– Какой сейчас год, Дэниэль? – Мужчина вздрагивает и я понимаю, что его удивило, если не задело, мое к нему обращение по имени. – Я хотела сказать… господин… господин Де Лабом.
Он делает глубокий вдох, явно собираясь с мыслями, и закусывает в раздумьях нижнюю губу. Мой взгляд непроизвольно падает на его рот, и я замечаю тот самый шрам, который художник так точно передал на картине. Белый рубец с левой стороны пересекает четкую линию верхней губы. Во мне снова зарождается иррациональное желание прикоснуться к нему, но я сдерживаю свой порыв.
– Признаться, мисс Прайс, я не знаю, с чего начать… Да-а… Пожалуй, чтобы объясниться, мне стоит сообщить вам несколько фактов обо мне. Они смогут. Хотя нет, нет… Что ж, мое имя вам уже известно. Я родился в 1838 году, – он делает паузу, стараясь считать мою реакцию, но я лишь молчу, ожидая продолжения. – В Нормандии. Последнее, что я помню из своей жизни, то, как получил ранение в сражении под Мецей в 1870 году. Я очнулся в этом кабинете, и с тех пор я не могу покинуть поместье. Мисс Прайс, я не знаю точно, как ответить на вопрос, какой сейчас год, но по моим подсчетам я нахожусь здесь более ста лет. Совершенно один.
Дэниэль замолкает, взгляд его переносится от края стола, куда он смотрел во время своего рассказа, ко мне. Он явно ожидает от меня какой-то реакции, но я не знаю, что сказать. Поведанная им история кажется мне шуткой, неудачным розыгрышем, но что более вероятно – просто сном. Я встаю с дивана и начинаю нервно ходить по комнате. Это дурной сон. Возможно от голода я упала и потеряла сознание. Мне необходимо проснуться.
– Мисс Прайс, мне кажется, что вы потрясены моей историей. Я понимаю, в такое трудно поверить. – Дэниэль поднимается со стула, на его лице отражается боль и неуверенность. – Тем не менее это чистая правда.
– Сильно сомневаюсь… Это сон. – Я смотрю на Дэниэля остекленевшим взглядом. – Это просто сон.
Дэниэль делает шаг ко мне, а я синхронно делаю шаг назад, продолжая твердить себе, что мне всё приснилось.
– Мисс…
– Это сон! – произношу я громче обычного и пытаюсь ущипнуть себя за руку. Но ничего не происходит. – Не подходите ко мне!
Дэниэль замирает, вероятно, испуганный моим криком. Я чувствую, что меня накрывает паника, пока не утыкаюсь спиной в картину, которая висит на стене. Мне больше некуда бежать. Но тут странное покалывание вновь одолевает мое тело, образ встревоженного Дэниэля начинает расплываться перед глазами, а затем меня окутывает темнота.
– Мисс Стейси, очнитесь!.. Да что же здесь происходит! Дэвид! – Я слышу голос Матильды и медленно открываю глаза. Я лежу на полу в галерее, а рядом со мной на полу сидит экономка, которая заметив мое пробуждение, делает резкое порывистое движение рукой, дотрагиваясь до моей головы. – Дэвид, она очнулась! Мон Дьё, что творится в этом доме. Вы все сведете меня с ума. Сначала господин Ришар, теперь мисс.
Экономка продолжает причитать, когда Дэвид подбегает ко мне и присаживается на корточки. Он осматривает меня встревоженным взглядом.
– Стейси, как вы себя чувствуете? Что произошло?
