– Так кто испортил?
– Разве некому, – усмехнулась она.
Глаза за стеклами очков сощурились. Из щелей брызнула злоба: кого она имеет в виду? Уж не его ли?
– И кто же это? – задал провокационный вопрос.
– Антон, расслабься, ты не на работе. Я не показания тебе пришла давать, а отдыхать. Вот и давай отдыхать, – она залпом выпила свой коньяк и упала в кресло. – Где будем сегодня? На каком этаже, в какой комнате?
– А ты бы где хотела?
– Здесь. Мне нравится этот камин, от него идет тепло, уют.
– Очаг.
– Как будем? – спросила Лена, раздеваясь.
– Стой! – вскрикнул Антон Альфредович.
– Ты чего? – вздрогнула Лена.
– Не двигайся, – прошептал Антон Альфредович, глядя в угол, где вырисовывалась человеческая тень, медленно склоняющаяся к камину. Вот она замерла. – Аркадий, – еле выдохнул преуспевающий адвокат и оцепенел.
Тень зашевелилась, словно желая развернуться.
– И долго я буду так стоять? – свистящим шепотом спросила Лена, зло сбрасывая блузон с рук.
Тень исчезла.
Хозяин дома осторожно огляделся – никого.
– Так это ты? – посмотрел он на Лену.
– Я, – непонимающе ответила девушка.
– Я про тень, – показал в угол. – Тень твоя?
– Наверное, – обернулась Лена в указанном направлении.
– А я подумал…
– Что ты подумал?
– Мне показалось.
– Ты испугал меня. Налей, – протянула она рюмку, – весь хмель испарился. Я думала, из стены кто-то вылез.
– Из стены? Почему из стены?!
– А откуда? Если в комнате никого, кроме нас нет.
– Но почему именно из стены?
– Хорошо, пусть из камина.
– Что ты несешь: из стены, из камина? Как может человек…
– Человек не может, – перебила его Лена.
– А кто?
– Откуда я знаю, кто? Что ты ко мне пристал? Твой дом, твои стены. То зовешь, то орешь.
– Извини.
Девушка промолчала.
– Что-то у меня сегодня нервы пошаливают.
– В отпуск пора.
Напоминание об отпуске утешило Антона Альфредовича: во-первых –действительно очень хотелось отдохнуть, во-вторых – ему сразу подумалось, что это и есть причина непонятного поведения Лены: она хочет в отпуск, ведь он ей обещал.
– Дельце одно небольшое прикончу, и поедем на море, как договаривались. Думаю, недельки через две, – успокоил он ее и себя.
– А жена, дети?
– Скажу, по делам. – Наметанный глаз, не в радость хозяину, отметил, что Лена не обрадовалась, значит, перемена не в этом.
– А что за дельце у тебя такое, если не секрет, конечно, – неожиданно спросила Лена.
Антон удивился: никогда Лена не задавала ему вопросы о работе. Вопросы о работе задавала жена,
– Тебя заинтересовали мои дела? – улыбнулся Антон Альфредович и, не желая ссориться, примирительно произнес: – Я польщен. Обычно, ты слышать о них не хотела.
– Мне было не позволено, – холодно констатировала Лена. – Ну, и какое дельце?
– Да, плевое. Старикан один окочурился, надо доказать, что умер сам.
– А было?
– Что было?
– Ну, на самом деле, как было? – вопросительно смотрела Лена.
Антону не понравился ни взгляд, ни вопрос.
– Так и было, – сказал медленно, тем самым ставя Лену на место. Она, видно, решила забыть, что задавать вопросы о его работе запрещено.
– А почему надо это доказывать?
– Потому, что похоже на убийство.
– А если действительно – убийство?
– Может, ты не будешь лезть в мои дела?
– Мне одеваться? – вместо ответа спросила Лена. – Кажется сегодня ты не в форме.
На холеном лице начали проявляться красные пятна:
– Я всегда в форме, – приглушенно отчеканил Антон Альбертович. – Это ты вместо дела языком болтаешь.
– Ты меня зачем звал? Ругаться со мной? – с мало скрываемой злостью опять спросила Лена.
