Отряд Чаклера прибыл в лагерь Вепря. Вепрь обрадовался посланникам Гедемина, потому что люди его от скуки пьянствовали и дрались между собой, что подрывало дисциплину в отряде. Он и Гудыма ничего не могли с этим поделать.
– Как добрались, милейший? – обратился Вепрь к Чаклеру.
– С божьей помощью, – ответил Чаклер.
– С какими новостями пожаловали к нам, хорошими или плохими? – спросил подошедший к ним Гудыма.
– Новости не очень хорошие. Обоз в Ладоге задержали. У нас есть подозрение, что кто-то донес воеводе. Евпатий ? мужик тертый, осторожный. Наверно, решил переждать. Поэтому острог пока трогать не будем. Гедемин велел немного с этим повременить. Главное сейчас обоз. Дней через десять должен прибыть вице-магистр, может быть еще людей приведет ради дела такого, – с легким акцентом произнес Чаклер.
– Значит будем ждать, – недовольно молвил Вепрь.
– Гедемин сказал пока никого не грабить, чтобы лишнего внимания к себе не привлекать. Вот серебро, чтобы твои люди могли купить себе еды, – сказал Чаклер, и Малюта со Скуратой передали Вепрю четыре увесистых мешочка.
– Погуляем на славу, – сказал стоящий с Вепрем Рург. В этот момент в лагерь пришло охранение Вепря, ведя впереди себя Олафа и Зигурда.
– О, старые знакомые! – воскликнул Ягр. Он встречал этих людей, когда служил наемником с Ольгердом.
– Ягр! – удивленно воскликнули разом оба варяга. Находящиеся недалеко от них люди Вепря с восхищением взглянули на Ягра. Слава о нем далеко распространилась за пределы Новгородской и Псковской волостей. Ягра считали непобедимым воином. Он был легендой.
– Рассказывайте, что с вами приключилось? – твердым голосом спросил Ягр.
Зигурд во всех красках, насколько позволяло ему знание языка, рассказал им все подробности битвы на Волхове, а также о нападении на обоз и о страшной смерти Ольгерда.
– Ежели бы не этот чертов Буслай, мы бы их легко победили бы, – сказал, коверкая слова, Олаф.
– Буслай? Я слышал о нем, как о сильном хорошем воине, – молвил Ягр.
– Да он просто Дьявол, он в битве был везде. Это он уложил половину наших воинов. Когда его люди истекали кровью и наша победа, казалось, была уже предрешена, он один смог поменять всю ситуацию. И вот итог, одиннадцать человек лежит в земле, а мы голодные и уставшие стоим перед вами, – как мог, выразился Зигурд.
– Ты же хороший воин, Зигурд. Покойный Ольгерд говорил, что ты у него лучший боец, – произнес Ягр.
– Да, я хороший воин, и много людей, слава Великому Одину, я отправил на тот свет, но таких рубак я еще не встречал. Боюсь, мне он не по зубам. Наверно, только ты, славный Ярг, сможешь совладать с ним, – прямодушно молвил Зигурд.
– Эта отметина на моем лице принадлежит его сабле, – сказал Олаф и показал на свежий шрам.
– Ну ладно, с Буслаем разберемся потом, а сейчас, как я понимаю, вы шли в отряд Вепря? – спросил Ягр.
– А что нам оставалось делать. Ольгерд затащил нас на эту чертову землю и обещал нам богатства несметные, а получилось вот как, – ответил Зигурд.
– А Гедемин предлагал ему потрудиться на благо ордена, а он отказался, вот ваш Один и наказал его. Вепрь, принимай их в отряд. Они люди не крепких моральных устоев. Их интересует, как и большинство людей, только личное благо, – ухмыльнувшись, с иронией сказал Ягр.
– Гудыма, скажи, чтобы их накормили, – сказал Вепрь.
– Пойдемте со мной, – обратился Гудыма к варягам и повел их костру.
– Мы пока останемся у вас, пусть нам поставят палатки. Ежели у Гедемина будут какие-либо новости для нас, он пришлет к нам боярина Алексея, – произнес Чаклер.
– Рург, слышал. Дай команду поставить палатки да накройте стол дорогим гостям, – пробасил Вепрь.
Чаклер и его команда расположилась в лагере Вепря. Несколько человек пошли за продовольствием в деревни, которые находились по соседству. Малюту и Скурату Ягр послал в окрестности Лебяжьего острога, чтобы они проверили обстановку. Он запретил ввязываться в какие-либо драки. Они должны были только провести разведку и вернуться. Жизнь в лагере вошла в свое монотонное русло.
