– А к тебе чего прицепился? Разве не Миру и Василису сватают?
– Сама не знаю, что ему от меня надо, – бормочу я, вытаскивая из косы несколько еловых игл, оставшихся после венка, ощупываю растрёпанную причёску.
– Это что такое? – ворчит Илья, когда я нетерпеливо распускаю косу, намереваясь переплести заново. Не сразу понимаю, что именно его беспокоит, пока он не кивает на ленту в моих руках. – Ты теперь ищешь жениха?
– Отец настоял, – морщусь я. – Хочет, чтобы все знали, что и ко мне можно свататься. Я пыталась его отговорить. Убеждала, что мне это не нужно, да и кто захочет, – демонстративно трясу чёрной прядью, давая другу понять, о чём я. – Но отец всё равно настоял, чтобы с этого дня я вплетала ленту.
Илья хмуро кивает, складывая руки на груди. Он немигающим взглядом наблюдает за тем, как я распускаю волосы, несколько раз пропускаю пряди сквозь пальцы, распутывая, а затем начинаю ловко заплетать косу обратно. Пальцы становятся неуклюжими ближе к концу, ощущаю странное смущение от пристального внимания, когда встречаюсь с синими глазами друга.
– Значит, ты действительно ищешь жениха? – уже тише повторяет он.
– Наверное, – нехотя отвечаю я.
– Тогда не стоило расплетать волосы в моём присутствии, Яра. Князья могут посчитать это неприличным, – улыбается он натянуто, одними губами, запускает руку в свои волосы, неуверенно скребёт кожу головы.
– Ты – мой друг, а что думают князья Истрога – меня не волнует, – с напускным равнодушием отвечаю я, но почему-то отвожу взгляд, ощутив, как краснеют щёки. – Он тебя не ранил? – меняю я тему, не позволяя Илье продолжать обсуждать приличия.
– Нет. Он быстрый, но недостаточно. Когда они уедут?
– Не знаю, но, скорее всего, пробудут здесь ещё неделю. Мне пора возвращаться, – я спрыгиваю с сена, верчу в руках ненавистный венок и, не найдя лучшего решения, кидаю его в самый дальний угол конюшни. – Одни беды от него.
Илья одобрительно усмехается и предлагает проводить меня до крыльца. Там я как можно незаметнее возвращаюсь в дом и пробираюсь в свою комнату. Умываюсь, переодеваюсь в ночное платье и забираюсь под одеяло. Зажмуриваю глаза, надеясь побыстрее забыть события сегодняшнего дня. Застолье продлится ещё несколько часов, пока гости не напьются и не наговорятся вдоволь. К счастью, моя спальня достаточно далеко, поэтому шума и гама мне не слышно, разве что изредка всеобщий хохот отдаётся вибрацией по стенам. Перед самым сном по спине мурашками ползёт волнение от воспоминаний о замёрзшей луже, которую я растоптала.
Глава 6
На следующее утро мне совсем не хочется вылезать из тёплой постели. Снаружи небо заволокли тяжёлые серые тучи, предвещающие холодный дождь. Они настолько плотные, что взошедшее солнце не в состоянии разогнать полумрак. Однако недолго мне удаётся прятаться под одеялом, Алёна достаточно быстро догадывается, где меня искать, и заявляется сразу после общего завтрака. Няня бесцеремонно сдёргивает с меня одеяло, отчего я взвизгиваю, ощутив прикосновение прохладного воздуха к коже ног.
– Поднимайся, княжна! То ты уснуть не можешь, а теперь вставать не желаешь, – ворчит няня, цокает языком, заметив, что я забыла заплести на ночь волосы и на голове у меня полный беспорядок. – Некрасиво гостей игнорировать.
При упоминании о князьях Истрога я с мученическим стоном хватаю одеяло за край и тяну на себя, с ещё большим упорством желая остаться в постели.
– У них есть невесты, пусть сёстры их и развлекают, – бормочу я из-под тёплого укрытия.
