Юлия Зубарева "Ходящая по снам"

Амалфея, вредная рогатина, ходила кругами, утаптывая спирали, как от прилета инопланетян. Сторожила хозяйку и мученически подхватывала травинки, всем видом показывая, что она нагулялась и пора уже возвращаться.

– Вот до края леса дойдем и вернемся, – из вредности предложила хозяйка, решив показать, кто в доме главная коза. Березки, казавшиеся такими близкими, отодвигались с каждым пройденным шагом. Они то казались нарисованными, то проявлялись, то скрывались в тумане.

– В лес, похоже, я тут не попаду. Придется Лешему наяву свидание назначать. Хотя идея казалась такой удачной.

Оставалось вернуться к дому не солоно хлебавши и пойти записывать очередную тарабарщину в кулинарную книгу. Сегодня у них на сон грядущий была постная гречневая каша, обернутая листьями капусты и желтой кувшинки. Представляя себе это сочетание вкусов, даже в лекарственных целях, Лиза содрогалась всем желудком. Впрочем, для лечения мозолей и натоптышей, может, ее просто прикладывать надо было. В рецепте об этом ни слова, но и готовить не заставляют. Запоминай и пиши.

Отпустив Милку за калитку в поисках новых, свежих кошмариков, сама собралась к бабушке. Надо было рассказать, что узнала про брошку, и посоветоваться, как Лешего в лесу ловить. Часики привычно прыгнули в ладонь – и вот она уже стоит у знакомой двери.

– Ну что, егоза? Замерзла поди от смертного холода? Пустила тебя преграда-то или ворона пришлось ждать? – выспрашивала Маланья сновидицу, налив полную кружку малинового взвара и выдав очередную ватрушку. В волшебной печке они, похоже, пеклись постоянно.

– Холодно, да. Я думала, околею, пока дойду. Девушка там, мужа ждет. Как в революцию умерла, так и ждет. А он, герой и белогвардеец, сбежал во Францию, там женился, жил и помер. Он про нее и не помнил, наверно.

– Последние желания уважать след. Попросила тебя душа чего исполнить, так не обещай или в лепешку расшибись, если слово дала, – Маланья припечатала последнюю фразу резким хлопком по столу. Лиза чуть кружку не разлила.

– Это я и сама поняла, – ответила примирительно. – Я его наследников постараюсь найти, может, им отправить, чтоб в могиле захоронили. Не готова я во Францию ехать, здесь дел полно.

– Да понятно, что ж делать-то. Я тебе, девочка, говорю, чтоб ты пустых обещаний не давала. Ни живым, ни мертвым. Во снах такое втрое взыщется, не то что в жизни твоей бестолковой.

Лиза постаралась свернуть разговор от нравоучений в конструктивное русло и взялась выспрашивать про Лешего. Что ему нести из подарков и как найти. Сама идея дойти до леса во сне бабушку больше рассмешила, но направление, где искать, указала примерно то же:

– Опять ты забыла, чего я наказывала. Вещь тебе нужна, что лесу принадлежит, тогда и в сон попадешь, куда надо. А из гостинцев хлеба с солью да сахару кускового. Хватит ему, старому. От меня привет не забудь передать, да на словах скажи, чтоб не озоровал. Болото какой год гниет, а он ни ухом ни рылом. Расслабился совсем, только и осталось мощи дачников пугать да по буеракам таскать. Будет чего просить – за спасибо не соглашайся. Есть чем отдариться скопидому этому, пусть уж раскошеливается. А коли должен останется, то считай – счастливый билет вытянула. Ну иди, иди. Утро вечера мудренее.

Глава 9. Явь

Утро было солнечным. Вчерашний дождь смыл сажу и пепел после соседского пожара, на кустах висели капельки, переливающиеся алмазной россыпью. Высокое чистое небо с редкими перистыми облаками и молодая зеленая травка с желтыми солнышками-одуванчиками – что может быть лучше. Лиза щурилась на крыльце, попивая первую кружку кофе, когда в калитку стукнулся хмурый батюшка. Выражение его лица так контрастировало с радостным весенним пейзажем, что Лиза не на шутку встревожилась. Дошла до калитки и впустила отца Сергия, предложив ему позавтракать и рассказать, что случилось.

