Картину того, как к выходу готовится осень, забирая из гардероба лета все яркие краски и примеряя на себя, прервал неожиданно прозвучавший голос за моей спиной.
– Соня, мы горим?
Резко оборачиваюсь, чтобы понять, что происходит. А мы и вправду горим!
Хватаю дымящуюся сковороду и бросаю под воду, в раковину.
-Это что за такой красивый уголек? – спрашивает вошедший в кухню Вова.
– Мое сердце, – пожимаю плечами. Есть у меня дурацкая привычка выливать остатки теста в виде сердечка. Никак отделаться не могу. – Я совсем забыла, что вылила последнее тесто на сковороду. Отошла к раковине помыть посуду и вот.
– Здесь есть посудомойка, – показывает мне приоткрытую дверцу, а я снова, только плечами пожать могу. – Угостишь? Только не этим, – показывает на то, как под струей воды в сковородке купаются ошметки моего сердечка.
– Конечно. Только кофе мне сделай, пожалуйста. А то я боюсь к этому чудовищу подходить, – подвигаю к нему тарелку поближе, когда усаживается за стол.
– Не вопрос. Смотри-ка и Анфиса здесь, ну куда же завтрак без нее, – комментирует грациозный прыжок кошки на стол.
– Анфиса значит. Ну, будем знакомы, – чешу пушистую нахалку за ушком, а она довольно тычется мне в ладонь носиком. – Вова, скажи, а тебе не сильно попало тогда? За то, что я осталась?
Несколько месяцев назад похитили мою подругу. Тогда-то я и познакомилась с Мироновым. Он помогал ее вызволять, а я не могла остаться в стороне. Айю увезли, я решила остаться. Вдруг понадобится помощь. Услышав выстрел, не смогла усидеть на месте и бросилась помогать. Правда, далеко убежать не вышло. Меня подкосил шланг, брошенный на тропинке к дому. Я его не заметила в темноте и некрасиво упала сбив коленки, ладони и подвернув ногу.
Медицинская помощь в итоге понадобилась только мне и Миронов повез к себе в клинику, попутно красочно комментируя мои умения.
– А где такие талантливые медсестры работают? – спросил он со смешком в голосе, когда мы сидели в его кабинете и ждали рентгеновский снимок.
– Пока нигде. Я уволилась и теперь не берут никуда. Иногда сиделкой подрабатываю.
– Почему же не берут? – почти заинтересованно спросил Миронов, а мне же историю унижения рассказывать не хотелось, поэтому я выдала сокращенную версию.
– Парень, с которым я встречалась, распустил нехорошие сплетни обо мне. Заведующий поверил и начал приставать.Он предложил или спать с ним или заявление по собственному. Я выбрала второе. Но в других местах после этого почему-то отказывались брать на работу.
– Здесь поработать хочешь?
– Это ваша клиника?
– Если хочешь быть уверенными во врачах, приходится держать своих.
– Вы же только что сомневались в моих способностях. Зачем сейчас работу предлагаете?
– Хочу.
Порывшись в своих воспоминаниях, понимаю, что и на работу я устроилась только потому, что он “хочет”. Что же теперь-то будет?..
– Отделался легким испугом. Нормально не переживай, – с улыбкой говорит Вова и тянется за добавкой.
– Давай я тебе положу, – решаю ему помочь, выходит, так, что наши ладони сталкиваются над тарелкой, хватают один блин и тянут в разные стороны. Мы смеемся над дурацкой ситуацией, пока нас не прерывают.
– Что. Здесь. Происходит. – проговаривает каждое слово Миронов так остро, будто застал нас за чем-то неприличным. Он недоволен и очень сильно хмурится, глядя на нас.
– Завтрак, – легко отвечает Вова, а я отхожу к раковине. Это угольное безобразие нельзя в посудомойку.
– В машину, – отрезает Миронов так, что его невозможно ослушаться. Даже я на секунду дергаюсь в сторону выхода.
– Спасибо, Сонь. – Вова уходит, а я не оборачиваясь ему киваю в ответ.
