14-летних мальчишек и девчонок,
эгоистичных, самодовольных и разболтанных,
привыкших жить в свое удовольствие
и доводить до белого каления учителей.
И вдруг – такая неожиданная «засада»!
Было от чего впасть в ужас и панику.
* * *
Но время шло, а голод не тетка,
есть хотелось все сильнее и сильнее,
и подростки стали искать, чем поживиться.
И наткнулись на склад с запасом воды и еды,
рассчитанный на три месяца автономной жизни.
Этот склад тут же стал разноситься.
Собственно, из еды были только сухие галеты,
специально обогащенные витаминами,
и бутилированная вода из расчета
тридцати человекам на три месяца.
Но это все стало так варварски грабиться,
растаскиваться, расплескиваться и разливаться,
что уже на второй день стало ясно:
если это разграбление не остановить,
еды и воды точно надолго не хватит.
Первой забила тревогу девочка Лиза.
То была невысокая, спортивного вида девочка
с темными короткими волосами
и острым, с хищной горбинкой, носиком.
За жесткий и язвительный характер
ее звали не Лиза и не Лизка, а «Глизка».
– Вы что, очумели? – заорала она утром
при виде очередного грабежа запасов.
– Что жрать и пить будете через неделю?
– Да, загнетесь от голода, придурки!.. —
ее неожиданно поддержал мальчик,
с которым раньше, в той, школьной жизни,
Глизка была в постоянной вражде и контрах.
То был русоватый, почти белобрысый
мальчик, тоже невысокий, но в отличие
от стройной и спортивной Глизки —
худенький, узенький в плечах и щупловатый.
Его имя было Максим, но в классе
за повернутость на сексуальных темах
его звали не Максим, а Сексим.
В частности, он мастерски имитировал
ахи, охи, визги и женские стоны
во время совокупления.
Но вообще был далеко не глуп
и учился почти на отлично.
Сексим тоже взъярился на пацанов,
которые растаскивали брикеты с галетами
и бездумно разливали повсюду воду.
И вскоре было договорено,
что галеты и вода будут раздаваться
три раза в день во время приема пищи
и в ограниченном количестве,
чтобы просто можно было утолить голод.
Кое-кто из самых разболтанных возмутился
и не захотел подчиняться новому режиму.
Но порядок быстро удалось навести
с помощью Дулебы (Дулебиной Маши) —
еще одной девочки, подружки Глизки.
Она отнюдь не блистала интеллектом,
но была рослой и обладала чудовищной силой.
Ее откровенно боялись и мальчики,
не говоря о трепещущих перед ней девочках.
Дулеба благоговела перед Глизкой.
Их связывала какая-то странная дружба,
где Глизка повелевала, а Дулеба подчинялась.
Поэтому под угрозой Дулебиной расправы
порядок был наведен вопреки всем недовольным.
* * *
Общее пространство бомбоубежища
разделялось в целом на три части.
По краям – спальные места с нарами.
В центре машинный зал с автономной
энергетической установкой, складом и туалетом.
В первую же ночь мальчики и девочки
разбились по противоположным углам.
Однако утром развернулась битва за туалет.
Он был один, общий, не разделялся
на женскую и мужскую половины.
И утром мальчики оккупировали его,
издеваясь над девочками и не давая им
справить естественные нужды.
Порядок опять пришлось наводить
с помощью Дулебы. В машинном зале
постоянно светились электронные часы,
и по ним было установлено точное
время утренних и вечерних посещений
отдельно для мальчиков и девочек.
Однако это не остановило быстрый рост
сексуальной озабоченности подростков.
Мальчишки стали приставать к девочкам,
хватать их между ног, грязно
материться и обнажаться перед ними.
И вскоре все вылилось в сексуальный разгул.
