– Сначала ты.
Я решил тянуть до конца. Всё же святая вода теряет свои свойства, а часовен с приходом я в тайге не встречал. Но чистый сам мог освятить воду, поди знай, чему учат их в ордене.
«Бесов праздник!»
Красноглазый спорить не стал. Он сделал два глотка, прополоскал горло и громко проглотил жидкость, давая тем самым понять, что жидкость не отравлена.
– Пей, – повторил он, снова протянув мне сосуд.
«Видит Создатель, я не хотел», – с грустью подумал я и вырвал флягу из руки красноглазого.
Приложился к горлышку и пригубил от души. Жидкость оказалась безвкусная. У воды и то есть какой-то вкус, а тут вообще ничего, будто воздуха хлебнул. Благо святой водой тут и не пахло, иначе я бы уже светился как сфера Дейлы в руках деревенской колдуньи. Вытерев губы рукавом, я с ненавистью посмотрел поочерёдно на каждого.
Минуту мы сидели молча. Каждый чего-то ждал. Мне даже стало интересно.
– Какого хрена? – Я, наконец, сдался, пустив громкую отрыжку. От этой жижи разыгрался аппетит.
Красноглазый слегка расслабился, он провёл рукой по бороде и кивнул на братьев:
– Передай флягу.
Я подчинился. Младший принял сосуд и тоже сделал несколько глотков. В этот момент Старший перевёл арбалет на брата. Я ничего не понимал из происходящего, поэтому решил сидеть молча. Снова минутная тишина. Все смотрели на младшего могги. Наконец красноглазый кивнул, и фляга перешла к Старшему, арбалет он передал брату. И снова та же картина: два глотка, после минутная тишина. Видимо с человеком должно было что-то произойти от воздействия этой жидкости.
«Какие-то свои у них тут тёмные делишки. Час от часу не легче».
– Ну вот и славно, – резюмировал бородатый, забирая флягу обратно. – Это нам больше не пригодится.
С этими словами он вылил остатки настойки, убрал флягу обратно в мешок, а из него достал другую.
«Неужели мы снова будем пить и сверлить друг друга взглядами?» – подумал я.
– Предлагаю теперь выпить настоящего напитка, – красноглазый дружелюбно улыбнулся, а братья приободрились. – Как там наша дичь?
– Почти готова. – Я потыкал мясо ножом.
– А-а… – протянул он, махнув рукой. – Горячее сырым не бывает.
Отхлебнув из новой фляги, он поморщился, рыкнул, а затем протянул её мне. Тут я уже не опасался, так как отчётливо уловил резкий запах алкоголя. Дух перехватило после нескольких глотков – напиток оказался забористым. Я, конечно, скривился, стал хватать воздух ртом, мол, крепкая зараза, но красноглазый уже уплетал мясо за обе щеки и на меня никак не реагировал. Передав фляжку братьям, я тоже принялся за еду.
Ели молча. Я старался сильно на пищу не налегать, хоть и готов был съесть кабана.
– Спрашивай. – Красноглазый нарочито небрежно оттёр руки о рубаху, выудил из своего мешка трубку и принялся набивать её табаком. Обращался он явно ко мне.
– Вот скажи, – начал я, – у твоего мешка есть дно? Не удивлюсь, если ты вскоре вытащишь оттуда живого кролика.
– Живого нет, а сушёная зайчатина должна быть. – Чистый с невозмутимым видом выпустил клуб дыма.
Братья поддержали его тихими смешками. Я решил, что в словесной перепалке и обмене любезностями мне верха не одержать, так что сменил тему:
– Ладно, тогда по порядку. Какого хрена тут творилось с этой флягой? Почему на прицел брали всех, кроме тебя?
– Ха! – отмахнулся красноглазый. – Меня не берёт эта гадость. Из фляги я глотнул, дабы не создавать излишней суеты. Ты, так сказать, должен добровольно сделать свой глоток. Это не обязательная процедура, но желательная.
Я кивнул, но ясности его ответ не внёс.
– Допустим. Но зачем? Это что, некий ритуал?
