– Ведь тебя раньше не было. Кто же мог меня приручить и научит целоваться.
Снег в лунном свете был голубой и очень звонкий. Они иногда отталкивались палками и катились под уклон по крепкому насту навстречу ночному ветру и звёздам. По крепкому насту лыжи катились сами. Он был такой жёсткий, что по нему можно было идти без лыж. Они стремительно катились рядом, слегка пригнувшись и радуясь скорости. Только свист ветра в ушах и холодное мерцание крупных звёзд. Поскрипывает наст под лыжами. Других звуков нет, вокруг серебристое безмолвие зимней ночи. Луна, словно ночное солнце, заливает своим лёгким призрачным светом всё вокруг – поле, ледяную поверхность озера и дальний лес, так что все предметы кажутся близкими и контрастными.
Спуск ведёт вниз, к озеру. Он очень пологий, но при таком скольжении в темноте появляется ощущение полёта. Иногда лыжи набегали на бугор или попадали в рытвину, тогда приходилось быстро переступать, чтобы сохранить равновесие. А потом опять толчки палок и полёт сквозь ночь продолжается.
Яна выкатилась немного вперёд и Эрик смотрел сзади на её фигуру и движения. Она делала всё правильно, и видеть её рядом и чуть впереди было приятно. А потом спуск закончился и с разгона проскочив полосу глубокого снега возле берега, лыжи защёлкали по льду озера. Лёд плохо держал беговые лыжи без кантов и палки при отталкивании проскальзывали по его поверхности. Скольжение было бесподобное.
Катаясь на лыжах Эрик научился ценить все ощущения, которые они могли дать. Хорошо было шагать по глубокому рыхлому снегу, по колено проваливаясь в него, бежать по накатанной лыжне навстречу солнцу, уступая одну колею встречным лыжникам, скользить по крепкому мартовскому насту в любую сторону – он везде держит одинаково хорошо, и даже идти по раскисшему весеннему снегу, начинавшему чернеть и оседать. Это давало ощущение близких перемен. Но особенно нравилось катиться ночью под небольшой уклон, вдыхая морозный воздух и глядя на залитые лунным светом просторы.
Они опять вышли на берег и, медленно отталкиваясь палками, покатились к лесу. Вдруг откуда-то долетел тихий звон. Тишина. Только очень тихо звенит лунный свет, падая на заснеженные просторы.
– Яна, ты слышишь?
– Что это?
– Это звенит лунный свет.
Они сделали ещё несколько шагов и увидели ручей. Его сковал мороз, заперев в ледяное русло и упрятав под наст. Но неутомимая вода промыла ледяное окошко и играла лунной рябью. Ручеёк в окошке улыбался. Казалось, он радовался им, нашедшим его среди снегов в эту лунную ночь. Эрик нагнулся и глотнул из него. Это была вода, настоянная на морозе, лунном свете и тишине.
– Яна, я дарю его тебе. Пусть это будет мой первый подарок.
– Спасибо! Это же настоящая сказка. Как всё хорошо у нас получилось.
2 февраля 1987 г., Антарктика, море Космонавтов, НПС «Фиолент»
Этот рассказ, когда он будет закончен, мне хотелось бы посвятить моей славной жене – Ольге и второму февраля 1983 г., 2 февраля 1987 г.
Но я слишком долго собирался его закончить и опубликовать – всё изменилось. Поэтому обойдёмся без посвящения…, 2 февраля 2023 г.
Мы с Хемингуэем
25 лет после смерти Эрнеста Хемингуэя
(21 июля 1899 г. – 2 июля 1961 г.)
Иногда встречаешь людей, про которых после первой встречи можно сказать – это свой. И что бы он потом ни делала и ни говорил – многое ему прощаешь. Многое, но конечно не всё. Хотя, очень редко такие люди совершают поступки, про которые бывает стыдно узнавать. Они обладают чутьём, которое подсказывает – как надо вести себя в трудных ситуациях. И почти всегда то, что они делают, оказывается единственно верным. С таким человеком приятно идти рядом, но если он должен куда-то уехать, всё равно становится легче жить и преодолевать самые немыслимые препятствия при мысли, что он где-то сейчас работает, думает, смеётся. Невольно начинаешь сравнивать свою жизнь, свои поступки и мысли с его и удивляешься – как много общего! Оказывается, мы совершали похожие поступки и говорили похожие слова задолго до того, как узнали о существовании друг друга. Наверное, это и есть духовное братство. Интересно, что такие люди очень часто оказываются индивидуалистами, для которых собственное общество оказывается приятнее любого другого. Но встречаясь с ними, думая о них, получаешь часть душевной энергии, которую они распространяют вокруг себя, иногда на огромное расстояние.
