Кира Уайт "Бастион – N"

Гарри перекрывает обзор на моего бывшего босса, вынуждая сосредоточиться на нем. Шестерка Шеффилда склоняется почти вплотную к моему лицу и тараторит, напряженно скалясь:

– Ты нас не видела, поняла? Иначе тебе крышка.

Не добавляя больше ни слова и не дожидаясь ответа, Гарри срывается с места и несется в сторону выхода из подвала, который уже покинули все его дружки. Смотрю на растекшегося в кресле и совершенно дезориентированного Теда. Он медленно моргает, приходя в себя, но осмысленности в его затуманенных болью глазах не наблюдается.

В следующий миг помещение погружается в непроглядный мрак, а я сижу, не в силах осознать реальность происходящего, похожего на бредовый сон.

Может, я до сих пор в отключке после приступа? Не похоже, ведь отголоски боли во всем теле, что я продолжаю испытывать, четко дают понять – я не сплю.

Шевелю онемевшими запястьями, но избавиться от пут это, естественно, не помогает. Освободить меня может только один человек, и тот сейчас в неадеквате.

– Тед? – зову громко.

Он издает нечленораздельное мычание, после чего выдает невнятное:

– К-к-кто?..

С досадой стискиваю зубы, но несмотря ни на что, все равно собираюсь предпринять еще одну попытку достучаться до мужчины, а затем еще столько, сколько понадобится, чтобы Органа пришел в себя и освободил меня. Но планам и в этот раз не суждено сбыться.

Где-то за пределами склада раздается какой-то шум, который постепенно нарастает и приближается. На миг обреченно прикрываю глаза, предвкушая полнейшее дерьмо. И оно не заставляет себя долго ждать.

В подвал врывается целая толпа по всей видимости представителей службы безопасности. Они наперебой выкрикивают приказания лечь на пол и не двигаться. По стенам и потолку прыгают световые пятна от фонариков, а когда ни я, ни Тед, каждый по своим причинам, не исполняем приказа, отряд открывает огонь.

Чувствую болезненный укол в задней части плеча и на автомате поворачиваю голову, и, хотя в плавающем освещении не могу ничего разглядеть, уверена, в меня всадили дротик со снотворным.

– Все чисто, сэр, – совсем рядом раздается приглушенный маской голос одного из представителей закона. – Ллойд докладывает, что в надземной части здания никого нет.

– Держите периметр, – следует ответ, произнесенный властным тоном. – Группа Четыре и Восемь, проверить окрестности.

Голос говорящего свободен от помех, а это значит, что на нем нет маски. Поднимаю голову и сквозь начавшую застилать глаза пелену подбирающейся ко мне отключки вижу того, с кем никогда в жизни не хотела бы оказаться в одной комнате. Ни при каких обстоятельствах.

Чертов праведник, закон для которого превыше всего.

Ксандер Рид.

– Этих двоих в машину и доставить в центр, – распоряжается он, даже не взглянув в мою сторону, и это последнее, что я помню, прежде чем меня накрывает забытье. Снова.

Глава 3

Да сколько можно, дьявол побери! Второй раз за сутки впасть в беспамятство в недружелюбной обстановке. Браво, Хэтти, делаешь успехи, мать твою!

С ненавистью оглядываю крохотную камеру, в которой пришла в себя не больше минуты назад, и испускаю тяжкий вздох.

Я в дерьме.

На этот раз влипла окончательно и бесповоротно.

Выбраться из подвала шанс был. Если бы нас с комендантом не прервали, уверена на семьдесят процентов, в итоге мы бы пришли к какому-то подобию соглашения по поводу обсидиановых дисков, которые я могла достать для него, скажем, в обмен на свободу.

А вот отсюда меня никто не выпустит. Нереально. Вот что я скажу о возможности договориться с офицером Ридом, а он явно не привиделся мне в том подвале в порядке бреда из-за начавшегося действия снотворного.

Также не стоит рассчитывать на то, что у представителей закона на меня ничего нет, и я в их глазах выгляжу как жертва, что логично, учитывая обстоятельства, при которых меня обнаружили.

Если бы меня ни в чем не подозревали, то я лежала бы сейчас на кушетке в больничной палате, а не на твердой лежанке в камере пункта временного размещения заключенных. Судя по всему, раны обработали, потому как я чувствую повязки на запястьях и пластырь на виске. Скорее всего мне еще вкололи обезболивающее, потому как никакого дискомфорта в настрадавшемся теле вообще не ощущается. А еще я больше не связана. На этом плюсы заканчиваются.