– Одевайся.
Лена молча оделась, налила себе коньяк и села в кресло.
Камин непринужденно потрескивал, тени от прыгающих языков пламени метались по стенам.
Нехорошо было преуспевающему адвокату, нехорошо и все. Повернувшись к камину спиной, он подошел к Лене, желая обнять.
– Подожди, Антон, – остановила его девушка.
– Что еще? – не мог он скрыть раздражение.
– На море поедешь с женой и дочками, – последовал жесткий ответ. – Им тоже полезен морской воздух, не только тебе.
– А ты? – не понял он.
– А я буду работать. У меня брат школу заканчивает, деньги нужны: и на выпускной вечер, и на репетиторов, и на институт. Какие проблемы в наше время с поступлениями ты знаешь не хуже моего.
– А может, пусть идет работать? Хватит на шее у сестры сидеть.
– Антон, это моя семья, и мы сами в ней разберемся. Ты не замечаешь, что мне запрещено даже прикасаться ко всему твоему, а тебе почему-то полностью разрешено лезть в мои дела. Хватит.
– Как ты смеешь! – покрылся Антон пятнами. – Ты… тварь подзаборная. Я тебя одел, обул.
– Так, Антон, – сглотнула Лена ком негодования. – На этом давай и закончим!
И только простучали каблучки по коридору, заключившись аккордом захлопнувшейся входной двери. Остался преуспевающий адвокат один в своем шикарном двухэтажном офисе.
– А-а-а-а, – яростно застонал он. – У-у-у, тварь. Все-твари продажные. Все. – Жгучее желание растерзать, избить хоть кого скрутило его сдобное тело. Он схватил стул, размахнулся… Нет, – слишком дорого достался ему этот дом, и все, что в нем находилось, чтобы уродовать из-за какой-то шлюхи. – Она еще придет ко мне, приползет, – шипел он.
В кабинете раздалась мелодия оставленного там мобильника.
– К черту, как все надоело!
Мелодия не замолкала. Покинутый любовник вбежал в кабинет, схватил телефон, в желании грохнуть об пол! И стало жалко, ведь стоил он по тем временам целое состояние. Звонила жена.
– Много дел. Приеду поздно, – закричал Антон Альфредович, не желая ни слышать жену, ни тем более повиноваться. Отключив мобильник, вернулся в каминную. Плевать он хотел на свой тыл.
Огонь камина зловеще запрыгнул на стекла очков и на мгновение замер, всматриваясь в желанную жертву. На стенах мерцающе подергивались тени.
И опять Антону Альфредовичу показалось, что в углу собирается человеческий силуэт.
– Аркадий, – прошептал он, и, нащупав за спиной выключатель, включил свет. Тень исчезла.
В Поле Судьбы поднималось Колесо Возмездия…
Прислушиваясь к неприятной тишине, осматриваясь и озираясь, боясь издать хоть малейший звук, преуспевающий адвокат прошел к выходу и выскользнул наружу. Через полчаса, к неимоверному удивлению жены, он был дома. Предваряя расспросы, сказал, что плохо себя чувствует, и поэтому все дела решил перенести на завтра.
– По-моему, ты выпил, – внимательно посмотрела жена.
– Потом, все потом, – отстранил он ее и, не переодеваясь, прошел на кухню, почувствовав, что зверски голоден.
Спать легли молча. Сделав вид, что сразу отключился, Антон Альфредович, долго не мог погрузиться в сон. – «С Леной явно что-то произошло», – утверждала логика. – Девчонку будто подменили. Где та покорная наложница, которую он прикормил и воспитал для себя?
– Ничего нет вечного, – констатировала логика и напомнила, что не всегда Лена была покорной и довольно долго противилась, не принимая его ухаживаний, а он упорно добивался, и, в конце концов, просто-напросто купил, обычное дело. Знал, что она его не любит, но думать об этом не хотел, потому что не хотел от нее отказываться. Лена была красива, к тому же умна, что само по себе является сочетанием довольно редким, и еще: она в полной мере обладала тем, что полностью отсутствовало у него – художественным вкусом. При отделке офиса ему неоднократно помогали ее ненавязчивые советы, хотя иной раз он с упорством делал наоборот. Но главное, как купленная вещь, она выполняла все его прихоти, хотя над этим тоже пришлось поработать. Иногда, мстя за нелюбовь, он позволял себе издеваться над ней, заставляя делать такие вещи, которые, может, и самому были не очень-то приятны, но приятно было ощущение власти, возможности унижать и пить чужое унижение.