Эрнест Хемингуэй погиб, когда мне был один год. Это вполне может быть преемственностью сходных характеров. Ведь должен он был кому-то передать всё то лучшее, что осталось в его душе.
Всё. Застопорило. Кажется я устал от писанины. Нужен отдых. Поэтому, отключив мозги, я перечислю некоторые моменты в жизни Эрнеста, которые обращают на себя внимание. Родился он, будем считать, в 1899 году, хотя есть мнение, что год это был 1898. Жил в пригороде Чикаго, в Оук-Парке, в обеспеченной и интеллигентной семье. Сразу после школы подался работать репортёром, а в 1918 году, завербовавшись, уехал в Европу – на фронт Первой мировой войны. Кто знает, что его туда потянуло – скорее всего жажда путешествий и желание увидеть жизнь вблизи своими глазами. В мае 1918 года он покинул Нью-Йорк, а уже в июле, в Италии был ранен, попав после этого в миланский госпиталь. Всё обошлось, и по окончании войны он вернулся в Штаты, но не домой, а устроился работать в газету «Торонто стар». Это был 1919 год.
Кто-то (Шервуд Андерсен?) сказал ему, что очень хорошо живётся и пишется в Париже, и молодой Хэм отправился в Париж. Перед этим он в сентябре 1921 года женился на Хэдли Ричардсон и в конец 1921 года они уехали в Париж. При этом он считался корреспондентом своей газеты (то ли штатным, то ли фрилансером) и выезжал по заданию редакции на фронт греко-турецкой войны, на конференции в Геную и в Лозанну, в Рур. Газета охотно публиковала его корреспонденции, но Эрнест хотел быть писателем. И он стал им. Правда, прежде были потеряны (украдены) практически все его ранние вещи. Это случилось в декабре 1922 года. После такой потери молодому писателю нетрудно сломаться, и Эрнесту стало казаться, что никогда больше он не сможет писать. Но это была ерунда. Как же он мог не писать! И снова из-под его карандаша стали появляться рассказы. Первыми его публикациями, не считая газетной работы, стал сборничек, опубликованный в Париже, который он назвал «Три рассказа и десять стихотворений», опубликованный тиражом триста экземпляров. И сборник «В наше время», тиражом сто семьдесят экземпляров. Они вышли в 1923—1924 годах. Вроде бы первый не имел заметного успеха. Второй был переработан и вышел в Штатах под тем же названием, в Нью-Йорке, видимо в издательстве «Скрибнерс», с которым Хэм сотрудничал всю жизнь. Это была первая серьёзная книга и вышла она, кажется, в 1925 году. Перед этим о перестал сотрудничать с газетой, и, оставшись без денег, голодный и уверенный в себе, сел всерьёз за написание рассказов. И пошло! Это произошло в начале 1924 года.
В сентябре 1923 года Эрнест с женой Хэдли вернулся в Торонто, где в октябре этого года у них родился сын Джон. В январе 1924 года они все вместе вернулись в Париж.
«Фиеста», или как ещё называют этот роман (a novel) «И восходит солнце», он написал за полтора летних месяца в 1925 году, а зимой, в горах, роман был полностью переписан и вышел в октябре 1926 года в издательстве Charles Scribner’s. Это был успех! До и после он писал рассказы и стихи. Особенно известна серия его рассказов о Нике Адамсе. Конечно, под этим именем автор вспоминал своё детство и время взросления. В январе 1927 года Хемингуэй расстался в Хэдли и в мае женился на Полин Пфайфер. В марте 1928 года они уехали из Парижа.
Впоследствии воспоминания о жизни и любви с Хэдли проливали грусть на многие страницы его книг. Но семейные дела – бог с ними. Хотя кто-то и говорил, что Хэму нужно быть влюблённым, чтобы писать. Может быть он даже говорил это сам. Не знаю, не помню.