Я приподнимаюсь на локтях и стараюсь прислушаться к своим ощущениям. Кроме незначительного головокружения, мое состояние кажется вполне удовлетворительным. Я пытаюсь понять, что случилось, когда замечаю картину, лежащую на полу рядом со мной. В голове проносятся образы и обрывки странного разговора с загадочным незнакомцем, изображенным на портрете. К горлу подступает тошнота. Возможно, я всё же переоценила свое нынешнее состояние. Всему есть логическое объяснение. Я продолжаю смотреть на картину в надежде найти достойное оправдание последним событиям. Я упала в обморок и мне приснился странный сон – это всё. Тем не менее, неприятное чувство сдавливает грудь, оставляя внутри меня некоторые сомнения. Я перевожу взгляд на Дэвида, который всё ещё ждёт ответа.
– Я… Вообще-то я правда в порядке. От голода у меня закружилась голова, и я упала в обморок. Но мне уже лучше, просто нужно что-нибудь съесть.
– Помилуй меня Господи! Скажете еще, что вас в этом доме не кормят и голодом морят. Вот уж не думала, что услышу такое! – Матильда досадливо качает головой. – Теперь, мисс Стейси, обед, завтрак и ужин будут по расписанию, и никаких отговорок!
– Вы уверены, что вам не нужен осмотр врача? – интересуется Дэвид, обеспокоенно разглядывая мое лицо.
"Только если психиатра", – звучит мой внутренний голос, но я лишь качаю головой.
– Со мной действительно всё в порядке! – С помощью Дэвида я поднимаюсь на ноги, слегка покачиваюсь, но затем начинаю ощущать себя увереннее.
– Полагаю, поход в бар нам стоит перенести на другой день, – голос Дэвида звучит немного разочарованно, но затем на него будто снисходит озарение. – Матильда, а что, если мы со Стейси поужинаем сегодня в беседке на заднем дворе? Если, конечно, она не против. Что скажете, Стейси?
Мне требуется несколько секунд, чтобы обдумать предложение Дэвида. Я определенно устала сегодня, но мне необходимо что-то съесть и подышать свежим воздухом. К тому же, мне не терпится побольше расспросить про господина Ришара.
– Мне кажется, это прекрасная идея. Только я бы хотела быстренько привести себя в порядок перед ужином, если вы не возражаете.
– Можете не спешить, я помогу Матильде всё организовать! – Дэвид не может скрыть своей радости, и в результате его приподнятое настроение передаётся мне. Я чувствую воодушевление от предстоящего вечера. – А вот это надо бы прибрать.
Дэвид наклоняется, чтобы поднять с пола упавшую картину. В тот момент, когда его руки касаются рамы, я невольно перестаю дышать, ожидая, что произойдет в следующую секунду. Но не происходит ничего. Молодой человек аккуратно ставит картину к стене и накрывает белой тканью.
– Так то лучше! – Он хлопает в ладоши и улыбается. – Что ж, Стейси, я буду ждать Вас в саду.
– Буду через двадцать минут! – Я натужно улыбаюсь, надеясь, что никто не заметит моего напряжения, а затем выхожу из галереи, направляясь в свою комнату.
Наскоро приняв душ и переодевшись, я иду в сад, где меня ждет уже накрытый стол. Матильда и Дэвид очень постарались, чтобы ужин вышел атмосферным. Солнце почти село, и гирлянда с маленькими фонариками над столом создает приглушенное романтичное освещение. На скамейках стопкой лежат несколько шерстяных пледов. Белый деревянный стол накрыт хлопковой белой скатертью с красным узором-клеткой. На ней располагается корзинка с всевозможными свежими булочками, сырная тарелка, салат Нисуаз и еще какое-то блюдо, спрятанное под металлической крышкой. В ведерке со льдом охлаждается бутылка элитного белого вина Domaine Laroche. Помимо искусства, другой моей страстью является хорошее вино. Мой приёмный отец – талантливый сомелье, который передал мне не только умение разбираться в винах, но ещё и способность наслаждаться каждым глотком этого напитка, ценить его вкус.
– Дэвид, выглядит просто обалденно, у меня аж слюнки потекли! – Я присаживаюсь на скамейку и разворачиваю на коленях салфетку. Молодой человек в это время разливает вино по бокалам.