– Правы вы были с Еленой Владимировной. Подменили нашу святую Ольгу. Отсканировали и вместо оригинала вставили. Вот такие новости, Елизавета. История скверная получается. Икона была списком с доски семнадцатого века, ценности невеликой, а вот покусились. И ладно бы оклад серебряный содрали, а тут одно святотатство вместо прибытка. Бесовщина какая-то.

– Батюшка, а список – это копия, значит? – поинтересовалась заинтригованная Лиза. – А оригинал тогда где?

– Ну да, копия. Святую Ольгу Симон Ушаков писал для домовой церкви князей Нечаевых. После Андрея Рублева это один из самых известных иконописцев был. Немного его работ осталось. Утерян был святой образ в Революцию, где-то в Петербурге. Оклад сорвали, а дерево на костер. Теперь и копии лишились, – совсем пригорюнился святой отец.

– Ну, не вяжется. Зачем столько мороки ради копии. Сначала надо было снять незаметно, отсканировать, потом распечатать, вставить и вернуть назад. Это не сельская самодеятельность, здесь как минимум принтер нужен нормальный, – продолжала размышлять поднаторевшая в детективах Лизавета. – А как думаете, отец Сергий, а если это тот самый оригинал и есть? Пропал, а потом его за копию приняли?

– Ну скажете тоже. Это как Святую Троицу в сельский храм повесить. Проверяли, и не один раз. Иконописец такого масштаба! Хотя, – задумался он, – запрошу еще раз документы. После возрождения храмов такая неразбериха была, кто в дар приносил, а кто по разрушенным церквям собирал. Здесь деревня, контроля всегда меньше. Натолкнули меня на идею, Лизавета Петровна. Теперь еще все сильнее запуталось. Дело открывать надо о краже. Знакомый ваш посодействовать обещал, чтоб шуму лишнего не было.

– Да-да. Сейчас наберем его, – рассеянно ответила Лиза, думая, что человеку стороннему иконы вообще не интересны. Надо же знать еще, чьей кисти и сколько стоит. Опять этот краевед торчит из истории, как сучок. Он один и мог понимать ценность висевшей в старой церкви доски.

Крутилась в голове верткая мысль, что упускает что-то Лизка. Ответ близко, руку протяни – а не схватишь. Набрала юриста, передала трубку священнику и деликатно отошла в сторону забора, задумчиво проводя рукой по доскам. Ядовито-зеленый штакетник выдержал свой первый дождь и сиял неоновым цветом на фоне раскисшей улицы.

– Лизавета! – позвал батюшка. – Позволите дождаться Вениамина у вас в гостях, если не стесню? Он обещал приехать со следователем, а дорога сегодня не сказать чтоб прохожая.

– Конечно. Даже разговора быть не может. Пойдемте только в дом. Там деда уже проснулся, может, он чего расскажет как сторожил.

Дед Василь в своих ярко-желтых сапогах как раз вернулся с дойки и только бороду чесал удивленно, слушая новости о подмене икон.

– Не припомню я, чтоб наши отдавали чего. У Матрены Николай Чудотворец был, да после смерти дети увезли, не побрезговали. Батюшка наш, земля ему пухом, очень за это дело расстраивался. Он по всем окрестным деревням тогда ездил, как Храм восстанавливали. Собирал утварь храмовую, по домам разнесенную. Может и икону эту кто отдал. Кто знает-то.

В задумчивости посидели еще немного. Впрочем, скоро приехал Виталя с новым средством для чистки туалетов, и два хулигана быстро ретировались устраивать реалити-шоу в деревенском сортире. Рекламодатель заявлял, что блестеть будет, как новый. Вот и побежали проверять под камеру. Лиза разбирала полученное из прачечной белье, а батюшку оставила у ноутбука, разрешив посмотреть новости и предложив еще чаю.