Главный герой «Фиесты» – это сам Хемингуэй. Кстати, друге персонажи тоже узнали себя, поскольку подобные поездки действительно были, а писать роман он сел после одной из них. Так что всё вертится вокруг реальных событий. Просто талант автора позволил в реальные события вложить огромный символический смысл. А может быть мы там находим его сами, потому что нам нравится весёлая жизнь его героев и мы вспоминаем себя в подобных обстоятельствах.
Я не хочу разбирать здесь действие романа и его героев – это уже достаточно делалось до меня. Я пишу о Человеке, об Авторе. Но я согласен с теми, кто считает этот роман Хемингуэя шедевром. Так же, как его последнюю книгу «Острова в океане» («Islands in the Stream»). Составляя символическую библиотеку, которой мне хотелось бы обладать, в числе первых книг я ставлю на полку эти вещи, а потом все остальные, а уже потом вспоминаю Эрих-Мария Ремарка, Ивана Бунина, Василия Шукшина и многих-многих других. Но о них – позднее.
Живя и работая в Париже, молодой Эрнест Хемингуэй пишет свои рассказы, встречается с писателями, художниками, поэтами, критиками. Кому-то помогает, с кем-то ссорится. Он – живой человек и в этом его сила.
Потом Париж закончился. Навсегда в памяти он остался долгим, счастливым праздником молодости, творчества, поиска своей дороги.
Жизнь его вступила в новый этап. Кажется, за книгу «Прощай оружие» автор получил огромную премию – 100 тысяч долларов, что позволило ему вести тот образ жизни, который был ему ближе всего – странствовать, смотреть, думать, писать. Эта повесть или роман была опубликована в 1929 году, когда писателю исполнилось 30 лет. Перед этим был ещё один сборник рассказов – «Мужчины без женщин». После книги «Прощай оружие» Хэм получил возможность ездить куда захочет и когда захочет. Он бывает в Испании, ловит там рыбу и смотрит бой с быками. Охотится в Африке, живёт на островах в Карибском море. В 1952 году выходит книга «Смерть после полудня», написанная на испанских впечатлениях. А в 1935 году – «Зелёные холмы Африки». В это же время он пишет два крупных очерка – «Кто убил ветеранов войны во Флориде» (1935 год) и «Крылья всегда над Африкой» (1936 год).
В это время он живёт на тропических островах, и, купаясь в лучах славы, измывается над приезжими любителями знаменитостей, а иногда с наиболее навязчивыми затевает драки в барах. Потом он со злобой пишет от этом, что всякая сволочь норовит прицепиться к тебе, увидев в баре с красивой женщиной. А недостатка в красивых женщинах, любящих известных писателей, ни в это время, ни в любое другое не ощущается. Видимо, один из героев романа (или повести) «Острова в океане» («Islands in the Stream») Роджер Дэвис – это как раз сам Хемингуэй в тот период своей жизни. Надо уточнить, был ли у него брат, который утонул.
В 1933 году был опубликован сборник «Победитель не получает ничего». Эрнест Хемингуэй стал писателем с мировым именем. И именно это дало ему возможность делать то, что он хотел и жить там, где хотел.
С 1937 по 1940 год, во время гражданской войны, он был военным корреспондентом в Испании. Там он снял фильм, который показывал в Белом доме президенту Рузвельту и его семейству. Там же, в Мадриде, под артобстрелом была написана пьеса «Пятая колонна», опубликованная в 1938 году, и то самое предисловие «на тысячу слов», которое неохотно ложилось на бумагу – словно из тюбика выдавливалась паста. А чуть раньше – в 1937 году, было опубликовано известное «Иметь и не иметь» – про контрабандиста-бутлегера, да и про всю Америку.
В 1939 году Эрнест поселяется на Кубе, где живёт оставшиеся годы жизни, выезжая оттуда в те «горячие точки», куда его звала совесть.
