– Да, а то уже скоро Новый год, а мы ещё в старом году не поели.
Бьянка налила молока для котёнка в блюдечко, а себе и Эрику – в высокие стаканы. Было очень хорошо и уютно сидеть за столом при свечах, около тёплой печки и пить молоко с горячими пирожками. А рядом стояла нарядная ёлка, и на ней тихонько позванивали серебряные колокольчики. Из приёмника лилась тихая музыка, и у ребят было настоящее новогоднее настроение.
Вдруг дверь тихо скрипнула, и из-за неё выглянул зайчонок. Он был маленький и очень пушистый. Одно ухо у него стояло торчком, а второе склонилось вперёд. Он робко посмотрел на ребят, потом на котёнка, потом на ёлку.
– Я бежал мимо, а у вас так вкусно пахнет, – сказал он тихо.
– Заходи скорее, – обрадовался Эрик. – Мы ждём Новый год. Он скоро должен прийти. Будем ждать его вместе.
– А кто такой Новый год? – ещё тише спросил зайчонок. – Может, я лучше побегу дальше. Он очень страшный?
– Что ты! – засмеялись ребята. – Новый год – это очень весело! Все танцуют, поют, едят пирожки и получают подарки.
– Едят пирожки и получают подарки? Тогда я останусь. А что это такое блестящее у окна?
– Это же Новогодняя ёлка! Её всегда наряжают, чтобы Новый год знал, что его здесь ждут. Какой же ты маленький, что ничего этого не знаешь!
– Я маленький. Но теперь я всё знаю и хочу вместе с вами ждать Новый год.
Бьянка налила зайчонку молока и дала пирожок с морковью, а Эрик выбрал ему из корзинки самое румяное яблоко.
Поев, зайчонок согрелся, повеселел и стал играть с котёнком, гоняя по деревянному полу клубок ниток.
За разрисованными морозом окнами шёл снег и свистел ветер, а в избушке было тихо и уютно. В печке потрескивали дрова, тикали часы, а на полу играли котёнок с зайчонком. Эрик вышел во двор за дровами и увидел у крылечка бельчонка и лисёнка. Они стояли на ветру, не решаясь войти в дом.
– Что же вы здесь стоите, – удивился мальчик, – заходите скорее!
– Мы увидели в окошко нарядную ёлку. Вы, наверное, ждёте Новый год? Можно, мы подождём его вместе с вами?
– Конечно, можно! Заходите скорее. Пирожков хватит на всех. И вместе ждать веселее.
Бьянка налила всем молока и поставила на стол тарелку с пирожками, а Эрик подкинул в печку берёзовых дровишек.
Вдруг зайчонок поднял ушки.
– Кто-то скребётся в дверь. Это, наверное, пришёл Новый год. Давайте его скорее впустим. Мне очень хочется его увидеть!
Эрик посмотрел на часы.
– Нет, ещё рано. Это не Новый год. Но кто же в такую погоду мог прийти?
Он открыл дверь и в комнату ввалился медвежонок. Он был весь в снегу и тяжело дышал.
– Помогите скорее! Там, в лесу, оленёнок провалился в яму и не может выбраться. Его может занести снегом!
– Надо помочь оленёнку. Нельзя, чтобы в новогоднюю ночь кто-то замерзал в яме.
Ребята схватили шубы, одели лыжи и заспешили за медвежонком. Следом за ними заспешили все зверята. Все хотели помочь оленёнку выбраться из ямы.
Дул сильный ветер, крутились снежные вихри. Это была настоящая новогодняя ночь, в которую хорошо сидеть дома, в тепле, у нарядной ёлки. Но надо было помочь попавшему в беду оленёнку.
Медвежонок остановился на краю ямы, в которой кто-то шевелился. Эрик оттолкнулся от края и съехал в яму. Там он увидел оленёнка, который пытался вылезти, но его не пускали крутые края.
– Глупый, как же ты сюда попал, – начал Эрик, но оленёнок был очень испуган и сильно замёрз, поэтому мальчик просто взял его на руки и поставил на край ямы. Эрик был уже совсем большой, поэтому он сам легко вылез из ямы. В это время подбежали котёнок, зайчонок, лисёнок и бельчонок. Им трудно было бежать по глубокому снегу, но они всё-таки нашли ребят.
– Пойдёмте с нами встречать Новый год! – пригласил Эрик медвежонка и оленёнка.
– Конечно пойдёмте! – обрадовалась Бьянка.
– Идёмте, идёмте! – закричали все.
Эрик взял на руки оленёнка, Бьянка – всех маленьких зверят, а медвежонок – как большой пошёл впереди.
Олененок и медвежонок быстро согрелись и стали играть около печи с маленькими зверятами.
