И мне мелодию шептал,
И как бы просыпался я,
Где страх сиротства ждал меня.
Но страх меня не испугал,
Я наслажденье получал —
Не купишь чувственность мою
Ни за алмазную зарю,
Ни за Любовь, хоть и твою.
Была отрава под волной,
Где Смерть ждала во тьме немой
Того, кто выберет покой
И одиночество с мечтой,
Чтоб превратила мрачный край
Душа воображеньем в рай.
1827
Гимн Аристогитону и Гармодию
(Hymn to Aristogeiton and Harmodius)
Я под веткой мирта скрою меч,
Как борцы, проткнув тирана плоть,
Чтобы власть диктатора пресечь
И позор Афинам побороть.
Слава величайшим храбрецам!
Дух свободы с радостью воспет;
В доме том хвалу поют борцам,
Где лежат Ахилл и Диомед.
Лезвие я миртом оплету,
Как Гармодий – доблестный боец,
Он исполнил давнюю мечту —
Кровь пустил тирану наконец.
Вы спасли Афины от стыда!
Мстители Свободы и клинка!
Ваша слава будет жить всегда,
Эхо – вторить оды сквозь века!
1827
Подражание
(Imitation)
Тёмный этап без конца,
Вечная гордость юнца —
Видел и тайну, и сон,
В юности был искушён.
Мысль приходила во сне:
Поступью дикой ко мне
Сонные шли существа,
Дух мой их видел едва.
Я разрешил им пройти
Мимо меня по пути!
Пусть им невидим мой сон,
Дух мой наследует он;
Мыслями я б управлял,
Чары виденья являл:
Ибо надежда прошла,
Время отняло дела,
Даже земной мой покой
Тоже прошёл стороной,
Я не хочу, чтоб исчез
К мысли моей интерес.
1821—1827
Тамерлан
(Tamerlane)
Есть утешенье в смертный час!
Отец, отложим разговор,
Энергия Земли за нас
Не смоет всех грехов позор,
Гордыня мне давала знать —
Нет больше времени мечтать:
Надежда, как огонь закланья!
И как агония желанья:
О, как надеяться бы мог
На тот источник пресвятой,
И, выучив, старик, урок,
Сберёг бы я подарок твой.
Итог твоей душевной тайны —
Гордыня превратилась в стыд.
В наследство мне удел фатальный
С печальной славой был открыт,
Блистала слава, как корона,
И жгло среди Сокровищ трона
Сиянье Ада, боль огня!
Не Ад опять страшит меня, —
А жажда по цветам и лету,
Тоска по солнечному свету!
Оживший голос тех времён
Звучит, как колокольный звон,
С мольбой чудесной в унисон,
Но только погребальный он.
Но не всегда я был таким
И к жаркому венцу терпим,
Мечтал о битвах с малолетства
И право требовал в наследство,
Как Рим за Цезаря держался
Наследство царского ума,
Мой гордый дух за власть сражался
И в этом преуспел весьма.
В горах я жизнь свою влачил,
Туман Таглая по ночам
Росой мне голову мочил,
И липли волосы к плечам,
А ветерок, как юркий птах,
В моих ютился волосах.
С Небес спустилась та роса
(В забвеньях несвятой ночи).
Как Ада смертная коса,
Коснулись красные лучи
Меня сквозь тучи, как знамёна,
Казались заспанным глазам
Венцом монархии, взъярённой
И подчинившейся басам
Раскатов грома в смертной битве,
Мой голос гулко нарастал,
(А дух мой рад был, как молитве.
О! Как триумфа он желал!)
Вершины радости достиг
Воинственный Победы крик!
На голову мне ливень лил,
А сильный ветер в свой набег
И оглушил, и ослепил,
Как будто это человек
Венком лавровым награждал,
Поток прохладный серебром
Звенел и на ухо журчал:
Империй полный был разгром,
И побеждённых льстивый тон
Вновь окружал монарха трон.
Во мне тогда пылали страсти,
Стал узурпатором тиран,
Когда добрался я до власти
И покорил немало стран,
Моя врождённая природа,
Отец, лелеяла одну,
Огонь сжигал меня в те годы
(Я верил в юности весну)
Был сильной властью искушён,
Но женской слабостью сражён.
Нет слов, чтоб описать, увы!
Очарование любви!
Нет лучше чары для юнца,
Чем привлекательность лица,
Чьи миловидные черты,
Как тени дивной красоты.
Я помню ранние года,
Назад страницы пролистав,
Где буквы чувствуя тогда,
Текла фантазии вода,
Ни с чем значенье не смешав.
Любви достойна всех она!
Мы с детства с ней в любви росли,
И в том есть Ангелов вина,
Что нам завидовать могли;
Сердечко юное, как храм,
Смысл жизни и надежда в нём,
Как будто чистый фимиам
Горел под чувственным огнём:
Так почему я (не кори)
Доверился огню внутри?
В любви мы подрастали вместе,
Бродя по девственным лесам,
Считал защиту делом чести,
Вставая грудью к холодам,
Улыбку солнца в Небесах
Увидел я в её глазах.
Любви сердечный есть урок:
Среди улыбок и потех
Галдел наш маленький мирок,
Где – шутки девичьи и смех,
Пленяла трепетная грудь,
До слёз себя я доводил,