– Отчасти. – Чистый пыхтел трубкой и явно наслаждался своим положением, мол, ты спрашивай, а я ещё подумаю, отвечать тебе или нет. – Значит дело заключается в следующем: я вот сижу и думаю, как бы устроить всё так, чтобы ты не приставал больше с расспросами, а я не наболтал тебе лишнего. Ведь на допросе – заверю тебя сразу, наш капеллан человек серьёзный и к допросам подходит со всей ответственностью – ты расскажешь всё, как на духу, а мне не хочется потом объяснять, что я всего-то вёл светскую беседу и дружелюбно пояснял человеку вещи, которые могут быть использованы против нас.
Он сделал паузу, видимо, чтобы я переварил эту информацию, а после продолжил:
– Поэтому расскажу в общих чертах. Эти горы, – он указал трубкой себе за спину, – плохое место, а в плохом месте, как известно, творятся плохие дела. В этом году плохих дел стало больше. Та настойка, что мы пили, так сказать, проявляет человека с плохими намереньями, но действует она только вблизи самих гор. Плохим может стать любой человек, поэтому могги тоже её пили. Я плохим стать не могу, не спрашивай почему.
«Да я уж догадываюсь почему. Но вот догадываешься ли ты, что твоя настойка могла и на меня не подействовать? Кого же вы тут ловите-то?» – подумал я, но вслух сказал другое:
– Знаешь, вот если бы ты меня просто послал, то вопросов у меня осталось бы ровно столько же, сколько и было, а так ты только всё усугубил.
– Мне скучно, а ты парень не глупый, отчего не поболтать, – улыбнулся красноглазый.
Разговор не заладился.
Братья готовились ко сну, готовился и я. Первым дежурил красноглазый, так что я решил выждать момент, когда могги уснут и ещё раз попытаться разговорить чистого – а ну как сболтнёт чего? Пришлось ждать недолго, через полчаса братья уже сопели. Я перевернулся лицом к костру, красноглазый всё так же дымил трубкой.
– А если бы настойка подействовала? – тихо спросил я.
– Тебя бы, скорее всего, убили, – равнодушным тоном ответил мужчина.
– И что бы со мной стало? Как определить, что я уже не я?
– В форте увидишь. Там как раз несколько таких сидят в темнице.
«Вот оно значит как. Всё сводится к Дубовому Щиту», – с этой мыслью я постарался заснуть.
Снились мне, как ни странно, горы, но не Белые. Я сражался с ветром, срывался со скал, почему-то не разбивался, и снова карабкался вверх. Когда наконец у меня получилось добраться до скальной полки, то там уже поджидал красноглазый. Он сидел, подперев собой скалу и дымил трубкой, но стоило вылезти на полку, как мужчина резко выбросил ногу – от пинка меня отбросило обратно в пропасть.
Проснулся от жуткой боли, будто реально упал со скалы. Всё тело ныло. Покрутив головой, я понял, что лежу на том же месте, где и засыпал. У костра дежурил Старший, а пики гор уже подсвечивали предрассветные лучи.
– Кошмар, – буркнул я, на вопросительный взгляд могги.
Спать больше не ложился: дурной сон всё ещё стоял перед глазами. Я покосился в сторону гор и зябко передёрнул плечами.
Вскоре проснулись остальные. Лёгкий перекус и Старший скрылся в лесной чаще. Сбор лагеря по той же схеме, только на этот раз красноглазый никаких отваров не делал, но я не спешил радоваться, потому что где-то в глубине души, если всё ещё обладал ею, предчувствовал неприятности.
Как и обещал чистый, в горы мы не пошли, а стали огибать курумник по краю леса: то взбираясь по камням, то спускаясь в тайгу. Обмотки из грубой шкуры, хорошо показавшие себя в тайге, на крупных камнях начали сдавать: постоянно сползали и мне часто приходилось перематывать их. В один из таких привалов я уловил резкий запах гари, учуяли его и остальные. Красноглазый выругался и стал взбираться вверх по камням. Младший выудил из походного мешка тетиву и невообразимо ловко установил её на древко. Я и моргнуть не успел, а могги уже вложил стрелу и взял меня на прицел.
