Дмитрий Лифановский "Проект «Ковчег». Воздушные рабочие войны. Часть 1"

Люди в строю застыли, стиснув кулаки. На глазах девушек из ночного бомбардировочного выступили слезы. Сталин взял в руки коробочки с наградами:

– Эти награды мы передадим матерям погибших девушек, чтобы они знали, каких героических дочерей воспитали. А товарища Берию я лично прошу зачислить навечно в списки личного состава Первого ночного легкобомбардировочного авиаполка НКВД сержантов Малахову и Виноградову. По строю тихой волной пронесся вздох. По глазам людей было видно, что слова Сталин нашел правильные, бойцы и так смотрели на своего Верховного Главнокомандующего с непередаваемым восторгом и поклонением, а сейчас, прикажи Сталин, и они тут же, по одному его слову, умрут за него.

– За образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество и за выдающиеся заслуги в деле боевой подготовки и выращивания кадров, – продолжил тем временем зачитывать приказ помощник Сталина, – наградить Орденом Ленина полковника государственной безопасности Матвеева Александра Андреевича.

– Товарищ Матвеев сейчас выполняет задание Командования по получению новой техники, поэтому награду мы передадим ему позже, когда он вернется из командировки, – улыбнулся Сталин и отложил коробочку с орденом на стол.

– Наградить Орденом Ленина подполковника государственной безопасности Стаина.

Сашка шагнул к Сталину. Неожиданно. Это у него вторая по счету высшая награда страны. Нет, на орден он рассчитывал, но думал, что наградят чем-нибудь про проще, Красным Знаменем или Звездой. Приятно, как ни крути.

– Поздравляю, Александр, – улыбнулся Сашке Сталин, – заслужил. Давно заслужил. Если бы приказы исполнял, как надо, – ткнул в него пальцем Верховный, – еще в декабре бы орден получил.

Ну и что тут сказать? Если не знаешь, что ответить, отвечай по Уставу:

– Служу Советскому Союзу! – звонким голосом, глядя поверх головы Сталина, прокричал Сашка. Иосиф Виссарионович, прекрасно понимая Стаина улыбнулся:

– Служи, служи. После награждения поговорим.

Сашка кивнул и, четко развернувшись, вернулся в строй. Поймав на себе восторженный взгляд Насти, улыбнулся и подмигнул ей, вызвав смущение девушки и улыбки всего личного состава.

– За мужество и героизм, проявленные в боях с врагом и образцовое выполнение заданий командования наградить орденом Красного Знамени майора государственной безопасности Бершанскую Евдокию Давыдовну.

Вручая награду, Сталин вдруг сказал:

– Знаете, а ведь многие были против женских полков. И я в том числе. Если б не настойчивость товарища Расковой, не было бы вашего полка. Своими действиями вы доказали, что Марина Михайловна была права, а мы нет. Воюйте так же хорошо, товарищ Бершанская.

– Спасибо, товарищ Сталин. Служу Советскому Союзу! – Евдокия возвращалась в строй с чувством удовлетворения от хорошо проделанной работы, которую заметили и по достоинству оценили. Надо будет написать Марине о словах товарища Сталина, ей будет приятно.

– Сержанта Весельскую Иду Казимировну.

На лице Иды не дрогнул ни один мускул. На награждение она шла точно так же, как шагала по плацу при строевой подготовке. Вручая орден, Сталин, прищурившись, пристально вглядывался в лицо девушки и вдруг резко спросил:

– Весельский Казимир Вацлович ваш родственник?

– Отец, – лицо девушки дрогнуло.

– Вы что-нибудь знаете о нем?

– Нет. С июня 41-го. Как расстались в Белостоке.

Сталин замолчал, а потом тяжело посмотрел на Иду:

– В ноябре Ваш отец был казнен немцами, как руководитель советского подполья в Белостокском районе, – Сталин тронул девушку за плечо, – Прими мои соболезнования. Он был настоящий большевик!

Ида побледнела и качнулась, но быстро взяла себя в руки.

– Спасибо, что сообщили, товарищ Сталин.

– Странно, что вы об этом не знали.

– Мы уехали в эвакуацию, в Тамбов. Наверное, не нашли.

– Наверное.

– Служу Советскому Союзу, – она развернулась и пошла в строй. Кроме белого, как мел лица ничто не выдавало в ней, какую страшную весть она только что узнала от Сталина. А ведь чувствовала! Еще тогда, в Белостоке, когда садилась в машину чувствовала, что отца больше не увидит. Что ж, у нее появился еще один повод для мести! Вдруг по душе пронесся теплый лучик – девушка поймала на себе обеспокоенный взгляд Исы Харуева.