Я за решеткой, и на этот раз спасительной фляжки на поясе нет, ее забрали вместе с карабином. В этом я убедилась первым делом. Ремня на мне тоже нет, как и обуви. Ничего, что я могла бы использовать в качестве оружия. Будто у меня есть хоть один шанс справиться с хорошо подготовленными представителями службы безопасности.

Без резких движений принимаю сидячее положение, опасаясь болезненных ощущений в ушибленных местах, но их нет. Не знаю, что за это следует благодарить, – противоядие, непрерывно гуляющее в крови и, пусть и медленно, делающее свое дело даже после окончания трехчасовой активной фазы, или обезболивающее, без которого явно не обошлось.

Касаюсь ногами бетонного пола, сквозь тонкие носки ощущая его прохладу, и поднимаюсь. Подхожу к решетке и прислоняюсь к металлическим прутьям, желая подробнее разглядеть, что находится за пределами полутемной камеры. Ничего интересного. Длинный коридор, стены окрашены в темно-зеленый, на белом потолке расположены вытянутые овальные лампы, часть из них в данный момент отключена, но света вполне достаточно, чтобы проникать в место заточения.

С моей позиции выхода не видно, как и других камер, поэтому узнать, есть ли здесь часовые или другие заключенные возможности нет. Возвращаюсь к узкой лежанке, забираюсь на нее с ногами, подтягиваю колени к груди и откидываюсь спиной на жесткую стену. Мне не остается ничего иного, как ждать, когда за мной придут.

По внутренним ощущениям проходит по меньшей мере часа три, точнее говорить не могу, потому как часы у меня тоже забрали. Но за время заточения брюки, толстовка и волосы, которые я кое-как пригладила и расчесала пальцами, практически высохли.

Из коридора доносится металлический скрежет, а затем и приближающиеся шаги. Не двигаюсь с места, просто поворачиваю голову в сторону решетки, и вскоре напротив нее останавливается парень лет тридцати, облаченный в темно-синюю форму, что носят все члены службы безопасности Алерта.

– Проснулась, – констатирует он, оглядывает меня с головы до ног и удовлетворенно кивает. – Вставай, прогуляемся.

Молча поднимаюсь с места и, сохраняя невозмутимость, становлюсь рядом с решеткой. Представитель закона слегка приподнимает брови и многозначительно смотрит мне в глаза, явно чего-то ожидая. Понятия не имею чего.

– Если тебя интересует, куда мы пойдем, – начинает парень, так и не дождавшись от меня никакой реакции, достает из кармана брюк ключи и принимается открывать дверь, – здесь недалеко.

Безразлично киваю, не совсем понимая, с чего ему докладывать мне такие подробности, выхожу в коридор и вопросительно смотрю на сопровождающего.

– Ты первая, – говорит он и взмахом руки указывает в ту сторону, откуда явился.

Не дожидаясь дальнейших указаний, прихожу в движение, направляясь к металлической двери, ее нижняя половина представляет собой сплошное полотно, а верхняя – решетку. Камеры, мимо которых мы проходим, по большей части оказываются пусты, только в нескольких замечаю мирно спящих заключенных. Все они мужчины, но моего бывшего босса среди них нет. Интересно, Теда заперли где-то в другом месте или уже отпустили. Уверена, Кейд весь город на уши поставил.

– Ты немая? – вдруг спрашивает парень, когда до выхода остается не больше пяти метров.

Бросаю на него косой взгляд и даю короткий ответ:

– Нет.

Он усмехается.

– Отлично. А то я уж подумал, что придется искать переводчика с языка жестов. Встань к стене справа от двери.

Выполняю, краем глаза наблюдая, как конвоир отпирает замок, а после жестом указывает на выход. За дверью оказывается такой же пустой коридор, только без камер. На пути нам попадается всего одна дверь с решетчатым окном, за которым сидит пожилой мужчина в такой же, как у моего провожатого, темно-синей форме. Судя по стеллажам, заставленным разнокалиберными ящиками, за его спиной, за этой дверью находится хранилище улик. Заметив мой интерес, хранитель награждает меня неодобрительным взглядом. Отворачиваюсь и продолжаю путь, но замедляю шаг, оказавшись перед развилкой.

– Налево, – подсказывает сопровождающий, и я безропотно выполняю.

До слуха долетает гомон голосов и смех, и вскоре мы покидаем коридор и оказываемся в просторном помещении, заставленном рядами прямоугольных столов, за которыми расположились сотрудники службы безопасности. На наше появление никто не обращает внимания, все чем-то заняты. Кто-то сосредоточенно вчитывается в бумаги, другие, наоборот, заполняют какие-то бланки, ну, а третьи просто болтают, перекрикивая друг друга, отчего в помещении стоит непрерывный гул.

– Нам туда, – слегка повысив голос, указывает направление парень, и мы продолжаем путь.

