Звенигородские рассказы. Особенности зимнего отдыха в средней полосе России
Лоренцо Великолепный
В монографии широко представлены проблемы и вызовы, возникающие во время зимнего отдыха в средней полосе России. Монография адресована работникам государственных научных учреждений среднего и пожилого возраста, не имеющих материальных средств для зимнего отдыха за рубежом. Книга содержит нецензурную брань.
Звенигородские рассказы
Особенности зимнего отдыха в средней полосе России
Лоренцо Великолепный
© Лоренцо Великолепный, 2024
ISBN 978-5-0064-2914-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Таракан Шу
– И сделай что-нибудь с этим бардаком! Мужчина ты или нет?! – поставив таким образом точку в разговоре, жена победно удалилась в комнату. Сергей Владиленович воззрился на жестяную пасть кухонного мусоропровода, потянулся на стуле, и, с напускной безалаберностью, почесал затылок.
– Продуть его как-то, что-ли… Может, дворникам денег дать, пусть снизу откроют? Или ломик туда кидануть?! – покряхтывая, Сергей приволок на кухню огромный пылесос, доставшийся от прежних хозяев, направил его жестяной хоботок в зловонное жерло мусоропровода и включил продув.
Внезапно что-то мелькнуло у него в глазах, под ложечкой сладко засосало. Звук пылесоса стал каким-то отдаленным, а в теле появилось практически уже забытое ощущение полёта. Перед глазами мелькнуло огромное фото Ольги Бузовой с малоаппетитным маслянистым пятном в центре, исполинских размеров реклама «Ашана» и несколько гигантских пирамид с дурнопахнущей едой.
Внезапно шум кончился, и Серёжа увидел себя на кухне своего бывшего одноклассника Игната, отставного инженера, мизантропа и доморощенного философа.
– А, это ты, мон шер?! – Игнат расплылся в улыбке, которая, как и все его тело, отливала бронзово-красным цветом и как будто распадалась на неправильной формы шестигранники.
– Вот, Серёша, не заходишь в гости… А я ведь доделал, брат… Приборчик свой доделал! Вон, стоит, красавец! Только включить осталось! – фантастически длинный и мохнатый палец Игната с нестриженным ногтем указывал на мешанину из проводов и хромированных трубок, занявшую весь кухонный стол, приближаясь к заветной алой кнопке «Пуск».
Однако после соития грязного ногтя с вожделенной кнопкой что-то явно пошло не так. Со звонким щелчком агрегат превратился в маленький чёрный шарик, распространяющий вокруг себя злые лучики. Один из них схватил СерёШу за все конечности разом и потянул внутрь шарика, в последний момент он заметил, что с Игнатом происходит то же самое.
…Спокойствие обрушилось так же внезапно, как и исчезло. Игнат и Шу очутились на гигантском полиэтиленовом поле под беспросветно-черным небом, подсвеченным снизу слабым фосфоресцирующим сиянием.
– Так вот, мон шер – продолжал как ни в чем ни бывало Игнат, не уставая деловито ползти вперёд и ощупывать полиэтиленовую вселенную своими усиками – это, понимаешь, как теорема Ферми. Есть ли бог, нет ли его – непознаваемо! Так-то, брат Шу!
На этой глубокомысленной фразе небеса разверзлись квадратом ослепительного света, в потоке которого угадывался подбородок исполинского божества, покрытый чёрной щетиной с серебряными точками седины.
– Ага! Ползут, родимые! – протрубило приятным голосом божество и понесло к Шу и Игнату гигантский баллон, на котором угадывались буквы …ОФОС. Новообретённый мир взорвался мокрой пустотой.
– Есть Бог на свете! – только и успел подумать таракан Шу.
Петля Времени
Навигатор в тесной машине Митрича взмахнул клетчатым флажком.
– Ну, слава богу, приехали наконец! Уже темнеть начинает… – прокряхтел Митрич.
Сергей беспокойно заёрзал на пассажирском сиденье:
– Как думаешь, приедет в этом году кто-нибудь? Или опять один Рудольф припрется, про открытия свои грузить будет? Эхх, то ли дело было раньше! По шестьдесят человек тусовки были! Помнишь, Митрич?
