«Я чувствую, как мои глаза открываются. Веки такие тяжёлые. Что со мной? Я совсем не могу пошевелиться. О нет… Нет, нет, нет! Я же встану на ноги, да?»
Глубокий резкий вдох сменился рванным выдохом – Кэтсу выплёвывал воздух по кусочкам. Глаза открывались с трудом, предметы всё ещё были размытыми, карабкались друг на друга. Зрачки вяло плавали из стороны в сторону, изучая обстановку вокруг. Белые стены, кафельный пол, в глаза противно бьёт свет, тоже белый. Кэтсу зажмурился и положил голову на бок. Неприятно. Тяжесть медленно покидала его тело, но всё ещё давила сверху, приковывая к постели. Волшебник никогда не ощущал чего-то подобного. Он привык чувствовать каждую мышцу своего тела, полностью контролировать сложные точные движения, а сейчас не мог даже ровно сесть. Всё же, из последних сил ему удалось поднять руку. Стёртые в кровь пальцы, перевязанные пластырем, дрожали, на одном из них была защёлкнута красная прищепка, от которой шёл тонкий белый провод. Рука безжизненно упала на кровать, лёгкие снова задышали в ускоренном темпе. Справа противно пищало, и писк этот нещадно бил по ещё неокрепшей нервной системе, нагонял больше тревоги, доводя волшебника до слёз с первых секунд. На груди ощущалось что-то липкое, то ли датчики, то ли пластыри, то ли бинты. Кэтсу с трудом открывал рот для того, чтобы дышать, потому что в носу мешало что-то тонкое и длинное, уходя через горло куда-то глубже – об этом было даже страшно думать. Всё, что его окружало, было таким непривычным, таким странным и отвратительным. Хотелось поскорее сдёрнуть с себя всю эту дрянь, но одной рукой сделать это было сложно, а из второй вела тонкая трубочка, исчезая в большом мешке с прозрачной жидкостью. Опять трубка. Да что же это такое, что за бред?
«Я жив. Я здесь. Почему?»
Он помнил, что был бой, но не помнил больше ничего. С кем воевали, кто выиграл, за что они бились? В голове белый лист, такой же траурно-белый, как и всё в этой комнате.
Кэтсу устало вздохнул, может если хорошенько выспаться, сил прибавится? Волшебник закрыл глаза и попытался уснуть.
Две медсестры стояли возле прозрачной двери и боялись дёрнуть за ручку. Кира судорожно шелестела листками истории болезни своего пациента.
– Что, влипла?
– Нет, не влипла, отстань!
– Ещё раз фамилию прочитай.
– Ку-ра-га-ма.
– А у мастера какая фамилия?
– Да нет, не может такого быть!
– Ещё как может!
«Нет, нет, нет, быть такого не может! Это же… Это же чёрт побери Кэтсу Курагама!», – отрицала внутри себя девушка.
Сидящая рядом коллега хихикала в кулак.
– Кир, ты чего так переживаешь, классно же.
– Да нет, мне…Мне просто не верится! Он знаменит, он чертовски знаменит, а тут я.
– Ну и что? Это же круто! Вылечишь его, поставишь на ноги, а потом о тебе вся гильдия узнает. Отличный старт, я считаю!
– Какой старт? Я даже укол нормально поставить не могу!
– Да погоди ты, может ему ничего ставить и не придётся. Принесёшь завтрак, ласково погладишь по голове, стакан воды, сладкий сироп, а потом романтический вечер в сквере санатория.
– Ладно, может ты и права, у меня всё получится, разве что без последнего пункта. Сейчас я пойду и попробую начать с ним диалог. Он же просто мой пациент, такой же, как и все!
– Вот именно! Тебе просто нужно перестать себя накручивать.
– Всё, перестала сейчас я просто пойду и… – Кира прикоснулась к дверной ручке, после чего отпрыгнула в сторону. – Нет, не перестала.
– Иди уже!
– Да-да, всё, иду!
Нервный вздох. Девушка открыла дверь палаты и, робко шагнув внутрь, окинула взглядом своего пациента. Высокий и стройный, когда-то непобедимый волшебник, был сейчас болезненно бледен. Немного привстав на локтях, он изо всех сил старался снова не упасть на подушку, что получалось у него, к слову, не очень хорошо, а то и вовсе не получалось. Локти предательски косились и Кэтсу едва мог их контролировать, в замыленном взгляде едва читалась слегка подступающая паника. Медсестра подошла ближе, тоскливо взглянув на пациента, замечая как последние капли волнения испаряются в запахе спирта и лекарств. Да, перед ней лежит гений, но даже гениям иногда нужна помощь. Все мы одинаковые, когда больные – все мы становимся детьми. Перед ней лежит не знаменитый волшебник, перед ней лежит такой же, как все, человек. Беспомощный и раненый.
– Не нужно геройствовать, – тихо произнесла Кира, укладывая волшебника на подушку. – Как давно вы пришли в себя?
– Только что, – растеряно ответил волшебник.
– Хорошо, пусть это будет так.
– В смысле?
– Мне говорили, что вы очнулись ещё вчера и даже сумели самостоятельно сделать глоток воды. Вы, вероятно, плохо это помните.
"Помните… Помню…Я вообще ничего не помню", – Кэтсу снова охватила тревога. Он начинал приходить в себя, а память всё ещё не возвращалась. Белый, белый, ужасающий белый лист перед глазами. Белая комната, белый свет, белые руки, белые волосы медсестры. Белый. Белый. Бе…
– Кэтсу Курагама.
Мягкий голос медсестры привёл его в чувство.
– Кэтсу, вы в безопасности. Дышите ровно, успокойтесь.
