Ренато ненадолго задумался, вспомнив, что запер Лину в квартире, и даже не представлял, что его ждёт по возвращении.
– Так кто она? Не томи! Я видела афиши и смотрела рекламу твоей персональной выставки – это нечто! Где ты нашёл это сокровище?
– Пришлось побегать за этой дикой штучкой. Я очень рад, что тебе понравилось! У этой бабочки чёрные крылья и она вампир, я с трудом к тебе приехал.
– Охотно верю, потому что тебе удалось передать, даже в том фото на афише, всю силу её сексуальности. Это такой взгляд! Такой… нет, это не магнит, это гипноз, бездна чувств… Я хочу с ней познакомиться, Ренато!
– Я закрыл её…
– Такую только в клетке можно удержать!
– Она в квартире, но ключи только у меня.
– Это рискованно…
– Нет! Скоро выставка и она должна быть там… со мной…
– Ну сам смотри, тебе виднее, мой милый,– лукаво улыбнулась Нелли и подцепила вилкой одну из сахарных бабочек, украшающих десерт.– Эта похожа на Калиптру,– сказала она, посмотрев на Ренато. – Некоторые бабочки этого рода настоящие вампиры, прокалывая хоботком кожу, впиваются и сосут кровь.
– У людей?
– У людей реже, в основном у животных. Вот только цвет крыльев у них светло-коричневый, а ты ищешь тёмный, подходящий твоей вампирше окрас… Где ты взял эту красоту?– Нелли снова перевела взгляд на сахарную бабочку с торта. Бартоша, хоть и печёт прекрасные десерты, но украшает всегда примитивно.
– Я заказал по интернету позавчера вечером, а адрес сайта мне дал Бартоломео.
– Вот вы оба партизаны! Вечер сюрпризов продолжается? Ладно, не будем отвлекаться… Хорошо бы вспомнить название какой-нибудь чернокрылой бабочки… Ой, я кажется знаю!– вскрикнула радостно Нелли, довольная своей памятью. – Вспомнила! Правда по-русски она называется не очень красиво, я даже не знаю, поймёшь ты или нет.
– Скажи по-итальянски!
– Lutto, кажется так переводится слово «траур».
– Да-да, правильно! А-а-а, «бабочка в трауре» – такое название? – догадался Ренато.
– Почти, только – траурница. И всё из-за тёмно-вишнёвого, почти чёрного цвета. Но, по краю крылышек проходит светло-жёлтая лента и рядом с ней ряд голубых пятен. Красота сногсшибательная, обязательно посмотри фотографии. Ты мне сразу скажешь, что я попала в точку, потому что латинское название этой бабочки Nymphalis antiopa, и переводится оно как «царица амазонок»!
– Царица?
– Да по-итальянски, что царица, что королева – одинаково! Миф про Антиопу и Тесея помнишь?!
– Помню, что Тесео убил Минотауро,– на итальянский манер ответил Ренато, изменив окончание имени героя древнегреческих мифов и критского чудовища из подземного лабиринта в Афинах.
– А про один из подвигов Геракла ты помнишь?… Или как он там на итальянском – Ercole?
– Да!
– Прекрасно! Значит ты понял о ком я?
– Конечно!
– Геракл отправился за поясом Ипполиты, королевы амазонок…
– Там непонятно всё,– пожал плечами Ренато.
– Ну-ка, ну-ка, рассказывай, мой хороший, я страсть как люблю мифологию!
– Было три сестры амазонки.
– Это я знаю: Ипполита, Антиопа и ещё…
– Меланиппе,– Ренато продолжил менять окончания имён на итальянский манер.
– Да, точно, Меланиппа! И?
– Ипполита была королевой, но Ерколе её убил, а других взял в плен. Мелланиппа отдала ему пояс и он её отпустил, Антиоппу он подарил Тесео, как трофео…
– Трофей,– поправила его Нелли, еле сдерживаясь чтобы не рассмеяться.
– Я читал, что Ипполита назвала себя именем сестры.
– Подожди, я совсем запуталась! Геракл убил вместо Ипполиты её сестру Антиопу?
– Да!
– Тогда получается, что жена Тесея была настоящая королева?
Ренато кивнул и добавил.
– Она влюбилась в Тесео и сказала, что она Антиопе, потом у них родился сын Ипполито.