– Помню, помню, Сереженька… Как там Рудольф издевался? «Твоё поседело яйцо, и *** по утрам не встаёт»? Вот это именно про нас. Дорого бы я дал, чтобы вернуться ТУДА…
Темнота и снегопад за окнами машины сгущались тем временем как-то фантастически быстро, поэтому выйдя из машины Митрич и Сергей поскорей пошли к калитке у входа в пансионат, опасливо глядя под ноги.
– Гляди-ка, Серёжа! Табличка и калитка прям как новые, как будто реновацию Собянин провёл. Аж голова кружится. Ой!
– Ты чо, Митрич?
– Да блин, левую руку часы обожгли.
Склонившись над показавшимся из-под рукава куртки запястьем Митрича, герои с изумлением заметили, что стрелки на часах с бешеной скоростью вращаются назад, от чего часы ощутимо нагрелись, что, видимо, и почувствовал Митрич.
– Кажется, твоё пожелание начинает сбываться… – хрипло сказал Сергей. – Про портрет Дориана Грея читал?
– Ладно, пошли на рецепшн, шутник…
С нехорошим чувством заметив, что на входе в пансионат исчезли стеклянные двери, поручни и стойбище детских санок, Сергей и Митрич растерянно ввалились в изрядно помолодевший и ярко освещённый холл, пристроившись в хвост раздражённой очереди, тянувшейся от входа к стойке регистрации. Примерно через полчаса криков, угроз и судорожных поисков путевок по карманам дубленок и пальто очередь рассосалась, открыв взгляду ДСП-шную стойку с новеньким дисковым телефоном черного цвета и сурового вида дамой в роли Цербера.
– Вы по путёвке? От профсоюза, чтоли?
– Мы это… Студенты МГУ… – оторопело брякнул Митрич.
– Вы на себя в зеркало смотрели, студенты? На второй год тридцать раз оставались? Клоуны в цирке так не одеваются! Предъявите путёвки или я охрану позову!
– Красавица, а может, договоримся? – Заискивающе начал Сергей, выкладывая на стол две пятитысячные купюры.
– Вы мне что суёте? На зоне, что ли, научились фальшивые деньги рисовать?! Дмитрий Иваныч, подойдите сюда! Как в милицию позвонить?!
Не дожидаясь рандеву с милицией, Сергей потянул Митрича за рукав и они неуклюжей рысцой ринулись обратно к машине. На их счастье, брелок сигнализации сработал, двери открылись, и, не дожидаясь неприятностей, Митрич рванул со стоянки обратно, выруливая на залитую оранжево-желтым светом свежепостроенную развязку с ЦКАД.
– Слыш, Серёжа, а развязка-то стоит… В советские времена не было её. Стало быть, мы снова в 2018-м! Блин…
– Поехали в Ершово, Митрич! Там в 80-е годы студенток тоже немало было! – Отходя от пережитого, бодрым голосом предложил Сергей.
– Да ну тебя, Сергей. Не шути так, у меня аж до сих пор внутри все трясется. Поехали у остановки постоим, Рудольфа с автобуса встретим. С ним уж точно в номер подселят: он-то с момента постройки пансионата отдыхает там каждый год, по-этому по-любому номер ему дадут… Или уже дали… Блин!
Анжелике – липко
– Ну, давайте, давайте, ребятушки! Я уже с Газелью договорился, вон, у подъезда разворачивается! – розовощекий с морозцу Митрич аж вибрировал от желания скорее ехать в соседний пансионат на тусовку.
– Да? А что там будет-то вообще? – поинтересовалась Маша, широко распахнув черные глаза – шашлык, дискотека?
– Лучше, Машенька, лучше! Там Даня-Кришну каждый год друзей собирает! Огромный костер, шашлыки и шикарнейший салют! – не унимался Митрич.
– А он только с друзьями, без жён? – с напускным равнодушием спросила Анжелика, картинно наморщив лобик.
– Ну, не совсем так, Анжелочка… – приятным низким голосом пробасил Рудольф, вставая и застегивая куртку – девушки там есть, конечно… Но! Они там на работе, за деньги, так сказать…
– А у нас – бесплатно! Только и исключительно по любви! – встрял в разговор слегка уже поддатый Игнат, нетерпеливо гарцующий около входной двери. – Правда, Серёнь?!
– Гкхм, да уж… – пробубнил Серёня. – Я, правда, девушкам два двухместных номера оплатил, но это не в счёт. Ну ладно, пора ехать. А то шашлыка не достанется. Слышишь, Лёля?