– Курсанта Волкову Елену Владимировну.

Ленка шагала к Сталину, как в бой, сверкая глазами и печатая шаг. Все о чем она мечтала, сейчас исполняется. Она в армии и ей сейчас будут вручать самый настоящий орден! Как у отца!

– А ты выросла. Настоящая красавица стала, – улыбнулся ей Сталин, показывая, что запомнил дочку своего бывшего телохранителя, – Отец будет тобой гордиться.

– Спасибо, товарищ Сталин, – смутилась девушка. – Служу Советскому Союзу! Ленка вернулась в строй. На душе было светло и радостно. А как удивится папа, увидев у нее на груди орден Красного Знамени! С лица девушки не сходила улыбка. В своем счастье она не замечала, как кусает губы стоящая рядом Ида, как морщится, переступая отбитыми ногами Настя. Наконец дошла очередь и до Медка.

– Курсанта Федоренко Анастасию Владимировну.

Настя шла, красная от своей беспомощности, переваливаясь на больных ногах. Ей было жутко стыдно, что она не может так же лихо, чеканя шаг, как другие, подойти к товарищу Сталину и вскинуть в воинском приветствии руку к шапке. А от взгляда Иосифа Виссарионовича у нее и вовсе сердце ушло в пятки.

– Так вот ты какая, Медок, – рассмеялся Сталин, – одним криком своим немцев разогнала, а тут робеешь. Выше нос, курсант! – Настя еще больше смутилась, глядя испуганными, широко открытыми голубыми глазищами на Верховного Главнокомандующего. С перепугу она попыталась взять коробочку с орденом загипсованной рукой, опомнившись, ойкнула, поменяла руку и буквально выхватила у Сталина из рук орден, чем вызвала уже откровенный хохот Сталина и окружающих его командиров, включая Берию и Мехлиса. – Вот это правильно! Это по-нашему!

– Простите, товарищ Сталин, – робко пропищала Настя, – я нечаянно.

– Ничего, – перестал смеяться Верховный, – экая ты маленькая. Страшно было в бою?

Медок сначала закивала головой, а потом отрицательно мотнула:

– Страшно сначала. Очень. А потом, когда работаешь не страшно.

– Значит, работаешь, – повторил за ней Сталин, с удивлением глядя на эту красивую, миниатюрную бывшую школьницу, которая о бое говорит, как об обычной работе и при этом жутко боится и стесняется награждения. – Спасибо тебе, дочка, – неожиданно даже для самого себя вдруг сказал Сталин, – спасибо за работу.

– Не за что, товарищ Сталин. Служу Советскому Союзу! – спохватилась Настя. Развернувшись, пошла в строй. А ноги-то не так уж и болят. Прошли. Наверное, от волнения.

Наконец-то закончилась официальная часть, хоть и приятная, но очень выматывающая. Красное Знамя получили еще Никифоров, Лидочка и Тихонов со своими бойцами. Коротков, Рачкевич, Байкалов и еще с десяток сержантов и командиров получили ордена Красной Звезды. Были еще награжденные медалями, но Иосиф Виссарионович, извинившись, сказал, что медали отличившимся вручит командир корпуса завтра. Но список награжденных медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги», тем не менее, был зачитан перед строем.

После чего личный состав был отпущен праздновать, щеголяя новыми наградами. Торжественный обед и танцы. И что в них такого, что парни и девушки готовы кружиться под музыку хоть каждый вечер? Сашка не понимал этого. Может быть потому что не умел танцевать?

Максимов и Кушнир закрылись в кабинете у Начальника училища с двумя генералами, приехавшими со Сталиным. Причем один из них, генерал-лейтенант с вытянутым породистым лицом почему-то был Сашке смутно знаком, но где и когда они могли встретиться парень так и не вспомнил. В конце концов, решил, что, скорее всего, видел генерала в Кремле и выкинул приезжих из головы. Мало ли что им надо от Ивана Андреевича. А у него и своих забот полно.

Как и ожидалось, Сталин захотел посмотреть на вертолеты. До аэродрома пошли пешком. Иосиф Виссарионович шел не спеша, мягко, по-кошачьи ступая на тщательно выметенные дорожки. Стаину пришлось идти рядом, отвечая на вопросы Верховного о фронте. Как себя показали девушки, как курсанты, как Сашка видит дальнейшие возможности использования вертолетов на фронте и в тылу, как у парня сложились отношения с командованием – Жуковым, Мерецковым, Рокоссовским, Журавлевым. Отговориться общими фразами не получалось, сразу же следовали уточняющие вопросы. Сталина интересовали любые мелочи.