Свечи оплыли, а часы на стене показывали без десяти минут двенадцать. Вдруг дверь распахнулась и на пороге в снежном вихре показался Дед Мороз. Он был самый настоящий – в синей шубе и шапке, с белой бородой и с мешком за спиной. А рядом была его внучка – Снегурочка в белой шубке и шапочке, из-под которой выбивался завиток каштановых волос.
Все с криками и визгом бросились к Деду Морозу и Снегурочке, и закружились вокруг них в хороводе, напевая:
Дед Мороз к нам пришёл!
Он в пургу нас нашёл!
Скоро будет Новый год,
К нам в избушку он придёт!
Дед Мороз, Дед Мороз,
Он подарки нам принёс!
– Здравствуйте, мои хорошие, – ласково сказал Дед Мороз. – Мы с внучкой пришли с вами встретить Новый год, и действительно принесли вам подарки. Ну ка, Снегурочка, что там есть в нашем мешке?
– Здесь есть белые варежки и носки для зайчика, чтобы у него не мёрзли лапки. Для котёнка – новый голубой бант. Я знаю, он давно его хотел. Для бельчонка – маленькие щипчики, чтобы он мог ими колоть орехи – пока свои зубки не выросли. Для лисёнка – мяч. Для оленёнка у нас есть серебряные рожки. Пусть он быстрее растёт и больше не падает в ямы. Для медвежонка – лыжи.
Бьянка уже большая девочка, но мы знаем, что она очень любит играть в куклы. Поэтому для неё у нас есть вот эта кукла. Она умеет закрывать глаза и говорить «мама».
– Ой, какая хорошенькая! Большое вам спасибо!
А Эрик умный и смелый мальчик, поэтому ему Дед Мороз дарит книгу об отважных людях – путешественниках. Она ему понравится.
Все радостно бросились к Деду Морозу. Всем зверятам хотелось посидеть у него на руках и поблагодарить за подарки. Все радостно смеялись и танцевали вокруг Снегурочки. Всем было очень хорошо. И все совсем забыли про часы, висящие на стене. А они вдруг ожили и стали отбивать удары – один, два, три… И замолчали они только после двенадцатого удара, а это значило, что в избушку пришёл Новый год.
19—20 декабря 1981 г., Москва
Рассказ без названия
А потом они долго молчали. Она лежала на боку, положив голову на руку и смотрела на его профиль. Было очень тихо. Город спал. Только в доме напротив горел свет в двух окнах. Это было приятно. Значит, они не одни в этом мире. На столе в приземистом бронзовом подсвечнике горели две свечи. Ровный тёплый свет заливал комнату. Она улыбалась. До чего же хорошо – ночь, свечи, цветы, и рядом – он.
Она пододвинулась ближе и прижавшись к нему, закрыла глаза. Подумать только, как хорошо может быть от бокала шампанского. И от того, что он рядом. И от свечей. И от воспоминаний…
– Солнышко, как хорошо, что ты меня нашёл. – она помолчала. – И пригласил танцевать. А то мне пришлось бы тебя приглашать самой. Мне это тогда трудно было сделать. Я ведь была такая маленькая и глупая. Как хорошо было танцевать с тобой.
– Я был слегка пьян. Это мне придавало уверенности. Трудно приглашать того, кто тебе нравится. Особенно такую красивую девочку.
– И всё-таки ты подошёл ко мне. А я так обрадовалась, что только стояла и улыбалась. И смотрела на тебя. Ты был такой красивый и взрослый. У тебя уже тогда была лёгкая седина, и от этого ты был ещё красивее.
– А потом мы танцевали и о чём-то разговаривали. Только я не помню о чём.
– Я тоже. Кажется, о лыжах и о зиме. А потом ты меня поцеловал. Это подрывало мои моральные устои. Я очень удивилась, потом возмутилась и тоже поцеловала тебя. А вокруг танцевали пары и до нас никому не было дела. Весёлые там были люди. Особенно твои друзья. Кажется, ты сказал тогда, что вы ходили в баню.
– Да, баня там была отличная. И банщик – большой любитель весёлого общества. За червонец он не только встречал всю нашу компанию поздно вечером, но и притаскивал откуда-то ящик пива. Ну, и мы, конечно, его угощали тем, что было с собой. А после парилки мы выбегали на улицу и валялись в снегу. До чего там был глубокий и пушистый снег! А когда мы с тобой танцевали, ты тоже была мягкая и пушистая, только тёплая. Волосы у тебя пахли какими-то цветами. И грима на тебе не было. Не то, что на твоей подруге.
– Не надо о подруге. Давай лучше вспоминать дальше.
– Про баню?
– Да, и вообще про всё, что было.
