– Ты не утвердила платеж… – почти в голос возмущались Таня и Оля.
Теперь подвисла я, как заглючивший компьютер. Эти двое решили повесить всех собак на меня? Да вы что, белены объелись?
– В смысле – я не утвердила платеж?
– В прямом, – невозмутимо сказала Оля.
– То есть ты подала его раз и все? И успокоилась? И лапки сложила, да? – не унималась Таня.
– Еще раз, для тех, кто в деревянном бронепоезде, – повторила я, – я подавала платеж трижды на согласование, и его до сих пор не согласовали. Но! Возможно, согласуют к завтрашнему утру.
– Откуда такая уверенность, – голос Ольги был стальным.
– Мне пообещала какая-то девушка из Красноярска.
– А ты имя ее записала?
– Нет, – опешила я.
– А почему?
– А зачем оно мне?
– А затем, – не унималась Таня, – что завтра опять не согласуют. Значит, не оплатят, значит, тепла и воды не будет. И что ты будешь делать? Звонить в Красноярск и говорить, что какая-то девушка тебе пообещала утвердить… Да тебя пошлют на все четыре стороны…
– Всегда… – продолжала начатую Таней мысль Оля просто звенящим стальным голосом, – всегда надо спрашивать, с кем ты разговариваешь.
Ольга – высокая, худая блондинка, с суперквалификацией – вообще обожала показывать свои знания, опыт, значимость во всех возможных ситуациях. Желательно с внесением в протокол и с подписью директора и начальницы.
– Я всегда спрашиваю, – почему-то оправдывалась я, – а тут забыла.
– Забыла спросить? – в голос орали Таня и Оля.
– Все! – возмутилась я. – Хорош орать, идите, занимайтесь своими делами, а мне надо счета в банку консервную засунуть, чтоб селедка их оплатила.
– Чего? – простонала Таня.
– Ничего… Согласованные счета на сегодня надо подать в банк на оплату до десяти тридцати. Поэтому, будьте так любезны, сгиньте отсюда на фиг. Мне и так уже тошно…
Как же меня тошнит.
Нет, однозначно, я не беременна. Просто я всегда так реагирую. Стресс, нервотрепка, хаос, непредвиденные обстоятельства, особенно там, где все было сделано заблаговременно, вызывают у меня кишечные колики со всеми вытекающими радостями… От тошноты до поноса.
Дверь моего кабинета хлопнула, и я откинулась на спинку кресла.
О-бал-деть! Что бы это все значило? Что бы это ни значило, ничем хорошим оно не кончится. Мало того что система, обещанная идеальная система, совсем не работает, так еще и какие-то непонятные заморочки с согласованием элементарного. Как это понимать? А дальше что?
Я собралась с духом и продолжила составление файла для оплаты счетов на сегодняшнее число. Вроде все, что было утверждено, вошло и даже загрузилось в банк. Осталось только ждать, когда придет отчет о проведенных транзакциях, и можно будет выдохнуть.
Но не тут-то было.
Через несколько часов быстрым шагом в кабинет вошла взмыленная начальница и протянула мне ордер на листке бумаги.
– Срочно. Оплатить этот ордер срочно.
На листке красовался счет-ордер от какого-то неизвестного мне поставщика мазута за подписью директора и моей начальницы. Сумма была большая, а дата поставки – сегодня.
– Как? – опешила я. – Из чего? Да и это не по правилам…
– Из того, что есть на счетах, – невозмутимость начальницы убивала. – И к черту правила!
– Сейчас посмотрим, что там осталось… – я судорожно грузилась в банк. – А если там не хватит? Платежи ушли в одиннадцать. То есть счет может быть почти пуст.
– Как не хватит?
– Ну да, нам же присылают фонды только под оплату текущих счетов.
– Знаю… – отрезает начальница ледяным тоном.
– А здесь сумма приличная…
– Значит, отменим какие-то другие оплаты. Мазут надо оплатить. Это не субподрядчик. Это другая фирма, директор договорился, они привезут мазут в течение дня под честное слово, что оплата пройдет сегодня.
– Понятно. Но я не могу отменить платежи, они уже ушли… В одиннадцать, – пробормотала я.
– Надо оплатить сейчас, когда следующая оплата пройдет?!
– В пятнадцать.
– Грузи на пятнадцать. Если надо менять валюту с валютных счетов, меняй!
– Точно? – засомневалась я.
– Да, точно. Под мою ответственность.
– Понятно. Я загружу, а Вы, пожалуйста, подтвердите платеж в электронном виде.
– Да, я пошла к себе. Как загрузишь, мне сообщишь.