К огромному Сашкиному облегчению подошли к аэродрому, где их уже ждал Михаил Леонтьевич со своими инженерами. Вертолеты стояли наготове, выкаченные из ангара – один Ми-24 и один Ми-2, тот самый, что проходил испытания на фронте. Иосиф Виссарионович тепло поздоровался с Милем и переключился с расспросами на него. Они обошли сначала одну машину, затем другую, о чем-то тихо переговариваясь. Неожиданно Сталин спросил:

– А где подбитый вертолет?

Михаил Леонтьевич махнул рукой в сторону цехов.

– В ангаре, товарищ Сталин.

– Покажите! – резко, как выстрелил, приказал Верховный. Пришлось идти в цех. Вертолет стоял со снятыми лопастями посредине ангара, сегодня с ним никто не работал, людей не хватало, да и не к спеху было восстановление. Собственно и восстанавливать особо нечего. Осколок зенитного снаряда перебил топливопровод, вот двигатели и остановились. Будь в распоряжении Стаина на фронте ПАРМ[i] с грамотным подготовленным личным составом, не пришлось бы вытаскивать вертолет танком и эвакуировать железной дорогой. Сам бы долетел, после небольшого ремонта.

Сталин обошел вокруг машины с интересом, внимательно разглядывая пробоины от пуль и осколков:

– Александр, – подозвал он Стаина. Сашка тут же шагнул к Верховному. – Где твое место?

– Вот, – товарищ Сталин, – парень рукой показал на свою кабину.

– А это значит кабина знаменитой курсанта Федоренко? – Иосиф Виссарионович улыбнулся, вспомнив напуганную девчушку, прославившуюся на всю страну своим девичьим визгом в эфире во время боя, и подошел ближе к кабине летчика-оператора. Улыбка сползла с лица Верховного, когда он увидел сколы от пуль на бронестекле кабины. – Работа значит, – пробормотал он только ему одному понятную фразу. – Пойдемте, посмотрим полеты и я поеду. У товарища Сталина сегодня еще очень много работы.

– А как же обед, товарищ Сталин? – делано возмутился Сашка.

– Товарищ Стаин, Вы считаете, что товарищ Сталин недоедает? Что товарища Сталина плохо кормят в Кремле? – усмехнулся Верховный.

– Нет, товарищ Сталин, я так не считаю. Просто люди готовились.

– Вы извинитесь за меня перед людьми. Я и так задержался у вас, – и добавил так, чтобы его услышал только Сашка – смотри Александр, ты теперь на виду будешь, как под прицелом. Многим твое назначение и твой корпус поперек горла. Но мы в обиду тебя не дадим и товарищам, которые нам совсем не товарищи их место укажем, – глаза Сталина холодно и хищно блеснули.

Когда они вышли из ангара вертолеты уже раскрутили винты. Увидев начальство стартер взмахнул флажками и машины без разбега, с места поднялись вверх. Опустив носы машины разошлись в разные стороны. Ми-2 поднялся чуть выше и завис на месте, а Ми-24, сделав круг, прошел над аэродромом имитируя штурмовку. Сталин восхищенно поцокал языком и крикнул в ухо Сашке:

– Кто управляет вертолетами?

– Ми-2 капитан Байкалов, двадцать четверкой сержант Весельская, – то, что Ида будет показывать пилотирование, было задумано заранее. Правда, после награждения, увидев, что девушка немного не в себе, Сашка предложил заменить ее на Никифорова, но Весельская отказалась.

– Ай, молодец! – весело воскликнул Сталин, когда Ида выполнив практически на месте вираж, отправила машину в боковой полет. А Весельская, словно чувствуя, что ее хвалят, задрала нос вверх и под зубовный скрежет Стаина, мысленно выматерившего за лихачество обычно спокойную и надежную, а тут словно сошедшую с ума девушку, выполнила горку и, выровнявшись над самой землей, прошла на предельно малой высоте мимо начальства, обдав их ветром от винтов. А Сталин был доволен. – Молодец, какая молодец! Ну, кто тут мне говорил, что женщины летать не могут?! – обернулся он к своей свите, – Смотрите, что могут наши советские девушки! – ткнул он в сторону удаляющегося вертолета.