В 1940 году увидела свет его книга «По ком звонит колокол», где, как всегда, главный герой очень похож на автора. Началась война. Хемингуэй в составе первого десанта высаживается во Франции, и с отрядом партизан гоняет отступающих немцев, с отрядом разведки врывается в города, отбитые у немцев – в те города, которые он знает с юности. Ему 45 лет. Ему нечего терять, кроме жизни. Замечательный писатель не может сидеть на солнечных кокосовых островах. Он лезет в самые жаркие места – ведь это Эрнест Хемингуэй! Рискуя жизнью, он иногда остаётся жив в очень опасных делах. Вроде бы, он дважды попадал в авиационные катастрофы, но оставался жив!
Позднее, в пятьдесят лет, он пишет книгу «За рекой в тени деревьев» о пятидесятилетнем полковнике в отставке, который опять ведёт себя как автор. Не в это ли время он встретил свою третью жену Мэри? Книга выходит в 1950 году. Её считают неудачной. Что ж, может быть так оно и есть, но это произведение Хемингуэя. Его надо прочитать.
Чуть позже, в 1952 году публикуется небольшая повесть или большой рассказ «Старик и море», за который в 1954 году автору присуждается Нобелевская премия по литературе!
Затем – прекрасные «Острова в океане» и «Праздник, который всегда с тобой». Когда на душе бывает темно, и даже изо всех сил тряся себя за шиворот, мне не удаётся заставить руку взять карандаш, я открываю «Праздник…». Зная его чуть ли не наизусть, я снова и снова читаю его и радуюсь, будто в первый раз раскрыл его страницы. И каждый раз жалею, что слишком о многом автор предпочёл умолчать. Смешно, но я читаю о его жизни в Париже как сказку, жалея, что она так быстро кончается. И снова нахожу всё новые черты сходства со своей жизнью. В чём эти черты? О, об этом когда-нибудь потом. Хочу только в завершение сказать, что недавно в Штатах была опубликована какая-то загадочная книга Эрнеста Хемингуэя под названием «Райский сад». Это вроде завещание писателя, которое он пожелала опубликовать через двадцать пять лет после смерти. Он снова надул эту старуху!
В каждой книге этого писателя чувствуется рука Мастера, душа Художника, поступки Человека.
19 февраля 1987 г., Антарктика, Южный океан, море Содружества, НПС «Фиолент»
Собака и Лень
В глубине сада, под старым грушевым деревом жила Собака.
Каждое лето, лежа в тенёчке и высунув от жары язык, она говорила себе, поглядывая на небо:
– Скоро придет зима, налетят белые мухи, подгоняемые злым ветром. Станет холодно. Надо бы построить себе конуру…
При этом она лениво оглядывала себя, растянувшуюся во всю длину и разомлевшую от жары.
– Да, вон какая я длинная – разве можно построить такую большую конуру. Подожду пока – может, что-нибудь придумаю. И Собака продолжала лежать в тенечке, глядя вокруг сонными глазами и огрызаясь на мух.
Отшелестели и облетели листья с грушевого дерева. Проморосили осенние дожди и подгоняемые ветром с севера прилетели первые снежинки. Замерзшая Собака опять лежит под грушевым деревом – свернувшись калачиком и спрятав нос в пушистом хвосте – стараясь согреться. От холода она стучит зубами и думает грустную думу: почему же я не построила себе конуру? Ведь это так просто – вон какая я маленькая. Мне и места-то надо совсем немного… Лежала бы сейчас в теплой конуре и слушала вой вьюги…
Но холодные дни рано или поздно заканчиваются. Снова приходит лето, вновь зеленеют на грушевом дереве молодые листочки. Растянувшись на солнышке, Собака оглядывает себя и сокрушается: да как же я построю себе конуру? Вон какая я большая!
15 марта 1981 г., Москва
По мотивам какой-то притчи
Звезды в океане
Тихо ночью на капитанском мостике. После антарктических морозов и ледяных ветров приятно стоять на упругом и теплом ночном ветерке. Только мерно дышит океан. Каждый его вздох валит судно на борт, и черная вода с белыми барашками мелькает прямо перед глазами. Иногда волна громоздится выше борта, но не обрушивается на судно, а поднимает его на свой гребень. Сквозь ночь и осень мы движемся в теплые моря, к экватору. Судно ещё не вышло из «ревущих сороковых», но с каждым днем становится всё теплее и солнце не только светит, пробиваясь сквозь облака, но и греет.