Няня ходит по комнате, гремит чем-то на столе с зеркалом, открывает сундук, явно подбирая мне сарафан. Значит, так просто она меня не оставит. Только я додумываю эту мысль, как Алёна вновь стаскивает с меня одеяло.
– Не упрямься, Яра. Тем более князю сегодня нездоровится. Помоги отцу, позаботься о гостях.
– Что с батюшкой? – Я резко сажусь в кровати, когда до меня доходит смысл слов.
– Плохо на нём пасмурная погода сказывается. Прошлые годы он часто болел в этот период, да и нынешний год не исключение.
Я тру лоб, силясь припомнить что-нибудь о прошлой осени. Кажется, отец и правда болел, но я не обратила внимания, была ли та хворь серьёзнее, чем обычно.
– В этот раз что-то плохое? – обеспокоенно спрашиваю я и покорно сажусь на указанный стул перед зеркалом.
– Вряд ли, но его мучает кашель, ему тяжело говорить. Зайди к нему. Князь всегда рад тебя видеть. Но и обязанности свои не забывай, Яра. Отец твой часто повторяет, что на тебя можно положиться.
Я хмуро смотрю на Алёну в отражении, она аккуратно расчёсывает гребнем мои волосы, но неумело прячет хитрую улыбку, доказывающую, что няня сильно приукрасила слова отца, а то и вовсе часть выдумала. Знает, что, услышав подобное, не смогу я отмахнуться от надежд родителя. Больше я не упрямлюсь.
– Я никак не могу припомнить название увиденных птиц. Маленькие такие с чёрной головой и с бело-красной грудкой. Ты их знаешь? – спрашиваю я, задумчиво глядя в окно.
– С красной грудкой? – Алёна какое-то время раздумывает над вопросом, продолжая трудиться над моей косой. – Не снегири случаем?
– Точно! – чуть не подскакиваю я, отчего няня шикает, и я поспешно возвращаюсь на стул. – Снегири.
– Почему ты вдруг спрашиваешь о них? Птицы как птицы, но тяжело их найти. Их ещё «вестниками зимы» кличут, – ворчит Алёна.
– Почему «вестники зимы»?
– Это поговорка такая. Кто-то решил, что снегири появляются откуда-то вместе с зимой, поэтому их так и прозвали. Но я не верю в эти глупости. Всегда эти птицы живут. Грудки хоть у них и красные, но весной, летом и осенью их тяжело разглядеть на фоне цветов и зелени. Однако поговаривают, что на зимнем бесцветном пейзаже они выделялись словно яркие пятна.
Вестники зимы. Я не решаюсь сказать, что видела их недавно. Хотя права Алёна. Что тут удивительного? Птицы как птицы. Просто я обратила на них внимание, вот и всё. На глаза сами попались.
Няня заканчивает заплетать мне косу, дальше я собираюсь сама: надеваю белую нижнюю рубаху, а сверху – приталенный серый с красной вышивкой кафтан. Намеренно выбираю наряд попроще, чтобы больше не отвлекать внимание гостей от моих сестёр. Даже волосы ничем, кроме ненавистной ленты, не украшаю. Только про яшмовое кольцо не забываю, помня о своём решении найти мальчишку.
Захожу вначале к отцу, тот мирно спит на своей просторной кровати, под толстым одеялом и шкурой волка. Не решаюсь его трогать, чтобы не разбудить. Нахожу на столе рядом воду, тёплый сбитень и кружку с каким-то отваром. Подношу к носу и вдыхаю горький запах, но в травах я не особо разбираюсь, поэтому не узнаю состав. Ставлю обратно на стол и решаю зайти к отцу чуть позже. Плотнее задёргиваю шторы, чтобы даже тусклый свет дня не потревожил его сон, и выхожу, тихо прикрывая за собой дверь.