А тем временем настала очередь выполнять маневры Байкалову. Матвей Карлович обошелся без лишнего риска и показухи. Спокойный пролет, висение, боковой пролет и вертикальная посадка. Простенько. Но для этого времени на грани фантастики. Сталин остался доволен. Вертолеты выруливали к стоянке, а Иосиф Виссарионович повернулся к Милю. – Сколько можете делать таких машин?

– Одну в три дня, товарищ Сталин.

– Почему так мало? – недовольно спросил Сталин.

– Двигателей не хватает. Автоматов перекоса. Лопасти на коленке делаем, почти кустарно.

– Что Вам надо для того, чтобы увеличить производство, товарищ Миль? – и, передумав, махнул рукой, – Не отвечайте. Завтра в 16-00 жду Вас у себя с Вашими предложениями. Нам нужны такие машины. Очень нужны. А тебе, – обернулся он к Стаину, – подготовиться к параду 1-го мая[ii], – чтоб то, что я сейчас увидел, увидели все. Пусть знают, что мы не просто воюем, но и создаем и развиваемся. А то нашлись тут незаменимые, – зло усмехнулся Сталин.

– Есть – подготовиться к параду.

– И летчикам передай мою благодарность. Не провожайте, не девица, сам дойду, – сказал Сталин и направился к КПП завода, где его уже ждала машина. Свита потянулась за ним. Проходя мимо Сашки Берия хлопнул парня по плечу:

– Молодец, товарищ Сталин доволен!

Начальство разъехалось, а Сашка облегченно вздохнул. Теперь можно немного и расслабиться, обмыть ордена и звездочки на погонах. А то со всей этой суетой, даже новые звания толком не отметили, только поздравили друг друга мимоходом и все.

[i] ПАРМ Подвижная авиационная ремонтная мастерская – воинская часть Военно-воздушных сил Красной Армии вооружённых сил СССР до и во время Великой Отечественной войны, а также в послевоенное время, с 1946 года в Советской Армии ВС СССР, предназначенная для ремонта авиационной техники в полевых условиях, выполняла ремонт самолётов на местах базирования. Оснащалась железнодорожной или автомобильной базой.

[ii] В РИ первомайский парад в Москве не проводился, но я решил исправить такую несправедливость.

V

Сашка сидел, прикрыв глаза и откинувшись на спинку стула затылком прижавшись к холодной стене, а вокруг кипела радостная праздничная суета. Одуряюще пахло колбасой и тушенкой, рот сам собой наполнился слюной. Со всеми заботами и проблемами за весь день так и не удалось поесть. Приподняв веки, сквозь ресницы увидел, как Зинка с Евдокией Яковлевной о чем-то тихонько переговариваясь, режут колбасу. Тихонов, улыбаясь и перешучиваясь с Коротковым, стоит около Бершанской, помогая расставлять стаканы, и то и дело косит взглядом на ее новенький орден, или не на орден. И судя по ответным взглядам, дела у Лехи идут на лад. И хорошо. Они классные! Надо же! Всплыло словечко из той, прошлой жизни. Здесь так не говорят. Да и на Ковчеге словечко не использовалось, а сейчас выскочило из далекого прошлого. Наверное мирная обстановка так повлияла.

Надо бы встать, помочь, хотя бы ради приличия, но нет никаких сил. На самом деле не хочется никаких праздников и отмечаний, а есть дикое непреодолимое желание просто упасть в кровать и спать, спать, спать и чтоб никто не будил, никуда не надо бежать, чего-то решать. Чтоб проснуться и, почистив зубы, позавтракать жареной яичницей и опять завалиться в кровать. И чтоб вокруг никого. Хотя, нет! Валюха и… Настя. И кроме них больше никого! На сто, нет двести километров вокруг! И связи нет! Вот был бы рай!

Странно, где Валька? Как так, такое мероприятие и без нее. Точно обиделась, что в строй ее не поставили на награждение. А она ведь готовилась. Ребенок! Сашка улыбнулся. Ну как объяснить, что ей там не место?! Ничего, на обиженных воду возят, пусть привыкает, что тут воинская часть, а не детский сад. Надо быстрей решать на счет нее. В обычную школу или в новую военную? Спросить у нее, что она хочет? Так много она понимает! А может и много. Она столько пережила, не каждому взрослому выпадает. Завтра надо будет поговорить с ней, а там уже принимать решение. Характер у Вали хоть и добрый, мягкий, но если упрется, то не сдвинешь. Упрямая.

– Командир, давай к столу!

От окрика Никифорова Сашка вздрогнул. Надо же, задремал! Что-то странное, на фронте и больше не спал, бывало, а так не накрывало. Наверное, просто вымотался. Что-то все время на нервах в последние дни. Сашка рывком оторвал себя от стула.