Лебяжий острог
Как сообщалось ранее, дружинники прибыли из Ладоги вместе с воеводой Евпатием, дядькой Буслая. Евпатий был широкоплечий среднего роста мужчина. Волосы на голове и бороде у воеводы изрядно поседели. Евпатий был воин старой закалки, ходивший еще в походы с князем Ярославом Всеволодовичем. Воевода принял большое участие в становлении Буслая как воина, и дружинник был многим ему обязан. Он уважал и любил своего дядьку. Евпатий, в свою очередь, ценил в Буслае его смекалку, смелость и, конечно, боевое мастерство, которое приобрел дружинник благодаря его наставлениям, трудолюбию и божьей воле. Как мы писали, при встрече они крепко обнялись.
– Наслышан я, Буслаюшка, о подвигах твоих. Сбыслав поведал мне все со всем своим большим красноречием. Горжусь тобой. Женщин спас да дружину отбил. А варяги-то сильные воины, с детства военному делу ученые. Молодец! – громко воскликнул Евпатий.
– Как же, дядюшка, я честь рода своего уронить могу. Батюшка мой и дед, да и ты тоже всегда ворога били, сил да жизни не жалея. Теперь мое время пришло Святую Русь защищать, – сказал Буслай гордо подняв голову.
– Говорят, жениться надумал ты? Так веди, с молодой невестой знакомь. Негоже от родного дядьки ее скрывать, – молвил Евпатий. Буслай повел его к Даше. Даша, стоявшая поодаль, поклонилась Евпатию.
– Вот, красавица моя, Дашей зовут, – представил девушку Буслай и взял ее за руку, чтобы та перестала чувствовать неловкость.
– Доброго здравия, – скромно произнесла девушка и слегка кивнула в знак приветствия.
– Меня Евпатием кличут, – в свою очередь произнес воевода.
– Дядюшка мой владычным воеводой будет, – добавил Буслай.
– А надолго к нам? – робко спросила Даша.
– Да вот, дела ратные с дружиной Сбыслава решим, а там посмотрим, – ответил воевода.
– Я хотела на свадьбу на мою с Буслаюшкой пригласить тебя, воевода, – сказала Даша.
– Буду, обязательно буду, – радостно сказал Евпатий.
– Мы с Буслаюшкой очень ждать будем. На середину июня назначили, на второе воскресенье, – уже не так скованно сказала Даша.
Евпатий ей понравился. В нем чувствовалась какая-то человеческая доброта и духовная сила.
– Когда совет держать хочешь? – спросил Буслай.
– Дай дух-то перевести, – ответил воевода.
– Это да, – коротко бросил Буслай.
– Через полчаса приходи к Евлампию, Луку да своих приведи. Они все на ногах у тебя? – спросил дядя.
– Все, и Никита встал уже, вон, Заре благодаря, – сказал Буслай и кивнул в сторону костра, у которого стояла Зара и что-то мешала на костре.
– Буслаюшка, я к Заре схожу, спрошу помощь моя не нужна ей, – сказала Даша.
– Да, иди, моя хорошая, – нежно сказал Буслай.
– Любишь? – многозначительно спросил дядюшка.
– Люблю, больше жизни люблю! – выпалил Буслай.
– Вижу, что любишь. Ладно, через полчаса, жду тебя с людьми у отца Евлампия, – сказал Евпатий и пошел к священнику.
Буслай пошел собирать людей. Даша, стоявшая рядом с Зарой, весело ему улыбнулась.
– Вон, дядька Евпатий, воевода владычный, к нам пожаловал, – сказала Даша.
– Важный-то какой, – произнесла Зара, помешивая свое варево.
– А что ты варишь? – спросила Даша.
– Да Никитушке для восстановления сил. Самое страшное миновало, рана затянулась, да кровушки он потерял много, потому и слаб еще, – ответила Зара.
– Смотрю, дела твои тоже продвигаются. Уже его Никитушкой называешь, – хихикнула Даша.
– Полюбила я его за это время. Тяжело одной. Только сейчас женщиной себя почувствовала. Тебе за это спасибо, – поблагодарила Дашу ведунья.
– Так что же ты теряешься. Он же сам от тебя без ума! – воскликнула Даша.
– Да неправильно это, женщине первой мужчине говорить об этом, – пожаловалась Зара.
– Хочешь, я скажу, он к тебе как лось прискачет, – еще раз хихикнула Даша.
– Ты, пожалуй, скажешь. Я потом от стыда помру, – промолвила ведунья.