Через час с небольшим нагрянули сразу и строители с целой машиной железных свай, и юрист с товарищем из следственного комитета. Лизе только оставалось бегать между одной и другой командой, стараясь не упустить нить разговора священника с органами. Вредный Матвеевич дергал каждую минутку, нужна была ему хозяйская рука и одобрение на предполагаемое свайное поле. Бросила это неблагодарное занятие, только после строгой просьбы не мешать следственным действиям и укоряющего взгляда Вениамина. Органы погрузили батюшку в свою машину и увезли на место предполагаемого хищения. Веня обещал заскочить и все рассказать потом. И про письмо о поисках эмигранта намекнул со значением. Значит, уже успел что-то узнать.

Сунулась было к блогерам, но хохочущий Василий махнул рукой и отправил Лизавету своими делами заниматься. У них там процесс шел своим ходом.

Развернулась и ушла к своей Милке, веник ей нарвала из веток со свежими листочками. Козлята, как обычно, хулиганили вовсю, и строгая мать уже начинала их строить. Скоро пора было отселять непосед, а расширять сарай особо некуда. Пора думать о новых владельцах. Лиза вспомнила наставления бабы Милы, про лешего и содействие его в устройстве химериного потомства.

– Ну, на ферму я вас точно не отдам, – пообещала хулиганам хозяйка. Будем вас по магической части пристраивать. Главное, чтоб в лес не заставили тащить. Обойдется. Только в надежные руки.

За забором загудела машина, и Лиза выскочила с заднего двора посмотреть, кого в этот раз нелегкая принесла. У калитки мялся ветеринар. Был он в выглаженной новой рубашке, стрижен и с тортиком в руках.

– Добрый день, Иван Федорович. Вы к нам? А Милка здорова. У вас праздник какой-то? – не смогла сдержать удивления Лизавета. Зоотехник выглядел сущим франтом в чистых джинсах и белой рубашке. Даже бороду вычесал.

– Это вам, Елизавета. Пустите? – окончательно покраснел зоотехник, протягивая кремовый тортик. – Добрый день.

– Заходите, конечно. Всегда рады. Сейчас Акимыча позову, будем чай пить.

– Нет, не надо пока никого звать. Давайте просто поговорим. – Краснота достигла угрожающего цвета, и Лиза подумала, как бы парень не загорелся от такого пожара внутри.

Лиза догадывалась, что ее нежданный визит в сновидение доктора просто так не закончится и ждала от Ивана ответных действий, но тот, похоже, принял все всерьез.

– Женихаться пришел, – сказал бы дед.

– Давайте тогда на кухне посидим, – продолжая играть дурочку, пригласила в дом. Ну нельзя же человеку признаваться, что это она ему приснилась сама, по надобности, а не судьбоносное видение, что жизнь переворачивает. Нелепица какая-то.

– Лизавета. Я хотел… – начал, замялся и опять замолчал Иван, сидя за кружкой кофе с молоком.

Девушка только брови подняла и слегка наклонила голову, показывая, что она вся внимание.

– Лиза, я не большой умелец говорить красивые слова, – повторил попытку смущенный ухажёр, а потом выпалил, как в воду холодную прыгнул: – Вы мне нравитесь, очень. Вы мне даже снитесь, ничего с собой поделать не могу. Дайте мне шанс, – зачастил, выговаривая похоже давно заученный текст: – Я понимаю, что я простой зоотехник, а вы девушка с запросами. К вам такие люди ездят. В интернете блог ведете, и вообще не моего полета птица, но не отказывайте сразу. Может, нам стоит узнать друг друга получше? – схватил в порыве руку и сжал Лизину ладонь, заглядывая в глаза.