– Я сейчас, – быстренько заскочил в туалет и умылся холодной водой, прогоняя дремоту. Все-таки хорошо, когда доступны блага цивилизации. Горячая вода, холодная, душ, сортир теплый. Поймал себя на мысли, что стоит и тупо пялится в стену, думая о какой-то ерунде. Нет, точно надо отоспаться! Быстро вернулся в кабинет. Без него за стол не садились. – Вы чего не садитесь?

– Тебя ждем, – пожал плечами Коротков.

– Вот он я, – ворчливо буркнул Сашка, – А Михаил Леонтьевич где?

– Задержится он, – ответил Никифоров, – что-то на заводе случилось.

– Серьезное? – напрягся Сашка.

– Нет. Производство. Сам понимаешь.

Сашка кивнул. Что такое производство он начал понимать. Как-никак на заводе приходится бывать частенько.

– Тогда давайте садиться, – и он первый плюхнулся на свое место во главе стола.

С шутками прибаутками расселись и вопросительно посмотрели на Сашку.

– Тебе слово, командир, – весело и раскатисто выкрикнул Ивелич.

Сашка встал и взял в руки наполовину полный граненый стакан. Опять водка! Так и спиться не долго. Частенько что-то выпивать приходится в последнее время. Может попросить налить вина? Нет, женщинам и самим мало. Ну значит водку, все равно много пить не будет. Эх, оборвал бы ему уши Пьяных за пьянку. Командир вертолетчиков Ковчега, пьяных терпеть не мог, и сам не употреблял, несмотря на свою фамилию. А хотя нет, не оборвал бы. Нынче они в званиях равны. Сашка невольно улыбнулся и оглядел своих сослуживцев, боевых товарищей. Сердце резануло грустью. Вспомнился отец и его друзья, бывавшие у них дома, офицеры с базы. Точно так же они собирались за столом по похожим поводам. А тут еще Берия, ничего не придумал лучше, как пошить для корпуса парадную форму по образцам ВКС России из того времени. А может и вообще Ковчег с разрешения Сталина раскулачил. Хотя нет. Штампы какого-то местного ателье стоят. Но пошито идеально, и цвет подобран почти один в один. По крайней мере, Стаин отличий не заметил. И ремни золотые. И погоны тоже. Красиво. Сашке нравилось. А вот полевая осталась такая же, как и была здесь. Обычная армейская. Только теперь с погонами защитного цвета вместо геометрии на петлицах.

Парень еще раз оглядел сидевших перед ним офицеров. Друзей. Добродушный и немножко наивный Никифоров, ироничный Коротков, Евдокия, Леха. Жора Петров, с которым поначалу не складывались отношения. Только неприязнь быстро прошла. Сначала появилось взаимное уважение, а потом и боевое товарищество. Евдокия Яковлевна. Сашка знал, что в полку ее зовут мамочка. Так по-доброму она носится со своими девочками. В конце стола, чуть особняком развалился на стуле вечно фрондирующий Вась Вась. Никак не может простить, что его забрили в госбезопасность. Вернее больше выпендривается. Из вредности. Зина. Она хотела уйти. Не по чину и должности ей здесь находится. Только кто ж ей позволит?! Столько пережито вместе за эти месяцы. И плевать на чины и звания. Сашка бы вообще всех награжденных собрал вместе. Отговорили его. Наверное, правильно. Младшие по званию будут чувствовать себя не в своей тарелке среди командиров, да и командирам не расслабиться толком. Потом конечно народ разбредется. Рачкевич с Бершанской в полк. Жора в эскадрилью. Да и Сашке надо будет со своими посидеть. Приглашали, ждут. Их с Никифоровым. И Зинку еще, куда ж без нее.

– Я говорить не умею. Да, и что тут сказать. По традиции надо полным стаканом обмывать. Но у нас сегодня такой звездопад, что сопьемся.

Послышались смешки:

– Не веришь ты командир в ВВС, – весело кинул Ивелич.

– В ВВС верю, а пьянство не люблю, – поморщился Сашка. – Потом, кто хочет со своими обмоете, как полагается. Но чтоб завтра все, как огурчики были. Рачкевич с Коротковым не сговариваясь одобрительно кивнули. – А сейчас просто поздравляю с заслуженными наградами и званиями. И я горжусь, что мне довелось служить с вами, – и он выставил стакан над столом. Послышался звон соприкасающихся стаканов и народ дружно выпил. Сашка же только пригубил, пить не хотелось совсем.