– Матильда – настоящий профессионал своего дела, я был лишь подмастерьем.
– Не терпится узнать, что нас ждёт в качестве основного блюда! – Я приподнимаю крышку, и из под неё вырывается облачко пара. Мои ноздри наполняет дивный аромат мяса со специями.
– Это телятина, тушеная с овощами под сливочным соусом, – поясняет Дэвид. – Сразу хочу предупредить, слово "диета" в Нормандии считается ругательством, поэтому местные блюда готовятся с щедрым количеством масла и жирных сливок.
– О, мне это подходит! – смеюсь я.
Проблем с лишним весом у меня никогда не было, я даже не задумывалась о каких-то дополнительных усилиях для поддержания фигуры в тонусе. Наверное, некоторые девушки назвали бы меня ведьмой, но, что есть, то есть.
Какое-то время мы молча наполняем свои тарелки лакомствами, а затем Дэвид поднимает бокал.
– Думаю, стоит выпить за то, чтобы череда таинственных обмороков в этом поместье подошла к концу! – Дэвид улыбается, но мне становится слегка не по себе, поэтому я приподнимаю бокал, а затем быстро делаю несколько глотков. Отец был бы не очень мной доволен. Он бы сказал, что я не смогу по настоящему ощутить вкус вина, не вдохнув сперва его аромат. Затем нужно сделать маленький глоток и немного подержать вино во рту, дать ему возможность раскрыться, и лишь после этого выпить еще.
– Есть новости о господине Ришаре? – осторожно интересуюсь я.
– Я говорил с его лечащем врачом. – Дэвид отрезает маленький кусочек мяса, тщательно пережевывает его, наслаждаясь вкусом, и лишь потом продолжает. – Состояние удовлетворительное, лечение он сможет продолжить дома. Он довольно крепкий старик и настаивает на том, чтобы вернуться в поместье. Я поеду за ним завтра рано утром.
– У него были раньше проблемы с сердцем?
– Ничего такого… – Молодой человек задумчиво смотрит в сторону. – Хотя в последние месяцы он стал чаще утомляться. Возраст даёт о себе знать.
Я допиваю свой бокал, и Дэвид наполняет его снова. Какое-то время мы молча наслаждаемся ужином. Вино прекрасно дополняет блюда, приготовленные Матильдой. Про себя отмечаю, что нужно будет обязательно поблагодарить её за заботу.
– Дэвид… – Я никак не решаюсь задать этот вопрос. – Возможно, это слишком личный вопрос, но он не даёт мне покоя. Коллекция, собранная господином Ришаром – это огромное состояние. Плюс поместье, земля. У него нет потомков, прямых наследников. Что он собирается делать со всем этим? Передать государству?
Дэвид долго молчит, очевидно размышляя над тем, стоит ли делиться со мной этой информацией.
– Я… Честно, я не знаю всего. Несколько недель назад он попросил меня связаться с вашим начальником, чтобы предложить вам работу по оценке своего имущества. Ваш босс… странный человек, он стал уверять меня, что у него есть более подходящие кандидатуры на эту должность, но господин Ришар настаивал, что оценкой займетесь либо вы, либо никто. Увы, о дальнейшей судьбе коллекции мне пока ничего не известно.
Сказать, что слова Дэвида удивляют меня, значит – не сказать ничего.
– Но, я не понимаю. Это какая-то бессмыслица. Почему господин Ришар решил нанять именно меня? Я начинающий оценщик. Мой босс прав – в нашей фирме есть более опытные сотрудники.
– Не могу ответить на этот вопрос за него… Как я уже говорил, Клод Ришар – один из самых загадочных людей на Земле. Он не вдавался в детали своего решения.
Повисает пауза. Поняв, что большего добиться не смогу, я решаю сменить тему.
– А что насчёт вас? Как вы стали работать на господина Ришара?
Дэвид долго смотрит на меня, а затем наклоняется вперед и подмигивает.