– Ладно, чёрт с ней, с этой историей!– воскликнула Нелли.– В любом случае, латинское название бабочки мы поменять не сможем, но согласись, что «Царица амазонок» – это подходящее имя для твоей Лины? Regina delle amazzoni… Правильно?
– Да!
– Кра-со-та! По-моему, всё совпало!
– Ecco il diavolo!– выругался Ренато. – Надо было рассказать тебе и делать другие фотографии!
– Да перестань ты,– махнула рукой Нелли. – Уверена, что у тебя получились прекрасные снимки и без того, чтобы наряжать девушку в костюм амазонки.
– Нет, я хочу переделать!
– Ты не успеешь, Ренато, не горячись! До выставки осталось несколько дней…
– Quattro,– он показал Нелли четыре пальца. – Я успею!
– А афиши? А галерея? Фотографии в рамках… проявка, распечатка… Ты сумасшедший!
– Я знаю, но я хочу попробовать!– Ренато засобирался. Обнимая Нелли крепко на прощание, он поцеловав ей обе руки, и поспешил к выходу.
Глава 3. Лина. Nymphalis antiopa
В квартире царила тишина и кромешная тьма. Ренато зажёг в зале свет – всё было на своих местах, включая стеклянную посуду в буфете и декоративные статуэтки на современном комоде. Даже зеркало, висевшее над ним, было целым, хотя можно было ожидать чего угодно. Во всяком случае Ренато был готов ко всему, кроме идеального порядка.
– Лина, ты тут?– крикнул он. – Ли-на!– но в ответ снова тишина. Ренато стоял посреди зала и не решался идти в спальню. Воображение художника рисовало в голове древнеримскую оргию переходящую в вакханалию, во главе которой была ненасытная Лина и бог плодородия Приап. Последний на всех картинах и скульптурах выделялся всегда огромного размера фаллосом в состоянии эрекции.
Ренато замотал головой отгоняя навязчивые мысли и зашагал в сторону спальни, успокаивая себя тем, что собственноручно запер входную дверь, когда уходил. Конечно, в квартиру на четвёртом этаже можно было попасть и через балкон, по пожарной лестнице. Наиболее наглый способ не исключал вызова пожарной машины с выдвижной лестницей или подъёмником. Но войдя в спальню, и включив свет, Ренато выдохнул с облегчением. Лина спала глубоким сном посередине огромной кровати. Она слегка похрапывала лёжа на спине, всё в том же шелковом халате. Левая грудь была обнажена, что было весьма символично. Все скульпторы и художники с древних времён изображали амазонок именно так, с оголённой левой грудью: одежда сковывала движения и мешала при стрельбе из лука.
Обстановку в спальне Ренато оценил на троечку по пятибалльной шкале: зеркала были разрисованы губной помадой нескольких оттенков красного. Нецензурные выражения упоминающие мужские гениталии были подкреплены примитивными рисунками, наглядно подчёркивающими их большой размер. На широком подоконнике в ряд были выставлены дорогие бутылки вина, многие из которых были опустошены больше чем на треть. У Лины было предостаточно времени, чтобы всё попробовать и оценить, и судя по сладкому причмокиванию между похрапыванием, ей всё понравилось. Ренато взял наугад одну из бутылок и прочитав название, одобрительно кивнул.
– У тебя прекрасный вкус, Лина!– обратился он к спящей девушки. – Джузеппе Квинтарелли «Amarone della Valpolicella Classico», двухтысячного года. Цена примерно около двух с половиной тысяч долларов. Молодец! О-о-о, да тут есть ещё дороже, судя по надписи «reserva»!– Ренато взял соседнюю бутылку. – А год? А-а-а, ну конечно – две тысячи седьмой. Bellissimo, Лина! Это благородная вендетта и… очень вкусная,– он посмотрел на остальные откупоренные бутылки. – Да, и очень дорогая, моя дорогая!– взгляд снова был переведён на Лину, но та пребывала в глубоком сне и не собиралась просыпаться. Ренато взял с подоконника сразу несколько бутылок и отнёс в зал, потом вернулся за остальными, параллельно успев накрыть соблазнительную грудь спящей «амазонки» шёлковым покрывалом. К ней он ещё успеет вернуться, впереди длинная ночь, и Лина даже не подозревает, что её ждёт. А пока что Ренато хотел проверить запасы своей коллекции алкоголя, хранящегося в специализированном винном шкафу. Впервые он пожалел, что тот никак не запирается, а открывается как холодильник.
