К Карлини подсела девушка, облаченная в мантию младшего мастера. Она не убрала руки с плеча юноши, а начала медленно скользить к его шее. Карлини не всегда понимал, зачем она это делает. Ему это не очень нравилось, потому что касание шеи приравнивалось всегда к желанию обладать. Он не мог никогда ей об этом сказать. Каждый раз, когда он собирался это сделать, он ловил на себе взгляд разочарования, а разочаровывать ее совсем не хотелось.
У Ньяр были белые радужки глаз. Это очень необычно для морфов. Именно это и отличало ее богатый и влиятельный род. Такой неестественный цвет подчеркивал все ее эмоции, делал их ярче. Порой у Карлини возникало чувство, что он слышит ее эмоции, может ощущать ее магию.
«Это меня в тебе притягивает, Ньяр», – мысленно сказал Карлини, касаясь ее руки.
Холодная, бархатистая кожа словно источала энергию и, казалось, мерцала в полумраке. Карлини не мог объяснить свои чувства к ней. Они были сравнимы с трепетом перед чем-то великим и прекрасным, желанием это любить и наслаждаться каждым мгновением вместе с ней. Порой Карлини думал, что между ними не было никакой любви, лишь страсти плоти, которую они могли друг в друге поддерживать и удовлетворять.
– Я скучала, – произнесла она и легко поцеловала его в щеку.
Карлини прикрыл глаза от удовольствия.
– Сегодня встретимся? – спросила она, кладя ногу на ногу.
Карлини был ей очарован. Будто на нем лежало проклятье. Ньяр приблизилась к нему так близко, как только могла. Карлини ощутил ее дыхание на своем лице. Изо рта у нее пахло гвоздикой. Она только что курила.
– Только ненадолго… – произнес Карлини робко, пытаясь поймать ее губы своими.
Она легко одарила его поцелуем-бабочкой и отстранилась. Рука Ньяр заскользила по плечу и прошлась по предплечью, оставляя след мурашек. Девушка поднялась из-за стола с плавностью лисицы и пошла к выходу, по коридору между столиками, приветствуя остальных лекарей и их подмастерий.
Карлини еще недолго сидел словно в оцепенении. Из этого состояния его вывел недоумевающий взгляд Вальтера.
– Что? – спросил Карлини, возвращаясь к еде.
– Меня не покидает ощущение, будто она играет с тобой, как кошка с мышью, перед тем как убить ее, – произнес Вальтер.
– Не говори ерунды, – отмахнулся Карлини.
– Она ведет себя так, будто вот-вот поставит тебе метку на шею и сделает своим…
Карлини чувствовал, как внутри него начинает нарастать ярость. Вальтер был не виноват, головой он это понимал, ведь друг просто делится своим мнением. Парень вправе думать все, что ему угодно, однако мысли, которые человеческий юноша озвучивал, трепали Карлини за нервные окончания.
Он чувствовал, как все внутри закипает.
«Никто не сделает меня своим!» – думал Карлини, озлобленно рассматривая мягко мерцающий знак на шее Вальтера.
Этот знак означал, что Вальтер кому-то принадлежит. И не просто кому-то, а своему мастеру Цинтрию. Карлини все еще ощущал ледяной след руки Ньяр на своей коже. Злость внутри достигла предела.
– Никто не посмеет меня сделать своей собственностью! – закричал Карлини и ударил кулаками по столу.
Его глаза выбросили несколько искр, от которых на столе появились черные горелые точки. В этот момент Карлини почувствовал ужасную слабость, словно он вот-вот упадет на пол.
«Что со мной происходит?» – подумал он, видя, что на него устремились недоумевающие взгляды окружающих.
Вальтер тут же поднялся со своего места с салфеткой в руках. Он сел рядом с Карлини, придерживая друга за плечо.
– Не горячись так, все хорошо, я больше ничего не скажу, извини меня, – произнес Вальтер, поднося салфетку к носу юноши.
На белом полотне отпечаталась черная морфийская кровь.