– Разговор без галстуков? – заговорщицки улыбается он.
– Обещаю, что не буду вносить это в протокол!
Дэвид смеется, а затем откидывается на спинку сиденья.
– Мои родители адвокаты. Оба успешные, акулы – как любят говорить в штатах. Они хотели, чтобы я пошёл по их стопам, продолжил семейное дело. По началу я так и собирался сделать. Хорошо учился в школе, был капитаном команды по лакроссу, поступил в Гарвард на юридический. Но после третьего курса я стал осознавать, что учеба не вызывает у меня интереса, не приносит удовлетворения. К тому времени я уже несколько лет учил французский, брал дополнительные курсы по истории искусств и управлению бизнесом. Когда я сообщил родителям, что хотел бы поменять специальность, они восприняли это не так, как я ожидал. Мы с моим отцом… ну, сильно поругались. Мама пыталась нас примирить, но её попытки были тщетны. – Он вздохнул и запустил руку себе в волосы, а затем после некоторой паузы продолжил. – Летом я получил стажировку в одном из музеев в Париже. На одном из аукционов мне посчастливилось столкнуться с поверенным господина Ришара, который был впечатлен моей работой и отдачей. Он сделал мне предложение – заниматься всеми делами, связанными с участием в выставках и благотворительных мероприятиях, с приобретением и продажей предметов искусства, заключением сделок. Как видите, я остался. Учёбу я так и не закончил.
Внимательно выслушав Дэвида, я понимающе киваю.
– Мне жаль, что ваша семья не поддержала вас. Мне трудно представить, каково вам. У меня были всегда очень теплые отношения с родителями, как с настоящими, так и приемными…
Я замолкаю, и на какое-то время между нами повисает тишина, нарушаемая лишь завыванием холодного ветра. Я поеживаюсь.
– Вам холодно? – Дэвид встаёт и аккуратно накидывает мне на плечи шерстяной плед. Я решаю выйти из беседки и посмотреть на небо. Кругом темно, лишь из окон первого этажа виден тусклый свет. На небе мерцают тысячи звезд, и от этого зрелища захватывает дух. Дэвид стоит рядом со мной. Я поворачиваюсь к нему.
– Спасибо за сегодняшний вечер.
– И вам… Что ж, день был непростой. Я провожу вас к дому, а затем помогу Матильде прибрать здесь всё.
– Возможно, мне тоже стоит…
– Исключено. Отдыхайте, Стейси! Увидимся завтра.
Мы заходим в дом и прощаемся. В комнате я сразу бреду к кровати, чувствуя, что усталость берет надо мной верх, и как только голова касается подушки, я засыпаю.
Отчетливый запах дыма не дает мне сделать полноценный вдох. Огонь расползается по комнате, захватывая диван и шторы справа от него. Карниз кренится, а затем с грохотом падает на пол. Мне нужно бежать, выбираться отсюда. Я бегу к распахнутой двери, но её тоже застилает пелена огня. Крик отчаяния вырывается из моей груди. Я смотрю на облако дыма, покрывающего коридор и вижу вдалеке какое-то мельтешение. Размытая фигура движется в мою сторону и меня окутывает радость. Я спасена, меня спасут. Но через секунду паника накрывает меня с новой силой. Черты лица незнакомца проясняются. За стеной пламени передо мной стоит Дэниэль Де Лабом.
Глава 4
Влюбиться – не значит любить: влюбиться можно и ненавидя.
