Антуан де Сент-Экзюпери. Жизнь – полёт. Маленькие рассказы о большом успехе
Николай Яковлевич Надеждин
Антуан де Сент-Экзюпери – самая щемящая, самая трогательная история писателя и летчика, любителя приключений и настоящего великана. Он был высокого роста, который не позволял ему летать на самолётах. И он – летал. Он был писателем, которым стал в зрелом возрасте. И писал. Он был очень талантлив. И это чувствуется по его текстам. И он летал до последнего. И погиб в последнем своём вылете – на задании, когда летал в разведывательном полёте во время Второй мировой войны над родным городом.
Антуан де Сент-Экзюпери. Жизнь – полёт
Маленькие рассказы о большом успехе
Николай Яковлевич Надеждин
© Николай Яковлевич Надеждин, 2024
ISBN 978-5-0064-3286-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Николай Надеждин
«Маленькие рассказы о большом успехе»
Антуан де Сент-Экзюпери
Жизнь – полёт
2024
Введение
Полное собрание сочинений Экзюпери можно уместить под общей обложкой. Том получится объёмистый, но всего один…
Один том – много это или мало? Как говорил Довлатов (имея в виду Гоголя), дело не в количестве текстов, а в их качестве. Книги Экзюпери – образец литературного качества, что в это понятие ни вкладывай.
Дело даже не в том, что Экзюпери – блестящий литератор и мудрый философ. Дело в магическом воздействии его книг на читателя.
Есть множество людей, которые раскрывают книгу Экзюпери и… откладывают её в сторону. Чтение его романов подразумевает определённую работу души, ума, сердца. Это не досужее развлечение, не «жвачка для мозгов». Но всё же, заметьте, берут. Экзюпери притягивает и не отпускает. И книги его под рукой с ранней юности и на всю жизнь.
С Экзюпери мы росли и взрослели. С Экзюпери мы и состарились. Без его искренних, светлых книг трудно жить, как трудно жить без весеннего солнца, бездонного утреннего неба и без пения птицы за окном. Его книги, как глоток свежего воздуха. Как влажные глаза возлюбленной. Как плечо друга, которое всегда где-то поблизости – стоит лишь подумать и затосковать.
Его основной инструмент – искренность и честность. Что самое удивительное, он не подозревал об этом сам. Просто писал, как мог.
А мы теперь – читаем.
1. 31 июля 1944
Серебристая машина стояла на бетонной дорожке, сверкая серебристыми плоскостями крыла. Она была похожа на большую приземистую стрекозу – две каплеобразные балки фюзеляжа, заканчивающиеся вертикальным оперением, а между ними ажурная кабина лётчика.
Возле самолёта возился механик. Он проверял топливопроводы. В последний раз Сент-Экс еле дотянул до аэродрома. В левом баке закончилось топливо. Правый был абсолютно полон. Лётчик жаловался на заевший кран переключения топливопровода. Но механик уже понял – Сент-Экс даже не прикоснулся к переключателю. Он о нём попросту забыл.
Над Борго сияло яркое утреннее солнце. Бездонное небо ещё не очнулось от ночной синевы и не подёрнулось белёсой дымкой. День обещал быть знойным и безветренным.
Из штабного строения вышли трое. Они неспешно приближались к машине. Механик закончил с проверкой – оба бака были наполнены топливом под завязку.
– Привет, Прево! – воскликнул Сент-Экс, подходя к самолёту и привычно похлопав ладонью по дюралевому крылу.
– Я не Прево, – отозвался механик. – Я Жак Маруани.
Сент-Экс хлопнул себя по лбу и с виноватой улыбкой сказал:
– Прости, дружище. Прево – мой старый приятель. Я оговорился… Жак, конечно – Жак.
– Ничего страшного, – ответил механик, который уже привык к рассеянности Сент-Экса. – Я не в обиде, господин майор.
– Ну, сразу уж и майор, – укоризненно произнёс Сент-Экс.
– Тонио, – поправился механик.
2. Взлёт
Рядом с Сент-Эксом шли командир эскадрильи, седой молодцеватый человек в форме полковника французских воздушных сил и пилот Жиль Валё.
Валё уже давно не летал. После ранения он выполнял подсобные работы, учил премудростям пилотажной подготовки молодёжь и просто жил вместе с офицерами – как старый боевой товарищ. На плече Валё нёс собранный парашют.
Они остановились возле машины. Механик деликатно отошёл в сторону, чтобы не мешать разговору офицеров.
– Давай, помогу надеть эту хреновину, – сказал Валё.
Сент-Экс вытянул назад одну руку, другую. Когда Валё натягивал лямки, Сент-Экс морщился. Он старался не беспокоить левое плечо. Сустав болел уже несколько лет. И временами эта боль была нестерпимой.