Следующие пару часов я делаю то, что велела мне Алёна. Веду себя как гостеприимная хозяйка. Общаюсь со всеми гостями, которых встречаю. С группой мужчин пью травяной чай с грушевым пирогом. Слушаю их рассказы об Истроге и других княжествах, в которых они побывали. Я предполагала, что подобные разговоры будут скучны и придётся изображать улыбку, притворяясь заинтересованной, но в итоге их истории меня увлекают. Особенно о северных народах, что кочуют с места на место, живут в домах из шкур животных, а в их санях запряжены не кони, а олени. Я непроизвольно подаюсь вперёд, когда гости подробно описывают их огромные ветвистые рога, способные без труда проткнуть человека.
– Но этим народам пришлось тяжелее всего из-за отсутствия зимы. Не привыкли они к тёплым сезонам. Да и сами странные, – говорит мужчина за сорок с длинной бородой, в которой уже заметна седина. – Они всё продолжают восхвалять зиму. Верят, что Декабрь с братьями своими вернётся.
– Почему им пришлось тяжелее всего? – интересуюсь я, прежде чем сделать новый глоток горячего напитка.
– Северяне отличаются от нас. Предки тамошних жителей не знали почти ничего, кроме бесконечной зимы, – рассказывает другой мужчина, пятернёй убирая длинные седые волосы назад, среди которых ещё мелькают русые пряди. Несмотря на возраст, голос у него бойкий. – Они строили тёплые жилища, поклонялись огню и легко передвигались на санях. Умели толстый лёд на озёрах бить и ловить рыбу. А потом – бац! – мы все вздрагиваем, когда он громко хлопает в ладоши. – И нет снега, дожди да земляная каша. Дома их стали слишком тёплыми, а реки и озёра прекратили замерзать, и они даже рыбачить по старинке не могли. Людям пришлось заново учиться жизни. А какие уж там сани, если дорогу развезёт? Нынешние северяне научились существовать по-новому, но земля там другая. Дожди частые, а сумрачная погода ноябрьская большую часть года держится. Недовольны люди такой жизнью и всё о старых временах вспоминают, как их предки жили.
– Верно говоришь. Наверное, уж лучше снег, чем грязь, – поддерживает первый.
Почти все согласно кивают, а меня озадачивает то, что кто-то высказывается в пользу зимы. У нас в Ренске все её страшатся и только рады отсутствию мороза.
– Но разве лёд на озёрах не препятствует рыбалке? – интересуюсь я.
– Мы тоже вначале у этих северных чудаков спрашивали об этом, но те всё равно настаивали, что мы просто ничего не понимаем. Это другой вид рыбалки, вот и всё.
– А им откуда знать? Ведь озёра не замерзают. Да и безопасно ли ходить по льду?
– Говорили, что безопасно, так же как по земле. Промерзает лёд невиданно толстым слоем, и страшиться нечего! – с энтузиазмом встревает ещё один собеседник. – Сами хоть не видели, но уверяли, что знают. У них по-прежнему передаются старые знания из поколения в поколение, будто ждут они, что однажды всё вернётся на круги своя и полноценный круговорот года восстановится.
Я застываю, не донеся кружку до рта. Хмурюсь, пытаясь представить северных людей. Может, у них тоже волосы тёмные, как у меня? Поэтому гости, прибывшие из Истрога, меня не сторонятся?
– Прошу прощения, княжна, если наши люди тебя утомили разговорами о санях и рыбалке, – с виноватой улыбкой присоединяется к нам Владимир, садясь рядом со мной.
– Что ты, это я их задерживаю, расспрашивая разное, – опомнившись, опускаю кружку на стол, а мужчины наперебой отмахиваются, убеждая, что им только в радость.
Я невольно опускаю взгляд, стыдясь своего смущения от их добрых слов. Редко мне выпадает возможность поговорить с гостями, которые видят во мне простого собеседника, а не «декабрьскую колдунью».
– Тебе правда интересно? – удивляется князь.
– Многое остаётся мне неясным, но это очень увлекательно, – улыбаюсь я и бросаю взгляд на дверь, из которой появился Владимир. – Где Василиса или Мира? Я думала, вы с ними проводите время.
– Так и есть. С утра, пока ты спала, мы немного прогулялись по Ренску. Сейчас твои сёстры снаружи вместе с Исаем. Брат предложил небольшое развлечение, хочет устроить соревнование по стрельбе из лука. Вначале он предлагал половить дичь в лесу, но погода не располагает.