– Хорошо…
Она вышла.
Я грузила незнакомого мне поставщика в файл для оплаты и думала, что ведь это не совсем по правилам. А точнее, совсем не по правилам. Мы не можем платить непроверенным компаниям. Но ведь тут такой форс-мажор! Может, оно и ничего. В конце концов я делаю то, что мне велели. Хотя… Спросят-то потом с меня, случись что.
Но… Прямо сейчас это казалось наименее важным. Наиболее важным представлялись… работники.
Я все загрузила. Начальница утвердила. Подтвердила. Платеж ушел. Незнакомая фирма привезла мазут к концу офисного рабочего дня, то есть где-то после пяти по местному времени, когда шла очередная смена. Люди в раздевалках продолжали мерзнуть, ругаться и ждать, пока не начнут нагреваться батареи и горячая вода не потечет из кранов. А это не быстро, надо сказать, совсем не быстро. Система отопления, как и баки с горячей водой, успели остыть капитально. Хорошо хоть промерзнуть не успели, уже хорошо. А то совсем было бы грустно.
Некоторые рабочие собирались и уезжали на машинах домой, ругаясь и чертыхаясь на начальство предприятия. Некоторые оставались в раздевалках ждать, но требовали, чтобы им предоставили еду: кофе, бутерброды. Что-нибудь, чтобы можно было просидеть еще часа два в ожидании горячей воды для помывки. Что и было сделано.
К концу моего рабочего дня мне показалось, что проблема решена и теперь можно вздохнуть спокойно. Однако я и подумать не могла, какое продолжение будет у этой истории.
Глава 3. Гриппозный старый Новый год
Старый Новый год мы не праздновали.
Не было ни сил, ни желания.
Да еще и дети приболели сразу после выхода в детский сад.
Поэтому выходные пролежали просто перед телевизором. Условно.
Хотя нет, не просто – ругались все выходные, потому что с понедельника Дима должен был сидеть с больными детьми дома, а не я. А я не могла, не хотела, не имела возможности сидеть дома с детьми. Мне надо работать.
В субботу поднялась температура у Сони. Ее тошнило, поносило, она все время плакала. А когда переставала плакать, забывалась тяжелым сном. Я не отходила от нее ни на минутку.
В воскресенье все то же самое началось у Алешки. Его знобило, тошнило, поносило. Я отпаивала его, как и Соню, брусничным морсом или некрепким чаем с малиной.
Хорошо, что еще в субботу я успела добежать до аптеки и там, под надзором фармацевта, скупить все, что можно было для детей от жара, боли, простуды и прочего, что могло проявиться. Я все это применяла, но помогало слабо.
Я даже позвонила по дежурному номеру, который всем выдавали и объясняли его смысл. Мол, это не скорая помощь, но по этому короткому номеру можно проконсультироваться по поводу любых заболеваний. И в случае чего они помогут вызвать настоящую скорую или направить к врачу.
Я звонила туда не единожды. По всему выходило, что дети подхватили сезонный грипп. И в поликлинику с ними идти нельзя, потому что мы принесем заразу в общественное место.
А на работу мне идти можно?
Можно, нельзя, а я все равно пойду. О чем и сообщила мужу заранее.
К вечеру воскресенья Дима был явно не в себе и злился.
Казалось, что я тоже заболеваю, но мне некогда болеть. Я не имею права болеть! Я должна работать и стать незаменимой… Да, понятно, я знаю, что незаменимой я могу быть только у своей семьи, у своих детей. Но что же мне теперь делать? Ведь нам – именно нам – так нужна эта работа. Нам нужен этот шанс, чтобы остаться, закрепиться, устроиться. И нет, дома было все далеко не плохо, просто не было никаких перспектив… Никаких.
Можно было получить три высших, вернуться в город детства и попытаться построить хоть что-то, но потом все бросить и опять нестись сломя голову в столицу на заработки. Так у многих и получалось… и не получалось. Именно так, с головой и опытом, с пониманием и желанием, не получалось усидеть на месте, если хочешь хоть чего-то добиться. Надо было искать выход.
И у нас выход стал таким – уехать за границу.
И не то чтобы я была семи пядей во лбу… Просто бакалавр экономики, полученный в платном университете (о, как мама тянулась на это образование), просто бухгалтерский учет и аудит. И немного опыта по разным предприятиям, в том числе на предприятии с реальным производством из области машиностроения. Вот этот маленький опыт сыграл свою роль… А его величество случай не прошел мимо, вот и все.
А я этот случай не пропустила.