"Братья Карамазовы", Федор Михайлович Достоевский
Вскочив с кровати, я не сразу могу отдышаться. Увиденный мной сон был слишком реальным, более того, я уверена, что видела его раньше. Незнакомцем из моего сна оказался Дэниэль Де Лабом. Ко мне приходит осознание, что мужчина с картины выглядел смутно знакомым, и теперь я знаю почему. Он являлся мне во снах. Раньше. И не в простых снах – это были кошмары, жуткие, липкие, от которых просыпаешься в холодном поту и долго не можешь прийти в себя. Происходящее кажется мне полной бессмыслицей, ведь я не могла видеть этот портрет раньше. Или всё же могла? Сердцебиение начинает успокаиваться, когда я убеждаю себя, что действительно могла видеть картину, мельком, а образ молодого человека отпечатался в моем подсознании. Остаётся только один вопрос, откуда мне известно его имя? Один из способов выяснить это – спросить Дэвида. Он говорил, что занимался всеми делами коллекции. Возможно, данный портрет был приобретен уже им.
Я иду в душ, неспешно одеваюсь и заплетаю волосы в косу, перевязывая их серебряной лентой. После того, как наношу легкий макияж, спускаюсь в столовую, где уже накрыт завтрак. Я выпиваю чашку кофе с круассаном. Матильды нигде не видно, возможно она работает в саду. Вчера мне так и не удалось поблагодарить её за прекрасный ужин, поэтому я решаю отправиться на поиски экономки на улицу. Не успеваю я докоснуться до ручки, как дверь распахивается и передо мной появляется сияющее лицо Дэвида. У меня складывается ощущение, что он является одним из самых жизнерадостных людей на планете, который умеет заражать своим настроением всех, кто его окружает.
– Стейси! Рад вас видеть, – его улыбка становится ещё шире. – Как спалось? Как ваше самочувствие?
– Доброе утро, Дэвид. Я чувствую себя прекрасно, спасибо. – Я отступаю назад, чтобы впустить его в дом и замечаю, что за ним в прихожую, медленно переставляя ноги, заходит господин Ришар. Вид у него уставший, а выражение лица кажется недовольным.
– Дэвид, отнеси мои сумки в кабинет. Я направляюсь туда. – Он проходит мимо меня, будто бы не замечая. Я немного сконфужена его поведением, но быстро прихожу в себя и решаю поприветствовать его.
– Доброе утро, господин Ришар. Рада узнать, что вам уже лучше. Мы официально не представились, меня зовут…
Старик останавливается и смотрит на меня оценивающим взглядом.
– Стейси Прайс. Я в курсе, – задумчиво произносит он. – Хммм… Дэвид, принеси бумаги с отчетами по проделанной работе к полудню.
Он больше не смотрит на меня и шаркая ногами бредет к лестнице. Я в растерянности смотрю на Дэвида. Наверное, на моём лице отражается весь спектр эмоций – от смущения до шока. Я знала, что мой наниматель не отличается общительностью, не зря же он ведет затворнический образ жизни, но я не ожидала, что еще одной чертой, присущей его характеру, будет очевидная грубость.
– Стейси, не принимайте на свой счёт, – Дэвид поспешно старается скрасить неловкость момента. – В его поведении нет никакой неприязни лично к вам, уверяю. Он такой почти всегда.
– Всё нормально, я просто немного растеряна. Не будем придавать этому значения, – с напускным равнодушием говорю я, скорее чтобы убедить себя, нежели его. – На самом деле, я хотела найти Матильду. Не знаете, где она может быть?
– Матильда в саду, собирает вишню и яблоки для фруктового тарта к обеду.
– Благодарю, что ж… увидимся позже! – уже на ходу улыбаюсь ему и выскальзываю за дверь, не дожидаясь ответа.
Мне немного неловко, что Дэвид стал свидетелем этой неприятной сцены. Я всегда доброжелательно отношусь к людям, и привыкла, что они отвечают мне взаимностью. И пусть я не завожу ни с кем близких отношений, мне знакомо понятие вежливого общения с незнакомцами. Мой нынешний наниматель этим не отличается. В своих раздумьях я бреду по саду и чуть не пропускаю Матильду, которая наклонившись стоит за деревом и собирает с земли спелые зеленые яблоки.
– Матильда, доброе утро! – Экономка поднимается и с улыбкой приветствует меня, после чего я продолжаю. – Не успела вчера поблагодарить вас за вкусные угощения. Это было потрясающе!