– Ох, Иван. Я так-то не готова к этим разговорам. Ты милый парень, правда, но я даже не знаю, что тебе сказать, – Лиза не хотела выдергивать руку, чтоб окончательно не добивать влюбленного, но понимала, что эту махровую романтику не вытягивает. – Давай, может, попробуем сначала просто дружить? Я тебя так-то постарше буду. Зачем тебе это все?

– Я про возраст даже слушать не хочу. Не в средневековье живем. Просто я не могу уже больше молчать. Я чуть с ума не сошел, когда услышал, что ваш дом горит. Бежал на ферму за трактором и думал, что мне больше жизни нет, если с тобой что-то случилось.

– Ну, все ж обошлось, – осторожно освободив кисть, похлопала по плечу поклонника. – Ты, главное, спокойнее к этому относись. Все хорошо. Я просто не готова пока к отношениям. Столько всего навалилось.

– Может, погуляем? – предложил Иван, решив, что надо продолжать наступление, пока их разговор не прервали неожиданные гости или домочадцы.

– В лес? Отведите меня в лес. Отличная будет прогулка! – совместив, наконец, в голове пазл, воскликнула манипуляторша. Глядя на округлившиеся глаза ухажёра, улыбнулась довольно. Пусть лучше считает слегка сумасшедшей, чем погибает от неразделенной любви.

– Прямо сейчас? Там мокро после дождя.

– Да ничего, я сапоги надену, мы по краешку. Давно хотела в ваш лес попасть. Подождите минуточку. Я быстро, – пока не передумал, метнулась в комнату, схватила куртку и выскочила на задний двор, где Акимыч как раз закончил издеваться над новинкой химической промышленности. – Деда, дай сапоги поносить. Мы в лес съездим на полчасика и обратно. Тебя там торт дожидается, только все не съешьте. Оставьте нам с Иваном по кусочку.

– Ох, Лизка, ну даешь! Захомутала-таки жеребчика. – хохотнул довольный дед. – Для такого дела и сапог не жалко. Бери, носи. Да носок поддень шерстяной, размерчик-то не твой. Ух, огонь девка. Скачи уже, дело молодое.

Натянув носки и желтые сапоги, Лиза не забыла прихватить в пакет черного хлеба и кусок каменной соли для подарков. От себя орешков и пакет семечек. Поход в гости к лешему становился все ближе. Обалдевший зоотехник распахнул дверь своей нивы, глядя, как туристка запихивает сначала сумку с продуктами, а потом себя в салон.

– Может, тогда сначала ко мне, хоть обувь сменю, – посмотрел на новые ботинки, которые точно поход не выдержат.

– А давай! – кивнула авантюристка и, помахав рукой веселящемуся деду, пристегнула ремень.

Сначала заехали в новую деревню. Остановились у дома на двух хозяев. Половину и снимал ветеринар. Пригласил в гости, но Лизавета предпочла остаться в машине, чтоб не смущать окончательно товарища, который явно не ждал сегодня гостей. Домик был попроще Елизаветиного, но чистенький, с палисадником и крашеными белыми наличниками.

– У нас тут даже вода есть и газ проведен, – похвастался ветеринар, видя заинтересованный взгляд девушки. – Вообще, жить можно, не хуже, чем в городе.

– Ага, – Лизавета уже думала, что бы ей такое из лесу прихватить в качестве сувенира и подойдет ли тот лесок, куда ее обещал отвезти Иван.

– Мы прям в лес-лес поедем? – в который раз уже спрашивала она, пока нива тащилась по раскисшей дороге от деревни.

– Ну, в сам лес, наверно, не проедем, но сколько сможем по дороге пробраться. Да и мокро там. Сейчас так себе прогулка будет. Это летом хорошо. За грибами или земляники пособирать. Лиза, ты грибы собирать умеешь?

– Не пробовала никогда, может, и умею, только не различу ни за что, кто из них съедобный, а кто просто гриб.