Докторша Лёля, ветеран отдыха в пансионате, всегда платила за себя сама, поэтому была наравне с мужчинами.
– Да, дамы и господа. Пора! – поправила очки Лёля, решительно выходя на улицу. – Надеюсь, Даня-Кришну и его друзья-олигархи не нажрутся сегодня так же, как и год назад.
Кое-как разместившись в неудобном салоне Газели, вся честная компания постепенно затихла, любуясь ночными зимними пейзажами за окном, но уже буквально через 5 минут настала пора высаживаться у ворот соседнего пансионата – штаб-квартиры Дани-Кришну.
На фуршетной полянке играла музыка, немолодые мужчины с помятыми лицами задумчиво ели шашлык, запивая красным вином и наблюдая за наигранным весельем юных чаровниц из эскорт-агентства, снующих между ними в поисках непонятно чего.
– Ага, приехали, гуси-лебеди! – прогремел один из друзей Кришну, по-хозяйски хлопая Анжелику по заднице. – Сейчас салют будет! Готовьтесь!!!
В ту же секунду в звёздном небе начали с треском распускаться зеленые цветы, осыпаясь на землю какими-то бумажками.
– Девки, да это же доллары! – Взвизгнула Маша, хватая полную пригрошню бумажек со снега – и они прилипают к коже! Глядите! – Маша начала трясти раскрытыми ладонями, с которых свисали заветные бумажки.
Толкнув плечом Машу, Катя кинулась к вороху бумажек и начала лихорадочно совать их под водолазку.
Не зевали и эскортницы Дани-Кришну, деловито пылесося снег от бумажного мусора.
Но умнее всех поступила Анжелика – она полностью разделась и начала кататься по снегу, быстро превратившись в огромную шишку с долларами-чешуйками.
– Фы как фотите, а фя офтаюфь фдефь! – Донесся ее приглушенный голос из глубины шишки. – Фут фуффины пофурьефнее фудут, поперфектифнее! – С этими словами шишка-Анжелика бодро покатилась к кучке олигархов, оторопело наблюдавших за происходящим.
– О, нет! – Серёня протянул руки к удаляющейся Анжелике – а как же любовь и оплаченный мною номер?! Вернись! Я всё прощуууу!
…Утро следующего дня было пасмурным.
Катя и Маша к завтраку не пришли – всё рассматривали и рассматривали отклеившиеся от кожи доллары, на которых при дневном свете вместо президента Франлкина проступил благородный портрет Дани-Кришну.
Когда Митрич, Серёня, Игнат, Рудольф и докторша Лёля уже доедали манную кашку, обсуждая перепитии вчерашнего вечера, на пороге столовой показалась помятая Анжелика с мелкими ссадинами на лице и кистях рук. Ее джинсы были покрыты жирными пятнами от шашлыка, а на кофте отчетливо виднелся рифлёный след чьей-то подошвы.
– Привет, ребята! – С напускным весельем сказала Анжелика. – Веселый вечерок был, да? Лёля, можно тебя в сторонку на минуточку?
Уединившись в дальнем углу холла, Анжелика склонилась к Лёле и жарко зашептала: – Блин, Лёль, ты же медицинский заканчивала, да? Можешь помочь? У меня одна бумажка ТАМ застряла и не отклеивается. Не посмотришь?
– Эх, что не сделаешь ради клятвы Гиппократа… – вздохнула Лёля, заглядывая в нефритовую пещеру Анжелики в поисках затерявшейся наличности.
Ледовое побоище
– Традиция это наша, традиция, Наденька! – удовлетворённо цыкая зубом, басил Рудольф, спускаясь с берега на лёд – не в номере же сидеть?! Вот и надо пройтись после ужина через мост, вниз по Моржинке, а потом вдоль речки – и наверх, в родные пенаты…
– А лёд точно не провалится? – тревожно спросила Надя – у меня какое-то чувство внутри странное, что на льду опасно.
– Да тридцать лет так ходим, Наденька! И ничего, живы пока. Хотя и правда, очень странно как-то тут. Домов, чтоль, вокруг понастроили, освещение изменилось?
Внезапно лёд под ногами Рудольфа вспучился и что-то с невероятной силой потянуло его вниз, в ледяную воду ночной реки.