– Нет, я так, с намеком, – уже серьезно ответила девушка.
– Ну, не знаю, – сказала Зара.
– Ладно, потом договорим. Вон, бабка Авдотья идет с Пелагеей, а у Пелагеи язык как помело. Все секреты по острогу разнесет, – прошептала на ухо Заре красавица.
– Это точно, – ответила Зара и понесла варево в горницу, где сидел Никита.
В это время Спирька с Настей гуляли у реки. Они шли рядом, и Настя срывала уже появившиеся цветы, складывая их в букет.
– Спирька, а чего ты все со мной ходишь, вон Лопух в остроге скучает. Он же твой друг? – спросила Настя.
– Ну, друг, – пожал плечами Спирька.
– Он завидует тебе. Тебя Савва искусству боевому учит, а Лопух к этому делу, по-моему, совсем не приспособлен, – произнесла девочка.
– Что ему книгочеем стать? Так отец Евлампий говорит, что Лопух необучаем. Проще говорит Фомку юродивого чтению да письму обучить, чем Лопуха, – сказал Спирька.
– Сравнили Лопуха с Фомкой, – засмеялась Настя. Смех у нее был звонкий, заводной. Засмеялся и Спирька.
– А с тобой я хожу, потому что нравишься ты мне. Вот когда вырасту, жениться хочу на тебе, – выпалил Спирька.
– Ну, вот еще придумал, – хихикнула Настя.
– А чего, дурен я что ли? Вот научусь ратному делу, как Буслай буду, – похвастался Спирька.
– Научись сначала, а то, как Буслай, – бросила ему Настя.
– Вот увидишь, буду, – не унимался Спирька.
– Вот когда будешь, тогда и женихайся, – хихикнула Настя.
– А вот и буду, – обиделся мальчишка.
– Ладно, Спирька, ты не обижайся. Мне нравится с тобой гулять. Ты хороший, на тебя положиться можно, не то, что на Лопуха, – сказала Настя.
– Лопух просто очень ленивый. Ему б лежать на печи да крендели трескать, – язвительно сказал Спирька.
– Почему? Ты видел, как он рисует? Может богомазом хорошим станет. Вот, Шемяка из Ладоги приедет, ему надобно в ученики к нему напроситься, может быть какой-нибудь толк из него выйдет, – сказала девочка.
– Может быть и выйдет, – подтвердил Спирька.
– Ладно, пойдем к острогу. Там дружинники совет держать должны, может быть, что интересное узнаем, – серьезно сказала Настя.
– Пойдем, – согласился Спирька.
В горнице отца Евлампия собрались все дружинники, Лука, сам Евлампий, и даже пришел еще слабый Никита. Зара дала ему какое-то варево и Никиту это взбодрило, он почувствовал прилив внутренних сил. Совет начал Евпатий.
– Ну что, братья мои ратные, спасибо вам, что предупредили нас о ворогах проклятых. Людей уберегли да добро владычное. А приехал я к вам, чтоб решить, что совместно мы сделать можем. Людей у Вепря много, человек шестьдесят, да бойцы хорошие, обученные. В битвах проверенные, – сказал Евпатий и поправил на голове волосы.
– Да, бывалый народец у него, ничего не скажешь, – сказал Яков Полочанин.
– Есть у нас основания полагать, что стоит над ним кто-то. Кто, сказать однозначно мы пока не можем, – молвил воевода.
– Да ясное дело, кто! Шведы или крестоносцы. Больше некому, – пробасил Годыня.
– Вон, Илья же Гедемина видел на постоялом дворе. Чего ему на Руси-матушке надобно? – спросил отец Евлампий.
– Крестоносцы это, – твердо сказал Буслай.
– Может быть Шемяка новости какие-нибудь привезет? – спросил Лука.
– Да пока богомаз вернется, много водицы утечет, – сказал Сбыслав.
– Хорошо, я склоняюсь к мнению Буслая, что это крестоносцы Ливонского ордена всем заправляют. Что мы имеем. Сорок человек дружины Евпатия. Из них половина ?мальчишки еще безусые. Нас восемь конников, – доложил Сбыслав.
– Девять, – перебил его Савва.
– Извини, друг, забыл про тебя. Нас девять конников. И четыре человека с Буслаем. Итого, пятьдесят четыре человека, а их больше шестидесяти, да еще крестоносцы помочь могут. Не сдюжим мы их, – сказал Сбыслав Якунович.
– Мужиков позовем, вон как они на реке дрались с варягами, – сказал Игнат.