– Ну ничего, научим! – хорошее настроение возвращалось к жизнерадостному Ивану, несмотря на странную просьбу девушки. – Вот скоро сморчки пойдут, я тебе такие места покажу. Их там можно корзину за полчаса набрать или даже две.

Слушая хвастающего грибника, Лизавета улыбалась. Идея с прогулкой была крайне удачная. Сидеть дома под приглядом деда Василия или опять сталкивать лбами двух альфа-самцов не хотелось абсолютно. Вениамин точно заявится после церкви, а тут ветеринар с тортом. Да и с лешим уже пора было познакомиться поближе. Бабушка когда еще сказала.

Доехали с ветерком, маленький внедорожник с разгона брал мелкие лужи, а большие объезжал по краю, ни разу не застряв. Лес появился внезапно темной грядой после легкомысленных полей и кустов. Подъехали. Остановились на опушке. По обочинам петляющей дороги, прикрывая её тёмными сводами, стояли старые ели, с молодой порослью меж ними. Их острые верхушки качались от ветра, а внизу, на земле, было тихо и глухо. Ни луж, ни солнечных зайчиков. Только кусочек голубого неба над головой напоминал о сегодняшнем солнечном дне. Крайние ветки поблескивали влагой, обещая холодный душ вошедшим.

Лес был стар. Старше ЛЭП с просекой, старше железной дороги с громыхающими составами и человеческих поселений, что поджали некогда огромный массив. Лес был замусорен – так, что даже таким паразитам, как люди, было бы противно заходить внутрь.

– Ну пошли, раз доехали, – вздохнул сельский рыцарь и первым пошел на сплошной частокол еловых стволов. Дама сердца пристроилась следом, в очередной раз понимая, что сильно сглупила: надо было дождаться, когда все просохнет.

Замшелые стволы елок в глубине лежали упавшими героями, выворотни торчали корнями рядом с воинством стоящих на страже. Мокрые, как после купания, туристы тихо пробирались сквозь молчащий лес. Стали попадаться едва распустившиеся березы, ясени, вязы с черной корой и корявыми ветками. Кое-где валялся строительный мусор и оставшиеся после прошлогодних грибников бутылки. Стараясь не отходить далеко от дороги, Лиза искала подходящий пенек, где почище, чтобы поздороваться и оставить подарки.

Было до слез обидно смотреть на загаженный островок первозданной чащи. Никто уже давно не верил в лесного хозяина, не боялся его обидеть. Что такое потерявшиеся один-два человека в год или распоротая в погоне за грибами нога? Случайность или проклятье? Деревья не помнят зла, а старые и мудрые знают и прошлое, и будущее. Пьют глубоко вросшими корнями подземную воду, поднимая ее на самую вершину, шелестят кронами, осыпают пыльцу весной, листья осенью – и дарят спокойствие. Не суетность вздох за вздохом, шаг за шагом проникает в лёгкие, в кровь дыханием Леса…

Шишку она уже подобрала, решив, что лучшего сувенира и не найти, рядом с монументальным пнем, что торчал, как трон, среди светлой поляны, заросшей тонким молодняком. Распаковала хлеб и соль, поломала на кусочки, чтобы удобнее было зверью добраться до угощения. Насыпала семечек и орешков. Молча кинула предостерегающий взгляд на спутника и поклонилась пню, как алтарю. Мысленно поздоровалась и попросила прощения за свинство человеческое, пообещав себе, что обязательно выберется сюда ещё и соберет столько мусора, сколько сможет.

Иван молчал, за что ему большое спасибо. Подрастеряв в мокром ельнике гусарский задор, просто шел за Лизой, не произнося ни слова. Помог разломать соль на несколько крошащихся кусков. На обратной дороге не побрезговал и собирал найденный мусор в пакет из-под подарков наравне со спутницей. Романтический момент был потерян, но, может, это стало началом чего-то большего?

– Мне не стоит спрашивать, что это было? – открыл рот новоявленный рыцарь, сев в машину.