– Что такое? – спросил я.
Младший не ответил. Он пристально следил, за командиром в лице красноглазого и лишь изредка бросал взгляд по сторонам. Меня он как будто не замечал, но я знал, что стоит резко дёрнуться, и парень выстрелит не глядя, поэтому сидел и ждал развития событий.
Минут через десять с возвышенности спустился хмурый красноглазый, он дышал тяжело, а лук его был в боевой готовности.
«Что-то стряслось», – решил я.
– Свяжи, – коротко бросил чистый.
Кто и кого должен был связать, я понял сразу. Я быстро прикинул с десяток способов разоружить Младшего, а потом прикрываясь его телом метнуть его же топорик в красноглазого.
По всей видимости, чистый что-то прочитал в моём взгляде: он вскинул лук и стал перемещаться по широкой дуге. Младший, успевший сделать несколько шагов, замер.
– Может его того? – спросил могги.
Красноглазый изучал меня какое-то время, после отрицательно покачал головой:
– Держи его на прицеле, я сам.
С этими словами, он отложил лук, снял колчан и походный мешок, затем перевязь с тесаком, и аккуратно сложил это всё на камни. После достал из «бездонного» мешка верёвку и медленно направился в мою сторону. Младший держал лук в слабом натяге и не сводил с меня глаз.
– На живот, – приказал красноглазый. – Руки на поясницу крест на крест!
Я подчинился. Ситуацию ещё можно было контролировать, поэтому я лежал смирно пока чистый вязал мне руки.
– Обязательно так туго? – спросил я.
– Обязательно, – ответил красноглазый в своей спокойно манере. – Поднимайся, пора в путь.
И добавил, обращаясь к Младшему:
– А ты присматривай за ним.
Я пошёл, деваться было некуда, но через пять минут понял, что так дело не пойдёт.
– Одеяла хоть заберите, – пожаловался я. – Без рук да в этих ссаных шкурах, я расшибусь на камнях!
Красноглазый кивнул и могги, сняв с меня связку одеял, закинул себе на плечо. Не скажу, что мне стало легче, но так я хотя бы мог нормально смотреть под ноги. Со связанными руками было сложно держать баланс, а скатка, висевшая до этого на груди, сильно мешала обзору.
Когда мы перемахнули через курумник, я повалился без сил, тут уже лукавить не приходилось – я действительно выдохся. Использовать же поток я пока опасался. Присел на колени Младший, но явно не от усталости: он смотрел куда-то вдаль и шептал неразборчиво. Я проследил за его взглядом: у подножия гор вздымался столб чёрного дыма и тянулся к облакам, но расстояние было столько велико, что я боялся ошибиться, если бы не слабый запах гари и реакция моих конвоиров, я бы, скорее всего, ничего не заметил.
– Дайте воды, – попросил я.
Красноглазый зашёл со спины, развязал мой мешок и, выудив флягу, дал мне напиться. Я снова заметил перемену в его настроении, в глазах заиграл живой огонёк. Впервые он предстал так близко: борода, в которой могла спрятаться белка, старила мужчину, но я бы мог поспорить, что ему было не больше тридцати.
– Найди брата, – обратился он к могги. – Мы будем ждать у Старой Норы.
– Цай-Ко… – прошептал Младший. – Она ведь была там.
– Не время, друг, – сказал красноглазый и положил руку Младшему на плечо.
Тот кивнул, смахнул скупую слезу и одарил меня гневным взглядом. Глаза его были темнее ночи, но я выдержал этот взгляд. Своей вины в случившемся не видел, хотя знать наверняка не мог. Но не этому мальчишке судить меня.
Младший сложил руки домиком, прошептал молитву или какой-то заговор – обычаев могги я не знал – и трусцой побежал обратно по склону. Красноглазый молча закупорил флягу, положил обратно в мой мешок, не забыв его затянуть, и кивком указал направление.
«Снова по камням», – печально подумал я.