– Чем быстрее я стану мастером, тем быстрее все это закончится, все, – проговорил Карлини уже тише. – Я посвящусь, я отвезу маму и брата в Верхний Драулис и, быть может, тогда Ньяр захочет выйти за меня. Она любит меня, по-своему, Вальтер, и я счастлив быть с ней.
– Если ты счастлив, я спокоен за тебя, мой друг. Просто будь осторожен и посвятись уже, – произнес Вальтер, отпаивая Карлини горячим и сладким чаем.
«Не могу, это моя честь. Я обязан сначала заслужить свое посвящение», – подумал про себя Карлини.
Мимо мелькали плащи торопливых лекарей и их учеников. Пахло кашей и сыром. Карлини, опираясь на плечо друга, шел к выходу. Им предстояло еще очень много работать, на пороге была эпидемия, и, чтобы с ней справиться, было важно пополнить запасы лекарств.
…
Друзья прощались на пороге ковена при свете уличных фонарей.
– Что-ж, до завтра, дружище, – проговорил Карлини, пряча дневную выручку в карман и кладя руку на сердце, ведь так всегда они прощались, как было принято у людей. – Твой мастер уже тебя заждался.
Вальтер обернулся на свой экипаж, запряженный очень нервным чудовищем, которых называли «мороями». Из темноты черной кабинки на них смотрели два мерцающих зеленым светом глаза.
– До завтра, мой друг, —Вальтер положил ладонь на сердце в ответ и легко поклонился. – И пожалуйста, подумай о том, чтобы все-таки посвятиться, ладно?
Карлини кивнул, соврав, ведь он уже все для себя решил. Посвящение будет только после того, как он отсюда выберется.
Карлини проводил взглядом удаляющуюся повозку, пока она не скрылась в переулке.
На Нижний Драулис опустилась тьма. Вечер укутался в темную мантию, скрыв солнце и украсив свои одежды россыпью мерцающих звезд. Карлини с наслаждением вдохнул измученными запахом отвара легкими свежий морской воздух. Хоть он и не любил Нижний Драулис, его сердцу были дороги запахи, которыми был пропитан этот город. Здесь пахло морфийским хаосом, дикими и безумными водами, напоминающими о великом происхождении его народа.
Карлини зашагал по улице. Он прошел до первого поворота, спрятав руки в карманы. В переулке, в который ему нужно было свернуть, не было света. Это было их местом встречи. Каждый раз, когда юноша осознанно шел сюда, он чувствовал опасность. Возможно, именно это его будоражило и оживляло в нем чувства. Он шел по узкому коридору, зажатому между стенами, и вел пальцами по холодной стене. Какая-то часть его мозга была готова заставить тело броситься отсюда прочь, а какая-то была в восторге от происходящего. В сердце бурлило безумное чувство предвкушения, которым Карлини был готов упиваться. Уши горели, кровь стучала в голове.
Внезапно Карлини почувствовал сильный толчок. Чьи-то руки резко прижали его к стене. По спине к ногам пробежался холодок. Сердце бешено забилось в висках. Глаза Карлини вспыхнули искрами.
– Сегодня ты источаешь яркий свет, – послышался бархатный голос над ухом.
Ньяр легко укусила Карлини за мочку и еще сильнее вжала в стену.
– Я уже заждалась, – произнесла она.
Ее белые радужки источали мистический и призрачный свет в темноте.
Карлини подался вперед и страстно поцеловал Ньяр, иногда кусая ее губы. Сердце было готово разорваться. Карлини чувствовал, как тело наполняется необычным и странным теплом. Он ощущал привкус крови на губах. С каждой секундой Ньяр все сильнее давила ему на грудь, вжимая в стену.
И вот наконец она крепко схватила его за руку и изо всех сил толкнула. Карлини не успел удариться о холодную плитку. В свете искр он пронесся через окно магического перехода и упал на мягкие простыни кровати.