Пересекаем помещение, минуя столы и сотрудников, облаченных в темно-синее. По большей части всем на нас наплевать, замечаю интерес только со стороны пары человек, но ни один из них не пытается вступить в разговор ни с моим сопровождающим, ни уж тем более со мной. Выходим в очередной коридор, но он оказывается значительно короче того, где располагаются камеры. Здесь тоже немало дверей, но ни на одной из них нет решетки. Минуем все, пока не останавливаемся у самой последней. Провожатый распахивает ее и взмахом руки показывает, что я должна зайти первой.

Медлю на пороге, чтобы как следует осмотреться. Внутри оказывается комната размером четыре на четыре метра, не больше. Прямо посередине располагается прямоугольный стол с двумя стульями, стоящими друг напротив друга, возле одного из них замечаю свои ботинки и слегка хмурюсь, продолжая осматриваться. Большую часть правой стены занимает квадратное зеркало. Бросаю на него короткий взгляд и прохожу к столу. Не спрашивая разрешения, обуваюсь и усаживаюсь на стул, уперевшись взглядом в зеркало, которое наверняка является простой обманкой, потому как я кожей ощущаю, что за мной наблюдают. Делаю вид, что меня это не волнует.

К моему удивлению, сопровождающий никуда не уходит, он закрывает за собой дверь, но второй стул не занимает. Вместо этого встает справа от зеркала, складывает руки на груди и неотрывно смотрит на меня. Это какой-то способ психологического давления? Легкое волнение, сосущее под ложечкой, доказывает, что способ рабочий, но я не собираюсь никому показывать свою слабость.

Двигаю стул поближе, складываю руки на столешницу, сцепляю пальцы в замок и безразлично смотрю на приведшего меня сюда парня. Больше его на разговоры не тянет. В молчании проходит не меньше десяти минут, и я уже начинаю готовиться к многочасовому ожиданию, прежде чем кто-то из офицерского состава изъявит желание побеседовать со мной. Но, на удивление, ничего подобного не происходит. По моим подсчетам, дверь открывается на исходе одиннадцатой минуты, и в допросную заходит не кто иной, как сам Ксандер Рид.

Непроизвольно распрямляю плечи и морально готовлюсь к беседе с тем, кто наконец добился своего и задержал очередного нарушителя закона. Серо-зеленые глаза Рида вмиг находят мои, и мы секунд пять неотрывно смотрим друг на друга, после чего он направляется прямиком к столу, а я бесцеремонно оглядываю его фигуру, которая вблизи еще мощнее, чем с того расстояния, с которого я имела честь наблюдать за офицером Ридом, когда он попадал в поле моего зрения в последние полгода. Ростом он не меньше метра восьмидесяти, что всего на десять сантиметров выше моего, но при его комплекции Ксандер кажется гораздо выше. В данный момент на нем темно-синие форменные брюки и голубая футболка с короткими рукавами, благодаря чему я могу рассмотреть татуировку с геометрическим орнаментом, начинающуюся от запястья левой руки и далеко уходящую под край рукава.

Офицер Рид мельком смотрит на своего коллегу, но не говорит ему ни слова, усаживается на свободный стул напротив меня и кладет на стол тонкую папку. Перевожу внимание на его лицо, на котором застыла маска спокойствия и непоколебимости. Жду, что он заговорит первым, мне пока бессмысленно открывать рот. Да и что я ему скажу?

– Мы не обнаружили при вас удостоверение личности, – ровным тоном сообщает Рид, но в голосе все равно проскальзывают властные нотки, которые я сумела различить на грани отключки. – Пожалуйста, представьтесь.

Едва сдерживаю рвущийся из горла смешок. Многозначительно приподнимаю брови, задавая немой вопрос: «Так вот какую тактику ты выбрал? Игра в незнакомцев?».

Ксандер делает вид, что ничего не замечает, и я вздыхаю. Похоже, у меня нет иного выхода, кроме как подыграть.

Что ж, пусть будет так.

– Хэтти Хоффман, – отвечаю я и тут же делаю ответный ход. – А вы, простите, кто?

Ксандер едва заметно склоняет голову вправо, в его глазах мелькает какая-то эмоция, но исчезает так быстро, что я не успеваю ее распознать.

– Александр Рид, первый помощник главы службы безопасности Алерта и тот, кому в руки попало дело, по которому вы проходите свидетелем.

Недоуменно хмурюсь и с трудом возвращаю себе невозмутимость.

Мне ведь не послышалось?

– Свидетелем? – уточняю на всякий случай.

Он смеряет меня испытующим взглядом, после чего уточняет:

– А что вас смущает?