– Я все равно не смогу рассказать. Так надо было сделать. Я здесь надолго, нельзя приходить в гости без подарков, понимаешь? Меня бабушка так учила.

– Ну да, слышал я про твою бабушку, думал враки все.

Отвечать Лизавета не стала, просто молча смотрела в окно на подскакивающий на ухабах пейзаж, крепко сжимая драгоценную шишку. «Это неправильно. Так нельзя с лесом. Он живой. Его беречь надо», – птицей билась в сознании мысль об увиденном. В голове Лизы до этой прогулки была идеальная картинка из книжек и фильмов. Лес, похожий на заросший парк, где солнечные тропинки и дубы-исполины, где нет мусора и поваленного бурелома. Сегодня все изменилось. Хотелось вытащить всю деревню и дачников на субботник. Заставить каждого, кто выкинул бутылку или пакет, найти и забрать.

– Прям тимуровка, пионерка с барабаном на шее, – ухмыльнулась своим порывам Лиза. – Так меня кто и послушает. Стройными рядами пойдут за собой убираться, ага.

Доехали до дома. От предложенного чая Иван отказался, сказал, что поедет переодеваться к себе. Лиза поблагодарила за прогулку и предложила как-нибудь повторить. Только головой кивнул и уехал задумчивый. То ли от увиденного, то ли неудачное свидание так повлияло.

Во дворе уже ходил встревоженный Вениамин. Они с дедом и Виталей грели самовар и поглядывали по очереди на улицу, гадая, куда запропастилась эта искательница приключений.

– Я же просил не ходить никуда одной, – накинулся юрист на промокшую девушку с пакетом мусора.

– Ага, – односложно ответила та, и, передав ему пакет, пошла в дом переодевать насквозь мокрые штаны и куртку. Акимыч ревнивым взглядом проводил сапоги, но, увидев, что с его желтенькими все в порядке, довольно откинулся на лавке:

– Ты, Веня, пока в своей столице чахнешь, упускаешь такой шанс, что даже говорить стыдно. Я б одну нашу Лизавету за порог бы не отпустил, а тут с сопровождением была. Человек порядочный, да и намерения посерьезней некоторых. Вот такая диспозиция значит.

Глава 10. Сон

Засыпать с шишкой под подушкой было странно. Еловый презент пах смолой и дождем. Лизавета в очередной раз пожалела, что не приспособила себе коробку какую-нибудь для сувениров. Скоро спать будет негде, а она все сует и сует очередные находки.

Взбудораженная, все гоняла в голове идеи, как помочь задыхающемуся лесу, так и заснула. Сегодня сон ее начинался не с порога, а с кровати Амалфеи. Улегшись у хозяйки под боком, химера умудрилась еще крылом прикрыть беспокойную свою владелицу до половины. Полежали немного вместе. Почесали козу за ушком и меж костяных гребней, куда рога не доставали. С тихим вздохом химера поднялась с пуховой перины и пошла в сторону двери, помахивая драконьим хвостом. Обернулась на Лизу, мотнула головой, мол, пошли уже – чего разлеглась? Дела пора делать.

Лиза дошла до калитки и представила еловую шишку в руке. Вспомнила чешуйки, смолистый запах. Понюхала, зачем-то прикрыв глаза, и шагнула вместе к Милкой в густую тень огромных елей. Ничего не изменилось с сегодняшней прогулки, кроме ощущения. Этот лес был живой. Он спал. Опавшая хвоя шуршала под ногами шепотом. Мох на стволах серебристо поблескивал серебряными нитями. Тихо было. Ни птичьего крика, ни ветерка. Коза уверенно вышагивала по лесной подстилке вперед. Здесь она чувствовала себя как дома. По-хозяйски оглядывала чащу, обходя упавшие деревья, и вела все глубже и глубже Лизавету за собой.