Ньяр оказалась сверху. Накрыв своими губами его, она долго целовала Карлини, избавляясь от одежды. Карлини начал прокладывать дорожку из поцелуев и укусов, от которых Ньяр в наслаждении стонала, желая скорее стать с ним одним целым. Ее руки блуждали вдоль плеч Карлини, все время приближаясь к шее. Затем она сильно ухватилась обеими руками за его горло. В этот момент Карлини замер, почувствовав себя очень уязвимым.
– Я хочу, чтобы это было так, – властно сказала она.
– Ньяр…– Карлини хотел ей возразить.
Он не желал, чтобы она показывала свою власть над ним. Ньяр одарила его холодным взглядом белых глаз и, крепко держа за шею, поцеловала его, кусая губы Карлини до крови. В этот момент он перестал что-либо соображать, ведь он обожал, когда Ньяр так кусает его. В своих мыслях он танцевал. Танцевал в лесу у костра, поддаваясь порывам своих эмоций. Он был там с Ньяр, изучал ее тело, касаясь пальцами языков пламени и обжигая ступни на углях. Душа жаждала дикости в движениях, он желал, чтобы она обладала им, чтобы забрала из него хоть немного хаоса, ярости и яда, которые ему приходилось сдерживать.
Она взяла над ним верх. Так они сошлись, ведомые собственной страстью. Их холодные тела растворились друг в друге под сводами ледяной и мрачной комнаты поместья семьи Балерроли. Карлини в своих мыслях стал огнем вместе с Ньяр. Весь хаос растворился, вся ярость, накопленная за день, ушла. Душа опустошена. Больше не больно терпеть.
Истерзанный когтями Ньяр и нагой Карлини лежал в постели, сжавшись в калачик. Он смотрел в одну точку, сосредоточившись на бликах от света уличных фонарей на полу, пробивающихся сквозь готические арки окон. Комната была наполнена пряным смогом с запахом гвоздики и сушеного имбиря. Ньяр курила в постели, закапываясь пальцами в волосы Карлини.
Он касался своей шеи, на которой остались синяки от ее пальцев. Сейчас, когда сознание очистилось и он пришел в себя, Карлини чувствовал стыд и не мог понять, почему в горле пощипывало, а в груди начало щемить.
«Я не хочу, чтобы мной обладали, – подумал Карлини. – Но, быть может, так она проявляет свою ласку?»
– Ты знаешь, мне все очень понравилось, – произнесла Ньяр, целуя Карлини в плечо.
Он глубоко вздохнул. Ему хотелось сказать, что ему не было приятно ее действие. Но он не мог сказать ни слова. Мыслей было слишком много. Суждения выходили противоречивыми и непонятными ему самому.
«А что, если я преувеличиваю, – размышлял он. – Может я просто слишком нежный и слабый? Морфийские женщины не любят таких».
«Не будь слабаком, не показывай обиды». – сказал он сам себе.
Карлини повернулся к ней лицом. Она выдохнула ему в лицо колечком дыма.
– Мне тоже все понравилось, – ответил он, прижимаясь к ней и вдыхая дым из ее трубки.
Внезапно с первых этажей послышался шум. Кто-то вошел в парадную дверь. Послышались голоса.
Глаза Ньяр округлились, став похожими на большие монеты. Она вскочила с постели и, подобрав одежду Карлини, швырнула ее в юношу.
– Это мой отец! Собирайся! – зашипела она. – Быстро!
Карлини принялся натягивать рубашку.
Ньяр накинула на себя черный струящийся халат и бросилась к окну. Она распахнула его настежь и бросила в Карлини его штанами.
– Быстрее! – закричала она. – Он не должен тебя видеть!
Карлини, натягивая на ходу штаны и пытаясь понять, где подтяжки, помчался к окну. Затем он остановился.
– Почему твой отец не должен меня видеть? – спросил Карлини.
– Потому что он не любит таких, как ты, – сказала она, прибираясь и собирая с пола свои вещи.
– Таких, как я?
– Прекрати задавать вопросы! Ты все понимаешь! – начала злиться она.