Каждая клеточка моего тела вопит об опасности. Я снова в одной клетке со зверем. Стараюсь все делать без резких движений. Хищников это только злит. Но как бы я ни старалась избежать, чувствую, как он приближается ко мне.
Разворачиваюсь к нему лицом и тут же жалею. Его холодный взгляд проходится по всему телу и задерживается на груди. Я снова без белья. Лишняя пуговичка расстегнулась и показывает чуть больше, чем нужно. Он отодвигает ворот рубашки и снова мнет грудь, царапает и тянет сосок, глядя только мне в глаза. Нашел себе антистресс…
Разворачивает меня лицом к окну и рывком распахивает рубашку. Пуговицы отпрыгивают и рассыпаются в разные стороны от страха. Боюсь и я. За окном, у беседки, собрались охранники, если кто-то из них повернется – рассмотрит меня в очень интимных подробностях. Пытаюсь прикрыться, но он только заламывает обе мои руки за спину и держит их одной своей лапищей. Второй, снова открывает обзор и возвращается к мучению груди. Очень острая и опасная ласка. Я замираю, боюсь пошевелиться. Кажется, даже перестаю дышать. Дергаюсь, пытаюсь освободиться, но он еще плотнее вжимает меня в столешницу.
– Ты теперь и перед моими работниками голая ходить будешь? – шепчет на ухо и до боли сжимает сосок.
– Может, мне тебя им отдать, красивая? Хочешь? Они псы служивые, голодные. Быстро с твоей целкой разберутся, – толкается в меня бедрами и я чувствую его эрекцию.
Мой пульс частит, адреналин выжигает жилы, губы дрожат от страха. Я больше не вижу выхода и просто тону.
Глава 5
Рвано и часто дышу, хватаю ртом воздух. Голова кружится от гипервентиляции, и от этого все происходящее кажется нереальным. Но его горячее и напряженное тело за спиной, аромат кожи и табака окутывающий меня приземляют.
– Не надо, пожалуйста, – шепчу, пытаясь перекричать биение пульса в висках. Мне было тяжело оказаться обнаженной перед Мироновым, но если меня сейчас увидит еще толпа парней, я совсем сгорю со стыда.
– Почему нет? Ты же сейчас так бодро светила всеми своими прелестями перед Вовикм, – его дыхание тоже сбилось, оно горячими рывками касается кожи за ухом.
– Это не нарочно вышло. Я не хотела.
– Не хотела… Еще раз увижу – пойдешь на корм псам, красивая. Усекла?
– Да.
– Не слышу.
– Усекла.
– Вот и молодец. Вечером жди меня, – он настойчиво трется о мою задницу, и эрекция становится тверже, мнет мою грудь, показывая тизер этой встречи. Неужели передумал? – И постарайся в этот раз не уснуть, – горячий шепот щекотно касается кожи, запуская толпы мурашек. Они своими ядовитыми лапками пробегаются по всему телу.
Миронов отпускает мои руки и покидает кухню. Снова молча и не оборачиваясь. Он каждый раз мне жестко напоминает кто я и почему здесь нахожусь. Сама пришла именно к нему за помощью. Продала себя и вся принадлежу ему. Теперь нужно соответствовать. Аппетита не было, а теперь он пропал окончательно.
Прячу в холодильник блины, одной рукой придерживая рубашку, убегаю к себе и падаю спать в постель, пахнущую солнцем. Но сон тревожный, рваный. Я просыпаюсь каждый час, чтобы посмотреть время и отвернуться спать дальше.
Виолетта приходила будить меня раза три. Видимо, сумасшествие вчерашнего дня и недосып выключили мой организм в принудительном порядке. Я каждый раз честно-честно собиралась встать, только вот еще на секундочку глаза закрывала и проваливалась обратно в несуществующие миры.