Сейчас ночь – точнее то, что принято называть глухим полуночным часом. Только океан и звезды, а между ними наше научно-промысловое судно «Фиолент». Дневная облачность рассеялась и сейчас все небо в звездах. Лишь по его краю, низко над водой, громоздятся черные ночные облака. А внутри этой оправы – от края до вершины темного купола – перекинулся Млечный путь. Южный крест начинает склоняться к югу – к Антарктиде, откуда мы быстро уходим на север, к экватору. Скоро на его место от горизонта поднимутся привычные созвездия Северного полушария и антарктическое лето останется только в воспоминаниях, да в коротких записях вахтенного журнала.
Через неделю южная осень сменится северной весной. Для этого будет достаточно пересечь экватор и этого события весь экипаж ждёт с нетерпением. Всем надоели холода – антарктическое лето мало чем отличается от нашей зимы.
Бурлит вода вдоль бортов и с тихим шелестом падают метеориты. Они отрываются от Млечного пути и торопливо прочертив по чёрному небу короткую блестящую дугу – гаснут. Значит, не удалось долететь до земли. Вспыхнув напоследок, звезда сгорела в плотных слоях атмосферы. Порыв ветра налетает неожиданно и встряхивает звездную дорогу, поднимая с неё облако пыли. Светящаяся пыль повисает над океаном. Она напоминает прозрачный занавес, опущенный с арки Млечного пути и разделяющий небо на два черных пространства. Ветер улетел и пыль медленно гаснет, растворяясь в тёмной воде.
Вдруг, ярко вспыхнув, небо чертит ещё одна падающая звезда. Но она не теряется в ночи, а долетев до воды – падает в чёрные волны. Быть может она погасла при этом, а может сейчас в тёмную глубину опускается сияющая жительница неба. Долго ей предстоит погружаться – в этих местах глубина океана достигает пяти километров.
Если бы дело происходило днём, то мы даже не заметили бы её падения. Тихо пискнув остывая, звезда погрузилась бы в глубину. Сперва вокруг неё была бы веселая голубая стихия, так похожая на утреннее небо, в которой покачиваются столбы света. В её толще висят удивительные животные, многочисленные лучи и выступы на теле которых поддерживают их в воде, не позволяя утонуть. Они парят в колышущихся потоках света.
С глубиной вода становится всё более синей. Дневной свет меркнет, только редкие лучи солнца пробиваются сюда. Крупные рыбы неясными тенями скользят где-то на пределе видимости. И тишина. Нет ни одного знакомого звука. Только если прислушаться очень внимательно, можно услышать щелчки и потрескивание. Это разговаривают рыбы. Они лишь кажутся молчаливыми – на самом деле среди них встречаются весьма разговорчивые и даже шумные.
Глубина всё увеличивается и упавшую звезду окутывает мрак, так похожий на ночное небо. Она достигла тех глубин, где царит вечная ночь. Иногда звезда попадает в струи сильных течений, подхватывающих её подобно ветру. Эти глубинные потоки движутся в разных направлениях, возвращая назад ту воду, которую переместили поверхностные течения.
Сходство с ночным небом усиливается благодаря многочисленным светящимся животным, для которых глубина стала привычным домом. Они настолько сжились с ней, что перестали замечать постоянный мрак, холод и огромное давление водной толщи. Зато они приобрели способность светиться. Эти странные животные удивленно расступались, пропуская падающую звезду. Некоторые пытались её догнать, принимая за долгожданную добычу, но быстро отступали…
И все-таки, сейчас ночь. Вода столь же черна, как и небо. Даже чернее. Поэтому вряд ли упавшая звезда заметила произошедшую перемену. Одни звезды потускнели и погасли, другие стали подниматься ей навстречу из глубины. Они приветливо подмигивают ей, и упавшая звезда чувствует себя в родной стихии.
Достигнув дна, она окажется в толще океанических осадков – среди тех звезд, которые упали раньше. А когда-нибудь, через много миллионов лет, дно океана снова поднимется и превратится в горы. Так было всегда. Так будет всегда. И упавшие в океан звезды поднимутся из глубины навстречу своим мигающим сестрам. И свет тех звезд будет им приветом и напоминанием. Ведь только тогда достигнут Земли лучи, которые сегодня звезды послали ей навстречу.