– Почему ты не отправишь меня порталом? – спросил Карлини возмущенно.
– Потому что все мои силы ушли на перемещение нас сюда!
«Это неправда, – подумал Карлини. – Она арения и может перемещаться минимум три раза».
Ее глаза засияли ярче, а из-за спины появились острые основания крыльев. Она вот-вот выйдет из себя. Ньяр взмахнула рукой, и Карлини силой толкнуло в окно. Он успел ухватиться за внешний карниз и нелепо повис в нескольких метрах от земли.
Сейчас Карлини был неимоверно зол на Ньяр. Было желание влезть в соседнее окно, раздеться и выйти к ее отцу в чем мать родила, словно он уже был хозяином этого дома.
«И черту гребаные правила приличия и морали для таких, как я», – подумал Карлини, пыхтя и стараясь не сорваться.
Во рту все еще был привкус крови после сладких укусов. Он осторожно перебрался к резной колонне и спустился по ней вниз. Часы на главной башне пробили восемь вечера.
«Я должен поспешить за братом», – подумал Карлини, отметая из головы мысли о своем эффектном появлении перед отцом Ньяр.
– Такой, как я, – прошептал Карлини, касаясь своей шеи.
Дом Ньяр находился в Верхнем Драулисе. Даже воздух здесь, казалось, пропитан высшей магией. В этой части города не пахло тиной и рыбой. Здесь улицы были чистыми и широкими.
Карлини быстро шел по улице, кутаясь в свое пончо и стараясь согреться. Холодный ветер пронизывал его тело насквозь, а измученная мыслями голова гудела от боли.
«Мы ведь одной крови, – думал Карлини. – Чем я хуже других? Все это несправедливо».
Он трогал себя за шею, надеясь, что с каждым касанием синяки станут меньше. Но этого не происходило. Карлини остановился у фонтана и взглянул на свое отражение в воде. На щеке красовались яркие царапины от когтей. Волосы торчали в разные стороны, пряди непослушно спадали на лоб. Шея была украшена ожерельем из темных следов от пальцев Ньяр.
Карлини ощущал себя униженным, но при этом он испытывал к девушке сильные чувства. Его к ней влекло. Все это сводило его с ума. Это походило на нездоровую зависимость. Ему казалось, будто он пчела, увлекшаяся ядовитым цветком, который вот-вот может сомкнуть свою пасть и переварить его заживо.
«Я запутался, я потерялся», – Карлини схватился за голову и опустился на колени перед фонтаном.
Он зачерпнул воды и умылся . Царапины сильно защипало. Только сейчас Карлини в полной мере ощутил, как у него болит все тело после их акта любви. Из его рта исходил пар. Ночь проглатывала тихие стоны Карлини, оставляя его чувства в секрете.
Глава третья. Не хуже тех, кто наверху
Карлини издали увидел своего брата. Он качался на качелях, прислонившись головой к веревке и водя пальцами ног по поверхности большой лужи.
Вечер выдался прохладным. С севера дул холодный ветер. Он трепал знамена, развешенные на улицах, внушая в сердце небольшую тревогу и мысли о наступающих холодах.
– Эй, братец, как ты? – спросил Карлини, подходя к нему.
Каури оживился и поднял голову. Под одним глазом у красовался здоровенный фингал, а сам глаз сильно покраснел. Каури смущенно поднялся с качелей и подошел ближе к Карлини.
– Выглядишь ужасно, – произнес Карлини.
– Ты не лучше, – ответил ему Каури.
– Что случилось? – Карлини потрепал брата по макушке.
– Я с Арни подрался, – пробормотал себе под нос мальчишка. – Он подошел ко мне и плюнул в мой свиток, над которым я очень долго работал. Я встал и врезал ему. Он ответил мне вот этим, – Каури указал на свой глаз.
– Надеюсь, этим все закончилось? – спросил Карлини.
– Как же! – проговорил Каури, остановив Карлини за плечо. – Смотри, что теперь могу.