Убираю руки со стола и откидываюсь на спинку стула, продолжая при этом неотрывно наблюдать за скудными эмоциями на лице Рида.

– Не знала, что, прежде чем привести свидетеля на допрос, его сначала нужно подержать в камере.

Александр, который всегда предпочитал, чтобы его звали коротким именем, но мне, уверена, чисто из вредности назвал полное, медленно моргает и оборачивается к парню, так и стоящему рядом со смотровым окном. Рид не говорит ни слова, а тот начинает оправдываться, приходя в волнение:

– Что? А где я должен был ее разместить? Не в комнате отдыха же. Она в отключке была, я решил – пусть проспится.

Ксандер с шумом выдыхает и раздраженно приказывает:

– Уйди.

– Что? – удивленно переспрашивает парень, поменявшись в лице.

– Ты свободен, Колт. Поговорим позже.

Колт слегка поджимает губы и, не говоря ни слова, покидает помещение, тихо прикрыв за собой дверь. Я думала хлопнет. Ошиблась. Мне даже становится немного жаль беднягу, но оправдывать его я не собираюсь, у меня и своих проблем хватает.

– Итак, ближе к делу, – первым нарушает тишину Рид. – Расскажите, при каких обстоятельствах вы оказались в подвале заброшенного дома в компании главаря преступной организации.

Слегка прикусываю щеку изнутри, размышляя, какую стратегию поведения выбрать. Врать? Рассказывать правду? В любом случае, нужно с осторожностью подбирать каждое слово, потому как сидящий напротив представитель закона непременно использует любую, даже самую крохотную оплошность, чтобы упечь меня за решетку. Свидетель, как же. Мне достоверно известно, что Рид по-серьезному начал копать под меня около полугода назад.

– В компании с кем? – переспрашиваю, слегка округлив глаза и изобразив удивление. – Я не знаю этого мужчину.

Ксандер и бровью не ведет, ведь ему прекрасно известно – это ложь. Но, как бы то ни было, я не собираюсь стучать на Органа. Пойти против этого семейства, значит подписать себе смертный приговор, а смерть не входит в мои ближайшие планы.

– В таком случае, поведайте мне, с какой целью вас схватили, избили и приковали к стулу, а после с вами решил побеседовать тот, кого вы не знаете?

Не скрывая удивления, вскидываю брови. Серьезно? Служба безопасности и Рид, в частности, купились на спектакль, разыгранный тупоголовыми шестерками коменданта? В жизни не поверю.

– Все было не так, и вам прекрасно об этом известно, – заявляю уверенно, серьезно глядя в глаза Рида.

Он усмехается, медленно качает головой, закрывает глаза и с силой потирает большим и средним пальцами веки, а после слегка подается вперед и требовательным тоном обрушивает на меня вопрос:

– Во что ты, мать твою, ввязалась, Хэтти?

От столь резкой смены направления разговора едва не отшатываюсь и ошарашенно моргаю, глядя на Ксандера. Бросаю короткий взгляд в сторону зеркала и снова перевожу его на собеседника.

Он слегка прищуривается и понимающе кивает.

– За стеклом никого нет, если тебя это беспокоит. Можешь говорить открыто.

Не сдерживаюсь и усмехаюсь.

– Тогда к чему был весь этот фарс, Ксандер?

Он неодобрительно поджимает губы, явно недовольный тем, что я тоже отбросила условности и обратилась к нему по имени, неожиданно поднимается и шагает к зеркалу. Быстро набирает какой-то код на панели, которую до этого спиной прикрывал Колт, и зеркало становится прозрачным, показывая, что в соседнем помещении – крошечной смотровой – и правда никого нет. Пока я смотрю сквозь стекло, Рид возвращается на место и заговаривает, откинув прочь правила, навязанные им же чуть раньше:

– Итак, Хэтти, давай начистоту. Мы взяли тебя с поличным. При тебе был обнаружен обсидиановый диск, хранение которых является прямым нарушением закона. Мне нужна полная информация, где и с какой целью ты его достала.

Кривовато улыбаюсь, неотрывно глядя в серо-зеленые глаза собеседника. Возможно, Рид осведомлен о моей деятельности не так хорошо, как я считала, раз задает подобные вопросы. Или это проверка? В любом случае, я не собираюсь рассказывать ему ничего из того, что он непременно использует против меня. Вместо ответа настойчиво повторяю:

– К чему тогда был весь этот фарс со свидетелем, Ксандер?

Он всем своим видом дает понять, что недоволен моей несговорчивостью. Но тем не менее отвечает:

– Хотел посмотреть на твою реакцию.

– Посмотрел? Понравилась?

Ксандер награждает меня своим фирменным убийственным взглядом.