А пока, наскоро перекусив, Виолетта меня отправила наряжаться, чтобы через час быть при параде. Не знаю, что я там изобразила на лице, но она моментально помрачнев, выдала скороговоркой:
– Прекращай нос кривить. Миронов долго терпеть не будет. Он за гораздо меньшее отправлял в отставку. Ты и так уже со всех сторон облажалась. Просто делай, что говорит и не выпендривайся.
– Ты же пару минут назад советовала расслабиться, получать удовольствие.
– От процесса. Да. Твое дело быть украшением и развлечением, а не головной болью.
– Но я не…
– Вот и молодец. Будь послушной девочкой, – отрезает она, а я только виновато опускаю глаза в пол. Она права. Я забываюсь и забываю для чего я здесь. – Одевайся и спускайся вниз.
В секунду испарилась легкость в общении и откуда-то здесь материализовалась та холодная стерва, что встречала меня на пороге дома. Понятно было, что мы никогда и ни за что на свете подругами не станем, но все равно надеялась на “своего” человека.
Виолетта, высекая искры каблуками, покидает комнату, а я зависаю у зеркала. Сбрасываю на пол пушистый халат и остаюсь совершенно голая. Черные влажные волосы оплетают тело лианами до тонкой талии. Мягкие очертания груди венчаются острыми темными сосками. На коже возле правой груди расцветает пятнышко синяка. Доигрался варвар!
Надеваю трусики оставленные для меня и… Ничего не меняется. Сеточка настолько тонкая и нежная, словно на мне и нет белья. Только кожа приобрела чуть розоватый оттенок. Ныряю в шелк платья и оно плавно скользит по моему телу. Соски под тонкой тканью выделяются еще сильнее, чем без одежды. Миронов еще что-то говорит, о том, как я одеваюсь! Когда сам наряжает меня в одни порнушные лоскутки!
Тонкие лямки, глубокое декольте, откровенный разрез на бедре и по-настоящему блядский, алый цвет. Если прикрыть глаза, то в зеркале отражается настоящая, роскошная эскортница.
Туфли мне не оставили. Придется идти босиком. И гордость оставить здесь. Она с собой не поместится, да и не пригодится мне больше.
Спускаясь по лестнице к гостиной, слышу тихий смех и разговоры. Там, кажется, Миронов с Вовой. Подслушивать я не планировала, вышло как-то само собой.
– Помнишь, пятнадцать лет назад точно так же мою рожу по всему городу расклеивали?
– Да. Только объявления были о розыске. Попробуй такое забыть.
Замираю на последних ступеньках и цепляюсь за перила до побелевших костяшек. Миронов был в розыске? Слов нет. С другой стороны ничего неожиданного.
– Ну смотри, как ловко избирательная комиссия забыла. Ты тоже флешку свою почисть.
– Жаль. Ностальгия же. Помнишь, как мы на солнечном острове тогда месяц прятались? В вагончике твоей тетки, размером три на два, рядом с аттракционами? Романтика-а-а!
– Ни дай бог еще такой романтики хапануть! Звук запуска чертового колеса врезался в мозг. Сколько лет прошло, а сих пор в холодный пот бросает, если где-то послышится.
– Ну теперь не придется. Уважаемый человек. Еще немного и официальный хозяин города.
Позади меня слышится хлопок двери и я с бешено колотящимся сердцем сбегаю по последним ступенькам и выхожу в свет гостиной. Улыбающийся Гордей, замечая меня, мрачнеет. Проходится от макушки до кончиков пальцев жадным, липким взглядом и хмурится сильнее.
– Ну, мне пора, – быстро сгребает со стола пачку каких-то листовок и уходит Вова. Не забывая мне подмигнуть, проходя мимо.
Миронов развалился в кресле, небрежно и лениво, чертовски соблазнительно, курит вкусно пахнущую сигарету, зажав ее между длинными пальцами. Во второй руке у него круглый, невысокий бокал с янтарной жидкостью.
Робко подхожу ближе. Миронов как завороженный следит за моими голыми ступнями. Его смущает, что я босиком?
– Ты, все-таки мечтаешь о групповушке, а, красивая?
Глава 6
Он смотрит на меня. В упор. Молча обводит мою фигуру взглядом, задерживаясь в самых открытых местах, будто решая, как будет наказывать. И вариантов у него множество. Прищурившись, он затягивается сигаретой и выдыхает облачко дыма в мою сторону.
У меня пальцы холодеют от страха, нервно прячу руки за спину. Переминаюсь с ноги на ногу, и в разрезе на платье показывается бедро, а его глаза темнеют. В них плещется ярость, приправленная похотью. Этот коктейль выплескивается на меня горячей лавой. Ее не смыть, не убрать. Она просто выжигает все, чего касается.
Слова Миронова продолжают эхом прокатываться в голове. Я? Хочу? Он точно в своем уме?
– Нет, что ты…
– Зачем тогда такой наряд? Вовик чуть в дверь не врезался, пока обернувшись на твой зад, пялился.
– Ты же сам… – теряюсь с ответом. Конечно, не сам, но по его указке! – Мне на кресле оставили эту одежу. Я думала это ты.
– Мне некогда заботиться о такой херне. Но раз уж ты нарядилась, что зря пропадать тряпкам. Пускай послужат. Пойдем красивая, – тушит сигарету в пепельнице, рывком поднимается с кресла и подходит ко мне вплотную.
Обманчиво нежно ведет ладонью по щеке, шее, ключице, плечу. Жестко схватив за локоть, направляет к выходу из дома. Мягкий ковер гостиной сменяется выстуженным кондиционером ледяным кафелем.