– Да.
Волшебник замедлил дыхание, прикрыв глаза. Наконец-то перед ним была тьма, прямо сейчас она не давала сойти с ума. Медсестра робко коснулась его ладони, но Кэтсу без всякого стеснения крепко обхватил женское запястье дрожащими пальцами, словно боялся снова потерять опору и улететь в бездну. Кира слегка опешила, но сопротивляться не стала.
– Вы в медицинском корпусе гильдии "Крылатый призрак", – продолжала девушка. – Всё в порядке, ваше состояние постепенно стабилизируется, но нужно некоторое время для того, чтобы вы до конца поправились.
– Я смогу ходить?
Сознание постепенно возвращалось к волшебнику, теперь он мог формулировать несложные вопросы.
– Да. Это, вероятнее всего, да. Но для этого нужно время.
– А трубки?
– Вы имеете ввиду, когда мы сможем отключить вас от оборудования? Я не могу ответить вам точно, но, скорее всего, желудочный зонд снимут в ближайшее время.
– Зонд? Зачем?
– Вам нужно было как-то питаться всё это время.
– Я даже есть не могу сам?
Метроном в груди снова ускорился, заставив лёгкие выталкивать воздух чаще. Заметив, что пациент в очередной раз занервничал, Кира мягко взяла его за вторую руку.
– Это временно, Кэтсу, всё это лишь вопрос времени. Вам не стоит об этом беспокоиться.
"Не стоит беспокоиться? Как же легко она об этом говорит", – волшебник сделал ещё один вдох. Он получился рваным и прерывистым, но наконец-то осознанным. Наконец-то Кэтсу мог контролировать хотя бы что-то, хотя бы собственное дыхание.
– Почему так болит живот?
– Там находятся швы, – спокойно ответила девушка, не отвлекаясь от своего занятия. – Могу предложить анальгетик.
– Пока как-нибудь без него.
Кэтсу на секунду остановился и принялся долго всматриваться в её круглое бледное лицо, Кира, поймав на себе любопытный взгляд пациента, вопросительно вскинула брови.
– Чужая? – прервал тишину вялый тенор, доносящийся с койки.
– Что? О чём это вы? – в недоумении спросила Кира.
– Всех своих знаю в лицо, – объяснился волшебник. – Откуда вы? Вы вообще отсюда?
– Ах, вот что вы имели ввиду. Я стажёрка, сегодня мой первый день на работе. Думаю, поэтому мы незнакомы. Да, вы правы, я тут неместная, приехала на остров всего пару дней назад, как раз, чтобы работать здесь. А так, мой дом далеко отсюда
– Насколько?
– Я приехала сюда из республики Цастай.
– Это там, где тундра что ли?
– Да, – терпеливо вздохнула Кира. – Там, где что ли тундра.
– А я думал, что вы из Азии.
– Вау, интересно. Почему же?
– Вы узкоглазая.
Их диалог прервал стук. Кира отпустила руку волшебника и, бережно положив её на белоснежное одеяло, подошла к проёму. Дверь приоткрылась, за ней, в больничном халате, стоял мастер.
– Он уже с нами?
– Уже с нами, – пожала плечами Кира.
– Я могу пройти в палату?
Медсестра обернулась. Лежащий на койке пациент в один момент оживился, краем уха услышав из дверного проёма знакомый голос.
– Это ко мне?
– Да, Кэтсу, к вам, – легонько улыбнулась медсестра. – Разрешаете?
– Да-да-да.
Мастер поспешно прошёл внутрь, подсаживаясь на постель сына. В глазах юноши наконец-то загорелось что-то похожее на жизнь, и он постарался немного приподняться, чтобы оказаться поближе к гостю, но его вовремя остановила отцовская рука.
– Потише, галка. Знал бы ты, как напугал нас всех.
Мичайо с облегчением выдохнул и, чуть наклонившись, приобнял сына за плечи.
– Пап…Ты здесь, – произнёс волшебник и слабо-слабо улыбнулся, но затем, заметив на руке отца синий бандаж, нахмурился. – Что с рукой?
– Ничего критичного, до свадьбы заживёт.
Мастер неловко пожал плечами и, положив ногу на ногу, сел рядом.
– Ты здесь всех на уши поставил.
– Да брось. Вот, я здесь живой, руки-ноги целы, я не думаю, что всё настолько серьёзно.
– Ты провалялся без сознания четверо суток, – донёсся справа голос медсестры.
Оба в недоумении повернулись к медсестре.
– Разве не трое?
– Четверо. Первый день вы оба проспали.
– Ааа, вот как, – задумчиво протянул мастер.
– Четверо суток?! – тревожно переспросил волшебник. – Четверо суток, боже! Это же сколько я всего пропустил! Все целы? Сколько у нас жертв? Как всё закончилось?
– Кэтсу! Лягте на место! – прикрикнула на него Кира.
– Так что в итоге? – уже чуть тише произнёс больной.
Мастер промолчал и, вскинув брови, сложил губы в трубочку. Не желая отвечать на заданный ему вопросы, Мичайо достал из кармана маленькую цветную коробочку.
– Будешь сок?
– Да нет же, пап, я серьёзно.
– Тебе нужно отдыхать.
– Мы проиграли?
В ответ тишина. Кэтсу всё понял. Проигрыш, опять позорный проигрыш, они снова продули, продули и сбежали, как трусы! На душе скреблись кошки, так досадно и стыдно!
– Отступление?
– Да.
– Почему? Мы что, похожи на трусов?
– Запасы сил были на исходе, мы потеряли бы людей, а я не хочу превращать гильдию в сиротский приют.
– Может в чём-то ты и прав.
