Мол, продался арабам
и спятил старик…
Но, подумав, вздохнул
через пару минут:
«Пусть себе покричат.
Поостынут – поймут.
Ну, а кто не поймёт…
Что же… Бог их прости…
Жизнь достойно прожить —
не ручей перейти…»
Счастье наших детей!
Что на свете ценней?
Эд желал счастья дочери,
думал о ней.
Ну и что ж, что араб?
Если любит – пускай.
Кто сказал, за любовь
не положен нам рай?
Разве к людям в душе
был жестоким Христос?
Разве с сердцем своим
не любовь он нам нёс?
Да и случай не тот,
чтобы здесь выбирать:
Нависает с востока
Мартеллова рать[9 - Брак Мунузы с дочерью Эда Аквитанского коренным образом изменил геополитическую ситуацию в регионе, что подтверждается как франкскими, так и арабскими источниками.?]…
Абд ар-Рахман ибн Абдаллах
Карл, узнав о таком
положении дел,
И взаправду решил:
«Эд умом оскудел!»
Он не понял отца,
хотя сам был отцом.
Посчитал Аквитанца
тогда подлецом,
Проклиная его
неуживчивый нрав.
Впрочем, может, Мартелл
был не так уж неправ?
Как ещё расценить
можно сделку с врагом?
Как о ней говорить?
Как о деле благом?
Разве с маврами вместе
на братьев идти —
Это честь?! Да бесчестнее
нету пути!
В гневе бросил Мартелл:
«Покарай его Бог!»
И в сердцах город Бурж
в Аквитании сжёг.
Эд взъярился в ответ,
снова город отбил.
Но бесстрашный бербер ему
не подсобил.
Почему? Потому что
не мог он тогда:
У Мунузы своя
приключилась беда.
Недруг был у него,
как у Эда Мартелл.
Этот недруг испанской
землёю владел:
От халифа на это
имелся фирман.
Звали этого недруга
Абд ар-Рахман[10 - Абд ар-Рахман ибн Абдаллах аль Гафики (вторая половина VII века – 733, около Пуатье, Франкское королевство) – арабский военачальник и государственный деятель, вали провинции Аль-Андалус Омейядского халифата. ?].
Он порядок навёл,
успокоил страну
И во имя Пророка
замыслил войну,
Чтобы дальше
зелёное знамя нести
И под ним по Европе
с Кораном пройти.
«А не примет Коран —
так огнём и мечом
Всем народам её
объясню, что почём.
И солдатам ислама
нельзя без войны:
Разленятся и станут
к боям негодны.
Их ведь надо ещё и
кормить-ублажать,
А иначе возропщет
железная рать.
Нет, пусть лучше голодных
накормит война,
А храбрейшим богатства
добавит она.
В рай погибших за веру —
да примет Аллах!» —
Думал Абд ар-Рахман,
он же ибн Абдаллах.
И приводятся
в боеготовность полки.
Запасаются стрелами,
точат клинки,
Объезжают коней,
снаряжают обоз…
Будет в Галлии море
и крови, и слёз!
Клятва Мунузы
Из Кордовы летит
для Мунузы приказ
Собираться в поход
на врага сей же час,
Дожидаться прибытия
сил основных,
А затем выступать
из ворот крепостных.
…У берберов к арабам
в душе неприязнь,
Но молчали они,
с приниженьем мирясь.
Мог эмиром Испании
быть, например,
И Утман. Но ведь он
не араб, а бербер!
Потому-то араба
ему предпочёл,
Не вникая, в Дамаске
высокий престол.
И теперь этот старый
тупой дикобраз,
Обнаглев, присылает
подобный приказ!
Гнев Мунузу объял,
брань гремела из уст.
Содрогался дворец
от неистовых чувств.
На колени упав,
чудом спасся гонец:
Меч его пощадил,
а уж думал – конец.
Славя милость Аллаха,
от ужаса сед,
Вёз посыльный обратно
в Кордову ответ…
Гнев немного остыл.
Размышленьям черёд,
И Мунуза расхаживал
взад и вперёд.