Последний был самый сладкий. Мне снились вкусные поцелуи и нежные касания длинных пальцев. Сильные руки настойчиво ласкали мое тело, которое отзывалось разгорающимся желанием внизу живота. Хотелось еще и еще. Лежа на животе, я подавалась навстречу желанным касаниям, разводила влажные бедра шире. И вот-вот, пальцы почти коснулись того местечка, что ждало их сильнее всего, но движение остановилось и послышалось тихое:
– Красивая…
Гордей? Здесь?! Я сначала замерла в страхе и тут же подскочила на кровати, запуталась в простынях и чуть было не свалилась на пол. Закончив яростную борьбу с постельным бельем, огляделась. На кресле рядом было разложено алое платье. Снова шелковое и с кучей завязочек на спине. К нему в комплект лежали совершенно прозрачные трусики в тон. В комнате я оказалась одна, а за окном уже наступила темная ночь. Я снова все проспала?!
Пока я пыталась решить, что делать, как отдышаться и успокоить растревоженное паникой сердце, в комнату впорхнула Виолетта. Каждый раз для меня остается загадкой, как она в два раза старше, но при этом остаётся бодрее меня. Весёлая, активная, лёгкая. В то время как мне, чтобы осознать, в какой реальности я нахожусь после долгого сна, нужно минут двадцать.
Как в детстве, утром перед школой. Когда на улице противно льет затяжной дождь. Лужи достигли объема океана – только переплывать. Пронизывающий октябрьский ветер делает зонт бесполезным. Все равно он капризно вильнет в другую сторону, вывернув все кости зонта наружу. И вот ты сидишь в теплой кухне, надев только одну штанину брюк. Находишься будто на стыке миров. В одном волшебные драконы пытаются вернуть себе силы, борясь с мерзкими гоблинами и орками, а в другом, на газовой плите свистит чайник, в тарелке остывает овсяная каша, а в окно барабанят холодные капли.
Даже после такого шокового подъема, я сижу, туплю на краю кровати. А вот Виолетта успевает сделать тысячу дел и даже не запыхаться. Вдобавок ко всему она утрамбовывает меня в душ, а когда я выплываю обратно, на столике появляется легкий перекус, а разворошенная моим тревожным сном постель собрана без единой складочки. На идеально-белых простынях, будто в насмешку, разложено алое платье на этот вечер.
– Ну наконец-то! Я думала, уже придется вызывать спасателей, чтоб тебя вызволяли. Садись, перекусим, – заботливо говорит она, а я хочу отказаться, но немедленно похолодевший взгляд, заставляет усесться наместо.
Я и не думала, что так голодна. Совсем неаккуратно и жадно впиваюсь зубами в сендвич. Сочный ростбиф капает мясным соком, перепачкивая пальцы. Чуть не роняю это чудо кулинарного искусства и вскрикиваю, когда на мои колени, пугая до чертиков, запрыгивает Анфиса.
– Я смотрю, вы уже познакомились, – смеется Виолетта, разливая чай по кружкам.
– Да. Она помогала мне утром готовить. Скажи, а откуда она здесь?
– Готовить?! – она смотрит на меня шокировано и игнорирует вторую часть вопроса. – Такого эта кухня ещё не видела.
– Лучше бы не видела, а я дальше мышью сидела в комнате. Зря полезла.
– А вот это как раз лишнее. Расслабься. Пользуйся моментом, получай удовольствие.
На последних ее словах я давлюсь и никак не могу откашляться. Хочется спросить, как она себе это представляет, но понимаю, что до меня здесь девицы были именно за этим. Расслабиться, получить удовольствие и деньги. Хотя чем я лучше?..
– И все-таки, откуда здесь кошка? Тем более, такая. Самая обыкновенная, а не вычурно-породистая.
– Миронов притащил. Чуть не сбил где-то на трассе, но вовремя затормозил. Она совсем котенком была. Голодная, грязная, изъеденная блохами. Как выходили – непонятно. Чудо просто.
– Так он вам головную боль привез.
– Нет. Выхаживал сам, представляешь? Таскал ее с собой в кармане, пока совсем не окрепла.
Это было так неожиданно, что я решила заткнуться и просто жевать. Никак не укладывалось в моей голове, что у Гордея Миронова есть сердце.
Но в том, что у него даже дыра в груди, где когда-то хранилось и жарко билось сердце, давным-давно заросла и покрылась непробиваемой броней, мне предстояло удостовериться уже очень скоро.