На старом, сгнившем пне прикорнул дед, чем-то напомнивший Лизе Акимыча в первые встречи. Плохонькие его валенки зияли дырами. Где-то заткнуты мхом, а где-то просто листом подшиты. Телогрейка заплесневела с одного бока, лишайником пошла по краю, вросла в пень бесцветными корешками. Бородка жиденькая, травинки торчат и сучки невычесанные. Сам весь скособоченный, комочком скрутился и вздрагивает, как будто пугают его, страшное чего снится. Амалфея, недовольно взмахнув кончиком хвоста, вся подобралась, как перед прыжком. Кинула на Лизу предупреждающий взгляд, чтоб не лезла, и быстрым кошачьим движением прыгнула на пень.

Лиза впервые увидела, как охотится ее ласковая девочка. Кошмар был матерым, он опутывал Лесовика корнями, выворотнем поднимался из земли, стараясь задеть острыми щепами пня разъярённую козу. Та, летая над пнем, драла его всеми четырьмя лапами и била острым навершием хвоста, как маленькой секирой. Выл раздираемый пень, не желая отдавать свою добычу. Все глубже засасывал Лешего в трещину поближе к корням, только плечи, да борода торчит. Очнулась Лиза от столбняка, подскочила к чудовищу и дернула дедка за бороду, чуть не оторвала, но хватило сил удержать. Тут и Милка сверху свалилась, когтями напополам разорвала монстра, а туман серый слизнула, как кошка молоко. Был кошмар, да весь вышел.

Леший глаза открывает, а тут две красотки возле него. Одна ночнушку отряхивает по подолу. Не удержалась все-таки, грохнулась мягким местом на землю, пока тащила. Вторая вылизывается довольно. Языком шершавым крылья выглаживает, перышко к перышку. Хвостом подстилку лесную метет, только борозды остаются.

– С пробуждением, дедушка! – поприветствовала старика Лизавета, когда поняла, что тот в себя пришел. – Кошмар тебе снился, будто пень тебя съел совсем, а Милка его на кусочки порвала.

– Ох, горюшко. Это сколько я так проспал-то? – подал голос лесовик. Оглядел себя со стороны, попробовал плесневелую телогрейку перевязать, да пояса нет. А под ней только кожа да кости. Худющий дед, мхом на груди зарос, а дальше только ребра торчат.

– Похоже, долго из тебя этот морок соки пил, смотреть страшно. Бабка меня послала, Маланья Кузнецова. Поклон велела передавать.

– Маланьюшка, девонька моя ненаглядная, – расплылся в щербатой улыбке старик. – Помню, помню егозу. Ух и намучался я с ней. То за ягодами в болото полезет, то за воронами на дуб. Это она приятеля моего к себе на березу сманила. А как воронов не стало, так значить и я засыпать стал. В своем собственном лесу блудил. Места найти не мог. Кого ни встречу, все враги мерещатся. Лес мой погубить хотят, деревья валят, молодняк губят – а силенок-то у меня нет. Шугану одного, так десять набегут. Запоганили. Заморочили. А потом и вовсе подняться не мог. Что зима, что лето – все едино. Муть только перед глазами да немощь такая, что и пальцем не двинуть.

Сам Леший покачнулся и, наверно, упал бы, не поймай его Лизавета за локоть.

– Так дело не пойдет. Ты сам стоять можешь? Посиди пока тут. Милка! Охраняй!

Коза только ухом дернула, что бдит. Подошла с деду, прилегла рядом, подперла теплым боком и крылом укрыла, как козленка маленького. Глянула со значением: «Иди, хозяйка, не дам старика в обиду».

– Я сейчас, мигом. Туда и обратно, – выдернула из-за пазухи верные часики и рванула к бабуле. Здесь средства надо покрепче Лизиного сочувствия. Тут тяжелая артиллерия нужна.

Маланья как знала. Встречала прям у крыльца:

– Что, девонька? Беда какая? Я прилегла на полчасика, а чую, меня зовешь, сердце не обманешь.