) – в лепешку раздавил.

Душу отвел и решил – в такую же лепешку разобьется, а наглую девчонку разыщет. И убедится, что и эта ничуть не лучше других. Может, разве что, подороже…

…В ближайшие три дня «Громобой» ничего предпринять не мог – рутина повседневная не отпускала (а что? Попробуй только тем, кого доишь, послабление дать – тут же на шею сядут и поедут!), но на четвертый день решился.

Одолжил о приятеля «Мерс» (не шестисотый, конечно. Трехсотый, с тонированными стеклами – чтоб лишний раз не светиться) и снова к университету поехал.

В то же время, что и три дня назад.

Остановился напротив ворот университетского скверика. Интересно, когда же у студентов (и студенточек) занятия заканчиваются?

Ладно, приготовился ждать. На этот случай даже свежий номерок «Плейбоя» захватил… но сосредоточиться на журнальчике не удавалось – постоянно приходилось отвлекаться, смотреть на вход…

Что ж, студенточек хорошеньких много, то той девочки не было. Закон подлости, что поделаешь?

За пятьдесят минут ожидания Гоша совсем скис. В конце концов, решил плюнуть на все и уехать (и черт с ней, этой пигалицей, может, она вовсе не так и хороша, как ему поначалу, из-за прилива адреналина, показалось?), уже повернул ключ в замке зажигания…

И тут удача ему улыбнулась (нет, не зря все-таки он себя удачливым считал) – увидел он ее… долгожданную.

И хоть на сей раз на ней были не джинсы с водолазкой, а легкое платьице (установилась по-настоящему теплая погода), и волосы не были распущены по плечам, а заплетены в трогательную, начинающуюся с макушки, косичку, узнал «Громобой» ее сразу.

Потому, что невозможно было ее не узнать. Как только он ее увидел, сердце его вдруг бешено подпрыгнуло… и заколотилось чаще раза в три.

И ладони, вдобавок, вспотели. Да не только ладони… Черт, да его просто в жар бросило – как бросало лишь в те моменты, когда жизни что-то непосредственно угрожало (как на «стрелке» с членами враждебной группировки, к примеру).

Но сейчас-то что угрожало? Ничего, ровным счетом… Сейчас он просто сидел за рулем в тачке своего корешка и, не отрываясь, смотрел на девчонку в светлом летнем платье, о чем-то непринужденно болтающую со своей подружкой. «Ну, страшила», подумал Гоша, хотя, может она так выглядела на фоне кинувшей его красавицы?

Нет, ничего ему, Громобою, в прошлый раз (когда он «куколку» увидел впервые) не померещилось. Она действительно чертовски хороша. Даже сердце сжималось – до чего же хороша…

Такое нежное, ангельски нежное лицо… и фигурка безупречная, и походка… такая легкая… как в старой песне «Летящей походкой ты вышла из мая и скрылась из глаз…»

Черт!!! Она же сейчас действительно из глаз скроется, пока он тут сидит, как китайский болванчик, и млеет, созерцая куколку…

Гоша отцепил от руля потные ладони и вылез из машины, когда девочка находилась от нее уже в паре шагов. Вылез… и неожиданно понял – не знает, что и сказать ей, кроме «Здрасьте»! То есть, знал, но сейчас, увидев ее, с ужасом осознал – не знает, с чего и начать…

Так. Она тоже его, наконец, заметила. Узнала. И… побледнела. Улыбка моментально сошла с лица, а глазищи потемнели. Из серых почти черными сделались…

«Боится», – подумал Громов и даже испытал легкое разочарование. Такая не должна бояться! В прошлый-то раз не боялась… неужто он выглядит так устрашающе? Да он уже готов ей простить то, что она его кинула! Именно! Простить!

«Громобой» раздвинул губы в улыбке. В отличие от большинства братков, он не считал, что золотые коронки на осколках выбитых зубов – это красиво. Коронки у «Громобоя» были безупречно белые. Фарфоровые.

Посему улыбку свою он считал едва ли не по-голливудски неотразимой.

…Однако, разыскиваемая им красавица, видимо, считала иначе. Ответной улыбки он не дождался.

– Ну что ж ты? – спросил Громов настолько мягко, насколько умел (отметив не без удовольствия, что подружка красавицы пялится на него, едва не разинув рот. Что ж, мужчина он, конечно, видный…), – Я тебя ждал, ждал… заказал столик… а ты?

Наконец-то румянец стал возвращаться на прехорошенькое личико. А когда приоткрылись прехорошенькие губки, и девушка заговорила, сказанное ею явилось для Гоши такой неожиданностью, что он сам, похоже, замер… с отвисшей челюстью.

Нет. Ни черта девчонка его не боялась. Если она и побледнела, то… от злости.

– С каких пор мы с вами на ты? – абсолютно ледяным тоном изрекла красавица, – Ваш контингент, – легкая усмешка, – На Тверской работает. По ночам.