Я киваю его словам: судя по тучам за окном, дождь может пойти в любой момент, и лучше не уходить в лес.
– Тогда почему ты здесь, Владимир?
– Я пришёл перекусить, – он тянется за куском пирога с грибами, а я поспешно наливаю ему горячий сбитень в кружку.
Братья из Истрога похожи странной привычкой пристально наблюдать за чужими движениями. Наливая напиток, я держу кружку ровно, делая вид, что не замечаю его следящего взгляда. Но в отличие от Исая, Владимир смотрит не так настойчиво, его взгляд не давит на меня. Князь благодарно мне улыбается и приступает к еде, а мои прошлые собеседники откланиваются и уходят, говоря, что сами хотели бы прогуляться по городу.
– Наверное, мне тоже стоит уйти, чтобы ты спокойно поел, – говорю я, чувствую неловкость оттого, что мы остались одни за столом.
– Нет, Яра, останься, – Владимир неожиданно порывисто хватает меня за руку, когда я приподнимаюсь. С недоумением смотрю на его пальцы, обхватившие мою ладонь. Он тут же отдёргивает руку. – Прошу прощения. Снова. Ещё и дня не прошло с нашего прибытия, а уже столько раз пришлось перед тобой извиниться.
– И большей частью по вине твоего брата. – Я примирительно улыбаюсь и сажусь обратно.
– Именно поэтому я попросил тебя остаться, хотел поговорить о нём. Успел ли он ещё что-то натворить за вчерашний вечер?
Моя улыбка из искренней становится натянутой. Доливаю себе травяного чая, прежде чем ответить Владимиру.
– Ничего, что стоило бы твоего беспокойства, – успокаиваю я, решая не вспоминать о вчерашнем вечере. Часть вины за поведение Исая я действительно перекладываю на излишнее количество выпитого им хмельного мёда.
Владимир поворачивается и внимательно разглядывает моё лицо. Понимаю, что он вряд ли мне верит, когда его губы вздрагивают в едва заметной вымученной улыбке. Князь возвращается к пирогу и сбитню.
– Что думаешь о моих сёстрах? – перевожу я тему.
– Они прекрасны, Яра. Красивые, воспитанные, добрые, – тут же выдаёт он. Приправляет всё это дружелюбным тоном, но перечисленные характеристики абсолютно поверхностны.
– Значит, тебе кто-то приглянулся?
– Приглянулся, – кивает он.
Я приподнимаю бровь, удивлённая скупым ответом, но любопытство не даёт мне закрыть эту тему.
– Скорее всего, это Василиса, – как бы невзначай бросаю я, отпивая чай.
– Это логично. Василиса, как и я, старшая. Уверен, что Мире нравится Исай, – отвечает Владимир, но в его голосе нет напряжения или радости, он просто констатирует факт.
Я поджимаю нижнюю губу, не понимая, что он чувствует и чувствует ли что-то вообще. Нередко княжеские браки являются плодом холодного расчёта. Кто знает, действительно ли Владимиру нравится Василиса или ему всё равно, кто станет его женой, лишь бы родила наследника.
– А ты сама, княжна? Может, кто-то приглянулся из молодых бояр: местных или тех, кто прибыл с нами? – прерывает мои мысли Владимир, заканчивая еду.
– Я… нет… пока не ищу жениха.
– А как же лента в волосах?
Я морщусь при напоминании, а князь не сдерживает тёплый смех.
– Я ношу ленту всего второй день. Отец решил, что мне пора задуматься об этом, но до восемнадцатилетия не планирую выходить замуж.
– Верно, но это совсем скоро, я прав?
– Прав, Владимир. Мой день рождения в последний день ноября.
– Вряд ли мы будем настолько наглыми, чтобы докучать князю Дарию в его доме так долго, – отвечает истрогский князь, рассматривая еду на столе. – Но я обязательно запомню дату твоего совершеннолетия.