26 марта 1987г., Индийский океан, НПС «Фиолент»
Ноябрь
Холод, слякоть, пронизывающий ветер – такая отвратительная погода самая ноябрьская. Всё время ожидаешь снега, прыгая по лужам или прячась под зонтом от чего-то мерзкого, падающего с неба – толи дождя, толи снега. Ветер рвёт из рук зонт, выламывает его и стоит зазеваться – обдаёт тебя чем-то мокрым и холодным. А снега всё нет
Иногда утром выглянешь из окна и радостно улыбнёшься – выпал снег! Но немного позже от этого снега остаются одни воспоминания, да мокрая каша под ногами. И опять начинается ожидание. А вокруг царит вечная ночь. Когда утром выскакиваешь из дома, ещё совсем темно и в домах горят огни. А когда вечером возвращаешься домой, опять горят огни, и не хочется верить, что день уже пошёл. Прошёл в каких-то ненужных делах и заботах, под покровом вечной ночи. И так же, как темно вокруг, темно на душе. Темно и пусто, и ничего не хочется. Только спать, спать и спать… И весь день ходишь сонный, и ждёшь – когда придёт время, ты вернёшься домой и ляжешь спать, чтобы завтра вновь мрачно вылезти из тёплой постели и уйти под покровом вечной ночи.
Ноябрьские леса серые и мокрые. Кое-где на опавших листьях лежит тоненький слой снега, но его так мало, что он не может скрасить серой тоски леса. Птицы уже улетели, а остались лишь немногочисленные зимовщики. В лесу уже наступила зимняя тишина. И оттого, что лес пустой и мрачный, тишина особенно звонкая и пустая. Но стоит не та зимняя тишина, когда звуки гаснут, приглушаемые снегом, а осенняя, при которой редкий звук медленно уплывает, исчезая в тумане и вновь – неподвижная тишина.
Если в октябре снега выпадает много, то он непременно тает. Поэтому ноябрьский снег поступает хитрее – он выпадает понемногу, незаметно сыплясь с серого неба. Пронизывающий северный ветер свистит в поле и гонит мелкие снежные иголочки, от которых ветер кажется ещё холоднее и ещё севернее.
Да, что и говорить – унылый месяц ноябрь. Это месяц ожидания. Одни ждут, когда же придёт настоящая зима, выпадет много снега, станет морозно и солнечно. А другие ждут, когда кончатся холода и придёт зелёная весна с майским ветерком. И самое интересное, что и те, и другие ожидания рано или поздно сбываются. Главное – дождаться, не потеряв веру и надежду на нечто лучшее…
15—30 ноября 1981 г., Москва
Новогодняя сказка
Эрик медленно шёл по заснеженному лесу. Его лыжи оставляли на белом снегу два глубоких следа. Падал лёгкий снежок и ложился на лыжню, укрывая поломанные лыжами снежинки. Скрипел снег. Изредка потрескивали на морозе деревья. Лес стоял большой, белый и молчаливый. Снег лежал толстым слоем на лапах елей и на торчащих в разные стороны, придавленных им кустарниках. Его было очень много, и он был очень чистый и белый, даже чуть-чуть голубоватый – не сильно, а самую капельку, отчего казался ещё белее. С некоторых кустов снег осыпался, и они были покрыты тончайшим кружевом инея, так что Эрику казалось, будто кусты сделаны из чего-то белого, тонкого и блестящего. Если он задевал такой куст, то иней с тихим шорохом осыпался, и под холодным кружевом оказывались тонкие, чёрные прутики куста. Но Эрику было жалко оставлять кусты голыми в этом холодном лесу, поэтому он старался осторожно обходить их.
Завтра Новый год и Эрику нужна ёлка. Не какая попало ёлка. Ему нужна маленькая ёлочка, которая сможет поместиться в их избушку, а вокруг стояли огромные ели-красавицы. Такие большие ёлки, конечно, должны встречать новый год в лесу, но ведь где-то должна быть маленькая ёлочка, которой холодно и грустно одной среди высоких подружек. И её надо найти, чтобы она смогла встретить зимний праздник в тепле, украшенная красивыми игрушками.