Да она откровенно ему… хамит? «Громобой» не столько разозлился, сколько… удивился. И пока он удивлялся, девчонка уже повернулась, чтобы уйти – и ушла бы! Так и ушла! – если б «Громобой», обладающий неплохой реакцией, наконец, не вышел из оцепенения и не схватил ее за предплечье.

– Нет, погоди, – поначалу голос еще звучал сипловато, но потом, Слава Богу, выправился, – Ты мне обещала прийти и не пришла. Объясни, почему.

Она слегка поморщилась. Но испуга во взгляде не было. Не видел «Громобой» в ее взгляде испуга!

Более того, у него самого от ее взгляда решимость и уверенность начали уходить… Словно он уже не хозяин жизни, а кто-то вроде прыщавого узкоплечего подростка, жутко смущающегося рядом с первой красавицей школы…

– Пожалуйста, отпустите мою руку, – негромко сказала она. Негромко и спокойно.

И пальцы «Громобоя» разжались. Словно сами собой. Как по мановению волшебной палочки.

– Прошу меня извинить, что заставила вас ждать, – продолжила она так же ровно и подчеркнуто вежливо. – У меня действительно так сложились обстоятельства, что я не смогла прийти.

И отвела от него глаза. С таким видом, словно ей невыносимо скучно было смотреть на него. На него, на его «тачку»… на всё, с ним связанное.

Просто скучно.

«Громобой» молчал. Молчал и потел. Ощущая одновременно и жар в животе, и лед.

А еще – тоску. Тоску в сердце. Ибо девочка-то была не его… И надежда на то, что она охотно прыгнет в его постель, стОит потрясти перед ее точеным носиком толстой пачкой «зелени», стремительно таяла… как мороженое на тридцатиградусной жаре.

Не интересовал он ее, похоже. Ни черта не интересовал.

Она взяла подругу под локоток.

– Всего доброго, Игорь.

«Громобой» дернулся как от удара током – его ж по имени, вот так, сто лет никто не называл! А она, значит, заглянула все-таки в его «визитку» и даже имя запомнила…

– Всего доброго, – пробормотал он, стоя как дурак и наблюдая, как она уходит. Уходит его мечта… уходит…

Все же взял себя в руки. Снова сел за руль «Мерина», но не погнал. Ехал медленно следом за девчонками (подружка красавицы чуть шею не свернула, озираясь на него).

Наконец, у перекрестка девушки разделились. Красотка тормознула «маршрутку». «Громобой» прикинул – ехать следом за такси или…

Выбрал вариант «или» (сейчас это вернее, учитывая, как подружка на него пялилась). Затормозил рядом с ней. Девушка тут же зарделась. Еще бы… вряд ли напротив нее «Мерсы» останавливаются…

При желании «Громобой» умел быть и вежливым. Одарил дурочку «фарфоровой» улыбкой.

– Постойте, пожалуйста… (да она и так стоит столбом, каланча пожарная, да еще и плоская как доска), – Ваша подруга сегодня не в духе, так, может, вы мне компанию составите? Тут недалеко очень уютное кафе. Вы позволите угостить вас чашечкой кофе? (Да я тебе, дуре, и бабок готов подкинуть, лишь бы информацию получить!)

Порой Громов, как ни странно, бывал весьма обаятелен…

…Да, в подружке красавицы он не ошибся. В его «тачку» она села охотно («Громобой» подумал презрительно, что и в его постель она столь же охотно прыгнула бы… если б он попросил или приказал), а уже через пятнадцать минут, сидя с девчонкой в бистро, он жадно впитывал информацию о красавице – и ее имя, и на каком курсе учится (да на каком факультете), и кто ее родители… и даже то, что сейчас она, вроде, ни с кем из парней не встречается.

– А как же тот рыжий шкет? – полюбопытствовал Гоша.

Подружка Галя даже поморщилась.

– Да ну… они просто дружат. С первого курса.

…Что ж, информация обнадеживала…

Вечером в своем коттедже, попивая у камина контрабандное шотландское виски, «Громобой» все основательно обдумал. А, может, куколка просто набивает себе цену? Ладно, в этом случае он ей подыграет… есть за что бороться, черт возьми!

Настроение опять поднялось. «Громобой» понял, что просто брался не с того конца.

Ну, теперь-то возьмется с нужного…

* * *

4.

– Знаешь, – искренне сказала Ольга, – Вот сейчас я с удовольствием завершила бы то, что тот «кабан» не закончил в отношении тебя.

Рыжик подавленно молчал (а также краснел, сопел, пыхтел – словом, переживал, бедолага).

Она залезла на диван с ногами (разговор происходил в квартире ее родителей), машинально вертя в пальцах материнскую зажигалку. Черт! Тут от психоза, пожалуй, даже закуришь…