– Мисс Стейси, – отмахивается та, – бросьте. Это моя работа и при том любимая. К тому же без Дэвида мне не удалось бы этого организовать. Чудесный молодой человек, добрый, а какой красивый! Глаз на вас положил.
Как ни в чем не бывало, она продолжает собирать яблоки, а я застываю от такой прямолинейности. Дэвид положил на меня глаз.
– Простите, что вы имеете в виду? – осторожно спрашиваю я.
– Ну как же? – Она снова распрямляется и прикрывая рукой глаза от солнца хитро смотрит на меня. – Нравитесь вы ему, мисс, это же очевидно. Такой вечер для вас вчера организовал! Любо-дорого посмотреть было. Прекрасный человек, но отношения у него никогда не складываются. Всё время ему достаются девушки, не готовые любить его так же, как он любит. Много страдал он… – печальным голосом произносит она. – А ведь мальчик, как никто другой заслуживает любви.
Слова Матильды кажутся мне немного легкомысленными. Она слишком охотно рассказывает мне личные подробности жизни Дэвида, хотя не кажется человеком, который не умеет хранить тайны. Скорее наоборот, я уверена, что у неё есть много секретов, которыми она ни за что не поделится.
– Матильда, неужели вы занимаетесь сводничеством?
– Я? Да никогда. Ну может быть слегка. – Она подмигивает мне, а затем вытирает руки о бежевый передник. – Так, пора в дом.
Я следую за ней. Мы идём какое-то время в молчании. Мои мысли кружатся вокруг ее слов о Дэвиде. Я ему нравлюсь. И я не знаю, как мне к этому относиться. Он определенно очень симпатичный, и мне с ним комфортно общаться. Он хороший человек, который заслуживает любви, но правильный ли я для него выбор? В мои планы не входило заводить курортный роман или что-то типа того. Я сейчас вне игры, мне необходимо сосредоточиться на работе. И к тому же разобраться с несколькими вопросами, которые мучают меня второй день.
– Матильда, вы не знаете, как давно у господина Ришара в коллекции находится портрет мужчины, аристократа, судя по всему XIX века? Вы могли видеть его вчера.
Экономка вздрагивает и останавливается.
– Какая картина, мисс? Вчера я ничего не заметила, – ее голос звучит напряженно. – Вы вчера меня так напугали своим обмороком, что я ничего больше и не видела. В его коллекции столько картин, их всех не упомнить. Но я уверена, что вы найдете необходимую информацию о ней в документах на столе. Да… там всё должно быть.
Она продолжает свой путь, ускорив шаг, а зайдя в дом, сразу направляется на кухню. Пойти за ней я не решаюсь, поняв, что наш разговор окончен. Хотя по её реакции я вижу, что она чего-то не договаривает. "Как и все в этом доме", – проносится мысль в моей голове. Складывается впечатление, что происходит что-то, о чём мне никто не хочет рассказывать. Ладно, тогда я постараюсь выяснить это самостоятельно.
***
Остаток дня я провожу в работе – систематизирую материал и заполняю таблицы. Матильда приносит мне обед прямо в галерею, ещё раз пожурив за вчерашний инцидент. Первые часы в галерее мне всё еще неуютно, к картине у стены я не подхожу. Под конец дня я обнаруживаю папку с номером е0120 и во мне тут же что-то щёлкает. Я видела этот номер вчера в уголке того самого портрета. Руки начинают предательски дрожать. В этой папке хранятся ответы на мои вопросы, которые развеют все сомнения, но почему-то мне страшно её открывать. "Стейси, ты никогда не была трусихой. Не стоит начинать сейчас". Сделав глубокий вдох, я всё же открываю папку и обнаруживаю в ней всего два листка. На одном фото картины, которое я быстро откладываю в сторону. На втором листке написано всего несколько строк.
е0120