Эрик шёл, внимательно всматриваясь в деревья, чтобы не пропустить эту ёлочку. Но её трудно было найти среди заснеженного леса. И вдруг он увидел снежный сугроб, который был немного выше других, и из него торчала маленькая еловая веточка. Мальчик подошёл ближе. Казалось, ветка махала ему, чтобы он не прошёл мимо. Эрик подошёл к сугробу и аккуратно откопал ёлочку – ту самую, которую он искал. Она была маленькая, холодная и зелёная, а на её ветвях поблескивали крошечные ледышки и звёздочки инея. Конечно, это та самая новогодняя красавица, которая будет стоять в их избушке, и вместе с ребятами радоваться весёлому празднику. Эрик бережно взял ёлочку и пошёл с ей обратно, к дому.
Идти по свежему лыжному следу было легко, и вскоре между деревьями показалась их избушка. Она была маленькая, с двумя окошками и крылечком, а из трубы на крыше поднимался синеватый дымок. Около стены под крышей стояла поленница наколотых дров, чтобы в самые сильные морозы можно было топить печку, и сидя вечером в тёплой комнате слушать вой вьюги за окном.
Эрик подошёл к домику и почувствовал очень вкусный запах. Это его сестрёнка Бьянка пекла к празднику пирожки. Мальчик помахал рукой снеговику, стоявшему у крыльца. Его они слепили вчера вместе с Бьянкой.
Оставив лыжи у крылечка, он внёс ёлочку в избушку. Внутри было очень тепло и уютно. Около печки стояла Бьянка и напевая песенку снимала с противня румяные пирожки. На столе была постелена белая скатерть, вышитая по краю красными и синими крестиками, на ней стояла корзинка с грецкими орехами и яблоками. Рядом с корзинкой стоял подсвечник с двумя свечами – белой и красной. На стуле, свернувшись калачиком, спал котёнок, что-то мурлыча во сне.
– Ой, Эрик, какую хорошенькую ёлочку ты принёс! – обрадовалась девочка. – Давай её скорее наряжать – ведь скоро Новый год, а мы с тобой ещё совсем не готовы. И дав брату самый румяный пирожок, она засуетилась у печки.
Эрик поставил ёлочку подальше от печки, чтобы ей не было жарко, и достал коробку с ёлочными игрушками. Чего только не было под её картонной крышкой! Там лежали большие и маленькие зеркальные шары из тончайшего стекла, разноцветные свечки в маленьких серебряных подсвечниках, стеклянные лимоны и орехи, апельсины и грозди винограда, груши и персики. И хотя их нельзя было съесть, выглядели они очень аппетитно. Ещё там лежали серебряные колокольчики, издающие очень тонкий и мелодичный звон, настоящие сосновые и стеклянные еловые шишки, маленькие ангелы с лёгкими бумажными крыльями, и множество других интересных и красивых украшений.
Каждую игрушку Эрик бережно брал из коробки, и став на стул прикреплял к ветке. А ёлка тем временем постепенно согревалась и оживала. Её ветви распрямлялись и на них заблестели капли растаявших льдинок. Бьянка помогала Эрику, и её глаза разгорались всё ярче. Ей очень нравилась ёлочка, блестевшая свежей зеленью, её ледяной запах и красивые игрушки на ветках.
За работой ребята не заметили, как наступили сумерки. Часы пробили шесть раз. Бьянка зажгла свечи, а Эрик включил приёмник. Далёкие детские голоса пели весёлую песенку о том, что скоро наступит Новый год, придёт Дед Мороз, и всем детям, которые хорошо себя ведут, положит под ёлку самый лучший подарок.
– Бьянка, а как ты думаешь – к нам Дед Мороз придёт?
– Конечно он должен прийти – ведь у нас такая красивая ёлка и такие вкусные пирожки. И мы очень хотим получит новогодние подарки. Он обязательно к нам зайдёт!
В это время проснулся котёнок. Спрыгнув со стула, он как большой встал, потянулся и зевнул, показав розовый язычок. Потянувшись, котёнок лапой задел клубок ниток, лежавший под стулом. Клубок покатился, а котёнок, подпрыгнув от неожиданности, бросился на него. Оба покатились по полу и ударились об печку. Когда клубок надоел котёнку, он прыгнул на колени к Бьянке и стал тереться о её руку.
– Ты наверное хочешь молока? – спросила Бьянка котёнка. – Эрик, а ты хочешь молока с пирожками и с вареньем?