– Ладно. Потом мы ныряли в мелкий бассейн с холодной водой, а потом опять шли в парилку. Парилка там была большая и мы умещались в ней все. Сначала мы парились очень сухим паром, и градусник на стене показывал сто двадцать градусов. Двое из нас умели делать массаж, и у них это очень хорошо получалось. Лежишь в парилке, млеешь, а тебе делают массаж. Только под конец мы подпускали побольше пара и парились вениками. Пахло сосновыми досками и разогретыми берёзовыми вениками. А потом мы сидели, завернувшись в простыни, вокруг большого стола, сколоченного из толстых, гладко обструганных досок, пили пиво и ещё что-нибудь, смотрели телевизор, разговаривали. Хорошие там были ребята. Жаль, что всё хорошее не повторяется дважды.
– Мне тоже немного жалко, но я не хочу, чтобы всё это произошло опять. Вдруг что-нибудь повернётся не так, и мы с тобой не встретимся. Я этого не переживу. Ведь ты единственный, кого я искала. Таких больше нет.
– Милый мой кролик. Как приятно это слышать от тебя. Подумать только, мы с тобой знакомы уже сто месяцев! Как ты думаешь, это мало ли много?
– Думаю, что мало. Но и много тоже. Во всяком случае – другого я не хочу. После встречи с тобой я продолжала встречаться со своими прежними знакомыми. Но они вдруг стали мне неинтересны. С ними и раньше было не особенно весело, но я тогда не знала, как хорошо может быть с тем, кого любишь. И знаешь, иногда я боялась, что так никогда и не узнаю. Милый мой.
Она потёрлась щекой о его подбородок и положила голову ему на плечо.
– Колючий. Но это только снаружи. А внутри ты не такой. Внутри ты такой, какой бываешь, когда побреешься – мягкий-мягкий. И очень любимый. Знаешь, я люблю тебя ещё сильнее, чем в те первые дни. А может, это называется как-то иначе. Но мне бывает очень плохо, когда ты уезжаешь. Не уезжай больше. Ладно?
– Ладно. Сейчас я никуда не поеду. Мышонку надо немного подрасти. А потом мы уедем вместе. Куда-нибудь.
– А куда?
– Не знаю. Но там не надо будет каждый день ходить на службу. Это я знаю точно. И там можно будет делать то, что любишь больше всего, а не растрачивать жизнь в мелкой суете. Знаешь, я иногда чувствую, как между пальцами утекает время. Как песок в часах. И становится страшно. Тогда я говорю себе, что ещё немного, и этот неприятный период закончится. Кажется, он уже закончился.
– И что мы теперь будем делать?
– А что бы ты хотела?
– Не знаю. Но я хочу всегда быть с тобой. Ладно?
– Ладно. И мы вместе будем ездить, смотреть, думать, читать и писать.
– А у нас денег хватит?
– Пока хватит. А потом, может быть, меня будут чаще публиковать. Или придумаем что-нибудь другое. Мы же с тобой многое умеем. Для счастливой жизни надо не так уж много. Люди по своей слабости склонны преувеличивать сложности жизни. Взвалят на себя непосильный груз забот и стонут всю жизнь.
– А мы с тобой так делать не будем?
– Не будем.
– А помнишь, как мы с тобой целовались в тот вечер?
– Да, помню.
– Мы упали в сугроб и не смогли встать. Мне сначала казалось, что рушатся все мои моральные устои. А потом я перестала об этом думать. Было так хорошо. Я вдруг поняла, что ты – мой принц. А помнишь, что ты сказал мне?
– Наверное, что ты самая лучшая девчонка в мире.
– Ты закрыл глаза и сказал: боже мой, неужели я нашёл тебя. Это ты сказал не мне, а себе. Я это поняла сразу. Но сделала вид, что не поняла. И очень обрадовалась. Я боялась, что могу тебе не понравится. Что бы я тогда делала без своей второй половинки?
– Ты не могла мне не понравиться. Я увидел тебя и сразу догадался, чем это может закончиться.
– В поезде?
– Нет, позднее. В поезде на тебе была твоя глупая розовая шапка. Я посмотрел на неё и больше уже не смотрел в вашу сторону. Зато потом…
– Когда?
– В столовой. Я чувствовал, что кто-то на меня смотрит. Повернулся, и увидел твои глаза. Ты их не опустила. Смотрела на меня и улыбалась. Хочешь шампанского?
– Нет.
– Жалко оставлять. Оно выдохнется.
– Выпей.
– Ты, моя радость.
Пузырьки в бокале рванулись вверх и разом лопнули. Только несколько штук остались на стенках.
– За нас, – сказал он и посмотрел на неё сквозь бокал. Но ничего не увидел. Отвёл бокал от глаз. Она лежала на животе и лукаво смотрела на него одним глазом. Она была удивительно хорошо сложена. А её длинные ноги могли хоть кого свести с ума. Он погладил её, чувствуя под ладонью все изгибы тела, и выпил согревшееся шампанское…
А потом он опять лежал молча, и отодвинувшись – смотрел на неё.
– Знаешь, ты самый лучший котёнок на свете.