Он застегнул лямки на груди. С двумя парашютными мешками – одним за спиной, вторым ниже – он стал похож на медведя. И без того неповоротливый, грузный, с парашютом он бы вряд ли забрался в кабину.
– Может, всё-таки… – сказал полковник, отворачиваясь и доставая сигареты.
– Нет, – сказал Сент-Экс. – Ты же знаешь… Лучше давай покурим.
Командир протянул пачку «Голуаза». Сент-Экс подцепил сигарету. Наклонился над огнём спички. С наслаждением затянулся.
Сделав несколько затяжек, он отбросил сигарету и полез в кабину. Ему помогали оба – и Валё, и полковник.
Сент-Экс закрыл фонарь. Механик встал перед самолётом и поднял руки. Зарокотал стартер. Винты медленно пришли во вращение. Через минуту машина тронулась.
3. Направление на Гренобль
Командир эскадрильи, пилот Валё и механик Маруани наблюдали, как Сент-Экс поднял самолёт в воздух. Неуклюжая с виду «рама» – «Лайтнинг П-38» бортовой номер 2734-L – набирала высоту. Поднявшись на полкилометра, Сент-Экс заложил вираж и покачал крыльями.
Валё опустил ладонь, которой прикрывал, словно козырьком, глаза от солнца, и сказал:
– Это дурная примета, полковник – закурить перед боевым вылетом.
– Я знаю, – упавшим голосом произнёс командир эскадрильи. – Только что сам об этом подумал.
Механик оглянулся на офицеров. Его взгляд недвусмысленно говорил – «не лучше ли вам заткнуться?» Полковник словно расслышал его мысли.
– Пойдём, Жак. Ему летать три часа. В двенадцать он будет уже здесь…
Часы показывали 8 часов 45 минут. Сент-Экс потянул штурвал на себя. Самолёт взвыл двигателями, набирая высоту. Далеко внизу оставались друзья, бетонная взлётная полоса и ряды самолётов. А впереди простиралось спокойное залитое щедрым солнцем море.
Сент-Экс довернул штурвал. Курс – на Гренобль. В последний раз он летал над Лионом. И даже видел дом, в котором родился – замок Сен-Морис де Реманс. Он специально снижался до предела и делал над замком круг, хотя это и не входило в его боевое задание. Но теперь он летел на разведку в район Прованса.
Лётчик поерзал на сиденье, отыскивая более удобную позу. Здорово мешал парашют, в котором не было ровно никакого смысла. Одиннадцатикилометровая высота – какой уж тут парашют…
4. Полдень
В полдень Маруани уже стоял на полосе и неотрывно смотре на север – туда, откуда должен был прилететь «Лайтнинг» Сент-Экса. Минутная стрелка обегала циферблат раз за разом. Над аэродромом стояла звенящая тишина.
Здесь, на Корсике, было спокойно и тихо. После Сардинии, куда залетали на своих «Мессерах» немцы, городок Бастиа и его окрестности казались совершенно мирными. В небе господствовали американцы и французы. Немцы жались ближе к береговой линии и на Корсику нападали редко.
Лётчики собрались в столовой. Близилось время обеда. А поздним вечером на задание готовилась вылететь группа высотных бомбардировщиков. Именно для них и собирал данные Сент-Экс.
В час дня распахнулись дверцы и в окошко раздачи выглянул розовощёкий повар Фабрицио – итальянец по происхождению, который до войны жил в Лионе. Сент-Экс часто расспрашивал его о родных местах.
Фабрицио выставил напоказ миску гаспаччо и рагу из кролика – яства, оказывающие на лётчиков неизменно ошеломляющее впечатление. Но на этот раз никто не двинулся с места. Лётчики курили и напряжённо молчали.
В 13 часов 20 минут в столовую вошёл командир эскадрильи. Вид у полковника был очень усталый. Он обвёл офицеров взглядом покрасневших глаз и, остановившись на поваре, еле заметно ему кивнул. Фабрицио полез в секретный шкафчик за виноградной водкой.
Обед прошёл в полном безмолвии. Но лётчики, как это обычно бывало, не разошлись, остались сидеть за столами. К еде почти никто не притронулся.
5. Два часа пополудни
Полковник пригубил стаканчик и поморщился. Водка была крепкая – её покупали у местных крестьян. А те знали толк в приготовлении настоящей граппы.
Часовая стрелка замерла на двойке. Если бы всё было хорошо, Сент-Экс уже съел бы свою порцию рагу из кролика (одно из его любимых блюд) и уже балагурил бы с друзьями… А здесь не было ни одного человека, который бы не считал его другом. Ни знакомым или приятелем – другом. Настоящим, сердечным, на всю жизнь.
Полковник с усилием провёл по лицу жесткой ладонью. «Чёрт», – подумал он, – «О живом человеке, как о покойнике». Он посмотрел на лётчиков. Все они опустили глаза и о чём-то тяжело размышляли.
Фабрицио собрал тарелки. Он тоже всё понял.