Как только прошли первые мучительные дни
с их страхом и неопределенностью,
и стало ясно, что жить худо-бедно,
но можно и здесь, и это все надолго,
на смену страху пришло отчаянное стремление
хоть к каким-то удовольствиям и развлечениям
по принципу: жить, может, осталось недолго,
поэтому нужно оторваться по полной.
А какие развлечения в бомбоубежище?
Тем более что телефоны скоро у всех разрядились.
Только и осталось – сексуальные провокации.
Первой их жертвой стала Куява (Куявина Оля).
Это была тихая, как бы заторможенная девочка,
с жиденькими слипшимися волосами
и грустным взглядом остановившихся глаз.
Все ее в классе третировали, унижали
и тюкали по любому поводу и без повода.
Вот и сейчас в туалетное время для девочек,
всеми выпихнутая в конец очереди,
она не уложилась, так как была последней.
Пацаны сначала стали ломиться
в плохо закрывавшуюся кабинку,
а затем, ворвавшись внутрь толпой,
изнасиловали ее зверски и многократно,
так и не дав справить естественные нужды.
Это мгновенно стало всем известно,
и характерна реакция девочек.
Измученную, еле стоявшую на ногах Куяву,
измазанную собственными испражнениями,
они так и не пустили на свою половину.
И бедная Куява вынуждена была
приютиться в машинном зале на полу,
став объектом новых насмешек
и издевательств со стороны мальчишек.
Впрочем, она недолго оставалась одна.
Насилию вскоре подверглись и другие девочки,
так как вступать в связь с «вонючей Куявой»
стало предосудительным «западло».
Впрочем, некоторые из девочек,
живя в атмосфере полной разнузданности,
развратились настолько, что сами
стали предлагать себя мальчикам.
Причем некоторые за плату – брикеты галет,
которые стали чем-то вроде валюты.
Кое-кто их затырил еще в первые дни —
эпоху первоначального разграбления склада —
и теперь в условиях скудного питания
они очень пригодились как средство платы.
Впрочем, не все девочки развратились.
Некоторые предпочли остаться девственницами.
К примеру, Глизка и кое-кто из ее окружения.
Они с презрением смотрели на своих
«опущенных» и «чмошных» одноклассниц.
Под защитой Дулебы им ничего не угрожало,
и нетронутость стала предметом их гордости,
что, впрочем, не мешало им предаваться
онанизму с лесбийским играми и утехами.
* * *
Однако, развратное поветрие постепенно
стало уменьшаться и сходить на нет.
Все-таки скудное однообразное питание
отнюдь не способствовало проявлениям
бурной сексуальной активности.
Но на смену ей пришло еще более страшное —
вспышки злобы и немотивированной агрессии.
И мальчики и девочки становились все злее,
как будто каждый стремился всем отомстить
за это так неожиданно переломившее
всем судьбы страшное происшествие.
Бомбоубежище стало напоминать преисподнюю,
где собрались демоны, чтобы мучить друг друга.
Постоянная матерная ругань и оскорбления,
тут же переходящие в зверские драки —
не просто до крови, а со стремлением
сломать, покалечить и даже убить.
Среди других особенно зверствовала Дулеба,
похоже, мстя за прежнюю непризнанность
и ощущая сладкую власть своей грубой силы.
Крики ее избиваемых жертв, причем
как среди девочек, так и среди мальчиков,
то и дело сотрясали бомбоубежище.
Опять нужно было наводить порядок.
Среди подручных Сэксима выделился мальчик —
Канаев Артем по кличке Артоха.
Именно ему принадлежит честь и заслуга
обуздания агрессивной и грубой силы.
Это был очень неглупый мальчик,
но с непропорционально маленькой головой
и презрительным взглядом темных глаз.
Он был очень начитан и не раз говаривал,
что люди – это тупые и агрессивные животные,
и относиться к ним нужно соответственно —
обуздывать и всячески эксплуатировать.
Это он убедил и Сэксима, и Глизку,
что умные должны и обязаны править.
А глупые, пусть и физически сильные,