– Какая ты мать? – бубнил Дима. – Какая мать оставит дома больных детей?
– Димуль, я же не оставляю их одних, правда? Ты остаешься с ними дома, – я пыталась всеми силами сгладить ситуацию. Итак моя совесть грызла меня изнутри, так еще и Дима посыпал мне соль на рваные раны.
И не то чтобы дети не болели осенью. Прибаливали, но не так серьезно, как сейчас, прямо с высокой температурой и рвотой, и прочими радостями гриппа. Сердце разрывалось на части при мысли, что в понедельник мне надо будет оставить их дома с большим ребенком Димой, который совершенно не хочет становиться взрослым и брать на себя ответственность.
– Тебе просто плевать на детей… – не унимался Дима, – тебе вообще просто плевать на нас, вот и все.
Дима ходил по залу, нервно раскачивался и размахивал руками в такт своим шагам. Он всегда так делал, когда стрессовал и не мог справиться с ситуацией. Он так делал, когда узнал, что нам придется переехать в Швецию: ходил по комнате, нервно размахивал руками и все время спрашивал: «Как, как мы поедем?».
На самом деле, это не выглядело очень странно. Мы все переживаем стресс по-разному. Одни заламывают руки и выкручивают себе пальцы, другие начинают орать или рыдать, третьи могут уткнуться взглядом в одну точку и замереть так на пару часов. Стресс – дело такое… Страшное. И реакция на стресс тоже так себе удовольствие.
Я вот под стрессом начинаю бесконечно иронизировать над собой или ситуацией и говорить цитатами из фильмов. Я сама понимаю, что таким способом мой многострадальный мозг пытается сгладить напряжение и объяснить моей нервной системе, что не все так плохо, как кажется… Нет, все намного, намного хуже! И фиг ты отсюда вылезешь!
– Тебе просто на нас плевать… – твердил муж.
– Дима, что ты такое говоришь? – мой тон заледенел. – Вот скажи мне, стала бы я так напрягаться, столько работать, если бы мне было плевать на нашу семью, а? Вот ты скажи мне!
Дима опешил, замолчал, походил еще по комнате, а потом на какое-то время и скрылся в ванной. Когда он вышел оттуда, он продолжил:
– Может, тебе и не плевать на детей. Но тебе однозначно плевать на меня, – он был жесток, – тебе абсолютно плевать на то, как я себя здесь чувствую.
– Дима, что ты говоришь?
– Что я говорю? С тех пор как мы переехали, ты перестала уделять мне внимание. Ты все время на работе. По дому ты ничего не делаешь…
– В смысле, не уделяю тебе внимание? Как это ничего не делаю по дому? – в этот момент я загружала следующую стирку в стиральную машину, поскольку дети обблевали все, что было только что застелено.
– Так это… – замялся Дима, который просто стоял надо мной и пытался отчитывать.
– Какого внимания ты от меня хочешь?
– Так это… – мялся Дима.
– Что это? – переспросила я. – Что это? Я работаю примерно по десять часов в сутки, в среднем, не считая дороги туда и обратно. Я готовлю еду, стираю, глажу и разбираю вещи. Готовлю вещи всей семье на следующий день. Убираю за вами на кухне каждый день, потому что ты не можешь помыть посуду, тебе сложно. Убирать в квартире получается раз в две недели. И да, за продуктами ходишь ты, потому что магазин через дорогу, а я не успеваю. Что еще ты от меня хочешь?
– Хмм…
– Если тебе надо еще какое-то особенное мое внимание, то, наверное, надо как-то организовать время так, чтобы оно у меня было? Это особенное внимание для тебя… Не находишь?..
Я прервалась, посмотрела на мужа, потом наклонилась и включила стиральную машинку на короткую программу.
– Хммм, – мычал Дима.
– Дима, а ты, между прочим, только на курсы ходишь и детей отводишь и забираешь из садика… И, кстати, ты сдал тест?
– Нет, я не сдал тест, потому что мне нужна тишина, чтобы подготовиться к экзамену, а где я возьму тишину, когда вокруг меня все время дети? Как я могу выучить этот дурацкий язык, если у меня нет условий!
– Условий? Какие такие условия тебе нужны? – я уже переставала сдерживать себя. – Задержись в школе на лишний час и учи там. У тебя ведь лекции не каждый день, а три раза в неделю по полтора часа. А что ты делаешь в остальное время? Найди себе время тишины, когда дети в садике.
– Так они теперь не в садике. Завтра ты меня оставишь с ними, а сама пойдешь на работу.
– Ты так говоришь, как будто моя работа – это развлекаловка какая-то. Ты чего?