Шкуры всё-таки не обувь для горных переходов, да это вообще не обувь! То, чего я опасался всё-таки произошло. Я несколько раз оступился и крепко приложился о камни, а когда мы сошли с курумов и вернулись в тайгу, я выглядел так, словно меня отходили палками, впрочем, чувствовал себя так же: лоб саднило, а левый глаз заливало кровью, и вытереть его о плечо у меня никак не получалось; правая штанина была разорвана и через дыру я видел, что кожа на коленной чашечке содрана. А вот красноглазый этого словно и не замечал, он спокойно дожидался пока я встану на ноги после очередного падения и только после этого продолжал путь.
– Всё, дальше не пойду. – Я осел на хвою под кедром и попытался принять удобную позу, но со связанными руками это было весьма сложно сделать, так что просто завалился на бок.
Красноглазый спорить не стал и присел на поваленный ствол. Мы молчали. Только птицы щебетали, да ветер шумел в кронах деревьев. Хотелось высвободить руки и просто лежать. Я даже стал проваливаться в дрёму, но конвоир наглым образом пнул меня.
– Нужно двигаться дальше.
Поднялся я не без труда, но идти не спешил.
– Что там горит? – спросил я.
Красноглазый замер, после медленно обернулся. Я ожидал увидеть взгляд полный ненависти, но мужчина снова натянул маску безразличия.
– Выдержке тебе не занимать, – ухмыльнулся он. – При мне можешь не ломать комедию. Я знаю кто ты такой.
– Да ну. – Я хотел было выдать колкую фразу, но запнулся на полуслове: зрачки собеседника резко сменили цвет на ярко-жёлтый, а через миг снова приобрели рубиновый оттенок.
«Бесов праздник!»
– Дело заключается в следующем, – продолжил чистый как ни в чём не бывало. – Повторю, я знаю кто ты и зачем здесь. Ты можешь поверить мне на слово и с этими знаниями мы весело потопаем к Дубовому Щиту. Ты не мешаешь мне, а я тебе. Как такой вариант?
Вариант был так себе. Этим трюком с глазами чистый явно хотел мне что-то продемонстрировать, но встречающим он не был, так как слов нужных не произнёс. Был ли он из ордена Чистых или умело маскировался? Я затруднялся ответить, но знал наверняка, что настоящий чистый не вёл бы подобные беседы с таким как я: для церковников Добрые Люди являлись настоящим воплощением демоном. Тут было два варианта: либо чистый не такой уж и чистый, как бы каламбурно это не звучало; либо он действительно верит в то, что говорит, а значит красноглазого могли использовать вслепую.
Я решил не торопить события и немного подыграть.
– Эти ваши зрачки, что-то значат? – спросил я. – Некий ранг? Какой цвет твой настоящий?
– На какой цифре заканчивается твой поток? – задал он встречный вопрос.
Я напрягся. Подобная осведомлённость о Добрых Людях вызывала тревогу.
«Значит первый вариант. Волк в овечьей шкуре».
– Даже не пытайся! – Красноглазый вскинул руку, и погрозил пальцем. – Я сказал, что знаю кто ты, и этого достаточно. Мне выпала малоприятная участь сопроводить тебя в форт, и я выполню свою часть сделки. Остальное меня не волнует.
Что ж, оставалось верить ему на слово. Бородатый действительно кое-что знал, а топтать землю ему бы не позволили, окажись он с этими знаниями на «другой» стороне – Добрые Люди умели защищать свои тайны. А был ли чистый из ордена или не был – это дело десятое. Я, конечно, жутко не любил, когда в заказе появлялись третьи лица, но алианец с тритоном сильно спешил и вполне мог упустить мелкие, как ему показалось, детали. Но как бы там ни было, а сбежать я мог в любой момент: ни верёвка, ни большой лук в руках красноглазого для меня помехой не являлись.
– Уговорил, – сказал я. – Но тогда зачем весь этот маскарад?
– Могги.
– Они тоже знают? – повёл я бровью.
– Как раз напротив. Братья проводники. Они часто режутся в кости с солдатнёй, крутятся на кухне, одним словом – болтают. Ну и тебя нужно привести в подобающий вид, чтобы капеллан поверил, что ты можешь быть изменённым.