Логика прервала ненужные размышления, развернув действительность другой стороной: прежде чем разбираться с делами личными, надо разобраться с делом Аркадия. Тянуть резину не стоит, слишком денежное дельце. А мало ли что вздумается этому «долларовому мешку»? За такие деньжищи он может купить в Харькове кого угодно, поэтому надо срочно познакомиться не только с истцами, но и с ответчиками, так сказать, увидеть фактический «материал», который ему надо защищать. Криминал на то и криминал: здесь все может быть, и все может оказаться не тем, чем быть может и быть должно. Поэтому твердо решил с самого утра «брать быка за рога». Тем более что окончательный ответ он решил дать завтра. Значит, пусть это и будет после знакомства с ответчиками». Хотя Антон Альфредович ни мгновения не сомневался, каким будет его ответ. Думать о дурацкой тени не считал нужным: чушь все это, расшатанные нервы. Он реально преуспевающий адвокат, а не ирреальный мистик. И с этим уснул.
И качнулось в его Поле Колесо Возмездия…
Однако с самого утра день пошел не так, как планировалось ночью. Начался он размолвкой с женой, которая никак не входила в планы. Но, видимо, у жены были планы другие, и один из них она осуществила, к большому неудовольствию своего мужа. День, который начался со ссоры с женой, не предвещал уже ничего хорошего, не потому что преуспевающий адвокат был в сетях бытовых примет, а потому, что давно заметил на практике, если день у него плохо начинался, он обычно плохо и заканчивался. Поэтому он настоятельно просил жену не ссориться по утрам.
– Я никогда не ссорюсь с тобой, – спокойно возразила жена. – Если я высказываю свое мнение, это мое право, и оно не должно означать ссору. А высказывать мнение, я имею право в любое время суток.
Она, была права, и ему пришлось, как это часто бывало, просто промолчать. Но через время Антон Альфредович все же повторил просьбу: никаких разборок по утрам не устраивать, особенно, если впереди рабочий день. К разговору подготовился, заранее продумав аргументы.
– Мой рабочий день связан с клиентами, – сказал он жене. – Клиенты – это наш доход, наш главный капитал. Я должен быть абсолютно спокойным, чтобы произвести впечатление дорогостоящего адвоката.
– Но вечером я тоже не могу решать с тобой никакие проблемы, – парировала жена. – Потому что вечером тебя чаще всего дома не бывает. А ночью, когда ты, наконец, появляешься, я должна спать, так как утром мне на работу, и я не могу появиться перед студентами с помятым лицом.
Они умели разговаривать друг с другом, находя веские и необходимые доводы.
– Значит, не надо нам с тобой вообще ничего разбирать, – поставил он точку в их разговоре.
– Но меня не совсем устраивает то, как мы живем, – исправила жена на многоточие.
Ни о чем они тогда не договорились. И в последнее время все чаще случалось то, что жена мягко называла размолвками. На самом же деле все обстояло много серьезней и жестче. Познавший вкус власти преуспевающий адвокат больше не хотел чувствовать опеку жены, ему надоело быть мальчиком. Если вначале он советовался с ней практически по любому поводу и даже без повода, чтобы узнать ее профессиональное мнение по тому или иному вопросу (она ведь была классным юристом), то сейчас он не любил с ней говорить ни о каких своих делах. Конечно, жена не могла этого не заметить, и, зная, что ее роль в блестящей карьере мужа далеко не последняя, была недовольна тем, что он ускользает из-под ее влияния, а он не хотел менять вновь взятую линию поведения и возвращаться к старой.
Утром их «линии» столкнулись.
– Ты очень спешишь? – спросила жена, когда они сели завтракать.
Ему бы просто ответить «да», может, и не было бы ничего, а он полез в разборки.