После прохлады дома на улице, оказывается слишком жарко и душно. Август все никак не желает отпускать из своего плена город и бросает в дело все свои мощности, чтобы если не задержаться, то уж точно запомниться.
Уже давно темно на улице, но шершавые ступеньки, парадного входа в дом, отдают тепло, собранное за день. Влажная после полива трава очень мягкая и щекочет мои босые ступни. Иду аккуратно, боясь на что-то наступить. Но быстро, ведь Миронов не задумываясь, просто тащит меня к соседнему дому на участке. Он намного меньше хозяйского, но все равно огромный.
Все внутренности сковало страхом и чем ближе мы к дому, тем сильнее ужас выкручивает жилы. Зачем он меня сюда тащит? Неужели он и вправду сможет меня кому-то отдать? Зачем вообще соглашался мне помочь, если сейчас вот так издевается?
– Зачем мы здесь? – решаюсь пискнуть, когда Миронов открывает двери в дом и затаскивает меня внутрь.
– За наградой. Получишь то, чего так сильно просила, красивая, – он сильнее скалится. Его шрам на правой щеке ползет вверх и начинает казаться продолжением жуткой улыбки.
Миронов открывает одну из дверей и толкает меня в комнату. Я чуть не падаю, зацепившись за порог, но мне удается устоять на ногах. Оглядываюсь и замечаю, что здесь тихо бубнит телевизор и двое парней играют в карты за большим деревянным столом. Обнимаю себя руками, чтобы хоть немного прикрыться. Вряд ли сильно поможет, но это лучше, чем ничего. Жадно поглядываю на стопку клетчатых пледов. Мне бы не помешал сейчас такой.
Заметив нас парни, как подсолнушки за солнцем, заинтересованно подняли головы. Один даже расслабленно и шокировано урони руки на стол, показывая свои карты всем. Краем сознания замечаю, что ему явно пора сдаваться. В голову лезет одна ерунда, но следующие слова, произнесенные Мироновым, останавливают хаотичный бег моих мыслей.
– Парни, знакомьтесь, это Соня. Она сегодня будет вас развлекать.
Парням, в отличие от меня два раза повторять не надо и они забросив свои карты и медленно подходят ко мне. Резко разворачиваюсь к Миронову, только открываю рот переспросить, а не охренел ли он с приказами, но его взгляд жестко останавливает, а следующая фраза добавляет сумасшествия.
– Сонечка, ты чего зажалась? Смотри, парни молодые, красивые, – он крутанул меня в своих руках, подталкивая в лапы к уже подошедшим к тем самым парням.
Снова я загнана в угол без права выбора.
Я испытываю столько разных чувств одновременно, что их невозможно затолкать в одну коробочку. Они переполняют меня, тянут в разные стороны. Стыд нельзя подпускать и близко. Иначе можно сломаться. А я не могу доставить ему такого удовольствия. Страх – самый главный. Немного паники, отвращения, обиды и несколько ложек жгучей боли. На каждый вдох в сердце ввинчивается острая спица. Не дышать нельзя и дышать мучительно больно.
Самая последняя в рецепте – гордость. Всего несколько капель, но они сильно меняют картину. Разворачиваюсь лицом к Миронову и заглядываю ему в глаза. Ну же! Смотри на меня! Смотри, что наделал! Смотри мне в глаза и почувствуй, на сколько омерзительный отдал приказ. Если еще умеешь чувствовать…
Но на мой вызов он отвечает равнодушием. Миронов абсолютно безучастно прикуривает сигарету и выдыхая дым, склоняет голову набок.
Я не сопротивляюсь рукам, что меня раздевают. Почти не чувствую их прикосновения. Отмечаю лишь как по плечам вниз ползут бретельки платья, как распускаются завязочки на спине, как прохладная ткань алой лужицей стекает к ногам. Внутри меня трясет, но я делаю все, чтобы не показать это наглым ублюдкам.
– Ну что, Сонечка. Так лучше? Можно вообще с тряпками не заморачиваться. Мальчикам и так нравится.
– Очень нравится! Щас в два ствола натянем по красоте. – подтверждает тот, что стоит справа и ритмично тычется в мое бедро своей ширинкой.
– Отменная шлюха, шеф! – гундосит парень слева и жестко надавив на плечо, ставит меня на колени. – Натянем обязательно только, сперва пусть пососет хорошенько.
– О, это она любит, – Миронов улыбается одним уголком губ и не отводит от меня взгляда, в котором начинают виднеться бездны ада.
Слева вжикает молния и о мое плечо начинает тереться вялый член. Хочу пошутить про раннюю импотенцию в рядах охраны Миронова или, что не так уж и нравлюсь, и не такая я уж и красивая, как он меня называет, но не успеваю. Парень слева устал ждать и резко дергает меня за волосы. Когда он пытается направить меня к паху, выкручиваюсь, но тут же получаю оплеуху.
Удар отдается в голове противным звоном. Больно очень, но больше жаль. Жаль, что не видела лицо Миронова в этот момент.
– Строптивая кобылка. Ничего-ничего, сейчас объездим, – он жестко держит меня за подбородок, пытаясь пристроить свое хозяйство, но я чудом выкручиваюсь. – Сереня, придержи ее за руки!
Но Сереня, в отличие от болтливого парня, видит лицо босса и пряча вялый член в штаны, отступает назад. Я тоже не замечаю никаких изменений, поэтому для меня большой сюрприз появление Миронова так близко.