Не успеваю ничего ответить, как мой собеседник поднимается, привычным движением одёргивает свой коричнево-золотой кафтан.
– Благодарю за беседу, княжна. Также я зашёл пригласить тебя присоединиться к нашему веселью. Не знаю, насколько тебе интересна стрельба из лука, но мне и Исаю будет приятно, если ты побудешь в нашем обществе. В конце концов, мы планируем стать одной семьёй. Начинаем через час. Сейчас как раз устанавливают мишени во дворе.
Владимир чётко кланяется мне, прикладывая ладонь к груди, улыбается и покидает помещение, не дождавшись моего ответа и не оставив мне возможности вежливо отклонить предложение.
Глава 7
Наклонив голову, я пристально наблюдаю, как Исай, Владимир и несколько мужчин для начала разминаются, кидая топорики в специально установленные мишени.
Я всё-таки решила принять предложение князя и вышла во двор, чтобы посмотреть на дружеское соревнование. Отец тоже присоединился к нам. Он выглядит немного бледным, но смеётся громко и разговаривает бодро, лишь временами прерываясь на сухой кашель.
Мира и Василиса, в отличие от меня, надели красивые одежды. Вновь белое, красное и золотое, а верхние кафтаны украшены дорогим соболиным мехом. В светлых волосах ярко-алые ленты. С огорчением отмечаю, что венки по-прежнему на головах сестёр. Я надеялась, что они как можно быстрее отдадут их своим избранникам. Но похоже, ухаживания затягиваются, а значит, неизвестно, сколько ещё князья Истрога пробудут в Ренске. Поспешно отвожу глаза от мужчин, заметив недовольные взгляды сестёр. Насчёт вчерашнего они пока мне не высказали, но я не дура и не надеюсь, что они просто так это оставят.
Сёстры, наши няни и другие женщины княжеского двора возгласами, звонким смехом и аплодисментами подбадривают соревнующихся. Я же решила остаться чуть в стороне, чтобы незаметно ускользнуть, если мне надоест. Фыркаю, наблюдая за победой Исая среди метателей топоров, он поворачивается в сторону Миры и низко ей кланяется. Его губы расползаются в приторно-сладкой улыбке, пока младший князь говорит, что её красота придала ему сил для победы.
– Значит, их всё-таки двое. Второй такой же осёл?
Я резко поворачиваю голову к Илье. Прижимаю руку к быстро колотящемуся сердцу, не заметив, когда друг успел подойти так близко. На нём чёрная рубашка и штаны. Поверх накинут утеплённый кафтан из богатой парчи в красных и золотых тонах. Одежда доходит до середины голени, открывая дорогие сапоги с загнутыми носами. На поясе простой, но аккуратный кинжал с деревянной рукоятью. Обычно я застаю Илью за работой, а тут он в богатом наряде, несколько прядей волос украшены металлическими бусинами – мартовскими оберегами. Он стоит рядом, сложив руки на груди, и с недовольством наблюдает за гостями.
– Нет, осёл только один, – запоздало реагирую я, а друг приподнимает одну бровь в ответ на моё пристальное внимание.
– Что-то не так?
– Ты… принарядился.
– Я всегда так выгляжу, если не работаю, – с долей обиды ворчит он. – Это тебе стоит почаще со мной встречаться вне конюшни. А то и правда забудешь, что я не конюх.
– Ты никогда не приглашал меня ничем заняться, когда не занят работой, – моментально озвучиваю я свою претензию. – Да ты вообще почти ни разу ко мне не приходил! Это я всегда прихожу к тебе на конюшню.
На лице Ильи появляется оскорблённое выражение, он явно готовится возразить, но вместо этого глупо открывает и закрывает рот, понимая, что я права.
Передразниваю его позу, сложив руки на груди, и вопросительно приподнимаю бровь, наслаждаясь его неловкостью.
– Хорошо, твоя взяла, – нехотя роняет он, трёт щёку и подбородок с отрастающей щетиной. Неловко отводит взгляд в сторону, отчего моя довольная улыбка ширится.
